Вернувшись во дворец Фаро, он застал Элену и Ребуля на террасе; на столе перед ними были разложены цветовые диаграммы и образцы тканей. Вид у Ребуля был слегка ошарашенный, и он явно обрадовался возможности не вникать пока в тонкости декорирования интерьера.
– А, Сэм. Как прошел ваш ланч?
– Отлично. Филипп согласился со мной поработать. – Он наклонился, чтобы поцеловать Элену в макушку. – Здорово, правда?
Элена подняла на него глаза, но ее мысли явно витали где-то далеко.
– Как ты считаешь, бледный беж подойдет для спальни?
12
После ланча с Сэмом «У Марселя» Филиппа одолевали противоречивые мысли. Он чувствовал, что у Сэма почти нет шансов преуспеть там, где потерпели поражение три команды полицейских. Однако за годы знакомства он несколько раз наблюдал, как его друг принимался за, казалось бы, безнадежные дела: два раза в Марселе и один раз на Корсике. И всегда он выходил победителем. Почему бы ему не одержать победу и на этот раз? Кроме того, вынужден был признать Филипп, история чертовски соблазнительная. Эксклюзив «Salut!», который будет опубликован во всех приложениях журнала по всему миру, где только носят и крадут бриллианты. Его карьере это точно не повредит.
Правда, остается проблема, как совместить это дело с его повседневной работой хроникера сказочных развлечений les people. Сезон уже начался, и скоро обычные скандальные бесчинства – пьянки, передозировки кокаином, секс в мужских уборных – начнут приносить многообещающий материал. Филипп не мог пропустить все это, о чем он и сказал Сэму за ланчем. Сэм отнесся с пониманием, хотя и легкомысленно махнул рукой. «Кто я такой, – сказал он, – чтобы посягать на священные узы, связывающие журналиста и читателя?» В общем, они договорились, что «Salut!» на первом месте и Филипп будет подстраивать свои обязанности переводчика и коллеги под нужды журнала.
В качестве первого шага Филипп решил расспросить Луи, с которым он свел знакомство во время предыдущей работы в газете «La Provence». Луи являл собой проверенный источник информации и принадлежал к числу тех старомодных полицейских, которые верят в старомодные способы расследования. Он предпочитал беседу лицом к лицу письмам по электронной почте и звонкам по мобильному телефону, уверяя, что при сборе информации нет ничего более действенного, чем бродить по улицам, выслушивая сплетни от барменов и «ночных бабочек» и зачастую «вынюхивая следы», как он сам это называл.
Они с Филиппом договорились о встрече в баре «Saint-Charles» неподалеку от вокзала. Там было темно и тихо, а бармен не скупился, наливая пастис, отчего это место стало очень популярным среди страдающих от жажды марсельских полицейских. Когда Филипп пришел, Луи уже стоял у стойки бара и листал номер «L’Équipe», желая узнать, какова вероятность, что «Тур де Франс» снова выиграет какой-нибудь иностранный выскочка.
– Лулу! Прости, опоздал. Как дела?
Ça va?[46]
Здоровяк-полицейский распрямился, улыбнулся и кивнул:
– Oui, oui, ça va[47]. Рад тебя видеть. Ты по делу или как?
– По делу, – сказал Филипп. – Поэтому плачу я. Что будешь пить?
Лулу позволил угостить себя пастисом, и мужчины устроились за столиком в углу.
Три идеальные кражи, отсутствие улик, озадаченные полицейские, Сэм, его друг, представитель страховой компании из Штатов, – Филипп рассказывал, а Лулу внимательно слушал.
– Вот что у нас имеется на данный момент, – подытожил Филипп. – Мы хотим получить доступ к полицейским отчетам, но я сомневаюсь, что они захотят с нами делиться. Ну, я и подумал, нет ли у тебя каких-нибудь знакомых парней в Антибе, Монако или Ницце, которые могли бы помочь. Нам бы очень хотелось поговорить с кем-нибудь, кто принимал участие в расследовании.
