Уже на выходе с рынка мое внимание привлекла женщина с ягодами, похожими на крупную малину. Попросила попробовать. И даже зажмурилась от удовольствия. Сладко!
— Возьмите, госпожа, — обратилась ко мне женщина. — Я лимарру в лесу собирала, хорошая ягода. Последняя. Еще неделя от силы — и отойдет.
— Эту я заберу, — кивнула я на два оставшихся туеска. — А к выходным вы можете такой же набрать — и принести ее сразу в поместье милорда Верда?
— Конечно, госпожа! — радостно закивала женщина.
«Вот мальчишки обрадуются!» — подумала я.
Больше мне ничего не приглянулось, и мы отправились в обратный путь. Уже на выходе из деревни я вспомнила, что не зашла в лавку к мяснику и не предупредила, что надо доставить в поместье хорошую говядину, необходимую нам на завтра для пирогов с мясом и грибами.
Поэтому я отправила Вилли с поручением, а сама поставила корзинки с яблоками и лимаррой на землю и приготовилась ждать моего помощника.
— И все-таки милорду Верду как-то не везет на женщин! — раздался чей-то оглушающий мужской голос.
— И что тебе-то за печаль в этом, сержант! — загоготал другой, такой же не тихий бас.
— Да я!!! — взревел голос. — За командира!!!! Переживаю!
— И за всеми его бабами присматриваешь?! — новый издевательский голос.
— Да пошел ты!!!
Я поняла, что остановилась на изгибе мощенной булыжниками улочки, куда долетали вопли из трактира неподалеку, который как раз и находился на окраине деревушки.
— Да сколько у него тех женщин было? — Этот голос был совсем пьяненький. И мирный.
— Сначала… Луизочка эта — вся такая… Он еще жениться хотел. Потом, когда она за барона своего замуж выскочила, — всяких актрисулек и балеринок было…
— Не-ме-ря-но! — снова раздался самый громкий голос. — Силен командир!
Звон посуды и крики:
— За командира! За милорда Верда! Бра-бра-бра!!!
Потом кто-то расстроенно протянул:
— А теперь у него — что за крокодилица?
— Графиня какая-то. Все фифу из себя корчит, а сама — змеюка-змеюкой…
— Да… Лучше уж честные давалки за деньги, чем эта…
Тут ко мне подбежал Вилли с докладом, что поручение выполнено. И отвлек от подслушивания интереснейших сведений о моем хозяине. Я вздохнула, но при ребенке стоять и следить за разговором пьяных солдат было неловко. Поэтому мы отправились домой.
Вечером, после того как все дела были переделаны, Вилли покормлен и отправлен домой, я отправилась на прогулку. С собой я взяла один из туесочков с лимаррой. Быстро пересекла сад и цветник, вышла за калитку и направилась к огромному камню. Там с одной стороны были удобные выступы. По ним я забралась на самый верх. Уселась, расправила юбку. И стала любоваться на солнечные закатные лучи, что пробивались через кроны деревьев, не забывая класть ягодки на язык.
…Значит, женщин в жизни милорда Верда немало. Хотя странно было бы думать что-то другое… Так, мать, а тебя-то это все каким боком задевает и раздражает?
Тут я прислушалась к себе и осознала — мда… И задевает. И раздражает. И с чего вдруг? Он мне кто? Хо-зя-ин. И человек, давший нам приют и защиту в сложное время. Так что — пеки свои блинчики, радуй милорда и… все.
Тут в мои мысли ворвался крик:
— Госпожа Лиззард!
Я резко повернулась, понятное дело, потеряла равновесие и стала падать вниз. Я даже не успела понять, что происходит, не говоря о том, чтобы испугаться. Меня подхватила какая-то сила, обжигающе горячая, но аккуратно-нежная, и водрузила обратно на камень.
Вот тут у меня испуганным зайцем затрепетало сердце. Я пришла в себя, огляделась. Я была на камне, возле стоял, уже спешившись, милорд Верд.
— Я испугал вас? — спросил он, заглядывая мне в глаза.
— Задумалась просто.
— Простите, я не хотел. Просто увидел вас. И обрадовался.
— И лимарру просыпала, — невпопад ответила я.
— Зачем вы вообще на этот камень забрались? — недовольно протянул он. — И сидите на нем, ничего не подстелив?
Милорд Верд протянул мне руку, заставил подняться, сгреб рассыпанные ягоды в ладонь, подул на них — как мальчишка, право слово. И положил все в рот. Довольно зажмурился. Насмешливо мне улыбнулся. Потом снял с себя знакомый мне уже плащ, кинул на камень.
