Я вышла с кухни и отправилась посмотреть, не подать ли кадетам еще и еды, как почувствовала, как меня прижали к стене, как нахальные, чужие и беззастенчивые руки меня оглаживают. Подняла глаза — обнаружила, кто это. И как-то стало… до безумия противно. Несмотря на вчерашние показательные выступления некой графини и сегодняшнее хамство юнцов, я почему-то думала об этом представителе имперской аристократии много лучше.
— Ручонки убрал, — прошипела я.
Граф Троубридж — а это был он, — как раз в романтическом позыве дотронувшийся губами до моей шеи, вздрогнул. Но не прекратил на меня наваливаться.
— Вы забываетесь, — протянул он.
— А вы пожалуйтесь на меня хозяину, — улыбнулась я, глядя ему прямо в глаза.
— Знай свое место, прислуга!
— Мое место мне указывает мой хозяин — но никак не гость в его доме, — отрезала я холодно. — А на досуге подумайте вот над чем… Насколько хозяину дома будет приятно, что вы, его ученик, превращаете его дом в филиал дома терпимости.
— Что? — Приятно было слышать в голосе юного, но блестящего графа растерянность.
— Это проявление вашего уважения к моему хозяину?
— Да как ты смеешь?
— Вы так привыкли к дамам в борделях, что уже не понимаете, где находитесь?
— Вы не леди. — Странно, на мой взгляд, он отреагировал на слово «бордель» из моих уст. В его голосе совершенно нелогично прозвенели обвинительные и осуждающие нотки.
— Совершенно верно, — не стала спорить. — Я — прислуга.
Он выругался, но отошел.
— Мне позволено будет удалиться, ваше сиятельство? — почтительнейшим образом поинтересовалась я.
— Свободна.
И я, плюнув на свои обязанности, отправилась в свою комнату. Все! Все в сад. А мне — броневичок, кепочку, хорошего стрелка. И кучу патронов к станковому пулемету Исключительно в воспитательных целях.
Я поняла, что в Империи Тигвердов можно вполне себе жить. Если не сталкиваться с аристократами. Кажется, мой хозяин — единственный приличный человек из них всех. И тот бастард, которому с этими уродами приходится ой как тяжело.
Вдруг я поняла, что плачу. Это еще с чего?
И сама себе ответила — от злости. И как себя ни уговаривала, дескать, «собака лает — караван идет»… слезы текли. Наверное, я просто устала. Проснулась оттого, что мне осторожно стучали в дверь.
— Оливия? — Я открыла дверь. — Что-то случилось?
— Мы беспокоились о вас. Вы не вышли к ужину.
— Я заснула.
— Вы хорошо себя чувствуете? Может, вам еду принести в комнату?
— Спасибо, не стоит. Я сейчас спущусь.
Посмотрела на себя в зеркало, пока умывалась. М-да… Красота неземная, глаза опухли, вся разлохматилась. Покачала головой, рассмеялась.
— А чего ты ожидала?
Распустила волосы, заплела простую косу. И отправилась ужинать. На кухне я была уже одна. Все разошлись. Каталина оставила мне поднос с едой, прикрытый салфеткой. После того как я помыла посуду и расставила все по своим местам, я поняла, что ночью усну вряд ли. Я решила тихонько пробраться на господскую половину и взять книгу. Накануне я нашла книгу об обороне южного имперского города Наиль, на самой границе с Османским ханством. Мемуары какого-то имперского генерала. Я еще обратила внимание, что написано живо.
Я вошла в библиотеку. Света не было. Я пошла дальше, к полкам. Не зажигая света. И зацепилась о чьи-то длинные ноги.
— Госпожа Лиззард, — пророкотал у меня над ухом голос милорда Верда. Он успел подхватить меня. От этой нечаянной близости меня как огнем опалило.
— Простите. — Я стала высвобождаться из кольца его рук.
— Ничего. — Он выпустил меня.
Я сделала шаг назад. Мы с ним так и остались в полутьме, чуть разбавленной догорающими углями камина.
— Я за книгой, — стала почему-то оправдываться.
— С вами все в порядке? — внезапно спросил он.
— Да, — нахмурилась я.
— Вы не очень устали за день?
— Нет. У меня разболелась голова, и я пренебрегла своими обязанностями и отправилась отдыхать.
— Вы посидите со мной? — очень тихо спросил он.
— Хорошо, — согласилась я. И уселась в соседнее кресло.
— Что-нибудь выпьете?
— Может, глоток вишневой наливки.
— Я принесу, не вставайте.
И пока до меня дошло, что происходит, хозяин дома отправился за рюмочкой наливки для меня, прислуги.
— Вам тяжело приходится? — спросил он у меня, когда мы выпили.
