— Потом я бы попросил вас не исчезать. Если вы примете решение уйти, я подыщу для вас убежище. В конце концов, я обязан вашей матушке жизнью. А никто не может сказать — ни мои друзья, ни мои враги, — что я остался кому-нибудь что-нибудь должен.
Глава 19
— Так чем закончилось расследование? — поинтересовалась я у милорда Верда, который зашел меня проведать.
Он заходил каждый день после обеда. Я его ждала — быстрых, решительных шагов в коридоре, аккуратного стука в дверь, все время недовольного «И зачем вы встали?».
Сегодняшний день исключением не был. Я оделась — это целый подвиг, между прочим. Хорошо еще, что доставили мои заказанные платья, на примерку которых я так и не попала. Я надела любимое, синее, и отправилась встречать гостя. Обычно мы с ним беседовали на разные отвлеченные темы, но сегодня… Мне захотелось узнать, что происходит.
— Расследование… — проворчал милорд Верд, скривившись так, словно у него заболели все зубы разом. — Оно продолжается. Но я как-то сомневаюсь, что будет результат.
— Почему?
— Мои армейские розыскники никого не нашли, — еще сильнее нахмурился хозяин дома. — Они прошли по моему следу до императорского дворца. Пообщались со всеми, с кем я встречался в тот день.
— И?..
— И ничего. Так же точно ничего не нашли и маги. Кстати, прах змейки произвел на них неизгладимое впечатление. А мою вазу они так и не отдали.
Мы посмеялись, и милорд, сославшись на дела, удалился.
День тянулся за днем. Неделя за неделей. Вроде бы и жаловаться было не на что. Жизнь наладилась до такой степени, что я ощущала себя не в бегах, трудящейся на сатрапа и самодура в лице лорда Верда, а где-нибудь в санатории.
Дети старались радовать. Постоянные драки с другими кадетами в академии не в счет. Прислуга под чутким руководством Джона — тот проникся тем моментом, что я жизнь милорду спасла, — кидалась выполнять поручения еще до того, как они были даны. Даже обсуждения, являюсь ли я любовницей милорда, прекратили… Сам лорд Верд… Нет, я понимаю, что он мучился угрызениями совести и всячески скорбел. Но у меня складывалось порой ощущение, что скорбел он в том числе и головой. Я в своей жизни с такой гиперопекой еще не сталкивалась… И это он мне что-то там рассказывал про то, что я мальчиков залюбила и заопекала. На себя бы посмотрел.
В общем, сильно хорошо — это тоже не очень хорошо…
К тому же милорд Верд прекратил всяческие поползновения в мой адрес. Не было больше долгих испытывающих взглядов, приглашений поужинать, как бы нечаянных прикосновений… Только корректность и забота. Сначала я радовалась. Дня три. Потом мне стало как-то обидно…
Я уже запуталась, сколько дней прошло после нашего ночного разговора, когда ко мне пробрались сыновья. Но однажды я проснулась и поняла: «Все, хватит». В постели находиться сил больше нет. Был бы еще Интернет — тогда может быть… А так. Скучно же! И я, правда, кряхтя, поднялась, оделась и пошла. Ничем особенным я не планировала заниматься: сесть, посчитать расходы да выбрать себе новую книгу из серьезнейшей библиотеки милорда.
С ним-то я и встретилась в коридоре между библиотекой и его кабинетом. И что он забыл дома в первой половине дня?! Я думала, после беседы со мной он удалился в академию.
— Что случилось? — рявкнул милорд Верд.
— С кем? — испугалась я.
— С вами! — Еще и глазами черными засверкал — страсти какие.
— Пока вы не принялись меня пугать — все было хорошо, — честно ответила я, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться мужчиной. А что — роскошный экземпляр. Широкоплечий. Серебристоволосый. С черными глазами… Да что я… Я ж так — только с эстетической точки зрения.
— Тогда зачем вы поднялись? — гневался он.
— Постель делает человека больным, — процитировала я кого-то из древних греков.
— Идиот с кулаками делает человека больным. — Он подошел совсем близко и даже уже протянул руку, чтобы погладить меня по щеке… но… решительно шагнул назад. — Простите.
— Ничего… — поморщилась я.
— Вам нехорошо? Вызвать целителя? Пойдемте, — подхватил он меня под локоть. — Не упирайтесь, пойдемте, вам нужно присесть.
Опять по кругу… Отбиваться от милорда было глупым занятием, поэтому я пошла, куда меня повели. То есть в соседнюю комнату — в гостиную. Там меня усадили в кресло.
— Целитель сегодня у вас был? Что он сказал?
