– Стратим-птица! – пронзительно завопила ведьма. – Быстрее!
Страшный грохот заглушил ее крик – будто на взлет пошел реактивный бомбардировщик. Птица взмахнула крылами. Ее словно подбросило поршнем – Стратим взмыла позади летящих ведьм, россыпь городских огней исчезла за тьмой распахнутых крыльев, а голова птицы закрыла луну. Оксана Тарасовна увидела глаз – тусклый, как обломок асфальта, и совершенно пустой, лишенный даже проблеска жизни. Клюв, похожий на загнутый железный крюк, распахнулся, и из него вырвался вопль, точно вой пароходной сирены в тумане.
Снова взмах крыльев – по Оксане Тарасовне хлестнул ветер, пахнущий железом и водой, метла рванулась из рук, завертелась. Птица пронеслась над ведьмами, растопыренные когти сомкнулись у Катерины поперек талии. Оставшаяся без всадницы метла полетела в Днепр, Стратим-птица в пару махов вознеслась ввысь, канув в темноту небес. Крохотная девичья фигурка безвольно качнулась в ее когтях и исчезла, точно растворившись среди облаков.
– Ка-а-атерина-а-а! – запрокидывая голову, закричала Оксана Тарасовна.
– Замолчите! Еще вернется! – борясь со своей метлой, вопила Маринка.
«Кто, Катя? – в растерянности подумала Оксана Тарасовна. – Так я и хочу…»
Тьма снова накрыла луну, ведьму словно тяжелой лапой придавило – Стратим-птица возвращалась. Катерины у нее в когтях не было, и куда девчонка делась, Оксана Тарасовна не решалась даже думать. Выставив когти, птица пикировала на Маринку. Колечко у той на пальце коротко вспыхнуло, словно крохотный предательский маячок, выводящий птицу на цель. Оксана Тарасовна бросила метлу вбок, всей тяжестью врезалась в Марину, отшвырнула ро́бленную в сторону. Когти Стратим-птицы с лязгом схватили воздух. Под собственной тяжестью птица ухнула вниз, пикируя к воде.
– Гони! – заорала Оксана Тарасовна, сжимая коленями метлу. Пришпоренная метла понеслась к берегу. Маринка кинулась следом, поравнялась, обогнала… ее светлые волосы развевались как флаг, ярко выделяясь во мраке. Стратим-птица, вновь набрав высоту, устремилась в погоню.
«Стратим-птица топит корабли!» – Оксана Тарасовна огляделась…
– Маринка, вниз!
У причала ресторанного комплекса стоял изукрашенный иллюминацией прогулочный пароходик. На танцполе верхней палубы красовалась аппаратура диджея, сквозь широкие окна виднелся банкетный стол – блюда, цветы, накрахмаленные салфетки. Двое официантов возились у сходней, а по дорожке к причалу двигалась свадебная процессия.
Маринка с Оксаной Тарасовной спикировали, чиркнув прутьями метлы по верхней палубе. Стратим-птица истошно заорала, завидев исконную добычу. Черная тень пала на кораблик… и, позабыв о ведьмах, громадная птица рухнула сверху. Удар клювом пробил палубу насквозь. Зазвенело стекло. Диджеевский пульт свалился в воду и моментально затонул. Официанты у сходней дружно прыгнули на причал. Непрерывно орущая Стратим-птица взвилась в воздух и снова ринулась на добычу. Когти вонзились в борта пароходика. Послышался скрежет сминаемого железа. В воду сыпалась посуда, по столу величественно съехало блюдо с жареным поросенком. Огромный праздничный торт, украшенный белыми лебедями и фигурками молодоженов, ухнул в реку и, медленно вбирая воду, пошел на дно. Стратим-птица рванулась, высвобождая когти, – в пробоины хлынула вода. И тогда Губительница Кораблей ударила в третий раз. Пароходик затрещал, чудовищно и жалобно, разломился пополам и, задрав разом нос и корму, затонул. У причала, прижимая к груди букет, застыла невеста в белом платье.
