Айк таки добрался до парня и пару раз треснул от души. Все, довел гад. Гери бросилась спасать мага и попав под горячую руку Аликая, тоже схлопотала затрещину. Другая на ее месте от подобного удара осталась без чувств лежать на земле. Гери же пошатнувшись, на ногах устояла и бросилась с кулаками на Аликая.
— УБЕРИТЕ!
Не то вой, не то жуткий хрип с высоты небес, заставил их прекратить свалку и как один уставиться на дерево. Ветви заходили ходуном, обдав их потоком воздуха. Ствол заскрипел, заставив тварь завыть и еще ожесточеннее броситься грызть корень. Дерево же на глазах уменьшалось в размерах, приобретая человеческие черты. Сбросив оцепенение, Аликай бросился спасать древня. Оторвав рычащего монстра от ноги девушки, он парой ударов угомонил чудовище и сунул бесчувственную тушку Жилю.
— Не стой столбом. Сеть накинь, пока не очнулась.
Сам же протянул руку и помог девушке вынуть корни из земли. Ее ноги тут же обрели ступни и она охнув, повисла на руках Аликая. Из рваной раны на щиколотке ручьем текла кровь. Усадив девушку на траву, Айк повернулся к Гери.
— У тебя есть пять минут, чтобы доказать свою полезность. Наложи ей повязку, а я пока потолкую с Жилем.
Схватив мага за плечо, Айк оттащил его подальше от дороги и встал с наветренной стороны, чтобы Гери их не услышала.
— Аликай, я… — Жиль решил заранее покаяться во всех грехах, пока ему не набили морду. Уж больно жуткий вид был у оборотня.
— Захлопни рот и слушай. Своих женщин мы чтим, уважаем и оберегаем. Мы заботимся о них, отдаем лучшие куски со стола и последнюю рубашку с собственного тела.
— Да, я…
— Для особо умных. Повторяю. Мы не спим со своими женщинами, если только это не наши жены. Тебе все понятно? Будешь распускать слюни на Гери, я тебе все ненужные места поотбиваю. Тем более как я слышал, ты у нас сан решил принять. Вот и веди себя соответственно.
— Да не думал я ни о чем подобном. Что ты сразу угрожаешь.
— Думал, не думал, Это не мое дело. Я предупредил, больше повторять не буду.
Айк хотел на том закончить нотации. Жиль успел дух перевести, но решил все же добавить.
— И еще, Жиль.
Парень сжался как улитка, втянув голову в плечи.
— Не вздумай вестись, даже если она сама к тебе полезет. Результат будет тот же. Будешь ты у нас священником, не успев принять сан.
— Все сказал?
— Все.
Айк выпустил плечо Жиля, расправил смятую мантию и подтолкнул по направлению к девушкам.
Что за паскудная ночь. Вздохнул Аликай, отправляясь следом за магом.
Глава 2
Зураб подорвался с кресла и нависнув над Заримом с силой ударил ладонями о стол, их разделяющий.
— Ты не мог этого сделать!
— Мог и сделал. — Зарим оторвал взгляд от своих ногтей и удивленно посмотрел на сына. — Не понимаю, чем ты недоволен. Месяц плавания и ты получишь золота больше, чем за год торговли. Ты же купец, посчитай свою выгоду.
— Именно ее я и считаю. — Зураб не спешил садиться на место, продолжая довлеть над отцом, хотя над тем как же подовлеешь. Как сидел в расслабленной позе, нагло закинув ноги на его стол, так и сидит. Чтоб его демоны побрали. — Я потратил годы и прорву здоровья, чтобы не быть замешанным в политику и тут появляешься ты и реквизируешь мои суда для своих дел. По какому праву?
— По праву старшего в клане. Разве мать тебя ничему не учила? Я мог не спрашивать твоего позволения и просто приказать твоим людям плыть со мной, но я проявил уважение и что получил? Истерику по поводу того, что тебя забыли поставить в известность. Зураб, будь благоразумным. Ализир не только твой дед, он твой Эрл и не обязан отчитываться перед тобой по поводу своих решений.
— Он не мой Эрл! Я подданный другого королевства. И твои действия приведут к тому, что меня обвинят в измене.
Зарим мягко улыбнулся, но было видно, что приведенные доводы его не убедили. Достав из внутреннего кармана сигару, он поднес ее ко рту. Тут же один из четырех парней, стоящих у него за спиной протянул ему огонь. Зарим прикурил, затянулся и с наслаждением выпустил в потолок облако дыма. Парень спрятал огненный камень и опять застыл на своем месте. С тех пор как Зарим в их окружении появился в конторе Зураба, они не сказали ни слова, не шелохнулись и вообще с полной достоверностью изображали из себя мебель.
— Прекрати орать. Твой дом не защищен от прослушивания.
