На следующий день все повторилось. После ужина Оливия пригласила меня в гостиную по приказу милорда Верда.
— Милорд, — зашла я и присела в положенном поклоне.
— Добрый вечер, — улыбнулся мне хозяин дома. — Присаживайтесь.
И он указал на кресло напротив своего.
— Как вы себя чувствуете?
— Неплохо, — осторожно ответила я.
— Я к вам с просьбой.
— Конечно, милорд. Что я должна сделать?
Он сморщился, словно услышал что-то на редкость неприятное.
— Я думаю, вы поняли по вчерашнему вечеру, что Шир принес мне неприятные новости. И теперь я должен принять важное решение. От него зависит жизнь человека. Хорошего человека… Я должен поступить определенным образом. И я это знаю. И все это знают… И никому не приходит в голову, что я могу поступить как-то по-другому…
Милорд замолчал, опять уставившись в огонь.
Он не хотел совета — нет. И я это знала. Кто я такая, чтобы что-то советовать ему, тем более будучи абсолютно не в теме. Я поняла, что просто ему хотелось почувствовать человека рядом…
— Но я пытаюсь понять, смогу ли я видеть себя в зеркало, если поступлю как должно…
— Если от вас никто не ожидает сюрприза, может, стоит удивить? В том числе и самого себя?.. — неожиданно вырвалось у меня.
— Спасибо, — улыбнулся он.
— Может быть, приказать подать чай, милорд?
— А вы хотите чаю?
— Нет, — честно ответила я.
— Я его вовсе не люблю, — признался он мне с таким видом, будто выдавал государственную тайну.
Я рассмеялась.
— Скажите, а почему пить со мной чай в гостиной вы соглашаетесь, а ужинать вместе отказываетесь?
— Вопрос не ко мне, а к тем, кто придумывал правила поведения, приличные для женщины моего положения.
А сама озадачилась вопросом: «А кстати, почему?..»
— И если я приглашу вас на ужин — здесь ли, в доме или в ресторане… Вы будете отбиваться так, словно я покусился как минимум на вашу жизнь?
— Безусловно, — улыбнулась я. Надеюсь, получилось решительно и беспощадно.
— А зачем? — тихо спросил он. — Вы действительно считаете, что я могу вас как-то оскорбить? Или унизить?
— Я просто хорошо помню: кто вы и кто я, — против воли вырвалось у меня откровенное.
— И что это меняет? — высокомерно вскинул он подбородок.
А вот действительно — что? Мне было приятно общаться с ним. Несмотря на то что он лорд и так далее… Что касается их правил поведения… Я же не молоденькая девушка на выданье, мне женихов не искать. Так зачем настроение портить. И себе — и ему? Другое дело, что я панически боялась привязаться… Ну, не говорить же об этом вслух.
— И могу ли я вас куда-то пригласить, не натыкаясь на ваше: «Нет, милорд»?
Мы замолчали, пытаясь что-то разглядеть в пламени камина.
— Мне бы очень хотелось выбраться в книжный магазин, — вдруг решилась я.
— Вам наскучили мои серьезные научные книги? — Улыбка разгладила черты его лица, выражение глаз приобрело какую-то мягкость и… нежность, что ли?
— Они прекрасны, милорд. Однако хочется и чего-нибудь легкого… Или просто людей увидеть…
— Я свяжусь с целителем. Если он разрешит, отправимся завтра с утра.
Вернулся буквально через минуту:
— Нашу поездку одобрили. Так завтра… Скажем, часов в десять?
— Хорошо, милорд. — Я поднялась.
— Вы уже уходите?
— С вашего позволения, милорд, я устала.
— Конечно. Идите, Вероника. До завтра.
И он снова уставился в камин, а я пошла к себе, размышляя на тему: «А что это было?.. А что я такое вытворяю?!!»
Мы позавтракали каждый на своей половине. Занялись каждый своими делами — по крайней мере, я. Милорд, как я услышала от слуг, на службу не поехал. Затем мы чинно встретились возле парадной двери ровно в десять утра. Как раз часы хрипло отбивали удары.
— Доброе утро, — поприветствовала я милорда Верда.
— Доброе утро! — ответил он мне. — Вы прекрасно выглядите. Это синее пальто вам к лицу.
Пальто. Другое. Вишневое… В последний раз я выходила из дома, точнее, меня выводили… В черную карету с решетками… Меня ощутимо повело.
— Может, вам рано еще выезжать? — правильно оценил мое состояние милорд.
Я замотала головой, и прогоняя дурноту, и не соглашаясь с ним. Милорд Верд не сводил с меня тревожного взгляда.
— Это надо пережить. И забыть, — сказала я не так ему, как себе. — Просто, может, нужны какие-то новые, яркие впечатления, чтобы выкинуть все из головы, как страшный сон.