— Я себя отлично чувствую. — Спокойствие, только спокойствие. Первому курсу в своем мире я смогла объяснить, что Ледовое побоище было в 1242 году, а Сталинградская битва — в 1942 году. Что это две разные битвы, происходившие в разное время, и их не следует путать… И с этим справлюсь.
— А зачем вы спустились?
— Соскучилась! — теперь зарычала я.
У него в ответ на эту мою фразу такой бесшабашной радостью блеснули глаза, что мне стало неловко. Человек он был действительно непростой и очень одинокий. И так брякать сгоряча…
Поэтому я добавила:
— Я соскучилась по человеческому общению. По какой-нибудь деятельности. Даже от книг стала уставать.
— Вы все время одна. Слуги лишь забегают проведать, целитель Ирвин — раз в день. — В голосе его прозвучало сожаление. — Я ненадолго. А сыновья вообще только на выходные.
— Именно. Поэтому я приняла решение срочно поправляться. Я больше не желаю лежать в постели. Я выхожу на работу.
— Если только у вас ничего не болит, — испытующе посмотрел он на меня.
— Я же не собираюсь подвиги совершать!
На этом милорд Верд меня отпустил. Тут же уселась, стала считать расходы за прошедшие недели и с ужасом поняла, что с того момента, как было совершено покушение на милорда, прошло три недели. Это я столько вылеживаюсь?! Со мной в жизни такого не было…
Расходы были занесены в книгу аккуратным, явно мужским почерком. «Наверное, Джон постарался», — подумала я.
Кроме того, я обнаружила, что, пока я болела, генеральную уборку в доме не проводили и жительниц деревни никто не приглашал. Кроме того, прекратились выплаты маленькому Вилли. С этим я и отправилась на кухню.
— Тут что-то другое, — говорила Каталина. — Не просто любовница она ему… Милорд рядом с госпожой Лиззард все дни просидел, пока императорский маг не давал ей в себя прийти.
— Она ему все-таки жизнь спасла, — пробурчал Джон.
— А лицо, — всхлипнула добросердечная Оливия. — Когда ее принесли. Сплошное месиво. Милорд словно обезумел.
Я со страхом ощупала свое лицо — вроде все на месте. И в зеркало когда смотрела, ничего особенного не заметила. Похудела разве что… Потом улыбнулась — приятно знать, что есть вещи, которые не меняются. Слуги как сплетничали — так и сплетничают. И я — как предполагаемая любовница милорда — в центре обсуждений. Но я не могла не заметить, что тон обсуждений поменялся. Появилась… симпатия какая-то, что ли…
На этом я распахнула дверь и вошла на кухню.
— Госпожа Лиззард! — обрадованно воскликнула Оливия. — Вы спустились!
— Именно, — улыбнулась я. — И решила, что пора вернуться к своим обязанностям. Всем доброго дня. И большое спасибо за то, что поддерживали дом и хозяйство в идеальном состоянии. Джон, вы заполняли денежную книгу?
— Да, госпожа Лиззард, — склонил он седую голову.
— Я тронута. Спасибо.
— Вы господину жизнь спасли.
— Я запуталась совсем с днями недели, — призналась я. — Сегодня у нас что?
Выяснили, что среда.
— А во вторник дипломники милорда у нас обедали? — не могла не спросить я.
Меня заверили, что обед прошел без происшествий.
— И молодые люди были такие… тихие-тихие, — задумчиво заметила Оливия. — Прям на себя не похожие.
Я только насмешливо улыбнулась. Видимо, наги с рабскими ошейниками справляются с воспитанием аристократов лучше, чем добрые преподаватели академии. А в целом я обрадовалась, что вторничный обед прошел без моего участия. Распорядилась, чтобы на четверг вызвали поденщиц из деревни — пора делать генеральную уборку. Обратила внимание, чтобы там обязательно была мама Вилли.
— Оливия, попросите Натана сходить в деревню. Я боюсь, что для таких подвигов я еще слишком слаба.
— Конечно. — Оливия радовалась моему выздоровлению, словно я была ее близкой родственницей. Это было безумно приятно.
— Каталина, — повернулась я к поварихе. — Ваши блюда для меня, пока я болела… Спасибо.
И мы втроем как-то синхронно вытерли глаза. Джон насмешливо посмотрел на нас.
— Женщины, — изрек он. И откланялся.
Ужинали мы впятером. Получилось по-семейному. По-домашнему. Очень весело. Только меня время от времени царапала мысль о том, что милорд Верд сидит на господской половине совсем один. И компанию ему составляет лишь огонь в камине. Да яркий свет люстр.
