— Что же взять с собой? Надо будет зайти к Смитти забрать пистолет.
— Погоди, не спеши, — сказал Фрэнк. — Тебе ведь совсем не обязательно уходить.
— Как это?
— Наружный замок я не повредил, а замок Хоу даже и не трогал. На то, что Виллис сбежал, указывает только дыра, в которую мы явно не пролезем, и еще, пожалуй, такая же у Хоу в столе. Ничего он не докажет. Можешь отправить Виллиса домой, и с нас взятки гладки.
Джим потряс головой.
— Я ухожу. Дело не только в Виллисе. Я не остался бы в школе, которой заправляет Хоу, даже за деньги.
— Ну чего ты кипятишься, Джим?
— Я не кипячусь. Тебя я не виню за то, что ты остаешься, на будущий год ты сможешь сдать экзамены на кандидата в пилоты и уйти. Но, если вдруг завалишь, могу поспорить, тебе тоже не захочется торчать здесь до окончания курса.
— Может, и не захочется. Ты уже придумал, как уйти, чтобы тебя не задержал Хоу? Не вздумай уходить до рассвета — слишком холодно.
— Дождусь рассвета и уйду без всяких ухищрений.
— Весь вопрос в том, как это у тебя получится, — сухо сказал Фрэнк. — Обязательно надо дразнить гусей? По-моему, лучше спрятаться, пока не удастся улизнуть, лучше всего, пожалуй, уходить во второй половине дня.
Джим собирался спросить, почему именно во второй половине дня, но тут включился Виллис.
— Добрый день! — сказал он сочным голосом взрослого мужчины.
— Заткнись, Виллис.
Виллис повторил:
— Добрый день, Марк. Садись, мой мальчик. Всегда рад видеть тебя.
— Где-то я слышал этот голос, — заинтересовался Фрэнк.
— Благодарю вас, резидент. Как поживаете, сэр? — Теперь Виллис говорил с четкими, довольно манерными интонациями директора Хоу.
— Знаю, — сказал Фрэнк. — Я его слышал по радио. Это Бичер, генеральный резидент.
— Шш, — сказал Джим, — я хочу послушать.
Виллис снова сказал сочным голосом:
— Неплохо, совсем неплохо для старика.
— Вздор, резидент, какой же вы старик, — голос Хоу.
— Очень мило с твоей стороны, мой мальчик. Что у тебя в портфеле? Контрабанда?
Виллис воспроизвел подхалимский смех Хоу.
— Не совсем. Это научный экземпляр — любопытная редкость, которую я конфисковал у одного ученика.
После короткой паузы сочный голос сказал:
— Батюшки светы! Марк, где ж ты его откопал?
— Я же сказал, сэр. Вынужден был отобрать у одного из своих учеников.
— Да-да. А ты хоть имеешь представление, что это такое?
— Конечно, сэр. Я посмотрел. Areocephalopsitlacus Bron…
— Избавь меня от ученых слов, Марк. Это марсианин круглоголовый, но не в том суть. Ты говоришь, что взял его у школьника. Как по-твоему, он согласится тебе его продать? — нетерпеливо спросил сочный голос.
— Не думаю, сэр, — медленно ответил Хоу. — Я почти уверен, что он не захочет продать. Это так важно? — продолжил он после паузы.
— Важно? Это смотря что ты считаешь важным. Как по-твоему, шестьдесят тысяч кредиток — это важно или нет? А то и семьдесят? Это сумма, которую наверняка уплатит за него Лондонский зоопарк, доставку они, разумеется, берут на себя.
— В самом деле?
— Конечно. У меня заказ от лондонского брокера на пятьдесят тысяч кредиток, а мне все никак не удается выполнить его. И думаю, что сумму можно будет увеличить.
— Вот как? — осторожно сказал Хоу. — Это очень выгодно для Компании, не так ли?
Помолчав немного, резидент от души рассмеялся.
— Марк, мой мальчик, ты меня уморишь. Вот послушай: тебя наняли заведовать школой, так или нет?
— Так.
— А меня наняли блюсти интересы Компании, верно? Весь день мы работаем на совесть и отрабатываем свое жалованье, а восемнадцать часов у нас остается для себя лично. Разве в твои обязанности входит поиск редких животных?
— Нет.
— И в мои не входит. Ты меня понял?
— Кажется, да.
— Уверен, что да. В конце концов, я же хорошо знаю твоего дядю, он не отправил бы сюда племянника, не объяснив ему, как устроена жизнь. Сам-то он прекрасно в этом разбирается, могу тебя заверить. Дело в том, мой мальчик, что здесь открывается масса возможностей для умного человека, только не зевай. Причем все вполне законно. — Виллис сделал паузу.
Джим заговорил было, но Фрэнк прервал его:
— Тихо! Как бы чего не упустить.
