Чеченская компания тоже оказывается не из робких. Парни шевелятся, поворачиваются к перегородке, но неторопливо, словно даже с ухмылочкой, откровенно поджидая, когда Доктор с Тобако подойдут ближе.
Но они люди опытные. Доктор медленно передает свой пистолет Андрею:
– Покарауль-ка это тупое стадо, я им кое-что объясню... – а сам шагает вперед.
И тут же ему навстречу, словно только этого они и ждали, прикрываясь большим корпусом Доктора от пистолетов Андрея, сдвигаются одновременно двое, не слишком испуганные габаритами Виктора Юрьевича. Но они явно не участвовали в разборке несколькими часами раньше и даже не наблюдали за ней. Потому что поступают очень опрометчиво – следуют два мощных удара снизу, и Доктору уже по-настоящему трудно настаивать, чтобы его оппоненты встали к стене.
Доктор свою оплошность понимает. Два более легких его удара и три удара дубинки Зураба вразумляют остальных. Тут же начинается обыск. На стол кладутся извлеченные из подмышечных кобур два пистолета и три ножа из ножен, спрятанных в рукавах.
– Зураб, принеси из машины буксировочную ленту, – Доктор протягивает Зурабу ключи.
Один из задержанных, не поворачиваясь, что-то говорит по-чеченски. Громко говорит, чтобы всем было слышно. И это производит эффект. Парни шевелятся, словно мышцы разминают и к чему-то готовятся.
– Они поняли, что нас только трое... – переводит Зураб.
Двое чеченов опускают руки и поворачиваются. И тут же звучит выстрел. Теперь оборачиваются все. Но остальные руки не опускают. Один из тех, кого Доктор обрабатывал кулаками, пришел в себя и сумел вытащить пистолет – лежащих еще не обыскивали. Более того, он сразу сообразил, куда ему следует стрелять, и навел оружие на Тобако. Тобако выстрелил на опережение, торопливо, не имея возможности прицелиться, чтобы попасть в плечо или в руку. И попал прямо в голову. Ручеек крови медленно бежит по каменному полу, стремится попасть под стол.
Опять следует тирада по-чеченски. И ответ на нее от разных концов стоящей вдоль стены цепочки. Чечены поняли: положение настолько серьезное, что любое движение чревато смертью.
– Ладно, время терять не будем... – говорит Доктор. – Держите этих... Я посмотрю, что дальше...
Зураб тоже вытаскивает пистолет и обыскивает второго лежащего, который начал подниматься на четвереньки. Этот тоже оказывается вооруженным.
Доктор проходит в служебные помещения. Короткий коридор. Дверь кабинета директора выделяется инкрустированной обшивкой из шпона. Мощный удар ногой, дверь вылетает вместе с дверной коробкой – так строители ее поставили. Выключатель там, где ему положено быть, – сразу за косяком. Доктор давно знает порядки в таких заведениях. В сейфе директор хранит только деньги и личные вещи. А ключи там, где им и положено быть, – в верхнем ящике правой тумбочки стола. Так и оказывается. Доктор берет ключи и сразу находит лестницу в подвал. Перед спуском прислушивается. Из зала доносится только речь Андрея. Он воспитывает чеченов, что-то им настоятельно втолковывая.
Доктор сбегает по лестнице, словно очень торопится. Ключ подбирает быстро. Подкладывает под захлопывающуюся дверь какой-то деревянный брус, испачканный известкой, чтобы дверь не захлопнулась и не оставила его взаперти, и включает свет в камере большого холодильного помещения. Несколько коробок с пепси он находит сразу. Распечатывает, рассыпая банки по полу. Обычные банки, никаких эмблем, никаких следов липкой пленки. Но проверить приходится все коробки, это занимает три минуты.
– И чего мы суетились... – говорит Доктор сам себе, когда работа выполнена, пожимает плечами и собирается уже выходить, когда в голову ему приходит новая мысль.
И он начинает по очереди открывать внутренние шкафы-морозильники. Там хранятся продукты, которые следует держать при низкой температуре. Всего шкафов семь, все вдоль одной стены. Шестой шкаф оказывается нерабочим. Там на стенках нет даже инея. Доктор заглядывает в седьмой, но снова возвращается к шестому. Что-то там не понравилось ему, но он не может понять, что именно. И, только распахнув дверь полностью, видит на нижней полке след ноги... Или детской, или женской... Но... Это не целый след... Это только половина следа. Так – на носок – ступают, только когда перешагивают через что-то. И ведет след не в холодильник, а из него.