— Да, что ты себе позволяешь? — Взбесился Зураб. — Приперся в город, обрюхатил мать, смылся, а через сорок с лишним лет появляешься и смеешь качать права. Да кто ты такой, в конце концов.
— Я твой отец, по праву твоего рождения, и властью крови я признаю тебя своим сыном.
Зарим знал, что делал, а вот Зураб совершенно не ожидал, что после слов отца, серебряная нить вырвется из груди Зарима, протянется к нему и словно удар молнии поразит его. От боли он согнулся пополам. Двое из охраны Зарима кинулись к нему и бережно усадили в кресло, а потом опять вернулись на свои места.
— Что это было? — Сдавленно произнес он, потирая ноющую грудь. Как только одежда осталась цела, от подобного разряда.
— Прости. Обычно детей признают на десятый день от рождения, но у нас с тобой вышла заминка в сорок пять лет. Так что поболит дня два и успокоится. Теперь, когда все юридические вопросы подданства и опекунства решены, ты готов выделить мне два военных судна для сопровождения?
— Вопросы чего? — Зураб устал возмущаться. Да и ноющая боль в груди сильно мешала праведному гневу.
Зарим смотрел на него минуту, а потом в его непробиваемом спокойствии появилась брешь.
— Ты, что? Совсем ничего не знаешь про нас и нашу культуру?
— Не знаю! — Теперь настал черед Зураба злорадствовать. Не все же получать в одни ворота, пусть и новоявленный папенька порадуется. — Можно подумать меня кто-то учил. Вот ты, например, остался бы с семьей и учил как следует, а не швырялся молниями. Что теперь со мной будет?
— Ничего, кроме того, что ты и твои потомки до тех пор, пока смогут перекидываться, отныне часть клана, и обязаны подчиняться Ализиру как…
Договорить он не успел. Зураб рванулся через стол и вцепился ему в горло.
— Ах ты сволочь…
Что бы ни хотел сделать Зураб, он этого не успел. Парни из охраны в одно мгновение оторвали его от Зарима, скрутили и толкнули обратно в кресло. Зураб с ненавистью уставился на Зарима, а тот потянул край рубашки с покрасневшего горла и захохотал как сумасшедший.
— Ализир будет доволен. Хоть одни потомок с горячей кровью. Будет с кем пар выпускать, а то Аликай воспитанный, до безобразия. А про братца с его чудачествами я вообще молчу. Брось, Зураб, чего ты злишься.
— А ты как думаешь? Я что должен прыгать от восторга, что ты опять решил все сам? — Зураб все еще кипел ненавистью, но больше не делал попыток навредить родителю.
Зарим легко поняв его чувства, сокрушенно покачал головой.
— Дурак ты Зураб. Убей ты меня и жить тебе один вдох. А твою семью вырежут до самого основания, чтобы никакой предательской заразы в клане не осталось. Неужели ты думал, что можешь свернуть мне шею и остаться безнаказанным? Эти парни получили недвусмысленный приказ, охранять меня ценю собственной шкуры. И они выполнят его, даже не смотря на то, что я признал тебя сыном. Так как подчиняются не мне, а Ализиру. Сейчас моя жизнь принадлежит государству и пока я выполняю волю Эрла ни о каких родственных чувствах не может быть и речи. Сплаваем к Каннингему, подпишем пару документов, а потом будем выяснять отношения сколько твоей душе угодно. Я даже прощу, если ты переломаешь мне руки и ноги. Но все это потом, а сейчас о деле. Два корабля с полным экипажем и полным вооружением. Военное сопровождение в столице и по дроге обратно домой. Вот и все, что от тебя требуется. Вести переговоры буду я, твои люди обеспечат только подобающую моему статусу свиту.
— Почему я? Почему ты не взял своих, а вновь врываешься в мой дом и наводишь свои порядки? Жили мы без тебя столько лет и дальше бы жили. Неужели у твоего Эрла нет людей, чтобы составить твою свиту?
— Людей нет. Только двуликие, а соваться с ними во дворец Каннингема чистое самоубийство. Никто не поверит, что мы дипломатическая миссия и нас прикончат задолго до того, как мы доберемся до столицы. К тому же Алиррана не имеет выхода к морю, а это важно, так как по морю сократить путь можно втрое, выиграв во времени, так что когда составлялся план, твою кандидатуру утвердили единогласно. И кстати, возьми с собой сына. Мальчик назначен младшим помощником посла при дворе Эрла. Пусть набирается опыта. Он ему пригодится.
Зураб выслушивал приказы отца, медленно впадая в отчаянное уныние, но когда услышал, что без него решили судьбу сына, да еще кто? Прадед в глаза его не видавший, не утерпел. Хотел рыпнуться, но увидев звериные лица личной охраны Зарима, их жутко оскаленные клыки и когти на руках быстро угомонился. Ничего, он еще поквитается с папашей. Обязательно должен быть способ обезопасить если не себя, то детей от загребущих лап двуликих. Он не для того растил их и ограждал от этой мерзости, чтобы они сложили головы от людской ненависти.