— Все вполне законно, — продолжал голос резидента. — Законные деловые интересы, естественно, сопутствующие нашей служебной деятельности. Так вот, насчет этого ученика: за сколько бы он согласился продать? Не надо предлагать ему слишком много, еще заподозрит что-нибудь, а это нам ни к чему.
Хоу не спешил с ответом.
— Я почти уверен, что он не продаст, резидент, но, кажется, есть иной путь.
— Какой? Не понимаю.
Хоу изложил свою персональную теорию относительно принадлежности Виллиса. Резидент так и покатился.
— Ох, не могу! Марк, ты меня просто уморишь. И что ты пропадаешь в учителях, тебе бы резидентом быть.
— Что ж, я не думаю, что буду учителем всю жизнь.
— Конечно, конечно. Мы подберем тебе место. И потом, школа станет меньше и не будет иметь такого значения, когда миграции будут отменены.
— О чем это он? — прошептал Фрэнк.
— Тихо! — шикнул Джим.
— А что, есть новости на этот счет? — поинтересовался Хоу.
— Я как раз жду сообщения от твоего дяди. Не зайдешь ли ко мне еще раз, вечером? Может быть, новости и будут.
Последующая беседа не представляла особого интереса, но Виллис добросовестно воспроизвел ее. Мальчики дослушали до того места, когда Хоу распрощался, и Виллис умолк.
Джим весь кипел.
— Отдать Виллиса в зоопарк! Это же надо придумать! Я прямо хочу, чтобы он задержал меня при уходе, будет повод его пристрелить.
— Спокойно, парень! Хотел бы я знать, что это за разговоры об отмене миграций?
— По-моему, он сказал «иммиграции».
— Нет, «миграции». Который час?
— Около трех.
— У нас еще почти три часа. Джим, давай попробуем, нельзя ли выжать из Виллиса еще что-нибудь. Мой нюх подсказывает: кое-что там есть.
— Ладно. — Джим взял пушистый шар и сказал: — Виллис, старичок, а что ты еще знаешь? Расскажи Джиму все, что ты слышал, все-все.
Виллиса не пришлось просить дважды. Он пересказал разговоры следующего часа — разные мелочи школьной жизни. Наконец терпение мальчиков было вознаграждено, они услышали маслянистые тона Гейнса Бичера:
— Марк, мой мальчик…
— О, резидент, входите, садитесь, прошу вас. Счастлив видеть вас.
— Я зашел только на минутку — сказать тебе, что получил сообщение от твоего дорогого дяди. Он шлет тебе привет.
— Как мило с его стороны. Благодарю вас, сэр.
— Не за что, мой мальчик. Закрой дверь, хорошо? — Виллис изобразил, как закрывается дверь. — Теперь можно говорить. Сообщение касается, разумеется, отмены миграций.
— Вот как?
— Рад сообщить тебе, что комитет согласился с мнением твоего дяди. Южная колония остается на месте. Иммигранты с двух очередных кораблей направляются в Северную колонию, где у них будет впереди почти двенадцать летних месяцев, чтобы подготовиться к зиме. Чему ты усмехаешься?
— Да так, сэр. Один ученик, дубина по фамилии Келли, говорил мне сегодня, что со мной сделает его отец, когда будет здесь проездом во время миграции.
Воображаю его физиономию, когда он узнает, что его папаша здесь вообще не появится.
— Ты ничего ему не скажешь, — резко сказал резидент.
— Нет?
— Я хочу, чтобы все прошло по возможности без трений. Никто не должен ничего знать до последнего момента. Среди колонистов есть горячие головы, которые воспротивятся новой политике, хотя уже доказано, что при некоторых предосторожностях на Марсе вполне можно зимовать. Мой план таков: отложить миграцию на две недели под каким-либо предлогом, затем опять отложить. К тому времени, когда я объявлю им новый приказ, будет слишком поздно предпринимать что-нибудь, останется только подчиниться.
— Гениально!
— Спасибо. Только так и можно управлять колонистами, мой мальчик. Ты здесь еще слишком недавно, чтобы знать их так, как знаю я. Это неврастеники, в большинстве своем бывшие неудачниками на Земле, и они могут с ума свести своими требованиями, если не проявлять к ним твердость. Они как будто не понимают, что всем обязаны только Компании. Возьмем эти миграции — если дать колонистам волю, они так и будут гоняться за солнцем, словно богатые бездельники, и все за счет Компании.
— Полностью с вами согласен, — вставил Хоу. — Если судить по их деткам, это народ вспыльчивый и необузданный.
— Никчемная публика, — подтвердил генеральный резидент. — С ними надо быть твердым. Ну, мне пора. Кстати, об этом, э-э… экземпляре: он у тебя в надежном месте?