Доктор присматривается. Нет, здесь не видно ни замка, ни ручки, ничего, что говорило бы о наличии двери. Он просто толкает с силой заднюю стенку. Она шевелится, но не сдвигается. И между этой стенкой и стенками морозильной камеры образуется зазор. В настоящем морозильнике такого быть не может. В настоящем морозильнике за этой стенкой должен стоять низкотемпературный агрегат.
Доктор закрывает дверь и вытаскивает из кармана план подвала. Да, там, за холодильной камерой, еще одна комната. И дверь в нее идет через морозильную камеру.
И... И – отпечаток женской ноги...
Именно женской... Ищите женщину!
Доктор еще раз всматривается в план. Другого выхода из комнаты нет. Стену подвала они осматривали все вместе. Там глухо... Значит...
Он выходит из холодильной камеры и закрывает ее на ключ. Вытаскивает трубку мобильника. Но стены бетонированные. В бетоне арматура. На мониторчике высвечивается перечеркнутая трубка. Нет связи. Приходится подняться на первый этаж и позвонить генералу Астахову оттуда.
– Владимир Васильевич... Кафе, планом которого я интересовался. Двенадцать человек чеченцев стоят с поднятыми руками у стены... Тринадцатый убит... В подвале холодильная камера. В ней семь морозильных шкафов. Шестой шкаф не рабочий. Выход в отдельное помещение. Закрыт, очевидно, изнутри. На нижней полке след женской ноги, ведущий изнутри... Вот я и подумал... Может быть, вам это интересно? Тогда приезжайте.
ГЛАВА 5
1
Погода дрянь... Это Сережа Ангелов видит, еще не ступив на трап самолета и только выглядывая из салона, готовясь к выходу. Если в Дублине, где они пересаживались на другой рейс, несколько часов назад шел мокрый снег, то в Дрездене моросит противный мелкий дождь. Ночное небо прочитать трудно, особенно над ярко освещенным громадным городом, но ощущение такое, что оно все плотно заложено серыми тучами. Если так, то дождь наладился надолго.
Сережа выходит первым. Распрямляет плечи. Следом за ним высовывается Селим и сразу поднимает воротник плаща. Для нигерийца Селима, прокопченного жарким африканским солнцем, такая нордическая погода хуже тюрьмы.
Немцы аккуратны и пунктуальны во всем. Более того, они дотошны и мелочны. Особенно неприятно это почему-то при таможенном досмотре. Слишком долго перебирают все вещи, слишком тщательно изучают декларацию. Сережа даже устает от этого и несколько раз вздыхает демонстративно.
Их встречает человек из Интерпола, как и договаривались с ним по телефону, номер которого дала Таку из Москвы при коротком предварительном докладе. Он стоит у правой от выхода колонны – длинное светло-коричневое, совсем не новое пальто и шляпа с обвисшими полями. Лицо вытянутое, худощавое. Топорщится рыжая щеточка усов на верхней губе, клинышек рыжей же поросли спускается от нижней губы до подбородка. Возраст мужчины – тридцать лет. Выглядит на свой возраст. Так он сам себя и обрисовывал.
– Господин Фобе? – спрашивает Сережа по-немецки.
– Клаус Фобе... Можно просто Клаус... Господин Ангелов? – в ответ спрашивает Клаус.
– Сергей Ангелов. Можно просто Сережа...
– У вас французский акцент и болгарская фамилия, живете вы в Соединенных Штатах, а по национальности...
– Русский...
– Любопытный конгломерат... – господин Фобе сухо улыбается. Из вежливости. – А где ваш напарник? Вы же сказали, что летите вдвоем...
Они обмениваются рукопожатиями. Только после этого Сережа поднимает руку, словно поправляет волосы, хотя этого совсем не требуется. Селим, стоя к ним спиной, видит знак в зеркальной стойке билетной кассы и подходит. Происходит новое взаимное представление.
– Вы не слишком устали после перелета? Атлантика все-таки. Расстояние.
– В перелете хорошо отдыхается. Мы отоспались на неделю вперед.
– Тогда мы можем сразу приступить к работе. Прошу... – Господин Фобе показывает рукой на выход. – Я покажу вам дом, где остановился гражданин США мистер Кито. Но его самого, боюсь, мы можем не застать. По крайней мере, уже второй день его не видели в городе, хотя раньше он совершал ежедневные прогулки с японской точностью – от и до, минута в минуту.
Они направляются в сторону автомобильной парковки.
– Проникнуть в дом возможность имеется?