— Мне надо два дня, чтобы утрясти все дела. Не могу же я отправить торговые корабли совсем без охраны.
— Об этом уже позаботились. В отсутствие военных фрегатов на торговых судах разместятся воинские отряды из специального подразделения. Все они опытные моряки и не будут помехой твоим людям. — Зарим встал. — У тебя два часа на все про все. Встретимся на борту.
— Ты же сказал, что у вас нет выхода к морю. — Крикнул ему в спину Зураб. — Так откуда у твоего Эрла опытные моряки?
— У твоего Эрла. — Зарим сделал ударение на слово «твоего» — Каждой твари по паре, а то и по сто штук. И моряки среди нас тоже имеются. Два часа Зураб, или ты останешься на берегу.
Спустя ровно два часа корабли отошли от причала и подняв паруса покинули уютную гавань. Зарим постояв на палубе и полюбовавшись на закат, спустился в каюту. Устал он зверски. Он всегда плохо переносил путешествия через порталы, а тут почти сотня перемещений за неделю. И все потому, что он имел глупость явиться, в столицу и попасться на глаза отцу. Ализир в отместку за самоволку приказал разнести весть о готовящейся войне, и обязать городовых подготовить армии и двинуть все войска на границу, где был объявлен всеобщий сбор.
Зевнув, так что едва не вывихнул челюсть, он понял, если не отоспится вволю, не сможет нормально работать. Человеческое тело, лишенное поддержки зверя раз за разом предавало его в самый ненужный момент. Вот и сейчас. Вместо того, чтобы засесть за стол и просмотреть документы, он думает не о деле, а о теплой постели. Стареет что ли? Так вроде бы рано. Тридцать семь не возраст для человека. Тем более для человека, который выглядит на десять лет моложе собственного сына.
— Тер Беррани.
Из темноты выплыло лицо охранника. Зарим мог наплести Зурабу три короба вранья про личных телохранителей, выделенных ему заботливым папашей. На самом деле Ализир, приставил к нему четверку пантер только с единственной целью. Помешать ему сбежать. Ну не совсем так конечно. Задачей ребят было проследить, что бы он не смылся раньше чем закончит возложенную на него миссию. А потом он будет совершенно свободен. Если конечно за это время Ализир не придумает ему новую работу. А уж на выдумки папенька горазд.
— Я слушаю.
— Мальчика только что сняли с корабля и доставили в каюту. Он очень зол и требует позвать к нему отца. Как прикажете поступить?
— Никак. Я сам с ним поговорю.
Телохранитель также бесшумно исчез, как и появился. А Зарим пройдя по коридору толкнул дверь своей каюты, вошел и тихонько притворил ее за собой. Внука он еще не видел, в отличие от остального семейства. Мальчик служил на другом военном корабле и был в плавании, когда по его приказу его телепортом сняли с судна и переправили сюда.
Он стоял у окна и смотрел на удаляющийся берег. Ноги расставлены в позе вольно. Руки сложены за спиной в замок. Военный мундир сидел на тренированном теле как влитой. Коротко стриженные темные волосы. Лица он не видел, так как Люсьен стоял к нему спиной. Высокий, сильный, агрессивный. Зарим улыбнулся. Отличные потомки получились. Он всегда умел выбирать женщин и Алина была не исключение. Исключением стала последняя. Куда его глаза глядели, когда он Энию выбирал, непонятно. Но да не будем о грустном. Сейчас главное повести разговор так, чтобы не схлопотать по мордам от внучика. Вон как кулаки-то сжимает. Знает, что не один. А обернуться гордость не позволяет.
Не говоря ни слова, Зарим прошел в каюту, открыл сундук и стал раздеваться, аккуратно складывая вещи. Все это были дорогие церемониальные одежды сшитые в лучших традициях его народа. И если честно, то он задолбался отвечать на один и тот же вопрос. Почему он одет в платье? У них что глаза повылазили? Что не отличают кафтан от женского платья. Если он услышит этот вопрос еще и от Люсьена то неизвестно кто кому морду бить будет. Не у одного Зураба горячий нрав. Знал что от родителя брать.
— Люсьен, поди вон. — Устало попросил Зарим. — Не нужно чтобы ты присутствовал при том, как я купаться буду. Мне все равно, что обо мне подумают, а ты человек военный, моряк к тому же. Такая репутация тебе ни к чему.
И с этими словами Зарим снял рубашку, оставшись в одних шароварах, босым и по пояс голым. Люсьен обернулся как ужаленный. Его красивое лицо исказилось от бешенства, которое медленно сменялось удивлением, плавно сменившимся праведным гневом.