— Да, конечно, сэр. Он заперт здесь, в кабинете.
— Мм… может быть, лучше перенести его ко мне?
— Вряд ли в этом есть необходимость. Вы обратили внимание на дверной замок? Здесь он в безопасности.
Они распрощались, и Виллис замолчал.
Фрэнк что-то свирепо бубнил себе под нос.
Глава 6 Побег
Джим потряс его за плечо.
— Приди в себя и помоги мне, а то я не успею.
— Интересно, как бы ему понравилось зимовать в Хараксе? — тихо сказал Фрэнк. — Приятно бы ему было просидеть взаперти одиннадцать-двенадцать месяцев или выходить из дому при сотне градусов ниже нуля?
— Да уж, интересно. Ну давай помогай.
Фрэнк вдруг вскочил, снял с вешалки скафандр и бросил его Джиму, потом снял свой скафандр и начал натягивать его.
— Эй, ты что? — уставился на него Джим.
— Я иду с тобой.
— Чего?
— Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, когда мою мать хотят вынудить зимовать в Южной колонии? Мою родную мать! У мамы слабое сердце, это ее убьет. — Фрэнк открыл шкаф и начал выбрасывать из него вещи. — Давай шевелись.
Джим колебался:
— Это все так, Фрэнк, но как же твои планы? Если ты сейчас бросишь школу, тебе уж не быть космическим пилотом.
— Ну и пусть. Есть вещи поважнее.
— Я и сам могу рассказать про то, что затевается, не хуже тебя.
— Как я сказал, так и сделаю.
— Ладно. Я просто хотел убедиться, что ты твердо решил. Пошли.
Джим надел свой скафандр, застегнул его, затянул ремни и стал укладывать свои пожитки. Большинство вещей пришлось оставить — в сумке он собирался везти Виллиса.
— Слушай, парень, — сказал Джим, взяв Виллиса, — мы едем домой. Я хочу, чтобы ты сидел здесь, тут хорошо и тепло.
— Виллис поедет?
— Виллис поедет. Но я хочу, чтобы ты сидел в сумке и ничего не говорил, пока я тебя не достану оттуда. Понятно?
— Виллис не говори?
— Виллис ничего не говори, пока Джим не достанет его из сумки.
— Ладно, Джим. — Виллис подумал и добавил: — Виллис играть музыку?
— Нет! Ни звука, ни слова. Никакой музыки. Виллис заткнется и будет молчать.
— Ладно, Джим, — грустно ответил Виллис и сделался гладким. Джим сунул его в сумку и закрыл «молнию».
— Пойдем, — сказал Фрэнк. — Сначала к Смитти — забираем пистолеты и вперед.
— Солнце взойдет не раньше, чем через час.
— Ну что поделаешь. Слушай, а сколько у тебя денег?
— Немного. А что?
— А за проезд чем платить, балда?
— Ох? — Голова у Джима была занята другим, и он не подумал о билетах. В школу они ехали бесплатно, но на дорогу домой у них не было льготы, придется платить.
Мальчики объединили свои капиталы — их не хватало даже на один билет.
— Что будем делать? — спросил Джим.
— Возьмем у Смитти.
— Как это?
— Возьмем, и все.
— Не забудь свои коньки.
Смайт жил один, что следовало приписать его незаурядной натуре. Когда его потрясли, он сразу проснулся и сказал:
— Да-да, офицер, я пойду сам.
— Смитти, — сказал Джим, — нам нужны наши пакеты.
— Я ночью закрыт. Приходите утром.
— Они нам нужны сейчас.
Смайт вылез из постели.
— Ночное обслуживание, разумеется, по повышенной таксе. — Он встал на койку, открыл вентиляционную решетку и, просунув глубоко руку, вытащил свертки.
Джим и Фрэнк достали пистолеты и прицепили их к поясу. Смайт наблюдал за ними, подняв брови.
— А еще нам нужны деньги. — Фрэнк назвал сумму.
— А я тут при чем?
— При том, что я знаю — у тебя они есть.
— Да? А почему я их должен вам давать? За красивые глаза?
— Нет. — Фрэнк достал свою логарифмическую линейку, красивый круглый приборчик с двадцать одной шкалой. — Сколько дашь за нее?
— Ну-у… шесть кредиток.
— С ума сошел, отец за нее отдал двадцать пять.
— Ну, восемь. Мне ее больше чем за десять не продать.
— Возьми в залог за пятнадцать.
— Десять наличными. У меня не ссудная касса.
Линейка Джима ушла за меньшую сумму, за ней последовали двое часов и еще несколько вещиц подешевле.
Друзьям больше нечего было продать, кроме коньков, а с ними расстаться они отказались, хотя до нужной суммы не хватало еще двенадцати кредиток.