– Там остался обслуживающий персонал и охрана. Сложно проникнуть. Приборы регистрируют наличие скрытых камер наблюдения. Вообще весь дом нашпигован электроникой. Но можно что-то придумать. Только не сегодня. Такая операция требует основательной подготовки и технического оснащения.
Селим торопится обогнать их, словно знает, в какую машину им садиться. На самом деле таким образом он просто пытается заставить Клауса идти быстрее, чтобы не мокнуть под дождем.
Сергей продолжает расспрашивать на ходу:
– Дом принадлежит самому Кито?
– Нет. Некоему арабу, которого никто и никогда в Дрездене не видел. Временами там живут разные люди. Мы к этому дому давно присматриваемся. Было одно не совсем конкретное сообщение информатора. Еще в прошлом году. Хотя конкретного ничего на обитателей не имеем.
– А как вы вышли на господина Кито?
– Он зарегистрировался в консульстве и оставил свой адрес. Ведет вполне благопристойный образ жизни. Если бы не сам дом, который находится у нас под наблюдением, мы и не обратили бы на него никакого внимания. Сюда в последнее время приезжает много американцев. Особенно этнических немцев. Как правило, они мечтают перебраться на родину предков. Америка им не слишком нравится. Не знаю уж, по какой причине, но это не домыслы политиков, а статистика... Миграция из Штатов в Германию вдвое превышает миграцию из Германии в Штаты...
Селим дожидается под деревом с облетевшей листвой, у первого ряда автомобилей. Клаус проходит в третий ряд, нажимает кнопку на брелоке, открывая центральный замок темно-зеленого «Фольксвагена Гольф». Распахивает дверцу.
– Устраивайтесь...
– У вас есть хороший выход на американское консульство? – интересуется Селим так, словно он слушал весь разговор. В действительности он услышал начало и только уловил несколько фраз, уже удаляясь, и несколько фраз, дожидаясь под деревом. Но создает видимость того, что погода не может помешать ему работать.
– У нас вообще нет такого выхода, потому что официальные американские структуры всегда пытаются пользоваться нашими услугами, не предоставляя взамен своих. Но у нас есть волонтер-хакер. Он без труда отыскал нужное имя в файле регистрации.
– Полезная практика. Хакер у нас тоже есть, и весьма, надо сказать, неплохой, а вот использовать для розыска консульские списки мы не додумались. Спасибо за урок... Консульские электронные документы по статусу должны иметь малую степень защиты от взлома в сравнении с документами посольскими...
Они садятся в машину. Господин Фобе медленно, хотя движение в это время суток на дороге минимальное, выруливает со стоянки. Аэропорт расположен совсем рядом с городом. Это Сережа с Селимом уже знают – видели из окна «Боинга», когда самолет совершал обязательный круг перед посадкой.
– После знакомства с домом, – Клаус продолжает выкладывать намеченную им программу, – перекусим, и я познакомлю вас с материалами, присланными специально для вас из нашего московского офиса. Это постарался господин Басаргин... Но все данные зашифрованы не нашим шифром. Я не имел возможности открыть файлы. Надеюсь, вы справитесь... Вы встречались с Басаргиным?
– Мы знакомы с ним, – кивает Сережа, не вдаваясь в подробности знакомства, потому что не все любят рассматривать родственные связи как положительные. – Проводили совместную операцию.
– Любопытно... – холодно говорит Клаус, но любопытства-то в его голосе и нет. – И как вы оценили его аналитические способности?
– Их высоко оценила наш аналитик... Это высшая оценка.
* * *Улица пустынна. Фонари отражаются в мокром, идеально гладком асфальте, который сделался под дождем зеркальным. Если приборы зарегистрировали камеры скрытого наблюдения, то эти камеры должны и улицу просматривать. По крайней мере, перед воротами.
– Кстати, – говорит Клаус, – продается соседний дом. Но у нас не хватает финансирования на такую покупку. А то было бы удобно вести наблюдение...
– Дом можно купить, а после операции продать...
– Для этого нужны значительные оборотные средства и риелтор в штате. У нас нет ни того ни другого... Мы имеем возможность капитальных вложений только в долговременные проекты, но никак не в единичные операции.
Сережа внимательно рассматривает дом за забором, мимо которого они проезжают. Запоминает – третий дом от поворота улицы. Клаус делает пару поворотов и выезжает на улицу соседнюю.
– Задний забор... К забору прилегает гараж... – комментирует он. – Здесь только калитка, которой никогда не пользуются. Впрочем, постоянного наблюдения мы не проводим. Только периодически. Лишь вчера, после получения задания из Лиона, начали присматриваться тщательнее, собрали данные и поговорили с местным жителем, бывшим сыщиком уголовной полиции. Хороший старик, всех во всем подозревает и все замечает. Я вас с ним познакомлю утром, если захотите, поговорите... Кстати, старик позволил расположить у себя во флигеле пост наблюдения. Там на чердаке сидит наш человек.
