— Маша… — Никита поднял на нее усталые глаза. — Ну зачем тебе это? К чему весь этот разговор? Ведь бессмысленно все и бесполезно. Я пошел, опаздываю уже. И хватит тебе, я же знаю, что ты по мне убиваться не будешь. А жить будешь, может, и лучше. Ну зачем я тебе нужен? Ты и сама зарабатываешь, и отец помогает, и мать с ребенком сидит. Найдешь себе кого-нибудь другого и довольно быстро, ну? — Никита говорил мягко и даже потрепал жену за плечо. — А я за вещами попозже зайду.
— За вещами? — в глазах Марии появилась злобная вспышка ярости. Она резко скинула руку мужа. — Так вот знай — никаких твоих вещей здесь нет, ясно? Здесь все только мое! А ты… Ты просто голодранец! Все, что здесь есть, куплено на мои деньги и деньги моего отца! А если ты что и заработал, то опять же благодаря ему! А квартира, между прочим, на меня оформлена, а машина — на папу, ты на ней по доверенности ездишь, если забыл! А после такого папа тебя вообще в дерьмо втопчет, будешь на бирже труда всю жизнь стоять!
— Да, видно, по-хорошему ты вообще разговаривать не умеешь, — тихо, словно самому себе, сказал Никита и вышел из квартиры.
Мария бросилась к окну, чтобы убедиться, что муж выводит из гаража машину, и предъявить ему этот факт. Но Никита направился через двор на автобусную остановку. Мария бессильно опустилась на табуретку, достала из кармана сигареты и закурила. Настроение ее было совсем мрачным.
Да, Никита прав, она не станет по нему убиваться. Волновало ее другое. Мария совершенно не могла представить себя брошенной. Женщина должна быть замужем — в этом Мария была убеждена. Все-таки, что ни говори, а к незамужним или разведенным совсем другое отношение. Такие женщины всегда казались Марии ущербными.
Вон Катька, сестра ее младшая… Двадцать два года, а все не замужем. И не ищет. Так и просидит, а к тридцати вообще уже никто не возьмет. Нет, мужиков нужно ловить, а поймав, держать крепко, чтобы уже никуда не вырвался. Неважно чем, лишь бы покрепче.
Как ей казалось, Никиту она держала крепче некуда. А вот ведь вырвался… Волна бешенства снова начала подниматься в ее душе, хотелось отомстить мужу, просто стереть его в порошок и втоптать в грязь. Чтобы на коленях ползал и ноги целовал, простить умолял.
Мысли эти слегка подняли настроение, и Мария даже принялась обдумывать план их осуществления. В первую очередь, конечно, позвонить отцу. Никита останется без работы и без денег. Затем…
От приятных мечтаний ее отвлек телефонный звонок. Мария прошла в комнату и сняла трубку.
— Алло?
— Привет, голуба, — послышался хрипловатый голос, и у Марии словно тяжелый комок в груди оторвался и бухнулся куда-то в ноги. Она узнала этот голос. И появление его обладателя на горизонте не предвещало для нее ничего хорошего. Он появлялся уже не в первый раз, и Маша вспомнила тот первый их разговор по телефону, произошедший неделю назад. Тогда она тоже сразу узнала этот голос, но сделала вид, что не понимает, о чем речь…
— …Вам… кого? — выдавила она тогда.
— Да ладно, не прикидывайся! — засмеялся собеседник. — Ты ж меня сразу узнала. К тому же одна дома сейчас, я знаю. Нам бы, голуба, перечирикать с тобой.
— О чем? — стараясь говорить спокойно и не замечая, как сигарета в дрожащих пальцах прожигает дыру на покрывале, спросила Мария.
— Сама знаешь о чем! О бабках, конечно!
— О каких? — упорно продолжала гнуть свою линию Мария.
— О моих, — уточнил тот.
— Но… я не понимаю тебя!
— Все ты понимаешь. Ты дашь мне деньги, а я молчу об одном интересном факте, который связывает нас с тобой. И связывает накрепко. И за то, чтобы он не всплыл, ты выложишь ту сумму, которую я назову.
— Я… Но у меня нет денег! Ты что думаешь, я дочь миллионера? — Это было не совсем удачным сравнением, и Мария тут же это поняла.
— Миллионера — не миллионера, неважно. Главное, что деньги у твоего папаши есть, да и у тебя тоже.
— Но как я объясню это папе? — закричала Мария.
— А это уж, голуба моя, твое дело! Я же не спрашиваю, как ты объяснишь мне, что стала женой своего Никиты и что у вас даже ребенок подрастает? Ты мне это объяснить вряд ли сможешь. Как и то, почему ты…
— Ладно, хватит! — перебила его Мария. — Это не телефонный разговор! Если хочешь, давай встретимся, я все объясню тебе!
