Но смерть не бывает быстрой и безболезненной. В этом ему пришлось убедиться на собственном опыте.
После похорон все собрались дома у Лиз. Дом казался непривычно пустым, несмотря на толпу народа. Морин, Одри Ходжес и Тина Стюарт приготовили еду и вообще занимались организацией неофициальных поминок. Лиз старались занять работой, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, но даже под негромкий гул разговоров отсутствие Рэя чувствовалось очень остро. Барри невольно представил, как тоскливо здесь будет, когда все разойдутся и Лиз останется одна.
Они с Фрэнком и Майком стояли в сторонке, наблюдая, как их жены буксируют в кухню и обратно пребывающую в зомбиподобном состоянии Лиз. Говорили о ремонтных работах на шоссе, из-за которых открытыми для движения остались всего две полосы, о баскетболе, о погоде, о ценах на бензин… О чем угодно, только не о Рэе. Не настолько близко они все-таки знакомы, чтобы раскрываться эмоционально. Все трое думали об одном и том же, и все старательно избегали говорить об этом вслух. Рэй объединял их, только благодаря ему они могли откровенничать друг с другом, а без него разговор не клеился. Примерно так было, когда Тодд Инголс, лучший друг Барри с детского сада до третьего класса, переехал вместе с родителями и пришлось играть с Джоном Уэйкменом – просто приятелем, другом про запас. Как вскоре выяснилось, ничего общего у них с Барри, по сути, не было. Вот и Фрэнк с Майком – друзья про запас. Вроде хорошие ребята, а все-таки не то, совсем не то.
Барри и не замечал, насколько привык полагаться на Рэя. Сейчас он вспоминал старика с глубокой печалью. Никогда больше они не будут сидеть на террасе, делать барбекю и обсуждать великие вопросы бытия. Или просто трепаться о разных пустяках.
Словно большой кусок жизни вдруг взяли и выбросили, и на его месте осталась мучительная пустота.
Вслед за грустью пришла злость. Барри нутром чуял, что в гибели Рэя замешана ассоциация. Не прямо, конечно – это не их метод, – а как-нибудь этак хитро: ничего не делать своими руками, но создать ситуацию, которая приведет к нужному им исходу.
Барри встретился взглядом с Грегом Дэвидсоном, стоявшим в дальнем углу. Тот устало кивнул в знак приветствия. Грег и Вайнона должны были переехать на этой неделе. Их выжили, повысив стоимость проживания в Бонита-Висте за счет новых ворот и охраны. Вот так и действует ассоциация.
Барри вспомнил Дика Мелдрума – его мертвое тело в канаве и молчаливую толпу вокруг.
Иногда они идут напролом и сами выполняют грязную работу.
Не угадаешь, на что они способны.
Морин и другие женщины привели Лиз в гостиную – поздороваться и выслушать слова сочувствия. Барри, Фрэнк и Майк в основном повторяли то, что уже говорили на кладбище, – как они сочувствуют ее утрате, как им самим не хватает Рэя, каким замечательным другом он был. Барри старался говорить коротко и искренне. Его тревожил погасший взгляд Лиз. Она словно стала другим человеком. Барри выдержал всего пару секунд, а потом отвернулся к Морин. Он знал, что ведет себя трусливо и бессердечно, как последний эгоист, но справиться с собой не мог. Барри был не из тех, кто умеет себя держать рядом с немощными, безумцами или умирающими. Он мог писать об этом книги, а в реальной жизни совершенно терялся, если требовалось оказать кому-то эмоциональную поддержку. Слава богу, есть и такие, как Морин, – те, кто знают, как себя вести.
– Можно тебя на минуточку, на кухне помочь? – спросила Морин.
– Да, конечно.
Барри пошел за женщинами.
Одри и Тина принялись загружать посудомоечную машину, а Морин отвела Барри в уголок. Там на столе стоял старый кожаный чемодан.
– Книги Рэя, – объяснила Морин. – Лиз почему-то уложила их в чемодан, а чемодан поставила вот здесь. Вообще не представляю, как она затащила на стол такую тяжесть. Мы его еле сдвинули.
Барри кивнул. Горе иногда принимает странные формы. Этот нелогичный поступок больше всех надгробных речей и больше самих похорон показал Барри всю огромность случившегося несчастья. Как видно, Лиз очень любила Рэя.
– И что с ним делать?
– Отнеси в маленькую гостиную, чтобы не мешался, – шепотом велела Морин. – Потом придумаем.
Барри взялся за ручку чемодана.
– Чертова ассоциация! Наверняка эти уроды приложили тут руку!
Он обращался скорее к Морин, но отреагировала Лиз. Она шагнула к Барри, взгляд ее стал жестким.