— Должно быть, вы правы, — тихо сказал он. — Значит, будем сегодня веселиться?
— Согласна… — улыбнулась я.
— Тогда придется заехать куда-нибудь и выпить кофе с пирожными. Какое же веселье без сладкого?
— Каталина нам этого не простит, — рассмеялась я. — И опять будет готовить по утрам овсянку.
— Кстати, надо будет нанять для вас личную горничную.
— Милорд, — осуждающе произнесла я. — Вот с чего вдруг вы решили портить мне настроение? Вы еще мне бальное платье предложите купить!
— Всем известно, дорогая госпожа Лиззард, что бальные платья не покупают готовыми, а шьют на заказ. Так что, когда оно вам понадобится, — придется приглашать портных в дом.
— Вот уже не представляю такой ситуации, чтобы портных в дом приглашать и подобные платья заказывать.
Милорд насмешливо хмыкнул, словно знал что-то, мне еще неизвестное.
— Скажите, — спросил он, когда экипаж резво катил сквозь торжественно-медный парк. — А что вас радует?
— В глобальном смысле? Или так, по мелочи?
— А что — есть разница?
— Конечно! В глобальном смысле — я очень радуюсь, когда что-то сначала не удается, знаете, кажется совсем невыполнимым. А потом вдруг раз — и получилось. Ну, это как с Каталиной… Она сопротивлялась до последнего. А потом мы с ней нашли общий язык и вместе пирожки лепили. Это так замечательно…
— А еще?
— В глобальном… Люблю, когда Павел… в смысле, Пауль дома и находит в себе желание пообщаться… Люблю, когда осенью солнце и все такое радостно-яркое. Люблю картины — смотреть. Рисовать сама не умею абсолютно. Фанатично люблю книги. Когда-то любила танцевать… Больше, чем любила. Ну, и остальное — по мелочи…
— Что именно?
— Сладкое и крепкий кофе. Бокал красного вина на ночь — только не кислого. Люблю готовить. Люблю выходить на лекции и рассказывать так, чтобы меня слушали. Чтобы захватить внимание аудитории в академии и видеть — я чем-то затронула студентов…
— Я правильно понял, что вы преподаете историю своей страны?
— Да, — воодушевленно ответила я. Поймала на себе заинтересованный взгляд черных глаз и осеклась. Штирлиц, блин… Никогда так не был близок к провалу… И разведчик Исаев живет этажом выше.
— Вы ведь — как и ваши сыновья — из другого мира, правда? — тихим голосом, словно боясь меня спугнуть, спросил милорд Верд.
Я молчала, судорожно пытаясь сообразить, что мне делать. Сначала забрать саквояж. Срочно. Потом к мальчишкам — и уходим. Прав был Рэм, не надо было оставаться. Придумали бы что-нибудь со здоровьем.
— Ника… — когда пришла в себя, то поняла, что милорд Верд меня ласково обнимает за плечи, — ну что же ты так испугалась, глупая? Пожалуйста, перестань дрожать. Тебя никто не обидит. Ну, хочешь, мы сейчас вина заедем купим — самого лучшего. Только я в нем ничего не понимаю. Хотя если что — мы с Милфордом свяжемся. Он у нас во вкусах изысканнее — не то что я. Или пригоним тебе на лекцию целую академию кадетов. Моих кадетов. Знаешь, как они будут внимательно тебя слушать! Изо всех сил… Что бы ты им ни рассказывала. Только не пугайся так… Ника. Да знаю я, все знаю. Достаточно давно.
— Откуда? Мы же вроде бы… Мы так старались…
— Практически с самого начала.
— Но как?
— Язык. И Пауль несколько раз оговаривался. И ты, когда волновалась, несколько раз переходила с имперского на русский и обратно.
— Ты русский знаешь?
— Я — нет. Но милорд Милфорд. Он любитель и ценитель. Правда, он больше на нем ругается, но в России он какое-то время прожил. И после общения с ним язык опознать я в состоянии.
— Кто-то еще заметил?
— Нет. Это я, человек опытный и подозрительный. Ну, император, я думаю, понял. Милфорд. И стихотворение ведь русское? Которое ты читала?
Я расстроено покачала головой.
— И что нам теперь делать?
— Ника, я боюсь уже говорить фразу о том, что я сумею вас с детьми защитить. Однажды я ее тебе сказал… И получилось так, как получилось. Ты спасла меня и сама при этом пострадала. Ты права, когда говорила, что судьба решила полечить меня от излишней гордыни таким безжалостным способом.
Он замолчал, нахмурившись. Губы сжались в тонкую нитку. Милорд Верд судорожно вздохнул, прижал к себе, словно проверяя, рядом ли я с ним или ему это только мерещится.