— Не так тяжело, как непривычно.
— Вам в тягость ваше зависимое положение?
— Вы — хороший хозяин.
Мне показалось в полутьме, или он поморщился?
— Кадеты надерзили вам сегодня…
Я промолчала. Еще не хватало жаловаться.
— Я сделал вывод — что-то упущено в их воспитании. Поэтому их отправили в экспедицию.
Судя по его голосу, придумал он что-то на редкость пакостное.
— Есть мир… Очень неприятный для высокомерных особ. Особенно если придется неделю побыть в шкуре раба.
— Что? — вскочила я. — Вы продали их в рабство?
— Конечно, нет. Не переживайте за них.
Милорд Верд поднялся и решительно усадил меня в кресло.
— Я их отправил к нагам, которые обязаны мне и моим воинам честью. А это для них больше даже, чем жизнь их потомства. Попросил, чтобы они инсценировали захват в рабство моих кадетов. Рабские ошейники, правда, недельку-другую — не больше — наши высокомерные друзья поносят. Чтобы впредь неповадно было. Но, смею вас заверить, ничего, кроме пользы, для молодых людей не будет.
Я покачала головой. Интересные у них тут, в Империи, модели воспитания.
— Кстати, — продолжил милорд Верд. — При беседе с принимающей стороной я отметил особо, что мне будет приятно, если граф Троубридж и принц Брэндон получат особенно тяжелую, совсем уж унизительную работу. Мне обещали пойти навстречу. И знаете, наги — создания очень благодарные. И с очень богатой фантазией.
— И что будут делать представители аристократических родов? Чистить конюшни?
— Вот у вас фантазия развита скудно, так же как и у меня. Я, кроме чистки конюшен и, простите, отхожих мест, так ничего и не придумал за свою карьеру преподавателя. Но знаете, как ни возмущаются молодые аристократы подобным наказанием, трогает их это первый раз. Максимум второй. А потом… они привыкают. Вот и приходится пользоваться услугами друзей. Я обратился — добрые наги мне подсказали. И теперь мои кадеты трудятся прислугой в занюханной грязной портовой таверне. С рабскими ошейниками, чтобы вкусили всю прелесть зависимой жизни. Только внешность я им подправил на отвратную. Чтобы никто не покусился.
— А у вас проблем не будет?
— Вы о том, что Брэндон — наследник? Так я уже отчитался отцу. Он в восторге. Говорит, что давненько так не делали — а зря. Надо их так воспитывать регулярно. Так что последний курс у кадетов академии получится интересный. И очень познавательный. Раз уж им просто в моем доме диплом не писался.
И тут мне пришла еще одна мысль в голову:
— А вы откуда знаете, что кадеты вели себя невежливо?
— Я при этом присутствовал.
— В каком смысле?
— Чтобы лучше понять людей, надо посмотреть на них со стороны. Так что я был в гостиной еще раньше них. И наблюдал за их поведением.
— Что? — В голове моей мелькнула мысль: «А все ли он видел?» Почему-то мне показалось неприятным осознание того, что он присутствовал при том, как граф Троубридж… общался со мной наедине.
— Я все-таки что-то пропустил?
— Скажите, вы умеете читать мои мысли? — настороженно поинтересовалась я.
— Нет, только сильные эмоции. Сегодня, например, вы плакали. Были очень подавлены.
И он посмотрел на меня вопросительно, словно ожидал, что я прямо сейчас начну объяснять причину. Ага, кинулась!
— И вы чувствуете, говорю я правду или лгу? — продолжила я задавать вопросы.
— Совершенно верно.
— А почему вы — другой?
— Что вы имеете в виду?
— Вы ведете себя не так, как другие аристократы. Не стараетесь задеть, оскорбить. Не выпячиваете свою значимость. Относитесь к другим… по-человечески, что ли.
— Вы преувеличиваете, — невесело усмехнулся он. — Мне, конечно, приятно, что вы так думаете, но… В некоторых местах меня совершенно справедливо называют исчадием бездны. Имперским палачом.
— Вы помогли мне и моим сыновьям. Вы заботитесь о Вилли. Вы ровно общаетесь с людьми, что стоят ниже вас по положению. И вам неприятно, когда при вас оскорбляют других.
— Но… на войне я…
— Вы — убивали. Выполняли приказы любой ценой. А теперь мучаетесь угрызениями совести.
— И что это значит?
— То, что вы хороший человек. А еще вы не похожи на аристократов.
— Должно быть, мне слишком от судьбы за это досталось. Когда я только делал первые шаги и пытался доказать всем, что я — несмотря на то что бастард — на что-то годен. И достоин уважения. А теперь я пытаюсь хотя бы следующее поколение тех, кто будет управлять страной, сделать… поприличнее.
