Макс почувствовал, как теряет самообладание.
— Что вы имели в виду, говоря про «фокус с компьютером», мистер Саймс?
— А вы сами не знаете? Наверно, сумели запомнить полдюжины последних переходов, а теперь Келли и профессор думают, что вы знаете наизусть вею книгу. Подумать только, гений среди нас! Так вот, для меня вы…
К счастью для Макса их прервали: юноша почувствовал, как ему на плечо легла твердая рука и спокойный голос Сэма произнес:
— Добрый вечер, мистер Саймс.
Саймс озадаченно посмотрел на Сэма, затем узнал его и улыбнулся.
— Да это же наш полицейский! Садитесь, констебль. Выпейте стаканчик.
— С удовольствием, мистер Саймс. — Сэм подвинул к столу еще одно кресло.
— Вы знакомы с нашим гением? Вот с этим парнем?
— Приходилось встречаться.
— Ага! Тогда не сводите с него глаз. Считайте это приказом. Он слишком умен — да-да, слишком. Попросите его назвать цифру — любую цифру от одного до десяти.
— Семь.
Мистер Саймс радостно постучал кулаком по столу.
— Что я говорил? Он запомнил цифру еще до того, как вы подошли к нам. Наступит время — он запомнит число, и его напишут крупными цифрами на груди нашего гения. Знаете что, констебль? Я не люблю гениев. Не доверяю им. Они слишком умны.
Невозмутимость Сэма успокоила Макса, и юноша замолчал. Тут к столу подошел Гигглз; Макс увидел, что Сэм написал несколько слов на обратной стороне меню и передал его вместе с деньгами гуманоиду. А мистер Саймс был слишком увлечен своим монологом и ничего не заметил. Сэм дал ему возможность поговорить несколько минут и вдруг прервал его:
— Мне кажется, что у вас здесь друг.
— Какой друг? Где?
Сэм указал пальцем на Долорес. Девушка стояла у стойки бара, улыбалась и манила к себе помощника астрогатора. Саймс ухмыльнулся и радостно воскликнул:
— Да ведь это моя тетя Сэди!
Он встал и, покачиваясь, направился к Долорес.
Сэм удовлетворенно потер руки.
— Все, с этим покончено. Он здорово надоел тебе, малыш?
— Изрядно. Спасибо, Сэм. Мне только не нравится, что теперь его жертвой станет Долорес. Она кажется мне хорошей девушкой.
— Не беспокойся о ней. Она выманит у него все деньги — да и все остальное тоже. А он только утром поймет, что с ним произошло. — Внезапно его взгляд стал жестким и пристальным. — Мне нравятся офицеры, которые ведут себя как офицеры. Если ему хочется напиться, пусть напивается в своей части города. Ну ладно. — Сэм улыбнулся. — Ну что, малыш, кое-что изменилось в нашей жизни, а? Она стала совсем другой, после того как «Асгард» покинул Терру.
— Да уж точно.
— Тебе нравится работать с парнями в «беспокойной дыре»?
— Еще никогда в жизни я не получал такого удовольствия, Сэм. К тому же я быстро овладеваю новой профессией — по крайней мере так говорит мистер Келли. Вообще там парни что надо — за исключением вот этого. — Юноша кивнул в сторону Саймса.
— Не стоит переживать. Даже в самом вкусном супе обязательно плавает дохлая муха. Смотри, чтобы он не собрал на тебя компромат.
— Постараюсь.
Сэм внимательно посмотрел на юношу, затем тихо спросил:
— Ну, ты готов к решительному шагу?
— Какому?
— Я собираю деньги для нас обоих. Теперь все в порядке.
Максу было трудно ответить. Он понимал, что его перевод в рубку управления ничего не изменил; опасность разоблачения по-прежнему угрожала ему. Но юноше так нравилась атмосфера напряженной увлекательной работы, он так уставал после вахты, падая на койку и мгновенно засыпая, что забыл о замысле Сэма. Теперь он вспомнил об их разговоре и принялся водить пальцем по мокрой клеенке, пытаясь собраться с мыслями.
— Мне так хочется, — задумчиво произнес он, — чтобы нам удалось найти способ скрыть свои следы.
— Я ведь уже сказал тебе, что такой способ есть. Твои документы должны затеряться.
Макс поднял голову.
— Ну и что будет дальше? Допустим, мне удастся совершить еще один полет. Но я хочу работать в космосе постоянно. — Он взглянул на поверхность стола и аккуратно начертил на ней гиперболоид. — Думаю, лучше всего будет отправиться с тобой. Если я вернусь на Терру, мне грозят трудовые батальоны — это при условии, что я сумею избежать тюрьмы.