— Я думал — с ума сойду, когда узнал, что ты пропала. А потом, когда мне доложили, что с тобой случилось… Ника. — Он чуть отстранился от меня, посмотрел мне в глаза. — Поверь мне, я сделаю для вашей защиты все. И справлюсь с этим лучше, чем вы трое. Мальчики, конечно, молодцы. Но они еще слишком молоды. А ты… Я хочу, чтобы ты знала. Если тебя беспокоит что-нибудь, даже что-нибудь несущественное, тебе не надо хватать мальчиков и бежать. Нужно прийти ко мне и сказать. Лучше всего было бы, конечно, уговорить тебя выложить все как есть. Но я так понимаю, на это ты не пойдешь?
— Нет, — смогла проговорить я.
— Я допускаю, что есть причины. Но такая скрытность — зря. У вас троих в должниках — я. Это практически неограниченный ресурс.
— Я не рассматриваю тебя как ресурс, — рассердилась я. — Только как человека.
— Знаю. — Он улыбнулся. — Но! Ты все равно спасла меня — и это выход на императора. Надо же этим пользоваться.
— И ты был бы не против, если бы я воспользовалась знакомством с тобой и твоим положением, чтобы…
— Спасти свою жизнь и жизнь мальчишек? Нет. Не против. Я даже на этом настаиваю. И злюсь, между прочим, что на это не идешь. И надо отметить, я такой упрямой женщины еще не видел…
— Спасибо. — Я сняла перчатку и погладила его по щеке. — Я не могу. Но спасибо.
Милорд Верд перехватил мою руку и поднес к своим губам.
— Ника, — прошептал он.
— Прибыли, милорд, — раздался голос Натана.
— Как не вовремя, — раздосадовано поджал губы милорд, и в этот раз я была с ним даже согласна…
Глава 20
Пока я выходила из экипажа, я поняла несколько вещей. Во-первых, нас раскрыли. Сразу возник вопрос: а надо ли об этом говорить Паулю и Рэму? Или не стоит их беспокоить? Во-вторых, мы с милордом незаметно как-то и очень естественно перешли на ты. И как теперь с ним общаться? И в-третьих, я оставила сумочку, эдакий расшитый цветами мешочек, дома. И как теперь быть с покупками?
— У вас такое лицо, госпожа Лиззард, — негромко сказал мне милорд Верд, подавая руку, чтобы помочь выйти из экипажа, — словно на вас накинулись все мысли, какие только есть в вашей прелестной головке… Не надо их с таким старанием думать…
— Вы еще скажите, что мои мысли портят мне мозги, — пробурчала я.
— Не без этого… Кстати, вы уронили перчатку.
Действительно, перчатка, которую я сняла в процессе нашего с ним «общения», лежала на земле.
— Не вздумайте. — Он понял, что я сейчас наклонюсь, чтобы ее поднять, и остановил меня. — Доставьте мне это удовольствие.
— Какое? — не поняла я, забирая у него из рук перчатку.
— Когда дама хочет продемонстрировать интерес к мужчине, она невзначай роняет или перчатку, или платок…
— Следовательно, я продемонстрировала к вам интерес?
Должно быть, в моем голосе было столько ехидства, что милорд преувеличенно тяжело вздохнул и ответил опять же преувеличенно печально:
— Вы просто уронили перчатку…
— А может, все-таки интерес, — негромко рассмеялась я. — И я так выражаю что-то подсознательное.
И осеклась, наткнувшись на его слишком серьезный взгляд.
— Я что-то не то сказала?
— Нет-нет, — улыбнулся он, немного грустно, как мне показалось, — не паникуйте. Все хорошо. Просто…
— Милорд Верд! — окликнули его. — Вы к нам! Как мы счастливы!
Оказывается, мы уже дошли до магазина. Я была настолько поглощена беседой, что и не заметила этого.
Но перед нами уже открывали дверь. Мы зашли в огромный магазин, заставленный книгами, календарями, репродукциями… Чего тут только не было!
К нам между тем спешила целая делегация. Возглавлял ее молодой рыжеволосый мужчина, всем своим видом излучающий радость от нашего посещения и готовность услужить.
— Вот, госпожа Лиззард, это мой любимый магазин, — обвел руками все великолепие милорд Верд. — А это его славный хозяин господин Мирров. — И шепотом мне на ухо: — Твой земляк, между прочим. Из ваших.
Ну вот разве так можно! Я ведь тут же сделала стойку и захотела расспросить милорда Верда о том, как мой земляк оказался в Империи Тигвердов и… Но на нас уже обратили внимание присутствующие покупатели, да и подбежали, наверное, все продавцы, что были в магазине.
Поэтому я молча выслушивала приветствия и заверения в готовности служить и прочая, прочая, прочая.
— Что бы вам хотелось посмотреть? — обратился к нам господин Мирров.
— Мы прибыли выбрать книги для госпожи Лиззард, — невозмутимо сообщил присутствующим милорд Верд.