— Вот теперь можете садиться, — довольно пророкотал он. — Не простудитесь.
Запустил руку в туесок с ягодами, выгреб часть. И опять высыпал себе в рот.
— Вот что я люблю из ягод — так это лимарру, — признался он мне. И сразу же отошел. Взял коня за повод и направился к дому.
— Милорд Верд! — окликнула я его, чтобы поблагодарить.
— Если вы хотите сказать, что вам неловко будет объясняться со слугами, откуда у вас взялся мой плащ, то вы можете оставить его здесь, на камне. Я заберу утром.
А вот теперь в его голосе были недовольные, рычащие нотки.
— Хорошего вам вечера.
Резкий кивок, и милорд удаляется.
И вот что это только что было? Я даже не успела сказать, что он меня не так понял.
Прошел день, потом второй. Я практически не видела милорда. Он приходил поздно, уходил рано. Поскольку я быстро разобралась с ведением хозяйства, у меня образовалось достаточно свободного времени, я опять стала читать. Особенно мне была интересна история и география того мира, в который я попала.
Здесь были два огромных материка: один в Восточном полушарии, другой в Западном. Большой остров, который назывался Запретные земли. И целая россыпь небольших островов, где одиночных, где грядой.
На материке в Восточном полушарии самым большим государством была Империя Тигвердов — по фамилии императорского рода. Тигверды — звучало красиво. Кстати, получается, что фамилия моего хозяина — Верд — это фамилия императорского дома минус три первых буквы. Опять же, признак его незаконнорожденности, как и императорский грифон на гербе, перечеркнутый алой полосой.
«Каково ему живется?» — задала я себе вопрос. Вздохнула, подумав, что нелегко. И продолжила рассматривать атлас здешнего мира.
Еще на этом же материке было — из крупных государств — Османское ханство — на юге от Империи. И несколько десятков государств помельче, включая герцогство Рэймское — западного соседа Империи.
Второй материк, находившийся в Западном полушарии, — некая земля незнаемая. Все попытки высадиться на берег оканчивались неудачей. Острова, как и следовало ожидать, были давно и успешно колонизированы. Кроме, как я поняла, Запретной земли. Я полистала справочник. Выяснила, что на этом острове, состоящем практически из одних болот, обитают порождения магии. Например, кентерберийская змейка. И соваться туда без очень веской причины не стоит.
Сама Империя Тигвердов состояла из пяти провинций — Северной, Южной, Западной, Восточной и Центральной. Столица — город Роттервик. Политика — как я поняла — достаточно жесткая. Воля императора — это что-то святое. Армия — это элита, дворянство все — военнообязанное.
С самой Империей все в принципе было понятно. Есть дворянство — это те, что попроще, в основном военные. Есть еще аристократия — те, что гордились протяженностью рода свыше пятисот лет и занимали ключевые позиции. Они стояли во главе управления государством.
Император. Вдовец. Ему было шестьдесят два года, в расцвете сил — в том числе магических. Считалось, что именно сейчас он достиг зрелости. Как я поняла, срок жизни мага — около трехсот лет. Так что действительно… В самом деле, если жить столько, то шестьдесят два — самый расцвет. Даже свои историки отмечали жесткость, но справедливость правления. Страна достигла небывалого уровня развития, но при этом проявление непокорности подавлялось безжалостно.
Наследник. Пока про него писали мало. Как я понимаю, в его двадцать четыре года он считался мальчишкой, которого активно воспитывали, но ничего серьезного не доверяли.
И третья по значимости фигура — это старший сын императора, его бастард, рожденный вне брака от мелкопоместной дворянки. Милорд Верд, в доме которого мы с мальчишками и очутились по воле случая. Имперский палач, ненавидимый за жестокость во многих провинциях. Ублюдок, ненавидимый аристократами за влияние на императора и наследника. Очень одинокий человек, как я поняла.
Еще я активно искала в любой литературе, какое отношение имеет герцогство Рэймское к Империи Тигвердов.
Оказалось, это единственная провинция в Империи, которая сумела выйти из состава Империи. И случилось это при прадеде нынешнего императора.
За свою независимость герцогство сражалось отчаянно. А имперцы, чтобы удержать богатые территории, перекрыли поставку продуктов питания в горные области. Начался голод. Но жители маленькой страны и тут сумели выкрутиться. Они заключили договор с другой крупной страной — Османским ханством, — и те доставляли им продукты порталами. За это им платили не просто драгоценными камнями, но драгоценностями короны. Как я поняла, это были какие-то очень сильные магические артефакты.
А Османское ханство, пользуясь тем, что войска имперцев были сосредоточены на западе, отбило несколько южных крепостей по пограничной реке.