— Так это ты приказал доставить меня сюда?
— Как хочешь. — Зарим не собирался поддерживать ненужный спор, еще более нагнетая обстановку и потому просто снял шаровары.
Мальчишку как ветром сдуло. Только дверь хлопнула, и было слышно как простучали по коридору подкованные каблуки на сапогах. Посмеиваясь над впечатлительным внуком, Зарим запер дверь и только после этого разделся полностью. Находясь на корабле не приходилось мечтать о горячей бане. Даже о простой ванне не приходилось. Так что освежившись мокрым полотенцем, Зарим оделся в мягкие домашние одежды. Отпер дверь в надежде, что за Люсьеном не придется посылать и он вернется сам, и уселся ждать на полу удобно скрестив ноги.
Люсьен вернулся не скоро. Он успел задремать, привалившись спиной к боку кровати. Но едва молодой человек вошел в комнату открыл глаза. Постояв в дверях, Люсьен вошел и обойдя его по большой дуге сел на стул у дальней стены, удивленно взирая на него сверху вниз.
— Ты зачем на полу сидишь? Холодно же.
— Вот это разговор, я понимаю. А то, сразу орать.
Зарим встал и чтобы окончательно добить внука, развалился на краю кровати как на кушетке.
— Действительно здесь теплее. Так ты и есть Люсьен? Хорош. Ничего не скажешь. Со слов Зураба я тебя представлял этаким легкомысленным оболтусом, с дыркой в голове.
— Почему с дыркой? — Опешил Люсьен. Было видно, что он успел заготовить кучу вопросов, чтобы беседа текла в определенном русле, а Зарим спутал все его планы.
— Чтобы ветер выдувал все лишние мысли.
Минуту они смотрели друг на друга. Наконец губы Люсьена дрогнули в несмелой улыбке, и он задал вопрос, с которого и следовало начинать весь разговор.
— Ты кто?
…
— Шах и мат. Партия, Люсьен и на сегодня достаточно.
— Не может быть! — Молодой человек склонился над доской, шевеля губами, как будто просчитывал ходы и с самым кислым выражением на лице смахнул фигуры в коробку. — Восемь из двенадцати. Как тебе это удается?
— Действительно плохой результат. — Зарим очень старался не улыбаться, глядя в раздосадованное лицо внука. — Обычно я не проигрываю.
Люсьен покосился на дедулю.
— Шутишь? Я чемпион в городе. Меня ни разу еще так не обыгрывали. Даже в детстве.
Зарим понял, что парнишка расстроился на самом деле, и ободряюще похлопал его по плечу.
— Ты удивительный молодой человек, но у тебя слишком мало опыта. Прошло всего десять лет, как ты впервые поставил фигуры на доску. Поживи с мое, и тогда не только мне, но и Ализиру придется туго.
Люсьен кивнул, но это вовсе не означало, что он с ним согласен. Плавание к другому берегу моря обычно занимало сутки с половиной. Сутки они проспали, потому, что проговорили до самого утра. И за это время Зарим успел убедиться, что внук временами так же упрям, каким он сам был в юности. Передав Люсьену всю необходимую информацию, по делу ради которого он посмел вмешаться в его жизнь, Зарим просто так, чтобы скоротать последние часы до прибытия в порт предложил сыграть в шахматы. И вот итог.
— Тебе правда две тысячи лет? — Люсьен очень старался не смотреть на Зарима, делая вид, что аккуратно складывает шахматные фигурки.
— Почти. — Весело ответил Зарим, при этом потягиваясь так, что кости затрещали. — Или ты думал, что мне семьдесят, а выгляжу я так, потому что делаю по утрам зарядку и сижу на диете?
Люсьен усмехнулся. Вспомнился совместный ужин, за которым они слопали молочного поросенка, двух уток и дюжину куропаток, не забыв запить все это дорогим вином.
— И какого оно?
— Что именно?
— Быть оборотнем? — Парень глянул на дедулю.
Зарим задумался над ответом. Зверь великолепный, сильный свободный словно ветер. Человек бесконечно долго живущий, от чего накопленные знания и опыт делали его почти всемогущим. Это одна сторона оборотня. Яркая и сверкающая как день. Но была и другая, черная и мрачная как ночь. Невежество людей, порождающее страх и ненависть. Ответный страх за детей. Звериное безумие, которое встречается гораздо чаще, чем об этом принято говорить. Жизнь, подчиненная инстинктам в большей степени, чем разуму. От чего их культура среди других народов слывет самой безнравственной и жестокой. И тысячи запретов, которые они наложили сами на себя, чтобы не сорваться в пропасть с тонкой грани между человеком и зверем.
— Это сложно. — Все, что нашелся ответить Зарим.