— Чепуха.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Слушай внимательно, малыш. Мне бы хотелось взять тебя с собой в качестве компаньона. Надежный товарищ рядом — это гарантия успеха. Но ты можешь остаться в космосе и стать астронавтом, причем твое досье будет совершенно идеальным.
— Каким образом?
— Потому что ты переходишь из одной гильдии в другую. Теперь необходимо, чтобы потерялся всего один документ — досье о твоей деятельности с поварами, стюардами и клерками. И их гильдия никогда не заметит этого, потому что ты уже не будешь числиться в их списках. Ты начнешь свою трудовую деятельность заново, в компании вычислителей и компьютеров, причем твои документы будут полностью законными.
Макс замер. Искушение быть таким сильным.
— А как быть с докладом в департамент гильдий и труда?
— То же самое. Разные бланки поступают в разные отделы. Я проверил. Один отчет исчезает, в гильдию поступает другое досье, и в результате помощник стюарда Джонс исчезает, тогда как ученик вычислителя Джонс начинает карьеру с новыми документами.
— Сэм, но почему ты не поступишь так же? С твоим влиянием ты запросто можешь перейти… ну, скажем…
— Куда? — Сэм печально покачал головой. — Нет, малыш, мне переходить некуда. К тому же есть причины, по которым мне лучше всего спрятаться как можно дальше. — Вдруг его лицо просияло. — Знаешь, мне только что пришла в голову отличная мысль. Перед тем как уйти с корабля, я придумаю себе новое имя. Когда-нибудь, через пару лет, а может быть, через десять или двадцать, ты совершишь посадку на Новой Терре и разыщешь меня. Мы разопьем бутылочку и поговорим о времени, когда мы были молодыми и веселыми, а?
Макс улыбнулся, хотя на сердце было тяжело.
— Обязательно, Сэм, обязательно. — Он нахмурился. — Но, Сэм, я не буду знать, как поступить, — и тебя не будет рядом.
— Перед тем как уйти, я позабочусь обо всем. Нельсон бегает сейчас за мной как ручная собачонка. Устроим так: заплатим наличными половину теперь, а вторую половину после успешного завершения дела. Кроме того, я сделаю так, что ты сможешь воздействовать на него — как, скажу потом, когда понадобится. После посадки в земном космопорту он попросит тебя отправить почтой отчеты, потому что ты идешь в увольнение, а ему нужно закончить работу. Ты проверишь, есть ли среди бумаг два нужных тебе отчета и тут же заплатишь ему. Вот и все.
— Пожалуй, так лучше всего, — медленно произнес Макс.
— И перестань нервничать. У каждого в прошлом таится что-то неприятное; задача заключается в том, чтобы сохранить эту тайну. — Сэм отодвинул в сторону пустой стакан. — Ты не будешь возражать, малыш, если сейчас мы вернемся на корабль? Или ты собирался еще погулять?
— Нет, не буду.
Радость юноши при выходе на первую незнакомую твердь исчезла — он был вынужден признаться, что Планета Карсона была печальным образцом Галактики.
— Тогда пошли. Мне нужно кое-что прихватить с собой, и может понадобиться твоя помощь.
Оказалось, что помощь действительно нужна — у Сэма было четыре сравнительно больших свертка, которые он держал в автоматических камерах хранения.
— Что в них? — спросил Макс с любопытством.
— Стеганые чехлы для чайников. Несколько тысяч. Я собираюсь продать их лысым жителям Порциона под видом шапочек.
Обидевшись, юноша замолчал.
Все, приносимое на борт корабля, должно было подвергаться досмотру, но дежурный корабельной полиции у воздушного шлюза не настаивал на осмотре вещей, принадлежавших старшине полиции — скорее он рискнул бы обыскать офицера. Макс помог Сэму отнести свертки в кладовую, находившуюся под полным контролем начальника корабельной полиции.
Глава 11 Через грузовой люк
На путь от Планеты Карсона в обход ню Пегаси к Хальциону требуется три перехода через гиперпространство, — соответственно в 105, 487 и 19 световых лет, — в то время как по прямой — менее 250 световых лет. Однако ни расстояние по прямой, ни псевдодистанция перехода не являются важными; «Асгард» пролетел от исходной точки пути до конечной меньше одного светового года. Термин «по линии полета вороны» имеет значение только для ворон.
Первый переход осуществился через месяц после вылета с Планеты Карсона. После взлета Келли перевел Макса на новый вахтенный график: через две вахты на третью, причем юноша нес вахту вместе с самим Келли. В результате Максу удавалось спать намного больше. Помимо этого старший вычислитель старался уделять как можно больше времени обучению юноши (поскольку ценность вахты Саймса для пополнения знаний Макса была равна нулю) и вообще старался держать его подальше от помощника астрогатора, к огромной радости Макса. Догадался Келли о трениях между Максом и мистером Саймсом, или причина была иной — юноша так и не узнал, а спросить не осмелился.