И тогдашний император быстро заключил мирный договор с мятежным герцогством, и войска двинулись на юг — к знакомому уже врагу.
В книге было как-то достаточно невнятно написано, почему же император, победив Османское ханство, не вернулся, чтобы подчинить бывшую провинцию. Мне показалось, по каким-то недомолвкам, что у него был роман с тогдашней герцогиней.
В общем, вот такие соседские отношения. Становилось понятно, почему Рэм так не любил Империю и милорда Верда как, пожалуй, самого яркого представителя этой страны.
Я как раз читала в своей комнате, когда в пятницу, после ужина, меня вызвал к себе милорд Верд.
Глава 12
Пока я спешила вниз, я прогоняла мысли о том, что что-то случилось, что мальчишки ввязались еще во что-то, что…
— Госпожа Лиззард, — раздался голос милорда Верда. — С вами все в порядке?
— Со мной — да! — Оказывается, я уже была в гостиной. — Что-то случилось?
— Как вас легко перепугать, — отметил мой хозяин. — Присаживайтесь, госпожа Лиззард.
И он кивнул на кресло возле камина, напротив своего собственного. Дождался, пока я усядусь. Спросил:
— Как прошла неделя?
— Спасибо, без проблем.
— С вашим появлением в доме стало как-то… уютнее.
Я улыбнулась. Слышать это было приятно.
— И тем более мне бы не хотелось вас огорчать.
— А вы намерены это сделать? — удивилась я.
— Понимаете… — Он поднялся, заходил по комнате, время от времени проворачивая на указательном пальце кольцо. — Ваших сыновей приняли за моих родственников. Не воспитанников, а именно родственников. И в большинстве своем люди склоняются, что это мои внебрачные сыновья. И я принял решение не разубеждать людей в этом. Все-таки если прознают, что мать мальчиков трудится у меня экономкой… Это нехорошо отразится на их положении. Вы же не намерены называться своей настоящей фамилией?
— Ни в коем случае.
— И как вы относитесь к тому, что мы не будем разубеждать людей в ошибке?
Я замолчала, обдумывая то, что он мне сказал. На самом деле это было щедрое, в чем-то спасительное предложение. Ну, кроме того момента, что «он принял решение»… Это меня, конечно, задело, но не настолько, чтобы я высокомерно отказывалась. Хотя оставался вопрос: а ему-то это зачем надо?
— С благодарностью принимаю ваше предложение, — склонила голову я.
— Ваши сыновья возмущались и отказывались.
— Они еще слишком молоды и горячи, — пожала я плечами.
— Скажите… А ваш супруг… он жив?
— Да, — удивилась я переходу.
— Тогда как так получилось, что вы оказались одна? Без защиты семьи, но с двумя сыновьями? Без дома?
— Вы знаете, к моему супругу это не имеет никакого отношения, — честно ответила я.
— Он бросил вас?
— Нет, — улыбнулась. — Скорее, это я бросила его.
Какое замечательное недоумение сверкнуло в темных глазах моего собеседника…
— Не понимаю, — признался он.
— Он посмел рискнуть жизнью Пауля… И не потому, что… ситуация была безвыходная. Нет. Из-за азарта, ради острых ощущений. Пауль чуть не погиб. Я должна была остаться безногой калекой. Меня спасла женщина-маг. Просто потому, что проходила мимо…
— Я действительно не совсем все понимаю…
— Простите, я не могу рассказать вам подробнее. Просто не могу.
— Хорошо. Единственно, вы не совсем понимаете, какие последствия будут у того, что мальчики будут признаны моими родственниками.
— И какие же? — подняла я на него глаза.
Мы сцепились взглядами.
— Вы приготовите им гостевые спальни на господской половине, — продолжил милорд Верд, внимательно отслеживая мою реакцию. — Кушать они будут со мной в господской столовой. Вы к ним обращаетесь мастер Рэм и мастер Пауль. И дозируете свое общение.
— Но им надо купить теплую одежду… — совсем растерялась я.
— Конечно. В субботу утром, как только они прибудут, я дам вам распоряжение отправиться в город за теплой одеждой.
— Спасибо вам, — проговорила я. — Я приму ваше решение. И простите нас за беспокойство.
— Вы знаете… — тихо-тихо проговорил милорд Верд. — Если бы это были мои сыновья… Я был бы счастлив. Поэтому я рад помочь вам.
На следующее утро Пауль и Рэм прибыли.
И если Рэм спокойно отнесся к моим приветствиям: «Добрый день, мастер Рэм Рэ, мастер Пауль Рэ. Рада приветствовать вас дома!», — то Пашу перекосило знатно.