Лулу хмыкнул:
– Все равно что спросить, нет ли у меня знакомых на Марсе. Мы обычно сидим по своим участкам. Видит бог, у каждого хватает своих проблем, чтобы соваться еще и в чужие дела. – Он потер подбородок, поглядел в пустой стакан и вздохнул: – Обезвоживание. Чем старше становлюсь, тем быстрее оно происходит.
Было заказано по второму пастису, и, кажется, он освежил память Лулу.
– Вообще-то, – сказал он, – пару лет назад мне довелось работать с парнями из Ниццы. Я им позвоню.
Сэм перечитал только что прибывшее письмо, написанное на официальном бланке «Нокс иншуренс» и подписанное Фрэнком А. Ноксом, президентом компании. Это был маленький шедевр бюрократической пом пезности, в котором Сэма призывали приложить все возможные усилия для установления точных подробностей краж, вызвавших «такую обеспокоенность в страховых кругах Америки». Идеально. Он сделал мысленную заметку отправить Ноксу ящик шампанского. Теперь, когда у него имеются фальшивые верительные грамоты, можно приступать к работе.
Он показал письмо Ребулю, который не меньше Сэма интересовался этими ограблениями.
– Письмо безупречное, – сказал Ребуль, – но желательно заполучить официальную бумагу и от французской стороны. Как тебе письмо от старшего офицера марсельской полиции с требованием к коллегам обеспечить подателю всевозможное содействие и доступ к информации?
– От Эрве? И он сделает это для меня?
Ребуль улыбнулся:
– Он сделает это для меня. А ты сможешь выразить свою благодарность одним проверенным способом. Помнишь сигары, которые ты привез с Ямайки и которые мы положили в хьюмидор[48] в винном погребе?
– «Беликосос Финос»?
– Эрве ценит хорошие сигары. А целая коробка его просто осчастливит. И сделает сговорчивым. – Ребуль пожал плечами. – У нас всех есть маленькие faiblesses[49].
Когда вечером Эрве заглянул в гости, оказалось, что его не нужно особенно уговаривать. Он уже был знаком с Сэмом, Сэм ему нравился, и интерес Сэма к этим кражам его позабавил, хотя намерение раскрыть их показалось ему чересчур оптимистичным. С другой стороны, Сэм ведь американец, а всем известно – и пес симистичные французы, кажется, даже завидуют этой особенности, – что американцы оптимисты.
Подали rosé. Сэм принес и открыл коробку с сигарами, протянул ее Эрве, тот выбрал сигару, рассмотрел сигарный бант, легонько сжал сигару и понюхал ее. Затем поднес к уху и покатал между пальцами.
– Нужно слушать бант, – пояснил он. – Всегда можно понять, если сигара пересохла. Но эта великолепна.
Он отрезал кончик и раскурил сигару, следя за тем, чтобы она горела ровным красным огоньком. Ритуал полностью его удовлетворил; улыбаясь, он устроился поудобнее, весь окутанный душистым дымом.
Пока Сэм рассказывал свою историю, Эрве кивал, ничего не говоря, отчего у Сэма возникло ощущение, будто его допрашивают. Под конец он показал Эрве письмо от Нокса.
– Франсис посоветовал мне раздобыть еще одно письмо, лучше всего от высокопоставленного сотрудника марсельской полиции, с требованием оказывать содействие.
Эрве снова кивнул:
– Понимаю. И тебе кажется, что это поможет?
– Именно так. Это позволит мне стать человеком, которого всерьез воспринимают здесь, во Франции.
Эрве сделал долгую затяжку и погрузился в задумчивость.