– Слышать ничего не желаю об ассоциации! Из-за этого безумия он и выскочил на террасу. Если бы не его паранойя, сейчас он был бы жив!
Барри промолчал. Не хотелось спорить, не хотелось еще больше ее расстраивать. С чемоданом в руке он оглянулся на Морин. Лицо жены ничего не выражало.
Уже выходя из кухни, он заметил, как Лиз обмякла. Барри потащил тяжеленный чемодан по коридору. Как только Лиз его подняла? Он занес чемодан в полутемную комнату и поставил на пол. В углу скудно обставленной комнаты стоял письменный стол Рэя. Внезапно Барри показалось, что он будто подсматривает за семейной жизнью пары. Он быстро вышел и прикрыл за собой дверь.
Неужели в гибели Рея действительно виновна ассоциация?
Барри хотелось так думать, но он понимал, что хватается за соломинку, лишь бы не верить очевидному: смерть его друга – всего лишь нелепая, горестная случайность.
Барри глубоко вздохнул. Вот уже ему всюду мерещатся заговоры, как тем психам, что в любом несчастье видят коварные происки правительства, верят в НЛО и в снежного человека, зато не верят ни в удачу, ни в случай, ни даже в судьбу и всякое незначительное происшествие объясняют сложными хитроумными действиями той или иной организации.
Приходится признать, что Рэй тоже был из таких.
Иногда верно самое простое объяснение, а поиски неких тайных причин – пустая трата времени.
И все-таки хорошо, что никто из ассоциации не явился выразить соболезнование.
Барри вернулся в гостиную. Фрэнк куда-то исчез, зато Майк стоял на прежнем месте и беседовал с женщиной, у которой рука была в гипсе. Барри подошел к ним, прихватив по дороге бокал с кофейного столика.
Майк представил их друг другу.
– Мойра, Барри. Мойра и ее муж, Клэн, живут на той стороне холма. Знаешь дом на сваях? Клэн раньше работал в строительстве, он помог Рэю построить знаменитый сарай.
– Сегодня он не смог прийти, – объяснила Мойра. – Так что я тут без него.
– Барри писатель. Они с Рэем подружились на почве общей ненависти к ассоциации домовладельцев.
Барри смутился. Такое описание звучало по-детски нелепо.
– Что у вас с рукой? – спросил он, чтобы сменить тему.
Женщина покраснела, ее открытое лицо вдруг стало замкнутым.
– Просто несчастный случай.
Ее интонация явно говорила об обратном.
Майк из-за ее спины подавал знаки, проводя ладонью поперек горла – Барри понял это так, что данной темы лучше не касаться.
Должно быть, семейные неурядицы, подумал он и сам удивился своему спокойствию. Он всегда считал себя неравнодушным человеком, который, столкнувшись с насилием в семье, бросается бить в набат, уведомлять власти, искоренять зло и восстанавливать справедливость. И вот пожалуйста: муж избил жену, а он, Барри, как и Майк, предпочитает остаться в стороне.
Поистине день полон сюрпризов.
Понемногу народ начал расходиться. Те, кто пришел по обязанности, исполнить долг соседей, спешили распрощаться. В конце концов, не на вечеринку явились. Все чувствовали себя неловко и, выразив еще раз напоследок сочувствие Лиз, с явным облегчением выскакивали за дверь, торопливо поминая срочные и неотложные домашние дела.
Майк и Фрэнк тоже ушли, оставив жен помогать Лиз с уборкой. Барри решил последовать их примеру. Морин проводила его до двери. Они приехали к Дайсонам – к Лиз – на машине прямо с кладбища, а сейчас Барри хотелось пройтись. Он сказал Морин, чтобы взяла машину, когда соберется домой.
Жена вышла вместе с ним на крыльцо и спросила, прикрыв за собой дверь:
– Как ты думаешь, это вправду был несчастный случай?
Барри удивился такому вопросу.
– Скорее всего.
Морин неуверенно кивнула. Странно. Возможно, она от кого-нибудь слышала или сама видела что-нибудь подозрительное?
Спрашивать Барри не стал. Он не хотел ничего знать, по крайней мере сейчас. Наскоро поцеловал Морин в губы и зашагал прочь.
В жарком неподвижном воздухе разносились стрекот невидимых цикад, шуршание ящерок в траве да изредка далекий рокот грузовиков на шоссе. Поселок будто вымер. В одном из своих романов Барри придал бы этому безлюдью зловещую окраску, однако сейчас ему даже приятно было ненадолго отдохнуть от соседей.
На улице он слегка повеселел. В доме Рэя все напоминало о нем, там никак не удавалось собраться с мыслями. Под неохватным ярко-синим небом легче вспоминать хорошее, и можно было представлять друга живым, а не скорбеть о его смерти.
