Шемитт вернулся через полчаса, с тушей в зубах.
То, как он зажарил бедного барашка, заслуживало отдельного рассказа. Я зачарованно следила за тем, как дракон готовил нам ужин. Шемитт сосредоточенно и очень осторожно, почти ласково обдувал свою добычу пламенем со всех сторон, добиваясь равномерного и умеренного запекания. Он зажарил барашка быстро и аккуратно, что выдавало немалую практику.
От этого зрелища по моей спине промаршировало целое стадо мурашек. Мне вдруг живо представилось, что дракон так же осторожно и целенаправленно ловит и готовит меня… Я постаралась отогнать нелепую мысль, но не могла не отметить, что хищные замашки Шемитта меня нервируют.
Я постаралась запомнить на будущее, что мой собеседник все же не человек, и не стоило ждать от него человеческого поведения.
Дракон, по всей видимости, заметил мое нервное поведение, поскольку вскоре отправился к охотничьему домику, и вернулся оттуда уже в человеческом облике.
С собой дракон захватил покрывало, скатерть, столовые приборы, и даже бутылку вина вместе с бокалами.
Вынуждена признать, что ужин оказался необыкновенно вкусным, а общество дракона очень приятным. Шемитт вел себя очень вежливо и внимательно, не пытаясь переступить грань невинного флирта. Опытный дракон явно понимал, что если бы он попытался давить на меня, то я немедленно потребовала бы вернуть меня в город.
Я не спешила домой, наслаждаясь ужином и беседой. Однако ближе к полуночи я все же настояла на возвращении. В конце концов, был разгар рабочей недели, и завтра мне нужно было идти на работу.
Путешествие обратно в город также было захватывающим, хоть я и знала заранее, что мне предстоит.
Шемитт настоял на том, чтобы проводить меня до самой квартиры. Надеюсь, он не рассчитывает, что я приглашу его на чашечку кофе? В любом случае, такого предложения не последует.
Наконец мы поднялись по лестнице, и подошли к двери моей квартиры. Я обернулась к дракону, чтобы попрощаться. Я не успела понять, кто из нас сделал первый шаг, просто вдруг оказалась в его объятиях. Целоваться с ним было так же естественно, как дышать, и я забыла обо всем и потеряла счет времени. Лишь осознав, что у меня подгибаются колени, я нашла в себе силы отстраниться и с трудом пробормотала слова прощания.
Поспешно войдя в квартиру, я захлопнула дверь и прислонилась к ней, пытаясь перевести дыхание. Лишь спустя минут десять я смогла немного унять колотящееся сердце и пройти в комнату.
Привычные вечерние занятия немного отвлекли меня, но все же спать мне совершенно не хотелось.
Я распахнула окно и присела на подоконник, задумчиво изучая загадочную темноту за окном. Полная луна заглядывала в мои зрачки и нашептывала всякие глупости. Я слушала ее шепот и размышляла.
Да, я никогда не шагну с обрыва. Но что делать, если меня толкнули в спину, и из-под моих ног уже ушла твердая земля? У меня оставалось лишь несколько вариантов: падать или позволить Шемитту подхватить меня. Впрочем, у меня оставалась еще одна возможность — научиться летать самой…
Ну что, поиграем? Попробуй меня поймать, Шемитт…
Я улыбнулась, закрыла окно и отправилась спать.
Глава 7. Сумасшедший день
На самом деле, во сне я чувствую себя счастливой даже реже, чем в реальности. Чаще всего мои сны сумбурны, хаотичны и утром кажутся расплывчатыми и безликими. Но в том сне я была счастлива — абсолютно, иррационально и безгранично. Я бродила по берегу моря, по щиколотку увязая в песке, и Вик держал меня за руку. И просто бродить по берегу, болтая о сотне всяческих пустяков, и наслаждаться легким соленым ветерком, обдувающим разгоряченное лицо, было почти нестерпимо приятно…
И уже в тот момент, когда я почти проснулась, Вик вдруг схватил меня за руку, не давая полностью вынырнуть из сна, и быстро предупредил, что меня сегодня ждет большая опасность, и что мне нужно быть осторожной. Едва лишь я услышала это торопливое предостережение, как реальность окончательно развеяла мой хрупкий предутренний сон…
Интересно то, что в таких снах я каждый раз прекрасно понимала, что я сплю, но, несмотря на все усилия, не могла проснуться. Мне снился мужчина, каждый раз один и тот же, и притом совершенно мне не знакомый, которого я звала Вик. Самое забавное — это то, что ничего такого в этих снах не происходило. Ладно, если бы эти сны были откровенно эротическими — тогда, по крайней мере, я могла бы подумать, что это просто фантазии. Но нет — я и этот неведомый мужчина просто гуляли, разговаривали обо всем на свете, смеялись, или же просто молча бродили, взявшись за руки. Такие сны снились мне раздражающе регулярно, примерно раз в месяц, в течение последних семи лет. Надо ли говорить, что первое время я удивлялась, а потом и всерьез забеспокоилась. Я не могла понять, что происходит, и ничего не могла с этим поделать. Вначале я просто старалась проснуться, вновь увидев во сне знакомое лицо, потом совершенно безрезультатно пила снотворное. Когда и это не помогло, я обратилась к специалистам — сначала к врачам, а потом к магам. Впрочем, и те и другие просто развели руками. Врачи сообщили мне, что я, слава богам, совершенно здорова и физически, и психически. Маги же обнаружили лишь слабые следы магии, которые никак не могли причинить мне какой-то вред либо воздействовать на меня. На том я и успокоилась, решив, что раз я ничего не могла поделать с этими снами, нужно постараться извлечь из них какую-то пользу. В конце концов, ничего страшного в этих снах не было, кроме, естественно, самого факта их существования.