Вахта Макса по-прежнему оставалась тренировочной: он никого не подменял, и никто не подменял его. У него вошло в привычку не уходить из рубки управления раньше Келли, если только старший вычислитель сам не приказывал уйти. Это привело к тому, что Макс часто виделся с доктором Гендриксом, потому что Келли обычно оставался после дежурства и беседовал с астрогатором… и нередко астрогатор проявлял интерес к учебе Макса.
Бывало, что на вахту доктора Гендрикса приходил капитан. Однажды астрогатор воспользовался таким случаем и попросил Макса продемонстрировать капитану Блейну и первому офицеру Уолтеру свой необычный талант. Юноша подчинился — и не допустил ни единой ошибки, хотя был взволнован присутствием капитана. Тот следил за ответами Макса с немалым изумлением. Уходя, он сказал:
— Спасибо, молодой человек. У вас поразительные способности. Позвольте, — а как ваша фамилия?
— Джонс, сэр.
— Ну конечно, Джонс, — как это я забыл? — Старик несколько раз мигнул. — Должно быть, ужасно быть не в состоянии забыть что-то — особенно по ночам. Следите за тем, молодой человек, чтобы совесть у вас всегда была чиста.
На следующий день доктор Гендрикс сказал юноше:
— Не уходите, Джонс. Вы мне понадобитесь.
— Хорошо, сэр.
Астрогатор несколько минут побеседовал с Келли и снова обратился к Джонсу:
— Ваш цирковой номер произвел на капитана большое впечатление, Джонс. У него возник вопрос, а не можете ли вы производить мгновенные математические расчеты.
— Гм… нет, сэр. Это выше моих возможностей. Однажды я был на представлении, где выступал такой артист. Он проделывал вещи, которые мне не по силам.
Гендрикс отмахнулся.
— Это ерунда. Но, насколько я помню, вы говорили мне, что дядя учил вас математической теории?
— Не всей теории, сэр. Лишь той части, которая касается астрогации.
— А вы думаете, о чем я говорю? Вы знаете, как рассчитать переход через гиперпространство?
— Думаю, что да, сэр.
— Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь, несмотря на то что вас учил достопочтенный брат Джонс. Но все-таки попытаемся.
— Прямо сейчас, сэр?
— Да. Попробуйте. Представьте, что вы — вахтенный офицер. Келли будет помогать, а я — наблюдать. Вычислите маневр приближения, на который мы выйдем. Я понимаю, что мы еще слишком далеко от перехода, но вы должны исходить из того, что от ваших действий может зависеть безопасность корабля.
Макс глубоко вздохнул.
— Слушаюсь, сэр, — произнес он и полез за новыми пластинками для камер.
— Стоп! — резко остановил его Гендрикс.
— Почему, сэр? — недоуменно спросил Макс.
— Если вы — вахтенный офицер, то где обслуживающий персонал? Ногучи, помогите ему.
— Слушаюсь, сэр. — Ногучи улыбнулся и подошел к юноше. Склонившись над параллактической камерой, Ногучи прошептал ему: — Не обращай внимания на окрики и не нервничай, дружище. Давай поработаем как следует. Келли поможет тебе в трудный момент.
Но Келли и не думал помогать; он взял на себя роль рядового вычислителя и ничего больше. На его бесстрастном лице полностью отсутствовало всякое выражение, и Макс не мог понять, правильны его действия или он совершает грубую ошибку. После того как Макс провел пеленгацию и получил сравнительные данные с пластинок и звездных карт, он не стал вводить информацию в компьютер, а предоставил это Ногучи, причем Келли перевел данные из десятичной системы в бинарную. Через некоторое время на экране засветились цифры, и Максу оставалось надеяться, что это правильный ответ.
Доктор Гендрикс молча поднес пластинки к стереографу и начал снова решать эту же задачу, Келли и Ногучи помогали теперь ему. Скоро на экране высветились цифры. Астрогатор взял у Келли таблицы и сам сделал перевод из одной системы в другую.
— Наши результаты расходятся в девятом десятичном знаке, — заметил доктор Гендрикс. — Неплохо.
— Значит, я совершил ошибку в девятой цифре, сэр?
— Я не говорил этого. Возможно, ошибку совершили не вы, а я.
На лице Макса появилась широкая улыбка и тут же исчезла: астрогатор был чем-то недоволен.