Ведьмы мчались прочь от реки – под метлами мелькали крыши домов, золотистые ленты проспектов и темные ущелья проулков. Пронеслись над светящимися квадратами окон многоэтажками – впереди лежала полоса тьмы над городской балкой. Сзади загудела пароходная сирена.
– Гонится! – завопила Марина.
«А говорят, Стратим-птица не уходит от воды! – вяло удивилась Оксана Тарасовна. – Ошибаются». Покончив с пароходом, птица перемахнула набережную и стремительно нагоняла ведьм. Позади не было неба – все заслоняли вздымающиеся крылья.
– Скорее, скорее! – Оксана Тарасовна снова швырнула метлу вниз, погружаясь во тьму старой городской балки. Увидела искалеченную, с вырванным куском крышу над домом хортицкой ведьмы…
«А куда мы так мчимся? – вдруг сообразила она. – Ирки нет, хортицкой ведьмы нет дома, и никто нам не поможет…» Полыхнув светлой шевелюрой, Маринка канула во двор. «Вовкулака говорил, там даже защиты теперь нет!» – Оксана Тарасовна остановила метлу в воздухе. Выставив когти, Стратим-птица падала на мчащуюся к крыльцу Маринку… Дверь дома распахнулась, и ведьмочка на метле вихрем влетела внутрь. Лампочка над крыльцом погасла… Дом, словно каракатица чернила, выбросил облако тьмы. То ли черное, то ли темно-фиолетовое, мрак во мраке – облако было густым, клубящимся и каким-то глянцевым, как отблескивающая в свете фонаря лужа. Оно взвилось над крыльцом и расползлось, накрывая собой дом, сад, забор. Стратим-птица снова затрубила – теперь это был испуганный пароход! Судорожно забила крыльями, норовя взлететь повыше. Прячущийся под ее правым крылом свет полыхнул, отражаясь в наползающей тьме, – облако и правда оказалось фиолетовым. Оно заколыхалось как вода и словно осьминог потянуло к птице нити-щупальца. Стратим отчаянно заверещала, с необыкновенной для такого громадного тела скоростью развернулась и кинулась прочь. Темно-фиолетовое облако еще немного покачалось над домом и неспешно поплыло за удирающей птицей. Отмечая его путь, на землю капали тяжелые фиолетовые капли.
Танька стояла на крыльце, привалившись к поддерживающему козырек столбу, и прижимала к груди… старый пузырек с чернилами – точно такими Оксана Тарасовна писала когда-то давным-давно, еще школьницей-первоклашкой. Чернильные пятна покрывали Танькины лицо и руки.
– У Иркиной бабки нашла, – ломким голосом сказала она. – Засохли, еле размочила… – Она поглядела в небо, вслед улетевшей птице. – Это же была… Стратим-птица?
– Губительница Кораблей, – кивнула Оксана Тарасовна.
– Давно, на заре времен Стратим-птица схватилась с наступающей на мир великой тьмой, – прошептала Танька, опуская руку с чернилами. – И в том бою утратила свой разум и свой свет, сохранив его лишь под правым крылом. Я знала, что она испугается.
Глава 23. На том конце молнии
Маринка сидела на полу кухни и рыдала, держа руку с кольцом на отлете, как если бы сильно поранилась. Слезы катились по ее щекам, и она пыталась вытереть их плечом, не замечая, что размазывает тушь и помаду по стильной футболке.
– Это все Хортица-а-а… Лику, Вику, теперь Катерину похитили… И меня заберу-ут! Из-за нее! – Маринка рванула с руки простенькое колечко. – Не нужна мне ее Сила! – и швырнула прочь. Колечко с тонким звоном ударилось об пол, покатилось, закружилось в углу кухни и замерло. В тот же миг Марина с хриплым криком прижала руку к груди и скорчилась от боли. – Жжется! Жжет!