Постепенно я привыкла к этим свиданиям в сновидениях, и даже стала ждать их. С кем же еще можно откровенно поговорить по душам, как не с собственным сном? Кем бы ни был Вик — порождением моего воображения или реальным человеком, но с ним можно быть откровенной, не опасаясь, что мои откровения станут достоянием гласности либо просто будут неправильно восприняты. Ведь это был сон, только сон… Вот только от обычных сновидений эти сны отличались просто пугающей реальностью — во сне я видела все до мельчайших деталей, и даже могла лакомиться ягодами в лесу, ощущая их вкус, или вдыхать запах морского бриза. И мы бродили по кромке моря, или вдоль русла горной реки, или по берегу лесного озера, и разговаривали, разговаривали, разговаривали… Как ни странно, просыпалась я после таких снов всегда совершенно отдохнувшей, и даже несколько умиротворенной, а с моих губ еще несколько часов после пробуждения не сходила мечтательная улыбка. Жаль лишь, что я никак не могла контролировать ни само течение сна, ни то, когда именно он мне приснится.
Пожалуй, я и сама не смогла бы внятно определить свое отношение к Вику. С одной стороны, в действительности я совершенно ничего о нем не знала — ну, не считать же знанием о человеке пустопорожнюю болтовню, да еще и во сне? Но с другой стороны, Вику я могла рассказать совершенно обо всех своих страхах и терзаниях, поделиться тем, о чем я не всегда рассказываю даже лучшей подруге. Пресловутый синдром попутчика во всей его красе. Однако же Вик и в самом деле был очень близок мне — по крайней мере, по духу, и часто понимал меня — пожалуй, даже слишком часто.
И пусть Вик, вероятно, был лишь порождением моего воображения, сути это не меняло. Я не склонна к паникерству, так что к сегодняшнему предупреждению во сне следовало прислушаться. В конце концов, ничего подобного мне пока не снилось, и об обычных, текущих неприятностях и сложностях меня пока во сне не предупреждали.
Вообще-то, ничего такого опасного на предстоящий день у меня назначено не было. Не считать же опасным банальное дежурство в юридической консультации?
Конечно, определенная уязвимость у дежурного адвоката есть всегда. Дежурный ведь сидит один, и притом соседнее помещение пустует. Для того, что бы банально позвать на помощь в случае осложнений, нужно, как минимум, выйти на улицу.
За мою практику мне ни разу не пришлось звать на помощь, но все же эта беззащитность иногда меня очень нервировала. У нас, знаете ли, бывает очень разный контингент, и иногда я банально жалею о том, что мне табельное оружие не положено. К нам приходят и крэкоманы, и откровенные психи, и просто неуравновешенные личности.
Поразмыслив немного, я решила все же подстраховаться. Я позвонила своей лучшей подруге Инне, и попросила ее прийти ко мне сегодня на дежурство. И не так страшно будет, и посплетничать заодно можно. Нам было о чем поговорить и что обсудить, ведь Инна всего лишь неделю назад вышла замуж, и мы не виделись с самого дня ее свадьбы.
Конечно, Инна с удовольствием согласилась навестить меня, и мы договорились, что она подойдет ко мне на дежурство к одиннадцати. К сожалению, Инна теперь жила на другом конце города. Поскольку моя просьба приехать была для нее неожиданной, попасть ко мне раньше одиннадцати у Инны не получалось никак. Ну что ж, это лучше, чем ничего. С этот мыслью я отправилась завтракать.