Следующий день прошел в приятных хлопотах. Мы устроили «чистый» четверг. Как только за милордом закрылась дверь, началась генеральная уборка.
Следующий день прошел в приятных хлопотах. Мы устроили «чистый» четверг. Как только за милордом закрылась дверь, началась генеральная уборка.
Вилли носился по дому и помогал. Потом мы покормили всех женщин, я расплатилась с ними. Вручила деньги и Вилли — и добавила самую большую золотую монету, которую нашла в мешочке у Рэма.
— Зачем это, госпожа? — поднял на меня серые глазенки мальчик.
— За мое спасение, Вилли. Это мои собственные деньги.
— Я бы и просто так…
— Знаю. Спасибо тебе.
Я так устала, что заснула, как только попала в свою комнату. Разбудил меня осторожный стук в дверь.
— Госпожа Лиззард! — услышала я голос Оливии в гостиной. — С вами все в порядке?
— Да, — вскочила я с кровати. — Что случилось?
Я пригладила волосы и вышла из спальни.
— Милорд просил вас спуститься к нему. Они с милордом Милфордом поужинали уже. Они в гостиной. И зовут вас.
— Конечно, — кивнула я. — Только…
Я поняла, что не собрана.
— Вам помочь сменить платье?
— Спасибо, Оливия. Это было бы замечательно.
В результате я была наряжена за четверть часа. И это с тем, что у меня и на голове навели красоту! Ничего сложного. Но Оливия так ловко закрутила волосы в высокую прическу, что и без локонов это смотрелось очень изысканно.
— Вы красавица, госпожа! — восхитилась служанка, глядя на меня в зеркале. — И волосы как мед. И фигура! Просто принцесса!
— Старенькая я для принцессы, — грустно улыбнулась я. — Но за комплименты — спасибо.
— Да перестаньте. Вы прекрасно выглядите. Роскошно.
— Ладно, пойду я.
— Ой, — вспомнила Оливия, зачем она меня вызывала. — Вы правы. Негоже заставлять милорда ждать.
И я поспешила вниз.
— Госпожа Лиззард! — улыбнулся мне милорд Милфорд. — Вы прекрасно выглядите. Совсем не так…
— Шир! — прервал его милорд Верд. — Остановись. Добрый вечер, госпожа Лиззард.
— Добрый, — отозвалась я.
Хозяин дома выглядел каким-то раздраженным. Нахмуренный лоб с поперечной морщиной, поджатые в тонкую линию губы. Словно его друг не пообщаться с ним заехал, а привез какие-то новости. На редкость неприятные.
— Распорядитесь насчет чая, пожалуйста. — Милорд Верд отвел от меня взгляд и снова уставился на огонь в камине.
— Да, милорд. — Я позвонила в колокольчик и отдала распоряжение Оливии.
— Присаживайтесь. — А вот милорд Милфорд пребывал в отличном расположении духа или просто считал необходимым улыбаться. — Пообщайтесь со мной, пожалуйста. А то мой друг гипнотизирует пламя, словно желает, чтобы оно ответило на все его вопросы. А меня попросту игнорирует.
— Ты же не даешь ответы на вопросы, которые я задаю, — буркнул милорд Верд.
— Так что вся надежда на вас, госпожа Лиззард. — Милорд Милфорд сделал просящее лицо. — Вы же не дадите погибнуть моему вечеру?
Оливия вкатила столик, я чуть улыбнулась, поймав ее недоуменный взгляд. Действительно, картинка получалась презанятная: хозяин сидит в кресле у камина с крайне непростым выражением лица. А мы с милордом Милфордом сидим рядом на диванчике и улыбаемся.
Так… новый виток сплетен мне обеспечен…
— Я разолью чай, спасибо, Оливия, — сказала я, пытаясь скрыть улыбку.
Поднесла чашку милорду Милфорду, потом хозяину дома.
— Пожалуй, я буду что-нибудь с содержанием алкоголя, — отрицательно покачал милорд Верд головой, — спасибо.
— Скажите, госпожа Лиззард, — обратился ко мне милорд Милфорд. — О чем положено разговаривать с дамой?
— Ни за что не поверю, милорд, что вы не знаете! — улыбнулась я.
А про себя подумала: «И вот откуда я могу знать, о чем положено разговаривать с их высокородными дамами?»
— О поэзии? — У начальника контрразведки получилось испуганно.
Я отошла от мрачного хозяина дома. Уселась на диванчик, налила чая теперь себе.
— Вам стихотворение прочитать? — ощущая себя участником утренника в честь Нового года в детском садике, спросила я.