Впереди над деревьями уже виднелась коричневая черепичная крыша их дома. Подойдя ближе, Барри увидел кое-что еще, отчего челюсти его непроизвольно сжались, и кровь быстрее побежала по жилам.
Розовый листок бумаги, прикрепленный к входной двери.
Ассоциация опять здесь побывала.
Барри мгновенно вскипел от ярости, совершенно несоразмерной масштабам события. Он понимал, что причина – не нашедший выхода гнев на смерть друга, но успокоиться не мог. Мерзавцы шныряли по его участку, пока они с женой и соседями хоронили Рэя и пытались утешить вдову старика. Что у них, совсем стыда нет?
Стремительно поднявшись на крыльцо, Барри сорвал записку и прочел.
Ассоциация назначила им штраф в пятьдесят долларов, потому что Морин подвязала поникшие хризантемы белым шнуром, а не зеленым. Оказывается, по уставу подвязывать растения на участках разрешается исключительно зеленым шнуром, чтобы они не выделялись на фоне естественной зелени и не портили внешний вид поселка.
Барри зажмурился, чувствуя, как мышцы лица сводит в мучительной гримасе.
– Твари! – заорал он во всю силу легких.
Злые слезы жгли глаза. Барри с трудом перевел дух, скомкал бумажку в кулаке и в бешенстве зашагал в дом.
ИюльКак и предсказывал Рэй, пришли муссоны. После полудня небо наполнялось тучами. Короткие летние грозы прогоняли нестерпимую жару, и к вечеру наступала приятная прохлада. С террасы можно было наблюдать, как с юга приближается дождь, словно легкая белая занавесь скользит над лесами и каньонами. Уловить бы словами это мимолетное очарование – но писательский дар Барри относился скорее к области гротеска, а не к области возвышенного. Запечатлеть в книге великолепие природы ему было не дано.
Они с Морин сидели на террасе, пили охлажденный чай и любовались пейзажем.
К югу кое-где виднелись полотнища дождя, словно свисающие из темно-серых плотных туч до самой земли. Изредка мирную картину нарушала далекая молния, за ней следовал глухой раскат грома. Однажды Барри увидел, как в землю ударили сразу три молнии.
С улицы донеслось тарахтение мотора без глушителя, и на дороге показался грузовичок с песком. Водитель, как видно, решил с разгону одолеть крутой склон, не осилил и забуксовал чуть выше дома Барри. Сейчас его заслоняло дерево, но по звуку мотора Барри определил, что водитель пробует дать задний ход. После первой неудачной попытки грузовичок сдвинулся с места, медленно пополз вниз по склону и резко затормозил прямо против дома. Барри посмотрел на Морин.
– Даже не думай! – отрезала она.
– Ему нужна помощь. Мы же не в Калифорнии, так что это не хитрость, чтобы наставить на нас пистолет и ограбить.
– А кто его знает…
Барри, качая головой, уже собрался спуститься и спросить, чем он может помочь, но тут возле грузовичка остановился пикап.
– Твое счастье, проблему решат без тебя, – усмехнулась Морин.
Из пикапа вылез высокий, крепко сбитый человек в чересчур новых джинсах, стильной ковбойской рубашке и с такой громадной блестящей пряжкой на ремне, какие носят обычно эстрадные юмористы. Загорелое обрюзгшее лицо и грива белоснежных волос придавали ему высокомерно-нетерпеливый вид. Ковбой еще не успел раскрыть рот, а Барри уже понял, что он не намерен помогать незадачливому водителю.
– Разрешение есть?
Водитель грузовичка высунул в окно темноволосую голову и ответил с сильным мексиканским акцентом:
– Да, сэр! Конечно, конечно. У меня зеленая карта.
– Я не о разрешении работать в Америке. Это само собой. Разрешение на работу в Бонита-Висте у твоего начальства есть?
В тихом воздухе звук разносится далеко, но если водитель и ответил, Барри ничего не услышал.
– Если хочешь работать в Бонита-Висте, надо получить особое разрешение от ассоциации домовладельцев. Не знаю, что тебе наплел твой босс, а на самом деле вот так вот, компренде?
Испанское словечко прозвучало с явной издевкой даже издалека, а уж водитель наверняка почувствовал враждебность. Он что-то ответил, тихо и угодливо, и вновь принялся заводить мотор. С третьей попытки ему это удалось.
Беловолосый хлопнул ладонью по дверце грузовичка.
– Давай, разворачивай свою колымагу, а начальнику передай, что я сказал. Нет разрешения от ассоциации – не суйся в Бонита-Висту, ясно?