— Остаток придется поверить нам на слово, Смитти, — сказал Фрэнк.
Смайт уставился в потолок.
— Ну, поскольку вы были хорошими клиентами, я вам скажу: я собираю еще и автографы.
— Чего?
— Дадите мне одну долговую расписку на двоих, из шести процентов в месяц.
— Хорошо, — сказал Джим.
Наконец они собрались уходить. Смайт сказал:
— Мой кристальный шар говорит мне, что вы, джентльмены, собираетесь слинять. Это каким же образом?
— Каким? Уйдем, и все, — сказал Джим.
— Мм… вы, должно быть, не обратили внимания на то, что входная дверь теперь на ночь запирается. Наш друг и ментор мистер Хоу лично отпирает ее, когда приходит утром.
— Врешь!
— Иди сам посмотри.
Фрэнк дернул Джима за руку.
— Пошли. Взломаем замок, если надо.
— Зачем эти крайние меры? — возразил Смайт. — Идите через кухню.
— Значит, задняя дверь не запирается?
— Почему же, запирается.
— Тогда нечего давать дурацкие советы.
— Я бы обиделся, если б не знал, от кого это исходит. Хотя задняя дверь и заперта, братец Хоу пока не додумался запирать мусорный люк.
— Мусорный? Еще чего! — взорвался Джим.
— Как угодно. Это единственный способ выбраться наружу.
— Мы согласны, — решил Фрэнк. — Пошли, Джим.
— Погодите, — остановил их Смайт. — Если один из вас выбросит в мусор другого, кто же выбросит его? Он застрянет.
— Все ясно — это будешь ты, — сказал Фрэнк.
— А что я получу взамен?
— Провались ты, Смитти, по башке получишь! Ты уж и так вытряс из нас все, кроме глазных зубов.
— Разве я против? — пожал плечами Смайт. — В конце концов, это я показал вам выход. Очень хорошо, я записываю это в накладные расходы, добровольно, в рекламных целях. Не люблю, когда мои клиенты вступают в конфликт с законом.
Все отправились на большую школьную кухню. Осторожное продвижение Смайта по коридорам указывало на длительную практику нарушителя. Придя на место, он спросил:
— Итак, кто первый?
Джим брезгливо осмотрел мусоропровод. Это был металлический цилиндр в форме бочонка, вделанный в стену. Его можно было вращать вокруг оси с помощью рычажка на стене. Отходы закладывались внутрь и через большое отверстие выбрасывались наружу, причем давление в здании не нарушалось — это было простейшее шлюзовое устройство. Внутренность цилиндра наглядно показывала, для какой цели он предназначается.
— Я пойду первым, — решился Джим и натянул маску на лицо.
— Погоди секунду, — сказал Фрэнк, глядя на банки с консервами, стоящие на стеллажах вокруг кухни. Он выбросил из своей сумки какую-то одежду и начал совать туда банки.
— Скорее, — торопил Смайт. — Я хочу вернуться к себе, пока не прозвонили подъем.
— Ну зачем они тебе? — поддержал Джим. — Через несколько часов мы будем дома.
— Да так, на всякий случай — чутье. Все, я готов.
Джим залез в мусоропровод, поджав колени и прижав сумку к груди. Цилиндр повернулся — сразу изменилось давление воздуха и повеяло леденящим холодом. Джим поднялся с земли на задворах школы.
Цилиндр со скрипом вернулся в исходное положение, и рядом с Джимом приземлился Фрэнк. Джим помог ему встать.
— Здорово ты извозился! — сказал он, стряхивая со скафандра Фрэнка картофельное пюре.
— Ты тоже, только некогда этим заниматься. Ну и холодина!
— Скоро потеплеет. Пошли.
На востоке уже розовело, хотя ночной холод еще держался. Они вышли переулком на улицу позади школы и повернули направо. Эта часть города была совершенно земная, можно было подумать, что находишься на Аляске или в Норвегии, но древние башни Малого Сирта, словно выгравированные на светлеющем небе, перечеркивали земной вид улицы.
Друзья вышли, как и было задумано, на отводной канал, сели и надели коньки. Коньки были беговые, с 22-ДЮЙМОВЫМИ, острыми как бритва, лезвиями, рассчитанные только на скоростной бег. Джим управился первым и спустился на лед.
— Давай скорей, — сказал он. — Я чуть задницу себе не отморозил.
— Отморозишь тут.
— Лед такой твердый, что трудно стоять.
Фрэнк спустился к нему. Взяв сумки, они покатили вперед. Через несколько сот ярдов канава вывела их на Большой городской канал, они свернули на него и побежали к скутерной станции. Несмотря на быстрый бег, они совсем замерзли, пока добрались.
Через входной шлюз они прошли на станцию. Там дежурил только один клерк, и Фрэнк подошел к нему.