— Мне твои объяснения, голуба моя, теперь ни к чему. Мне бабки нужны.
— Давай встретимся и поговорим. Хорошо, я достану деньги, но только мне нужно время!
— Сколько?
— Ну… Недели две.
— С ума сошла? Завтра!
— Но я не могу! Ты думаешь, это все так быстро делается? Что у нас деньги по всему дому валяются? Нужно же еще собрать наличные, это не так просто… — Мария изо всех сил хотела, чтобы он ей поверил и оставил в покое хотя бы на чуть-чуть, чтобы можно было все обдумать.
— Хорошо, даю тебе неделю. За неделю черта достать можно, не то что пятьдесят тысяч! Только, голуба моя, предупреждаю — не пытайся меня надуть или перекрыться. Ты меня когда-то хорошо-о знала…
В трубке запищали короткие гудки, и Мария поспешно грохнула ее на рычаг. Затем закрыла лицо ладонями и задумалась, чувствуя, что у нее сдают нервы. И самое главное, не с кем посоветоваться, потому что рассказать об этом она не может абсолютно никому.
Если она даже признается отцу, тот рассвирепеет и скажет, что только идиот способен выполнять требования шантажиста, а он не идиот. Да, отец, наверное, прав, но что же тогда делать? Ведь если этот дурак все расскажет, речи о том, чтобы вернуть Никиту, и быть не может. В этом случае вообще все летит к чертям! Нет, его обязательно нужно остановить, хотя бы на время заткнуть ему рот, а там, может, он и сам сгинет… Вот же принесла нелегкая!
Одним словом, нужно думать, где и как достать деньги. Хорошо еще, что этот психопат потребовал с нее пятьдесят тысяч рублей. Это, в принципе, была совсем не запредельная для нее сумма. Правда, она очень боялась, что впоследствии у него может вырасти аппетит. Он же вообразит, что у них тут золотые россыпи…
С того разговора прошла неделя, и именно сегодня наступал срок, когда она должна была передать деньги своему старому знакомому. Деньги за молчание.
Собственно, деньги достать ей удалось. Половину суммы она выпросила у отца, сославшись на то, что хочет поехать в санаторий подлечиться. Остальное удалось срубить на работе. Слава богу, что подвернулось то дело… Однако, вспомнив, чем обернулось это дело в конечном итоге, Маша совсем сникла. Неприятности грозили еще и с этой стороны, и неприятности весьма и весьма крупные.
— Черт! — стукнула Маша кулаком по спинке стула и расплакалась. Сегодняшнее утро определенно выбило ее из колеи.
Она взглянула на часы. До момента, когда она должна отдать деньги, оставалось совсем немного времени. Взяв себя кое-как в руки и успокоившись, Маша принялась одеваться. Лучше поскорее покончить с этим и избавиться хотя бы от одной проблемы. Обо всем остальном она будет думать после.
Мария натянула джинсы и теплый свитер, полезла в потайное место, где хранила деньги, положила их в сумку и, накинув шубу, пошла к двери.
Лифт не работал, и она, окончательно расстроенная, стала спускаться вниз. Практически ничего не видя перед собой, погруженная в собственные мысли, она скорее инстинктивно почувствовала, что впереди появилась чья-то фигура. Маша хотела посторониться, но та перегородила ей дорогу. Маша подняла глаза. В глазах ее застыло удивление.
— Что случилось? — спросила она. — Почему ты…
— Что это? — перебил ее собеседник, показывая в верх лестницы.
Маша обернулась назад. Острая боль, как тонкая игла, пронзила все ее тело, но Мария даже не успела вскрикнуть — удар был направлен точно, так, чтобы убить сразу…
Обмякнув, она повалилась на цементный подъездный пол и, естественно, не могла видеть, как обшаривается ее сумочка, как с трудом набранная сумма денег исчезает из нее, не могла слышать тихие удаляющиеся шаги…
* * *А Никита, отправившись на автобусную остановку, пребывал в состоянии явного нервного возбуждения. Не думал он, что это произойдет утром, что он вот так, еще не совсем освободившись от грез Морфея, объявит своей вконец опостылевшей жене о разрыве. Он предполагал, что антураж будет иным. Но все равно был доволен собой — не позволил себе взорваться, нахамить, распустить руки. Спокойно и сдержанно выслушал несправедливые и абсурдные, с его точки зрения, высказывания Маши и ушел. Так же спокойно и хладнокровно. Так, наверное, и надо продолжать.
Нервное возбуждение его было сопряжено с холодной решимостью: или сейчас, или, может быть, уже никогда. А решение принимать было надо, потому что — ну что это за жизнь такая, когда в семье находишься как на линии фронта, когда рядом с тобой по сути дела враг! Нет, мириться с этим уже надоело.