— Хотя бы не похожими на герцога Борнмута и графиню… не запомнила, как ее, — проворчала я.
— Графиню Олмри, — проворчал он. И еле слышно добавил: — И как меня угораздило… Я хочу сказать, что в доме вам ничего не грозит. На вас всегда будет моя защита.
Он молчал. Молчала и я. Чуть потрескивали угли в камине, да стучался дождь в окно.
— Вероника, — позвал меня он.
— Да? — не поднимая взгляда на мужчину, спросила я.
— Мне хорошо, когда вы рядом…
Он протянул руку и провел по моим волосам. Длинная коса рассыпалась по спине. Милорд Верд хрипло втянул воздух. И замер, видимо, давая возможность мне принять решение.
Сердце мое забилось чаще. Но я подумала. Потом подумала еще — быстро и хорошо. И поднялась.
— Спокойной ночи, милорд.
— Вы уходите? — насмешливо спросил он. И тоже поднялся.
— Уже поздно.
— Вы устали?
Он стоял совсем рядом, и я кожей ощущала жар и силу его тела. И мне хотелось… Безумно, нестерпимо…
Но я сделала шаг назад. Потом еще. И еще.
— Спокойной ночи, — пробормотала я. И сбежала к себе.
Глава 16
Дождь барабанил по стеклам уже неделю. Непрерывно. Без конца и без остановки. То стекал слезливыми каплями, то меланхолично и ласково шуршал, словно подлизываясь, то злобно бил — как будто требуя, чтобы его впустили в дом обогреться.
Опять вторник. Опять ночь. Милорд Верд еще не возвращался. Получается, что я не видела его практически все это время. После той встречи в библиотеке возле камина… я сторонилась милорда.
Не то чтобы я опасалась каких-то действий с его стороны, не совместимых с моими желаниями. Нет. Конечно, некий граф, кадет его милости, пишущий у милорда диплом и продемонстрировавший норму обращения с прислугой в данном мире, весьма способствовал просветлению в моих мозгах. Безусловно, я не думала, что лорд Верд поведет себя так же, как студент его академии. Но определенные проблемы наше сближение с хозяином уже принесло. А что будет, если мы станем любовниками? Хотя — стоило признаться в этом хотя бы себе — тянуло меня к нему очень сильно. И боялась я не так его желаний, как своих. А еще больше того, что они совпадут. И неделя эта далась мне тяжело.
Процесс «избегания» хозяина поместья не требовал особой спортивной подготовки. Если соблюдать все правила приличия, по крайней мере, как я их понимала, то можно было вполне свести общение к замечательным фразам «Да, милорд!», «Слушаюсь, милорд…» и прекраснейшим образом выполняемым книксенам. И попадаться на глаза строго по делу. И очень ненадолго.
К тому же на выходных милорд Верд привез мальчишек из академии и удалился. «По делам», — сообщил он. И мы с ним любезнейшим образом раскланялись.
Сегодня, во вторник, его кадеты-дипломники не почтили нас своим присутствием. Из чего я сделала вывод, что их «экспедиция» все еще продолжается.
А вот чего я сама не отправилась спать, а сижу и ожидаю милорда Верда, хотя обещала себе этого не делать, для меня оставалось загадкой.
Я отпустила слуг и дремала над книгой в гостиной, время от времени поглядывая на пламя камина. Игра огня меня успокаивала.
Едва слышимый звон колокольчика, возвещающего о том, что милорд пересек границы поместья, показался в тиши ночного дома слишком громким. Я поднялась, потянулась, закуталась поплотнее в шаль и пошла открывать дверь. Попутно размышляя о том, что всегда удивлялась, как это Джону удается подходить к двери всегда так вовремя — и не стоять выглядывать, но и не заставлять хозяина или посетителей ждать. А это всего лишь система внутреннего оповещения…
Хотя мне пришлось постоять в холле минут пятнадцать, прежде чем сквозь дождь я услышала шаги лорда Верда.
— Добрый вечер! — улыбнулась я ему.
— Добрый, — выглядел он каким-то осунувшимся. — Не обязательно меня дожидаться. Тем более я сегодня должен был остаться ночевать во дворце.
— Ничего. — Я приняла у него мокрый плащ. — Это приятные хлопоты.
— Спасибо, — улыбнулся он, словно я сказала что-то такое, что он хотел услышать.
— Подогреть ужин? Или вас покормили во дворце?
— Осторожно, — совсем развеселился он. — В вашем голосе звучит ревность.
— Надеюсь, это не будет расценено как неуважение к короне.
— Не знаю, не знаю… — Милорд Верд посмотрел на меня с нарочитым подозрением.
— Значит, ужин греть и вас кормить.
— Да. Только я переоденусь в сухое. И спущусь.