К сожалению, остаться втроем и поговорить нам не удалось. Рядом крутился сияющий, как свеженачищенные сапоги милорда, Джон — похоже, он и вправду решил, что Рэм и Пауль — сыновья его милости. Время от времени мелькали Оливия и Натан, а взгляд Каталины буквально жег мою спину.
— Вы уже прибыли, — спустился к нам со второго этажа милорд Верд. — Очень хорошо. Госпожа Лиззард, распорядитесь насчет завтрака — после него молодые люди отправятся в город за покупками.
— Слушаюсь, милорд. — Я присела в книксене и отправилась на кухню отдавать распоряжение.
— Вас будет сопровождать господин Адерли, мой камердинер. Он человек многоопытный и поможет вам определиться с гардеробом. Захватите с собой госпожу Лиззард, ей тоже надо в город. — Это я слышала уже спиной.
Как и почтительное:
— Да, милорд! — исполненное хором Рэмом и Паулем.
В экипаже мы оказались вчетвером.
— Как вам академия? — спросил Джон.
— Трудно, — улыбнулся Рэм. — Никогда не думал, что будет настолько трудно.
— С учебой?
— Скорее, с общением с другими кадетами.
— И с дисциплиной, — пробурчал Пауль. — Это же просто казарма. Ни влево, ни вправо — только ровными рядами. Одни приказы — никаких вопросов, объяснений. Я туалет ночью мыл только за то, что три запятые в сочинении пропустил. Три запятые — три унитаза.
Я не выдержала — захохотала.
Джон смотрел на меня удивленно, Рэм и Пауль обиженно.
— Я просто представила, что после сочинения в академии унитазов для помывки не хватает…
Теперь хохотал и Джон. Сын совсем насупился, а Рэм отметил задумчиво-задумчиво:
— Да нет. С их количеством преподаватели как-то угадывают…
— А еще есть танцы, — продолжил жаловаться Пауль. — И преподаватель. Танцор такой…
И сын артистично изобразил лицом нечто жеманное, а положением рук — что-то нарочито изящное.
— Да… Наш «Ножку тянем» — это нечто.
— И сразу скакалкой по ногам, — продолжил Рэм. — Если что не так.
— Это действенный подход, — одобрил старый солдат. — Быстрее дойдет.
— А фехтование — классное! — вырвалось у моего сына.
Мы с Рэмом посмотрели на него с укоризной — опять молодежный сленг пробивается, даже сквозь другой язык.
— Мы сейчас учимся фехтовать двумя руками. В одной — шпага, в другой — длинный кинжал — дага. А еще преподаватель нам показывал, что можно творить, если на левой руке намотан плащ. Это нечто! Врачебное дело — это еще ничего, математика — она везде математика. А вот риторика — бе-е-е! Гадость.
— А мне нравится, — заметил Рэм. — Людей надо убеждать не только шпагой и дагой, но и словом.
— Просто словом без шпаги и даги плохо получается, — не согласился с ним Пауль.
— А мне нравятся занятия по магии, — проговорил Рэм.
— И мне, — не стал на этот раз спорить Пауль. — Я, оказывается, маг. С сильным потенциалом. Только развивать свой дар стал поздно.
— Ты не останешься без помощи, — ответил ему Рэм.
Мы прибыли обратно в столицу. Роттервик приветствовал нас шумом и суетой. И пусть это не шло ни в какое сравнение с Петербургом, я на секунду опешила. Отвыкла за эти дни от большого количества людей.
Сначала в магазин женской одежды отправили меня. Джон проводил, представил продавщицам и распорядился, чтобы я, после того как все подберу, пришла в кофейню на этой же улице.
— Кто первый закончит — тот и подождет.
Я кивнула, соглашаясь.
Исходя из того, что мне было как-то все равно, что на мне надето — платья-ночнушки мне не нравились, как-то нелепо я в них выглядела, — с покупками я управилась достаточно быстро. Даже если продавщиц и удивило мое требование, чтобы крючки и шнуровка были спереди, то виду они не подали.
— Слушайте, — попросила я их. — А можно как-то цвет платьев сделать другой? Не такой светленький?
— А что бы вам хотелось? — подошла ко мне женщина в возрасте, как я понимаю, хозяйка этого магазина.
— Чего-нибудь синего, — решилась я. — Ярко-синего.
— Синее платье, — задумчиво покачала она головой. — Вам, безусловно, пойдет, но… Это же не в моде.
— А что можно заказать… Не такое пастельное? — не сдавалась я.
— Есть платье цвета морской волны. Есть лазоревое. Может, бирюза…