Конечно, Инна с удовольствием согласилась навестить меня, и мы договорились, что она подойдет ко мне на дежурство к одиннадцати. К сожалению, Инна теперь жила на другом конце города. Поскольку моя просьба приехать была для нее неожиданной, попасть ко мне раньше одиннадцати у Инны не получалось никак. Ну что ж, это лучше, чем ничего. С этот мыслью я отправилась завтракать.
Как назло, именно сегодня мой домовой, Нат, отсутствовал. У него были какие-то таинственные и очень важные семейные дела, которыми он и отправился заниматься. Честно говоря, я не слишком вникала в подробности его личных дел. Нат, как и положено добропорядочному домовому, терпеть не мог делиться интимными подробностями и рассказывать мне о своей личной жизни, так что я знала лишь, что он должен вернуться завтра к обеду.
Нельзя сказать, что я не умею готовить. Но не люблю я готовку, это точно. Даже кофе я люблю настолько же сильно, насколько терпеть не могу его варить.
В общем, мой завтрак ограничился чашкой кофе без сахара. В кои-то веки я могу легко и просто отказаться от сяких вкусностей на завтрак. Безусловно, для фигуры это будет полезно. Успокоив таким образом свой желудок и совесть, я отправилась одеваться.
Не знаю, как у других, а у меня есть любимая одежда, в которой мне особенно комфортно. Вот и один из рабочих костюмов я любила больше других. В нем я почему-то всегда чувствовала себя уверенней. Решив, что сегодня мне даже такая поддержка будет не лишней, я надела любимый костюм (к слову сказать, белый с красным, с приталенным пиджаком) и посмотрела на себя в зеркало. Отражение порадовало меня довольно неплохой фигурой, ладно обтянутой костюмом, а также вполне свежим лицом и встрепанными волосами. Немного подкрасившись, я привела в порядок волосы и собрала сумку. До выхода из дома оставалось еще минут пятнадцать, которые я обычно тратила на завтрак.
Признаюсь честно, меня очень беспокоили обещанные неприятности. Я понятия не имела, с какой стороны мне сегодня может что-то угрожать, и этот вопрос стоило прояснить. У меня была только одна реальная возможность это сделать, ну, не считая, конечно, варианта дожидаться развития событий и посмотреть, что получится.
Надо сказать, что мои способности к магии ограничивались возможностью прочитать простейший наговор, да еще умением немного гадать на рунах. Впрочем, и то и другое было иногда весьма полезно, но не более. Так что связывать свою жизнь с магией мне смысла не имело. Правда, и к рунам я обращаюсь редко, только в экстраординарных ситуациях. Я решила нынешнюю ситуацию считать именно таковой и отправилась доставать мешочек с рунами.
Выпавшая перевернутая руна альгиз,[4] не сулила мне ничего хорошего. Меня добила вторая руна, которая выпала мне в ответ на просьбу о совете, что делать в этой ситуации. Руна иса издевательски рекомендовала мне сохранять спокойствие и не торопить события. Вот спасибо! Совет в стиле «пригните голову, наденьте каску».
Обнадеженная таким напутствием, я раздраженно убрала руны обратно в мешочек и наконец отправилась на работу.
Как назло, возле двери консультации меня уже ждали несколько человек.
Едва успев достать из сумки телефон, ежедневник и кошелек, я приступила к приему граждан, жаждущих адвокатских услуг.
Спустя полтора часа и три консультации я была уже совершенно выжата. Обычно моему терпению с клиентами удивляются даже коллеги. Я могу спокойно по пятому кругу повторять клиенту в подробностях ответ на его вопрос, пока не увижу, что клиент действительно все понял. Но сегодня я нервничала в ожидании грядущих неприятностей, а потому с трудом воспринимала глупые вопросы и очередное разжевывание клиентам, что именно им нужно делать в такой ситуации. Конечно, я постаралась сдержать свое раздражение и максимально доступно расписать клиентам план их дальнейших действий по пунктам и список необходимых документов. Забавно, но, привыкнув общаться с клиентами, я начала и в повседневной жизни ловить себя на том, что я очень подробно разжевываю собеседнику свою точку зрения, даже когда такое разъяснение не требуется. А что поделаешь, профессиональная привычка.