И снова Барри не расслышал ответа. Во всяком случае, грузовичок дальше не поехал, двинулся задним ходом к подножию холма. Тарахтение мотора постепенно затихло вдали.
Ковбой вернулся к своему пикапу, на ходу хмуро покосившись на Барри, словно недовольный, что их разговор услышали. Писатель быстро отвел глаза и отодвинулся от перил.
Ковбой сел за руль и уехал.
– Слышала? – спросил Барри.
Морин кивнула, прихлебывая ледяной чай.
– Расисты повсюду встречаются. Уроды…
Это, конечно, верно, только у Барри от услышанного осталось иное впечатление.
По всей вероятности, точно такой же прием ждал всякого другого рабочего, независимо от этнической принадлежности. Тут не расизм… тут чертова ассоциация. Барри перевел взгляд на предгрозовое небо, но мелочность земных людишек портила величие природы. Душа совсем не лежала любоваться пейзажем.
Они просидели на террасе почти до самого вечера, когда налетел дождь. Молнии сверкали, словно вспышки фотоаппаратов по случаю приезда какой-нибудь знаменитости, и одновременно с ними ударами бича обрушивались разряды грома. Дом трясся, стекла в окнах дребезжали, будто от землетрясения. Гроза бушевала полчаса, потом наконец утихла, и Морин пошла готовить ужин.
Барри оставался на террасе, пока не стемнело, отложив принесенную с собой книгу и просто глядя вдаль. Закат был потрясающий. На границе леса и пустыни одинокая скала с одного боку пылала огненно-рыжим в лучах заката. Грозовые тучи рассеялись, только легкие розовые облака тянулись по небу, похожие на нити сладкой ваты.
От этой красоты захватывало дух.
Но Барри, как ни старался, не мог выбросить из головы ковбоя, мексиканца и ассоциацию домовладельцев.
Четвертое июляБарри и Морин никогда особенно не праздновали этот день и сегодня тоже не строили планов – просто позволили себе поспать на часик подольше. Барри в виде уступки традициям поджарил на гриле низкокалорийные сосиски. Остальную часть дня они собирались посвятить работе по саду, а вечером посмотреть телевизор.
День прошел тихо. Когда полил дождь, Морин подхватила грабли, секатор и метлу, а Барри – лопату и полупустой мешок с удобрениями, и оба бегом помчались к дому. Дождь вскоре стих, так что Барри успел поджарить сосиски. Они с Морин уселись с едой перед телевизором. Посмотрели подряд два пародийных боевика про суперагента Дерека Флинта, потом вместе приняли душ, потом любили друг друга. Уснули рано.
Проснулись они от оглушительного грохота, словно над домом разорвался снаряд. Правда, в следующий миг Барри уже узнал звук фейерверка.
Весна стояла исключительно засушливая, и, несмотря на недавние дожди, у выезда из Корбана еще стоял плакат, предупреждающий об опасности лесных пожаров: медведь Смоки с красным флажком. Барри поразился, какой идиот при таких условиях запускает фейерверки. Он встал с постели и, накинув халат, подошел к стеклянной раздвижной двери. Отогнув край занавески, увидел, как по нижней террасе пробежал толстый енот и по стволу растущего рядом дерева спустился на землю.
Сзади подошла Морин, все еще обнаженная, прислонилась головой к плечу Барри и зевнула прямо в ухо.
– Фейерверки?
– Похоже на то. Плохо видно…
Тут взорвался еще один фейерверк. Судя по траектории, его запустили у подножия холма, возле теннисных кортов. Бледно-голубая вспышка на несколько секунд озарила небо. Искры сыпались вниз и гасли среди сосен.
– А лес не загорится? – встрепенулась Морин, окончательно проснувшись.
– Может и загореться.
– Наверное, кто-то самовольно запускает? Дети, наверное…
Барри покачал головой.
– Фейерверк профессиональный. У детей нет такого оборудования. Да и стоит оно довольно дорого.
Они подождали еще пару минут, но больше ничего не увидели.
– Возможно, в самом деле кто-то самовольно праздник устроил, – признал Барри.
– Может, полиция или пожарные приехали и положили конец…
– Нет. Смотри!
По небу черкнула еще одна ракета. Над деревьями расцвела блекло-красная вспышка.
Морин улыбнулась.
– Ну, для профессионалов слабовато!
– Просто мы избаловались.
На юге Калифорнии каждые выходные устраивали потрясающие фейерверки для развлечения туристов, а в Диснейленде так и вообще каждый вечер происходили невероятные световые шоу – их было видно от побережья до Фуллертон-Хиллс.
Барри и Морин не отходили от окна. Через несколько минут взлетела еще одна ракета.