Вернувшаяся в кухню Танька подобрала колечко и, присев на корточки рядом с Мариной, надела его ей на палец. Маринка перестала кричать, только тяжело дышала, время от времени длинно всхлипывая. Танька даже протянула руку… задержала ладонь над Маринкиным плечом и убрала, так и не прикоснувшись.
– Обряда раскумления не было. Ты не сможешь снять кольцо, пока Ирка… не вернется.
– Значит, в нашем мире Хортицы нет, – заключила Оксана Тарасовна, разглядывая рыдающую Марину.
– Думаете, серокожий уволок ее в Ирий? – спросила Танька и сама поморщилась, такой фальшивой озабоченностью звучал ее голос.
– Нет. Это ты думаешь, что я идиотка! – отозвалась Оксана Тарасовна. – Я с самого начала подозревала, что с похищением Хортицы нечисто, но ты так убивалась – так искала… Так натурально… – она жестко усмехнулась. – Или тебе Хортица тоже не сказала?
– Совершенно не понимаю, о чем вы, – с достоинством ответила Танька, на что засевший в углу кухни Вовкулака только хмыкнул.
– О том, что Хортица отправилась в Ирий за своим змеем, – отрезала Оксана Тарасовна, и тут лицо ее стало озадаченным. – А моих девчонок для прикрытия использовала?
– Все просто так сложилось – Ирке нужен был кто-то в помощь. Кроме ваших… вот этих вот… – Танька неприязненно покосилась на Марину. – Никого больше не было, вот она и согласилась на кумовство.
– Не сильно она упиралась! – прохныкала Маринка. – А теперь она нас подставила, а сама по Ирию с парнем гуля-яет! Развлекается! А ты? – накинулась она на Таньку. – У тебя тоже ее колечко есть! Ты его тоже снять не можешь?
Танька потянула свое колечко, сняла его, подержала на ладони и так же спокойно надела обратно на палец:
Танька потянула свое колечко, сняла его, подержала на ладони и так же спокойно надела обратно на палец:
– То ли потому, что у меня свой Дар, то ли потому, что мы с Иркой и так, без всякого кумления, друзья.
– Всегда лучше всех устраиваетесь! Вы всегда – а я никогда! – И Марина снова разрыдалась, безобразно кривя рот и судорожно икая.
– Дорого нам обходится первая любовь наднепрянской ведьмы! – усмехнулась Оксана Тарасовна. – Почему кто-то должен страдать из-за ее капризов?
– А кто страдает? – делано удивилась Танька. – Она, что ли? – Она кивнула на Марину. – Так вы сами говорили, ро́бленные существуют только для того, чтобы на них сыпались все опасности. Какие претензии?
– Ах ты ж! – Маринка вскочила и кинулась на Таньку, целясь лакированными ногтями в лицо. Танька только чиркнула перед собой пальцем в воздухе – Маринка споткнулась, будто за веревочку зацепилась, грохнулась на пол и опять расплакалась. Губы Таньки скривились в сочувственной гримасе. Ирка просто хотела помочь Айту, а Танька просто хотела помочь Ирке, а серокожий просто выполнял приказы, а теперь три девчонки, в общем-то не имеющие к этой истории никакого отношения, пропали. А задиристая Маринка рыдает на кухне от страха. Жизнь – как тесно набитая маршрутка: не повернешься, чтоб кому-нибудь ногу не отдавить.
– Что, если я расскажу богатырям, где сейчас твоя подружка? – Оксана Тарасовна наклонилась к Таньке. – И пусть передают змеям, как по закону положено! Тем огнем плевать, что она наднепрянская ведьма, у них свой мир!