– Что ж, буду рад помочь тебе, но только в том случае, если ты обещаешь сообщать мне обо всех своих достижениях. Сказать откровенно, не думаю, что у тебя что-нибудь получится. – Он пожал плечами. – Но если вдруг откопаешь что-то, я хочу знать об этом первым, d’accord?[50]
– Обещаю, – сказал Сэм. – И надеюсь, ты примешь эти сигары в знак моей признательности за помощь.
Просиявшее лицо Эрве было достаточно красноречивым ответом.
На Кап-Ферра было время ланча. Некогда резиденция бельгийского короля Леопольда, Кап-Ферра стал самым дорогим после Монако местом на побережье. Кэти Фицджеральд пригласила Коко в гости, по скольку предстояло обсудить множество насущных вопросов. Прежде всего, гостям дома необходимо знать имена людей, которые составляют «группу поддержки», жизненно необходимую богатым, когда те выезжают на отдых: парикмахерш и маникюрш, самого модного в сезоне повара, тренеров по тайчи, массажистов и, главное, врача, который говорит по-английски. Кроме того, необходимо ознакомиться со свежими сплетнями Ривьеры и, наконец, проверить список гостей, приглашенных на вечеринку.
Моник, кухарка Фицджеральдов, приготовила то, что Кэти назвала ланчем snack de luxe[51]: ассорти из жареных овощей, приправленных розмарином и тимьяном, и мусс из козьего сыра с бальзамическим уксусом. Под крепившись, дамы сосредоточили внимание на главном событии в повестке дня: вечеринке. Коко пробежалась по списку выбранных гостей: Арман и Гийом, очаровательная пара геев из парижского мира моды; Нина де Монфор, наследница многочисленных состояний, и ее последний юный воз дыхатель; Осборны, молодые клиенты Ко ко из Англии; Ален Лаффон, играет в поло с гандикапом в восемь очков, когда не продает элитную недвижимость, и его девушка по фамилии Станиславская, модель из Чехии; Юбер, пластический хирург, с женой Элоизой (которую чаще недобро именуют Мадам Ботокс); разумеется, отец Коко, Алекс; ну и Элена с Сэмом.
– Звучит недурно, – сказала Кэти. – И все они говорят по-английски? Не хочу, чтобы кто-нибудь из французов попусту подпирал стены.
Коко засмеялась:
– Не волнуйся. Все они говорят по-английски, и всем, кроме моего отца, не больше сорока. Нет, кроме Нины, но ее возраст – это государственная тайна, и ей уже много лет тридцать девять. Мне кажется, ты поладишь с Эленой и Сэмом, они американцы, я сейчас занимаюсь их домиком, который они купили под Марселем. Так что они почти соседи.
– Великолепно. Можно я попрошу тебя всех их пригласить? На двадцать третье?
– Ну конечно.
В тот же день Коко начала обзванивать гостей. Сочетание Кап-Ферра и богатых американцев по разным причинам было весьма привлекательным для всех, оказавшихся в списке, и, когда Коко дошла до Элены, никто еще не отклонил приглашения.
– Я уверена, вы прекрасно проведете время, – сказала она Элене. – Кэти с Фицем милейшие люди, а все остальные гости по меньшей мере интересные. Я знакома со всеми, и вечеринка должна получиться веселой.
Когда Элена пересказала новость Сэму, тот немедленно вспомнил о Филиппе.
– Высший свет на Ривьере, – сказал он. – Наверное, они не против увидеть себя в номере «Salut!». Что скажешь?
13
Ноздри Сэма затрепетали, он открыл затуманенные сном глаза и увидел на столике рядом с кроватью поднос с большой чашкой café crème и пухлым круассаном.
Элена вышла из ванной одетая и бодрая, ей явно уже не терпелось начать день.
– Не удивляйся, – произнесла она, – я фея завтрака. Как только проснулась, сразу пошла на кухню.
Сэм сел, откусил кончик круассана и протянул руку к чашке кофе.
– Ты принцесса. Скажи, мы торопимся или тебе просто не спится?