— Почему вы не воспользовались для проверки допплеровскими спектрами?
Макс похолодел.
— Я совсем забыл, сэр.
— Мне казалось, что вы из тех, кто ничего не забывает?
Инстинктивно — и правильно — Макс подумал, что существует два типа памяти. Один — это когда человек забывает шляпу в раздевалке ресторана; это может случиться с кем угодно. Другой — неспособность вовремя вспомнить то, что когда-то знал.
— Вахтенный офицер не должен забывать вещи, от которых зависит безопасность корабля, — продолжал Гендрикс. — И все-таки вы отлично справились с поставленной задачей — за исключением одного: вы работали слишком медленно. Если бы вы мчались, все время приближаясь к скорости света и готовясь в любую секунду совершить переход в гиперпространство, ваш корабль оказался бы в царстве теней и рухнул в реку Стикс еще до того, как вы успели бы закончить расчеты. Но для первого раза — отлично.
Астрогатор отвернулся. Келли кивнул в сторону люка, и Макс вышел из рубки.
Уже засыпая, Макс задумался о том, что доктор Гендрикс мог бы назначить его… нет! Юноша отбросил эту мысль. В конце концов, Келли тоже мог делать ту же работу. Макс много раз наблюдал, как старший вычислитель делал расчеты ранних подходов и намного быстрее. Может быть, и Ногучи справился бы с заданием.
Ну конечно, Ногучи справился бы. В конце концов, в астрогации не существует тайн.
Когда «Асгард» приблизился к первой аномалии, легкие вахты, когда офицеры заступали на каждую третью, а специалисты — на каждую четвертую, кончились. Теперь все несли вахту через раз, причем в каждой смене были астрогатор, помощник астрогатора, вычислитель и прокладыватель курсов. Наконец-то Максу доверили настоящее дежурство. Главным был доктор Гендрикс, а помогал ему вычислитель первого класса Ковак, Макс прокладывал курс на картах и выполнял вспомогательные обязанности, а Ногучи работал за компьютером. Во второй смене были мистер Саймс как вахтенный офицер, ему помогал старший вычислитель Келли, Смит занимался картами, а у компьютера сидел Лунди. Макс обратил внимание на то, что доктор Гендрикс отдал своих лучших специалистов Саймсу, а себе взял других. Причины юноша не понимал, но был очень рад, что не попал в одну смену с Саймсом.
Наконец Максу стало ясно, почему рубку управления называют «беспокойной дырой». Доктор Гендрикс превратился в робота с застывшим лицом; он вводил в машину одно измерение за другим и требовал, чтобы его снабжали точными данными, причем быстро, и при этом соблюдали полную тишину. На протяжении последних двадцати часов перед началом маневра астрогатор не выходил из рубки управления; так же работали и все остальные специалисты, прерываясь лишь на короткое время.
Саймс заступил на свою обычную вахту, но доктор Гендрикс не отходил от него и, склонясь через плечо, проверял расчеты, которые тот производил. Два раза он требовал, чтобы помощник заново провел вычисления, а один раз, раздраженно оттолкнув его в сторону, сам рассчитал часть задачи. Когда это произошло впервые, Макс непонимающе уставился на астрогатора и его помощника — и тут заметил, что все остальные в рубке управления делают вид, что не обращают внимания на отношения доктора Гендрикса и Саймса.
По мере приближения критического момента напряжение в рубке нарастало. Подход к аномальному интрапространственному переходу вряд ли можно сравнить с любой другой формой пилотирования корабля, осуществляемого людьми. Это было что-то вроде слепого полета на самолете, летящем со скоростью в тысячу миль в чае и на огромном расстоянии нацелившемся в узкий туннель, который даже не виден. Конгруэнтность Хорста невозможно увидеть, ее необходимо рассчитать с помощью сложнейших математических способов, основанных на воздействии массы на пространство. «Туннель» в данном случае — это всего лишь некое пустое пространство в колоссальной пустоте. Приближаясь к планете, астрогатор находит свою цель визуально или с помощью радиолокатора, а скорость корабля составляет всего несколько миль в секунду. Однако, приближаясь к переходу сквозь «ворота» в конгруэнтности Хорста, корабль мчится со скоростью, едва уступающей скорости света, а в решающий момент достигает ее. Ближайшие ориентиры находятся на расстоянии в миллиарды миль, к тому же передвигаются со звездными скоростями, причем создается впечатление, что они концентрируются вместе в видимо преувеличенном эффекте параллакса, который возможен лишь в том случае, если наблюдатель сам летит почти так же быстро, как и его путеводная нить, ведущая к цели, и скорости — фронтальные части волн электромагнитного спектра.