– А я тогда скажу, что это вы Ирке сбежать помогли – за Силу для ваших ро́бленных. – Танька кивнула на Маринино кольцо. – И пусть Вольх Всеславич лично разбирается, кто виноват, что богатырская застава перед змеями опозорилась. Ирка – маленькая тринадцатилетняя девочка, не могла побег сама задумать и организовать. – Танька нахально уставилась в лицо Оксане Тарасовне. – Тут чувствуется рука опытной ведьмы!
– Как стало выгодно, сразу вспомнила, что маленькая, – пробурчал Вовкулака. – И впрямь подросла девонька.
– Все вы тут маленькие! – процедила Оксана Тарасовна. – Но быстро растете!
– Так есть же у кого учиться! – сладко протянула Танька. Оксана Тарасовна круто повернулась на каблуках и встала у окна, глядя в темный сад. Богдан попытался было открыть рот, но Вовкулака только предостерегающе вытаращил глаза, и тот затих в своем углу, стараясь даже не дышать. Лишь на полу тихо всхлипывала Марина.
– Катерина жива, – наконец сказала Танька. – Серокожий ничего им не сделает, пока не поймет, где Ирка.
– Конечно, она жива! – криво усмехнулась Оксана Тарасовна, вытаскивая из сумки коробочку с серебряными ножами. Лезвие каждого когда-то было натерто кровью одной из ро́бленных. Сейчас только нож Марины оставался чистым, зато остальные три… Нет, они не рассыпались и не подернулись ржавчиной, как если бы девчонок ранили. Казалось, что какой-то силач ради глупой шутки скрутил серебряные лезвия в штопоры. Теперь такой спиралью закручивалось и лезвие Катерининого ножа.
– Это что он с ними делает? – гневно спросила Танька.
– Вот и я бы хотела знать! – сквозь зубы процедила Оксана Тарасовна.
– Так в чем дело? – Танька достала гребень. – Через свечу, через окно или через порог?
– Через порог, – подумав, решила Оксана Тарасовна и встала в кухонных дверях, уперевшись пятками в порог и прижав ладони к дверным косякам. Богдан кивнул, свернулся калачиком на кухонном диване, и тут же здухач, отделившись от его тела, просочился сквозь потолок и взмыл над домом.
– Косяк дверной – в моих руках, порог домовой – в моих ногах, так и ты, вор-похититель, встань передо мною! – пронзительно выкрикнула Оксана Тарасовна.
– Жгу кровь твою, тело твое, разум твой! – подхватила Танька, проводя зубьями гребня над зажженной свечой. – Пусть молния тебя бьет, буря треплет, не спится тебе, не стоится и не сидится! Ни есть тебе, ни пить, ни думать, ни говорить: ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с парнем, ни с девушкой, пока не встанешь передо мной, как лист перед травой!
Мгновение стояла тишина, а потом над деревьями сада пронесся ветер. Звучно задребезжала пластиковая ставня. Вдалеке глухо и угрожающе заворчал майский гром… и ливень, сплошной, непроницаемый, рухнул на старую городскую балку. И черное вечернее небо прорезал зигзаг молнии.
– Есть! – прокатился над крышами гулкий голос здухача.
Танька метнулась к своей швабре и распахнула окно. С неистовым хохотом ветер ворвался внутрь, швырнул ей в лицо пригоршню дождя, растрепал волосы.
– Мы что, полетим? – в ужасе завопила Маринка. – В такую погоду?
– Ну да, за жизнь нужно бороться исключительно в солнечный денек после плотного завтрака! – рявкнула на нее Танька. – Это тебя, между прочим, похитить собираются!
– Зато никакие птички не погонятся. – Оксана Тарасовна оседлала свою изукрашенную стразами кочергу.
Три ведьмы вылетели в ночь. На горизонте длинные молнии раз за разом долбили в одну точку.
– На набережной! – перекрикивая грохот дождя, прокричала Танька.