«Фольксваген» останавливается, и Клаус вытаскивает трубку сотового телефона:
– Вилли, наши гости прибыли, интересуются новостями... Да... Сфотографировать сумел? Тогда вынеси нам, мы сейчас подъедем к калитке... После смены сразу приезжай в офис... Хорошо, выходи...
Клаус убирает трубку, машина трогается с места и после нескольких поворотов снова выезжает на улицу, где находится нужный дом.
– Вилли говорит, что какой-то человек часами простаивает возле окна. Смотрит на улицу. Поза узника... Руки за спиной... Он сфотографировал этого человека. На мониторе фотокамеры разобрать лицо невозможно, компьютера во флигеле нет... Смотреть в бинокль – это вроде бы сам Кито, но и не он... Сейчас мы возьмем флеш-карту со снимками.
«Фольксваген» останавливается около калитки дома через дорогу и немного наискосок от дома, где живет господин Кито. Почти моментально из калитки выходит человек, наклоняется к опустившемуся стеклу в дверце, и в руки Клауса что-то переходит.
– Все нормально? – спрашивает Клаус.
– Днем один из обитателей дома ходил в магазин художественных принадлежностей и что-то покупал. По крайней мере, мы видели папку с бумагой для рисования. Похоже, у них объявился художник...
Клаус резко поворачивается в сторону Сережи. Рыжие усики топорщатся сильнее.
– Вы же ищете русского художника?
– И ищем его связь с господином Кито... Хотя художник по национальности не русский, а бурят. Но он очень похож на японца лицом. Вполне вероятно, что это он...
Клаус поворачивается к наблюдателю:
– Продолжай наблюдение. После смены сразу приходи. Отоспишься потом...
Вилли поддергивает ворот своей куртки и быстро шмыгает за калитку.
* * *Офис Интерпола находится в отдельном, с виду обыкновенном жилом доме с ухоженным маленьким садиком, который из-за своей европейской аккуратности даже в темноте смотрится привлекательным.
Фотографии с флеш-карты просматривают сразу.
– Господин Кито... – не совсем уверенно говорит Сережа, всматриваясь в лицо, щелкает мышью, дает увеличение и пожимает плечами. – Только мне кажется, что таким он был пару десятков лет назад...
– Или господин Дашинимаев... – говорит Клаус, только недавно сообщивший, что не смог открыть зашифрованные файлы, но теперь показывающий свою осведомленность.
– Я ни разу не видел Дашинимаева, – говорит Сережа и вставляет в компьютер диск с шифром, чтобы раскрыть присланные файлы.
Программа-шифровальщик справляется с текстовым файлом достаточно быстро, но чуть дольше работает с файлами графическими. В конце концов выдает и их. Сережа открывает на мониторе сразу две фотографии – сделанную минувшим днем наблюдателем Интерпола и присланную из Москвы.
– Вот... Старое рассечение брови... Увеличьте... – просит Клаус.
Сережа дает увеличение максимально крупное, когда изображение уже начинает разлагаться на квадратики пикселов.
– Видите... – Клаус показывает пальцем. – На том и другом снимке присутствует рассечение брови. Шрам старый, но рассечение когда-то было сильным, это просматривается. Можно даже не отсылать на идентификацию...
Сережа только кивает и закрывает файлы с фотографиями, чтобы прочитать текстовой файл. Клаус вежливо отходит в сторону, садится в кресло и закрывает глаза, словно дремлет. В соседнем кресле дремлет Селим. Но как только закрывает глаза Клаус, Селим поднимается и оказывается за спиной Сережи. Тоже читает текст.
– Жена Басаргина... – говорит Селим. – Она может стать сигналом...
– А если он связан с Кито?
– Тогда не было бы убийства Родича...
Сережа тут же выходит в Интернет и смотрит расписание самолетов из Москвы.
– Рейс только на Берлин...
– Нет проблем встретить... – не открывая глаз, говорит из своего кресла Клаус, опять показывая, что он знаком с сутью дела хорошо и все понимает с полуслова. – Я позвоню в Берлин, и ее доставят сюда машиной... Это быстрее, чем поездом.
Сережа решительно открывает трубку мобильника и набирает номер. В Москве глухая ночь. Трубку долго не берут. Наконец отвечает сонный голос:
– Слушаю, Сережа...
– Александр, извините, что так поздно, но мы еще работаем...