Взгляды обратились ко мне.
— А можно сделать это без такой… помпы? Просто книги посмотреть? — тихонько спросила я. Мне казалось, что взгляды всех посетителей магазина устремлены на меня. Меня рассматривают, оценивают. В общем, все как у дедушки Крылова: «По улицам слона водили…» И я в роли этого хорошо заметного зверька.
— Госпоже — хорошего консультанта. А мне — кофе, — распорядился милорд.
— Милорд Верд, вы не откажете мне в беседе? Нам в магазин пришли мемуары Осман-бея. Их все-таки перевели на имперский, представляете!
— Да что вы?! — искренне улыбнулся милорд. — С удовольствием! Через минуту.
Он тихонько сказал мне:
— Только не переживайте насчет денег. Я помню, что подарков вы не принимаете, поэтому вычту все из вашего жалованья.
— Его у меня столько нет — сколько вы так и не вычитаете.
— Вы же не знаете его размеров. Мы это никогда не обсуждали. И кстати, я вам его еще не платил.
Он чуть поклонился мне, я присела в книксене.
— Миледи, — обратилась ко мне невысокая молоденькая девушка. — Рада вам служить.
— Госпожа, — поправила я ее.
В ее глазах мелькнуло удивление, которое тем не менее быстро сменилось искренним желанием мне помочь.
— Что вам угодно выбрать?
— Книги для легкого чтения.
— Сентиментальные романы? Приключения? Или — самую популярную новинку этого сезона — романы с преступлением? Хотя дамы иной раз не покупают их — переживают за свои нервы.
Я улыбнулась, Стивена Кинга на них нет. А зря.
— Давайте всего понемножку.
В результате я разжилась романом о любви графа — сильного мага — к юной девственнице. Посмотрела, похмыкала. Увлеклась. Бедный граф: девственница и хотела, и любила, но нервы ему трепала… Сравнила со своей ситуацией: и он не граф, да и я не девственница. Про юность и говорить не приходится, вон, сын подрос — и ахнуть не успела. А все туда же. Насчет любви, правда, не знаю. Интерес к милорду явно присутствует… Больше, чем хотелось бы. А нервы потрепать — это мы со всем старанием… Но любовь?..
Приключения меня не вдохновили — после «Детей капитана Гранта», с помощью которых я сдавала всю географию в школе, особо не интересуясь учебником, этот жанр меня не воодушевлял больше.
А вот детективов я себе набрала пачечку: и серию про махинации на скачках, и серию про детектива Райза.
— Он и в графиню влюблен, и не знает, кто его родители. А уж красавец! И умный… Только в личной жизни не очень счастливый…
И тут графья! Что у них — других титулов нет, что ли?
То, что я опустошила полку с периодикой и выгребла все журналы и газеты, девушку, кажется, удивило.
— А можно договориться, чтобы мне поставляли какую-нибудь имперскую газету?
— Конечно, миледи, — кивнула девушка. — Ежедневную или еженедельную? Новости какого рода вас интересуют — политические или же светские?
— Не миледи, — поправила я, — госпожа. А новости… Скорее политические.
Не скажешь же прямо, что меня волнует одна новость — что там в герцогстве Рэймском творится. Когда я в прошлый раз скупила газеты, чтобы что-то узнать, — там ничего не было. Может, сейчас повезет.
Потом я надолго зависла в зале с репродукциями и картинами. И если репродукции были разложены по полочкам, как и открытки, то картины висели на стенах. Свет, струящийся из окон, ласкал краски.
Одна картина мне понравилась особо. Вроде бы ничего необычного, никакой пышности, помпезности. Широкий подоконник, легкая ажурная занавеска. Ваза с меленькими синими цветочками. Но на картине жил легкий ветерок, развевающий занавеску, а солнце чуть пригревало, пряча улыбку в пронзительно-синих лепестках…
— Госпоже понравилась картина? Прикажете завернуть?
— Нет-нет, не надо, — смутилась я. Ладно книги… Но вот за мои художественные вкусы милорд платить был не обязан. А что касается его «вычту из жалованья», я так понимаю, этого он делать не будет. Просто реверанс в сторону моей гордости… Конечно, в саквояже были деньги, и их там было немало. Но, опять-таки, это были деньги Рэма… На побег.
Я бросила прощальный взгляд на картину и отошла.
— Пожалуйста, проводите меня к милорду.
— Сию минуту, миледи. Прошу вас.
Лорда Верда мы встретили на лестнице, ведущей на второй этаж. Девушка-продавщица первая увидела его, показала мне. Поинтересовалась, может ли она мне еще чем-нибудь помочь. Услышав, что нет, поклонилась, заверила, что все покупки будут доставлены в дом не позднее, чем через час. На этом я ее и отпустила.