Я уже развесила его плащ, чтобы он просох, как услышала уже с лестницы, ведущей на второй этаж:
— Госпожа Лиззард!
— Да, милорд?
— Будьте добры, присоединитесь ко мне за ужином.
— Вот с чего вдруг? — проворчала под нос и сразу обругала себя нехорошими словами. Шифровалась бы дальше — все полезнее было бы.
— Так как насчет совместного ужина? — повторился вопрос.
— Простите, милорд. Я не вижу в этом необходимости, — ответила я хозяину через довольно длительный промежуток времени.
— Отчего же? Позвольте полюбопытствовать? — Раздались быстрые решительные шаги. Милорд Верд спустился обратно.
— Пожалуйста… На вас мокрая одежда — вы можете простудиться.
— Вас это волнует как мою примерную прислугу?
Я посмотрела на него с укором:
— И что вы хотите от меня услышать?
— Я вас чем-то обидел?
— Нет. — А вот этого вопроса я не ожидала.
— Вы знаете, ведь мне в какой-то момент показалось…
Мне оставалось лишь прижать ладони к вспыхнувшим щекам — какая я все-таки дура… Еще и не умеющая скрывать свой интерес.
— Вы смутились? Вам неловко? Мне не показалось? — Его неожиданно яркие в полутьме холла глаза смотрели на меня, не отрываясь.
«Солги!» — приказала я себе. Но не смогла.
— Не показалось, — выдохнула я.
— Ника… — Он сделал шаг ко мне.
— Пожалуйста… — отшатнулась от него, запуталась в длинной юбке — и упала бы, если бы меня не подхватили. Да что такое! Почему меня в этом мире просто ноги не держат? Я падаю, а он меня подхватывает! Бесит же.
— Я слишком настойчив и бесцеремонен? — тихо спросил он, придерживая меня.
— Самую малость. — Я высвободилась.
— Вас это оскорбляет?
Я тяжело вздохнула.
— Вы правы, — расценил этот вздох по-своему милорд Верд. — Холл и подножие лестницы не самое комфортное место для подобных разговоров. Сейчас я вернусь, и мы с вами договорим.
Он развернулся и сделал несколько шагов по ступенькам. Потом вдруг захрипел и рухнул мне под ноги.
— Свет, — закричала я и замахала руками. В этом мире все подчинялось командам, наполненным силой. Обычно у меня с этим были проблемы, я слишком долго жила в мире техники, но не магии. Обычно, но не сегодня.
Подбежала к милорду Верду, упала рядом с ним на колени. Дотронулась до его чуть шершавой щеки, напрягла слух — он дышал. Неровно, поверхностно, но дышал. Я поняла, что ничего сделать не могу — надо звать на помощь. Поднялась на ноги, помня о неудобных юбках, не предназначенных для резких движений.
Пока совершала это движение… Нет, наверное, мне померещилось. Я еще раз опустилась на колени и еще раз поднялась, стараясь двигаться как можно более плавно.
На одежде милорда действительно что-то было. Или кто-то был. Нечто, что практически сливалось с черной стойкой ворота на его мундире.
Я расстегнула несколько крючков, отогнула ворот. В шею впилось нечто. Оно чуть мерцало и двигалось. Это можно было заметить, если наклонить голову. Я прищурилась и присмотрелась повнимательнее. Похоже на головку небольшой портновской булавки. У меня даже руки зачесались от желания ее вытащить.
Я подцепила эту гадость ногтями и потянула. И тут же заорала от ужаса — это оказалось живым. Оно отчаянно сопротивлялось, не желая отцепляться от милорда.
Но я не собиралась сдаваться. Рычала и тянула. И вот это черное, чуть переливающееся нечто размером с длинного червяка — в моих руках. Оно нервно изогнулось и попыталось обвиться вокруг моих пальцев. Взвизгнув, я отшвырнула это прочь. Оно отлетело к столику неподалеку. Но я поняла, что оно сейчас опять бросится. Тогда я подскочила, кинулась к столику — на нем как раз стояла умопомрачительной красоты ваза, выточенная из цельного куска аметиста, — схватила ее — какая тяжелая! — и опустила на черного мерцающего червяка.
Раздался хлопок, поднялось облачко черного едкого дыма.
И тут я закричала. Вскочила, побежала в сторону комнат слуг, собираясь поднять всех. Коридор первого этажа почти закончился, когда я столкнулась с Джоном и Натаном.
— Что случилось? — схватил меня за руку Джон. — Вы кричали.
— Милорд! — выдохнула я. — Он не шевелится. Но дышит.
— Натан! Седлай коня. В академию, поднимайте военных. Нападение на командующего.
— Есть, — отозвался конюх и убежал.