– Снова у реки! – недовольно пробурчала Оксана Тарасовна. Сквозь бурю троица ведьм неслась к цели. Мерцающим призраком сквозь потоки дождя скользил здухач – его алый плащ вился на ветру. Внизу, скрипя шинами на поворотах, мчался минивэн отряда быстрого реагирования «Серые волки» – Ментовский Вовкулака был практичным оборотнем и предпочитал четыре колеса четырем лапам. Сидящий за рулем Рудый швырял мини-вэн из поворота в поворот, мини-вэн скакал по выбоинам, заставляя набившихся внутрь оборотней валиться друг на друга. Танька вылетела на набережную и зависла над полотном дороги. Дождь вымыл с тротуара последних прохожих, а водители не имеют привычки глядеть вверх.
Глава 24. Ужасы старого Дворца пионеров
– Ну и где? – Танька оглядела набережную. Словно в ответ очередная молния с треском ударила в приземистое здание на берегу.
– Дворец пионеров? – прошептала Танька, потихоньку снижаясь. Когда-то это был чуть ли не самый большой и богатый Дворец пионеров в стране – Таньке мама рассказывала. В наши дни здание уже не выглядело таким крутым, зато предназначение свое сохранило – судя по объявлениям у входа, там по-прежнему обитали детские кружки, молодежный театр, художественная и цирковая студии.
– Что, опять?! – завопила Танька, завидев афишу студии танца. Ей уже представлялись очередные околдованные танцоры, засевшие по углам темного здания.
– Там никого нет, – глухим, словно призрачным голосом произнесла Оксана Тарасовна. Потоки воды катились по ее рукам и плечам, покрывая ведьму прозрачной пленкой, мокрые волосы облепили голову, но она, казалось, не замечала неудобств. Украшенная стразами кочерга парила в воздухе, а ладони Оксаны Тарасовны гладили воздух над крышей. – Ни одного человека, даже охранника или вахтерши!
– Странно, – пробормотала Танька. Рядом замерцало, и здухач плавно спустился по струям дождя, как по канату. Его глаза были плотно закрыты, только зрачки под сомкнутыми веками двигались как у беспокойно спящего. Он протянул руку, сквозь стекло дверей указывая на что-то в глубине темного холла.
– Туда? – Не тратя времени, Танька спланировала ко входу. Зажала швабру под мышкой. Капелька крови упала на кодовый замок, впитавшись в металл будто в песок, замок покорно клацнул, пропуская ведьм внутрь. Спрятанный на ночь рекламный щит торчал у самого входа.
– Экзотариум? – разочарованно протянула она. – Очередной? – Она оглянулась на здухача, но его уже не было рядом – воин сновидений испарился.
В прошлом году мода на экзотариумы стала настоящим бичом города. Их реклама висела на каждом столбе, экзотариумы открывались в каждом торговом центре, каждом парке, и даже по школам таскались передвижные мини-зоопарки, собирая по классам деньги и демонстрируя взамен парочку змей под стеклом, снулых ящериц, ярких птичек и почему-то вовсе не экзотических морских свинок и хомяков.
– Этот – самый паршивый из всех! – влезла Марина. – Мы тут на спектакле были, я сквозь дверь заглянула – представляете, эти придурки даже собаку в клетку посадили! Собака в клетке спала, я сама видела!
– А еще? – напряженно спросила Танька.
– Мыши, пауки, что-то вроде улья… – припомнила Маринка. – Говорю же, полный отстой!
Танька закусила губу. Мышь, конечно, страшный зверь… но не настолько, чтоб серокожий мог укрыться за ним от разъяренных ведьм… с другой стороны, он всегда использовал зверей… И вообще, кто умнее, Богдан или Маринка? Даже обсуждать нечего, надо просто делать, как здухач сказал, – один раз она уже не доверилась ему, и ничего хорошего не вышло! В приглушенном ночном свете ламп отлично видна была указывающая на лестницу стрелка с надписью «Экзотариум». Недолго думая, Танька побежала вверх по ступенькам.