– У нас сегодня ранняя встреча с Коко, ты что, забыл? – Элена постучала пальцем по наручным часам.
– Хорошо-хорошо, уже встаю.
Они завели привычку ходить пешком от дворца Фаро до своего дома: двадцатипятиминутная прогулка, почти все время по узкой каменистой тропинке. В столь ранний час солнце всего лишь приятно пригревало. Море было идеально гладким, и марсельские чайки – по заверениям местных жителей, крупные, как гуси, – кружили в темно-голубом небе.
– Это тебе не из пригорода на работу кататься, – сказал Сэм. – Итак, что у нас сегодня?
– Коко нашла старинную дверь, собирается нам показать, и еще она хочет, чтобы ты посмотрел, какую отделку она выбрала для твоей душевой. Потом нужно обсудить кое-какие детали по кухне. И мне предстоит решить, где у меня в ванной будет стоять биде.
Подходя ближе, они услышали, как идет работа с их домом, раньше, чем увидели: визг камнерезной машины, вгрызающейся в плитки, монотонное громыхание бетономешалки, редкие возгласы рабочих, обрывки музыки из радиоприемника.
– Тебе ведь нравится все это, – заметил Сэм. – Я рад, что вы с Коко так хорошо поладили.
– Она бесподобна. Все объясняет, как никто, внимательна к деталям. Мне кажется, нам повезло.
Они дошли до дома и увидели Коко, одетую, как обычно, в белый комбинезон: она руководила двумя рабочими, которые уже сгрузили старинную дверь со своей машины и теперь приставили к стене рядом с пустым дверным проемом. Коко внимательно рассматривала дверь, склонив голову набок, когда вдруг почувствовала, что ее клиенты уже здесь.
– Мне кажется, подойдет, – сказала она, приближаясь, чтобы обменяться дружескими утренними поцелуями. – Вам нравится? Мой отец нашел ее в Париже. В последнее время он очень интересуется моей работой.
Дверь была простая, массивная, относилась, по мнению Коко, ко второй половине восемнадцатого столетия. Годы пощадили древесину, светлый дуб, богатый и насыщенный, который как будто специально был создан, чтобы подчеркнуть красоту выбеленных солнцем стен. Элене с Сэмом дверь очень понравилась.
– Когда придете в следующий раз, мы ее уже поставим. Только ей не хватает одной детали, – сказала Коко. Она подошла и взяла какой-то предмет, приставленный к двери. – Вот, небольшой подарок на новоселье.
Это оказался бронзовый дверной молоток в форме изящной, сжимающей бронзовый шар женской ручки, с шарнирной петлей на запястье.
– Молоток помоложе, чем дверь, думаю, это девятнадцатый век, но мне кажется, они хорошо подойдут друг другу.
Остаток утра они провели в приятном об суждении мелочей и предложений, которые были внесены в список, подготовленный для них Коко. И к тому времени, когда пришла пора отправляться куда-нибудь на ланч, мыс ленно, и не в первый раз, Элена с Сэмом уже переехали.
Элена сфотографировала Сэма, когда тот поднял дверной молоток, чтобы посмотреть, как подарок Коко смотрится рядом с дверью.
– Просто не верится, до чего быстро идет работа, – сказала она. – Ты доволен?
Сэм кивнул и улыбнулся:
– В особенности твоим биде. Я просто заинтригован им.
Филипп позвонил, когда они заканчивали ланч в кафе Старого порта.
– Нам немного повезло, – сообщил он. – Мой приятель Лулу знаком с одним из полицейских в Ницце, который работал над делом Кастеллачи, и я надеюсь начать с него. Он покажет нам отчеты.
– Прекрасно, – сказал Сэм. – А время у тебя будет?
– На этой неделе вряд ли. В Каннах открывается новый ночной клуб, в Монте-Карло – благотворительный бал, а потом в Сен-Тропе модный показ купальников на пляже с шампанским, где всегда кто-нибудь нечаянно обнажается.