Четвертого клиента, заглянувшего ко мне, интересовала консультация по дорожно-транспортному происшествию. Нужно отметить, что по гражданским делам примерно 80 % дел — это банальные разводы, алименты, а также жилищные вопросы, ну или, максимум, наследство. Это основное, что чаще всего действительно волнует людей, и по этим поводам чаще всего клиенты и приходят. Другими вопросами клиенты также интересуются, конечно, но значительно реже. Так что ответы на основные вопросы в вышеуказанных сферах я уже просто знаю наизусть, они затвержены до автоматизма. Но, как я уже упоминала, в автомобилях я понимаю мало и, соответственно, подобными вопросами не занимаюсь. В таких ситуациях я обычно даю координаты одного из своих коллег, который занимается этими вопросами. В принципе, четкой специализации у нас нет. Но, поскольку разбираться абсолютно во всем попросту невозможно, есть дела, которыми занимаются не все адвокаты. Например, я берусь за трудовые споры, которые не ведет Альбина (та самая моя коллега, которая разбирается в ДТП). Вручив клиенту визитку Альбины и объяснив, когда она дежурит, я, наконец, вздохнула с облегчением и вышла во вторую комнату, чтобы сделать себе кофе. Конечно, я не собиралась варить кофе по всем правилам, да и у нас в консультации не имеется ни плиты, ни кофеварки, так что пришлось давиться растворимым суррогатом. Ну и ладно, главное, что кофеин в нем содержится, а все остальное мелочи.
Но, как оказалось, утро было самой легкой и приятной частью этого дня.
Мой день, начавшийся с чересчур реального сна, постепенно становился полноценным кошмаром.
Так, едва я успела пригубить кофе, как в комнату без стука вошел мужчина, лет сорока на вид. Надо сказать, что он сразу показался мне каким-то странным.
Проработав годик-другой на приеме в обычной юридической консультации, быстро учишься проводить экспресс-анализ за первую минуту общения. Безусловно, хорошо узнать человека за такой короткий срок невозможно, но понять, насколько человек адекватен и не злоупотребляет ли алкоголем или не употребляет ли крэк — это легко. А мне, в общем-то, большего и не требуется.
Вот и сейчас, попытавшись выяснить у клиента, в чем заключается его проблема, и чем я могу ему помочь, я столкнулась с его полной неадекватностью.
Стоит заметить, что всякие неблагополучные и антисоциальные личности наведываются к нам достаточно регулярно. Во-первых, существует определенная категория граждан, которым совершенно все равно, куда и на кого жаловаться. Для таких граждан любовь к походам на прием к различным начальникам и составлению жалоб — просто любимое хобби. А во-вторых, для многих адвокат — это что-то среднее между независимым советчиком и исповедником. И я действительно не имею права разглашать подробности вопросов, по которым со мной консультируются клиенты, о чем иногда сильно жалею. Например, в моей практике был случай, когда орчанка, вполне нормальная на вид, безмятежно сообщила мне, что она планирует убить соседку, и даже подготовила топор для этой цели. А ко мне пришла, поскольку хочет хоть кому-нибудь рассказать о запланированном преступлении. Меня откровенно добил ее ответ на мой осторожный вопрос, чем же несчастная соседка довела ее. Клиентка спокойно поведала мне, что у нее с соседями имеются споры по поводу порядка пользования общим коридором. Тогда я невольно припомнила тему своего дипломного проекта «Бытовые убийства», и в очередной раз подивилась, сколь мелкие проблемы выводят из себя людей настолько, что они готовы даже на преступление. Кстати говоря, мне так и не довелось узнать, подействовали ли на клиентку мои увещевания, и отказалась ли она от своих преступных намерений.
Но я отвлеклась. В этот раз клиент даже внешне не внушал мне особого доверия. Бегающий взгляд подозрительно мутных глаз клиента наводил на определенные подозрения, как и его явная неспособность объяснить суть проблемы. В принципе, клиенты довольно часто не могут внятно объяснить, что им нужно. Многие, впервые попав на прием к адвокату, теряются и забывают, о чем же они хотели меня спросить. Некоторые даже приходят с письменным перечнем вопросов. И все же этот же клиент вел себя странно. Первым делом он поближе придвинул свой стул к моему столу и начал по очереди выкладывать мне на стол документы. Я обрадовалась этому, поскольку обычно по документам намного проще понять суть ситуации, чем из невнятных рассказов клиентов.
Впрочем, как оказалось, на этот раз даже документы мне ничем не могли помочь. Кипа документов, предъявленных клиентом, была совершенно разноплановой и никак не желала складываться в единую картину. Тут было все, начиная от потертого военного билета и заканчивая какими-то странными рецептами. И, признаюсь честно, меня несколько нервировал и сам клиент, нависающий над моим столом и упорно шлепающий передо мной очередной документ. На мои вопросы он не реагировал, и ничего не говорил, кроме разве что невнятных сетований на несправедливость. Это продолжалось уже минут пятнадцать, и изрядно мне надоело. Я поняла, что клиент не просто несколько неадекватен, а вообще невменяемый. Однако выставить его из кабинета мне не удавалось, поскольку на мои просьбы покинуть кабинет он не реагировал и упрямо преследовал меня со своими бумагами.