— Если вам не сложно.
Не то чтобы я хотела декламировать стихи… Но что делать — не спорить же с гостем милорда Верда. Поэтому я начала негромко:
— Браво, — неожиданно сказал милорд Верд. — Мне понравилось. Хотя сложно представить вас курящей.
— А меня стихотворение шокировало, — заявил милорд Милфорд. — Дама — и курить… Фи.
Я улыбнулась.
— А почему стихотворение не о любви? — съехидничал гость хозяина дома. — Дамам же положено любить стихи о любви!
— Не знаю, как у других дам… Плохо у меня, наверное, с любовью, — рассмеялась я, краем глаза заметив, что милорд Верд нахмурился еще больше.
— Госпожа Лиззард, — никак не мог уняться милорд Милфорд. — Может быть, вы еще и поете?
— Только если решусь нанести вам серьезную душевную травму.
Не говорить же ему, что я пою только в состоянии тяжелого алкогольного опьянения. И исключительно романсы. И исключительно мимо. Но тогда у меня душа поет — и какие там ноты…
— А почему такой выбор стихотворения все же? — спросил у меня милорд Верд.
— Осень же…
— Осень, — согласился милорд. И в его голосе послышалась какая-то тоска.
— Да бросьте вы, господа… И дамы! Осень — это не повод для грусти, — продолжил улыбаться милорд Милфорд, но мне в его улыбке почудилось что-то ненатуральное. Будто ему и самому было ничуть не веселее, чем его другу, но он изо всех сил старался его вовлечь в разговор и отвлечь от мрачных мыслей.
— Милорд Милфорд, могу я задать вам вопрос? — проговорила я.
— Попробуйте, — усмехнулся он.
— Вот вы говорите, что дамам положено любить стихи о любви. А вам? Вам лично какие стихи положено любить?
— Прославляющие величие Империи, без сомнения, — ответил начальник контрразведки.
— А вам, милорд? — совсем уж осмелела я и обратилась к хозяину дома.
— Я вообще стихов не люблю. Больше устав военной службы. — Милорд упорно пил мутный гномий самогон. И становился еще мрачнее.
— Не верьте ему, госпожа Лиззард, — рассмеялся его гость. — На самом деле у Рэ натура нежная. И изысканное стихосложение ему нравится. Только он это скрывает. Ему не по статусу.
— Вот именно, — отрезал милорд. — Мне много что не по статусу.
— Вы что-то еще хотели спросить, госпожа Лиззард? — поинтересовался у меня внимательный начальник контрразведки.
— Да, — не удержалась я.
— Спрашивайте, — разрешил мне хозяин дома.
— А почему вы называете друг друга так странно?
— Шир и Рэ? — улыбнулся милорд Верд.
— Именно так, — кивнула я.
— Понимаете… — заговорил милорд Милфорд. — Когда мы познакомились в академии — нам, кстати, было по четырнадцать лет, как вашим сыновьям… В общем, Рэ тогда бунтовал и отказывался отзываться на фамилию отца…
— Усеченную фамилию, — поправил его мой хозяин. — Не Тигверд же. А так — для бастарда — Верд.
— Ты же понимаешь, что тогда еще наследный принц Фредерик ничего большего для тебя сделать не мог, — мягко сказал ему друг.
— Понимаю, — пожал плечами незаконнорожденный сын императора.
— Так вот кадет первого курса требовал, чтобы его называли Рэ — по роду матери. И только я один согласился. И потребовал в ответ то же самое. Позвольте представиться, госпожа Лиззард. — Начальник контрразведки поднялся.
Я не усидела и поднялась тоже.
— Эдвард Грегори Шир, милорд Милфорд.
И он церемонно склонился передо мной. Я присела в реверансе и протянула ему руку. Он над ней склонился и вежливо коснулся губами кончиков моих пальцев.
— За знакомство надо выпить, — дал сам себе распоряжение милорд Верд. И сам поспешил его выполнить. В результате у мужчин в руках оказались рюмочки с гномьим самогоном, а у меня — вишневая наливка.
Мы выпили.
Я во все глаза смотрела на начальника контрразведки, ожидая продолжения рассказа. Не дождалась. Поэтому спросила:
— То есть Шир вы по матери?
— Именно так, миледи. Милфорд — титул не родовой, а пожалованный императором за заслуги. И тогда я еще им не был. А на фамилию отца я не откликаюсь. Вообще.
Больше в разговор его завлечь не удалось. Милорды выпили еще. Потом еще. И милорд Милфорд удалился. Хозяин дома пошел его провожать, перед этим отпустив меня отдыхать.