– Нечаянно?
– Ты удивишься, узнав, как часто происходят подобные случайности, когда рядом оказывается камера. В любом случае следующая неделя будет не такая насыщенная. Я позвоню этому приятелю Лулу и узнаю, когда он сможет с нами встретиться.
Завершив разговор, Сэм покачал головой: – Кажется, Филипп нашел свое призвание. Он теперь изучает акцидентную наготу.
Алекс Дюма взял такси в аэропорту Ниццы, чтобы совершить короткую поездку до отеля «Негреско». Благодаря весомому положению Коко люкс обошелся ему по цене одноместного номера, и, хотя Алекс был очень богатым человеком, возможность немного сэкономить всегда доставляла ему удовольствие. Он не забывал дней своей молодости, когда жил в бедности и боролся за каждый сантим. Его отец, мелкий чиновник, умер совсем молодым, и на Алекса легла обязанность пополнять небольшой семейный бюджет. Алекс работал официантом и барменом, пока случайно не познакомился с одним из посетителей ресторана, престарелым торговцем антиквариатом, который по чти сразу нанял его в качестве помощника. Антиквару казалось, он обрел сына. Алекс чувствовал, что нашел отца. В конце концов он унаследовал дело и быстро пошел в гору.
Коко подготовила служащих отеля к приезду отца, и его встретили как старинного и любимого постояльца. Швейцар в униформе отеля «Негреско» – высокая шляпа и синий с красным сюртук – выгрузил из такси чемодан Дюма и явно был счастлив его видеть. Точно так же, как и приветственная делегация за стойкой регистрации. Даже носильщик, который нес чемодан в номер люкс, кажется, только и считал часы до прибытия Дюма.
Что касается номера, едва ли Алекс мог мечтать о лучшем. За один только вид – Английская набережная и бесконечная синева Средиземного моря – стоило заплатить эту цену, подумалось ему. И на кофейном столике кто-то оставил ведерко со льдом и бутылкой «Dom Perignon». Как мило и предусмотрительно. Дюма открыл конверт, принесенный вместе с шампанским. Записка была от Коко: «Папа! Оставь мне немного. Я буду у тебя примерно в половине седьмого. Целую».
Коко разговаривала по телефону с Кэти Фицджеральд в своем офисе в другой части отеля. Они созванивались все чаще и чаще – говорили по меньшей мере раз в день, – и Коко делала все возможное, чтобы помочь Кэти подготовиться к празднику.
– Появилась одна возможность, – сказала Коко, – мне кажется, замечательная. Я разговаривала с Эленой и Сэмом, этими симпатичными американцами. У них есть друг Филипп, корреспондент «Salut!» на Ривьере, ты наверняка знаешь этот глянцевый журнал. Сэм говорит, Филипп с удовольствием пришел бы на вечеринку со своим фотографом и написал бы заметку о твоем празднике. Как тебе такая мысль?
Кэти помедлила две секунды.
– Блеск! Прекрасный подарок на память о вечере. Ты сможешь обо всем договориться?
– Конечно. Думаю, Филипп захочет встретиться с тобой еще до вечеринки. Ты ведь не против?
– Нисколько. И еще, Коко, огромное тебе спасибо за помощь. Я очень это ценю.
Сэм позвонил ранним вечером, застав Фи липпа и Мими в пустынном и угрюмом интерьере клуба «Le Club Croisette», самого нового из увеселительных заведений, обогативших ночную жизнь Канн. Как объяснил хозяину Филипп, Мими всегда старается за ранее взглянуть на помещение, прежде чем фотографировать его. Хозяин разразился по истине нескончаемым списком знаменитостей, которые приглашены на открытие клуба, назначенное на тот же вечер, только позже. И звонок Сэма, пусть и короткий, позволил Филиппу немного передохнуть.