Дойдя до остановки и посмотрев вдаль — автобуса не было и пока не предвиделось, — Никита задумался. Озадаченно почесал в затылке и вынул из кармана мобильник. Почти набрал номер. Потом нажал сброс. «Наверное, не сейчас, — подумал он. — Лучше потом». Вынул сигарету, зажег ее и стал топтаться с ноги на ногу — все же на дворе декабрь, и было холодно, — и нервно курить.
Дойдя до остановки и посмотрев вдаль — автобуса не было и пока не предвиделось, — Никита задумался. Озадаченно почесал в затылке и вынул из кармана мобильник. Почти набрал номер. Потом нажал сброс. «Наверное, не сейчас, — подумал он. — Лучше потом». Вынул сигарету, зажег ее и стал топтаться с ноги на ногу — все же на дворе декабрь, и было холодно, — и нервно курить.
Когда сигарета была уже почти выкурена, к остановке подъехал автобус, однако Никита решил не ехать. Несколько досадуя на свою нерешительность, он запулил бычок в урну и порывисто достал телефон. На этот раз он довел дело до конца.
Услышав в трубке женский голос, он, не представляясь, коротко сказал:
— Это я. Мне кажется, сегодня пришло время сделать то, о чем мы договаривались. Ну, насчет Машки.
— Да? — обрадовалась женщина. — Ты сделаешь это сам?
— Да, — ответил Никита. — Я уже подготовил почву. Кстати, ты будешь дома?
— Да, я никуда не собираюсь.
— В таком случае я приеду к тебе и все расскажу.
Никита окончил разговор, сложил телефон и тут же поздоровался с соседкой, которая только что вышла из автобуса. Она кинула на него несколько удивленный взгляд, поскольку знала, что Никита на автобусах не ездит, а предпочитает свой автомобиль. Кивнув женщине, Никита заскочил в автобус. Однако, проехав пару остановок, он вышел. Его маршрут в это утро отличался от привычного. На работу он твердо решил не ехать, а направиться совсем в другое место.
Глава 2
Лариса Котова давно уже не приходила в ресторан с утра пораньше. А сегодня просто выдался такой день — она провожала своих родителей на поезд, на котором они поехали в Самару. Там тяжело болела тетушка Ларисы, и именно к смертному одру ее и направили свои печальные стопы Нина Андреевна и Виктор Иванович. Таким образом, Лариса встала сегодня как никогда рано, и с вокзала поехала не домой, а в ресторан. В конце концов, иногда полезно почувствовать прелесть морозного утра.
К ее удивлению, на рабочем месте не оказалось обычно пунктуального и исполнительного администратора Городова. Котова взглянула на часы — уже одиннадцать. Видимо, что-то случилось. «И где это он шляется?» — раздраженно подумала Лариса, ловя себя на том, что мысленно произнесла эти слова с интонацией, присущей самому Степанычу, — скрипучей, язвительной, со множеством шипящих обертонов и шумными выдохами. Лариса, как ни странно, даже обрадовалась — будет теперь над чем поязвить ей самой.
В принципе, особых проблем, требовавших непременного присутствия администратора на работе, не возникло. Лариса спокойно занялась бумажными делами, коих скопилось за ее отсутствие в ресторане немало. Зашла бухгалтер, удивилась, застав начальницу утром в кабинете, потом заглянул шеф-повар и вручил Ларисе на утверждение рецепт нового блюда финской кухни, который тот выудил у какого-то своего приятеля, побывавшего в Финляндии.
— Я сначала приготовлю сама, попробую, а потом — на поток, — улыбнувшись, сказала Лариса.
— Можете попробовать, как приготовлю я, — возразил шеф-повар.
— Нет, так неинтересно, — отрезала Лариса. — Сегодня же вечером, только дома и сама.
Спокойно прошли полчаса. Степаныч по-прежнему не появлялся. «Точно что-то случилось, — окончательно решила для себя Лариса. — Только вот почему он не звонит? Если не домой, так сюда-то уж мог бы!»
Наконец телефон зазвонил, и Лариса была почти уверена в том, что на проводе — Степаныч, но услышала незнакомый женский голос. Женщина была обеспокоена и взволнована.
— Лариса Викторовна? Здравствуйте, это Раиса Васильевна… Жена вашего сотрудника… Городова Дмитрия Степановича.
Дмитрий Степанович Городов давно развелся со своей первой женой. Долгое время он был холостяком, убежденным в том, что все бабы дуры по определению. Женщины, видимо, были убеждены в том же в отношении Дмитрия Степановича. Но вот некоторое время назад нашлась женщина, которая готова была терпеть вздорный характер Степаныча. Официально они свои отношения так и не зарегистрировали, но жили вместе, периодически, правда, расставаясь с бурными скандалами, а затем снова сходясь.
— Да-да, слушаю вас. Мы его ждем на работе, — ответила Лариса.
— А он в милиции. Просил вам передать.
— Что значит в милиции? — оторопела Лариса и подумала, что лихач Степаныч въехал-таки не туда, куда нужно, а проще говоря, врезался в чью-нибудь машину.
— Его в убийстве подозревают. Соседку у нас убили, — пояснила наконец жена Городова.
— Господи… Да он-то при чем? — Лариса была убеждена, что Степаныча можно подозревать в чем угодно, только не в убийстве.
— Его над трупом застали. С ножом в руках, — заплакала женщина.
— Час от часу не легче, — выдохнула Лариса, проклиная администратора Степаныча, который, видимо, сунул свой любопытный нос не туда, куда надо. — Где он находится?
— Я же говорю — в милиции.
— В каком отделении?
— Отделении? — переспросила жена. — А, да! Он сказал, что его повезут во Фрунзенское.
— Спасибо, — сказала Лариса. — Вы не волнуйтесь, я сейчас же поеду туда, и, надеюсь, все уладится.
Быстро положив трубку, Лариса не медля оделась и, взяв деньги и документы, направилась к гаражу. «Вольво» за пятнадцать минут довез ее до Фрунзенского отделения милиции. Здесь Ларисе приходилось бывать, но не очень часто, и знакомых у нее здесь практически не было. Это, однако, не остановило ее, и она решительно прошла внутрь. На вахте ее остановил дежурный и потребовал показать паспорт. Лариса протянула ему документы и спросила, к кому ей обратиться по поводу задержанного Городова. Дежурный стал накручивать диск телефона и минуты через две сообщил, что ей необходимо связаться с капитаном Молчалиным в комнате 26.
На втором этаже Лариса никак не могла найти кабинет с таким номером, потом путем логических размышлений сообразила, что он должен следовать за двадцать четвертым по левой стороне. Она толкнула дверь без каких-либо опознавательных знаков и увидела сидящего за столом белесого капитана. А напротив него с физиономией краснее обычного восседал взъерошенный Дмитрий Степанович. В тот момент, когда Лариса вошла в кабинет, он как раз с вытаращенными глазами потрясал руками, пытаясь что-то доказать невозмутимому капитану.
— Прошу прощения, — громко сказала Лариса. — Я к капитану Молчалину по поводу этого человека.
— Вы кто? — спросил капитан.
— Я его начальница, приехала выяснить, что происходит.
— Извините, сейчас идет допрос, подождите пока в коридоре, потом я вас приму, — сказал Молчалин.
Выждав в коридоре часа полтора, Лариса наконец увидела Молчалина, который высунулся из кабинета и позвал дежурного. Через несколько секунд тот вывел из кабинета закованного в наручники Степаныча. Проходя мимо Ларисы, он кинул на нее мрачный взгляд, полный мольбы.
— Все будет в порядке, — успела крикнуть ему Лариса.
Степаныч, видимо, настолько был измотан допросом, что не стал по своему обыкновению многословно разоряться, а лишь молча кивнул.
— Проходите, — сказал Молчалин. — Тут вам рекламу сделал подозреваемый. Говорил, что мы работать не умеем, а вот вы — лучший частный детектив в городе.
— Ну, во-первых, я детектив-любитель, — пояснила Лариса, — но кое-каких успехов действительно на этом поприще достигла. Можете поинтересоваться на этот счет в городском управлении у майора Карташова.
— Карташова? — переспросил Молчалин. — Да он вообще-то, по-моему, уже месяц как подполковник.
— Неужели? — ахнула Лариса. — Растет парень.
— Ну, так и что же вы от меня хотите? — вернул Молчалин Ларису к теме разговора.
— Я хотела бы внести залог. За Городова. Чтобы его освободили под подписку до выяснения.
Молчалин нахмурился, поиграл ручкой, потом ответил:
— Боюсь, это невозможно. Слишком явные улики. Сами посудите: на ноже отпечатки его пальцев, и больше ничьих, кстати говоря, мы не обнаружили — это первое. И смерть жертвы наступила примерно в тот момент, когда Городова заметила соседка.
— А он как-то это объясняет? — прервала капитана Лариса.
— Объясняет. Говорит, что просто шел на работу, увидел труп, решил посмотреть, кто это, и якобы машинально схватился за нож. Вроде эта самая соседка его и испугала своим появлением. Кстати, соседка показывает, что отношения у Городова с убитой были плохие.
— Но ведь не будет же он хвататься за нож на этом основании?! — воскликнула Лариса.
— Не скажите, не скажите, — не смутился капитан. — Я общался с ним два часа и могу сказать, что мужичонка он нервный, вспыльчивый, неуравновешенный. Как минимум пять раз он бросался на меня с вытаращенными глазами.
— Это он может, — подтвердила Лариса. — Однако я его знаю давно — не способен он на убийство.