«Если», 2001 № 04 - Журнал - ЕСЛИ 2 стр.

Подробностей Гэри не рассказывал, но Джек знал, что после Вьетнама тот быстро ушел в отставку. Принимал ЛСД. Выращивал марихуану. В семидесятые несколько лет прожил в глуши, месяцами не видя людей. Много играл на гитаре. Сейчас Гэри чуть больше пятидесяти, но на вид он гораздо старше. В его волосах не только больше седины, чем, наверное, будет в таком возрасте у Джека, но и выглядят они неухоженными и нездоровыми. У Гэри не хватает нескольких зубов. Джек припомнил, как его бабушка, вспоминая свою молодость, рассказывала о беззубых стариках. Когда Джек был мальчишкой, он никогда не видел людей, у которых не хватало зубов. Если человек терял зуб, он шел к дантисту. Старые времена миновали.

В те вечера, когда Гэри выступал в «Римроке», его там хорошо кормили. Для выступлений он надевал приличную чистую одежду. Честно говоря, Джек не представлял, на что Гэри живет. Если чаевые в «Римроке» были его единственным постоянным доходом, то жил он очень скромно.

«Как могли подростки напасть на такого, как Гэри?», — подумал Джек. Если у них и были причины ненавидеть мир, а Джек верил, что таких причин имелось более чем достаточно, то виноват в этом был явно не Гэри Камминс. Да и ограбление не было правдоподобным мотивом. Гэри шел на работу, чтобы получить там свои жалкие крохи. Напавшие на него подростки наверняка знали, кто он такой. Гэри ходил пешком, а гитара, которую сломали, наверняка была его единственной ценностью.

— Какой позор! — сказала Шейла, когда Фрэнсис отошла к другому столику.

— Такое может испортить весь ужин, — проговорил Джек и покраснел — он подумал о себе, хотя Гэри потерял намного больше, чем хороший ужин.

Джек оценил интенсивность своей эмоциональной реакции. Потом подумал о Ксеноне, о своем опыте пребывания в облике Ксенона, о присущей этому персонажу агрессивности. Во многом благодаря этой агрессивности созданный электроникой персонаж казался реальным — настолько реальным, что Джек ощущал его своим «я» в виртуальном мире. И все же невежественный в отношении моральных последствий этой агрессивности Ксенон был способен к нравственному развитию. Но было ли это лишь особенностью виртуального мира? Или чертой, скорее присущей моральному облику Джека, нежели сконструированному характеру Ксенона, не говоря уже о другой реальной личности? Возможно. А может, и нет. Джек верил, что причина, способная побудить Ксенона совершить прыжок от слепой злобы к стыду за свои поступки, кроется в том, как он проявит эту агрессию.

Разумеется, тут имелось и нечто вроде кровной связи. Ксенон был Джеком в виртуальном мире. Джек влиял на его мышление, а также поглощал опыт своего пребывания в личности Ксенона — например, убежденность в том, что надо поддерживать физическую форму. Чем более реальным делался виртуальный мир, тем более реальными становились отражаемые в обоих направлениях чувства.

Но ведь и подростки, превратившие недавно сонные улицы Эйс Хай в коридоры страха, тоже люди и тоже подвержены людским эмоциям. Джек считал, что кричать об их агрессивности бессмысленно. Во многом именно эта злая энергия, которая еще недавно казалась столь далекой от здешних мест, и вдохновила Джека создать личности воинов в его игровых мирах.

— Должен быть какой-то способ, — взволнованно произнес Джек.

— Для чего? — спросила Шейла.

Глядя на Джека, человек со стороны вряд ли понял бы, что с ним происходит, но Шейла и прежде видела Джека, охваченного порывом вдохновения. Она переехала в Эйс Хай всего три года назад во время большого наплыва яппи. Шейла и ее муж Сэм решили, что городок в Нью-Мексико напоминает тот, откуда сорок лет назад уехали родители Сэма, и что он окажется более безопасным местом для их маленькой дочки, чем Южная Калифорния. Тогда они еще разделяли предрассудки горожан по отношению к жителям глубинки, но во многом благодаря Джеку сумели от них избавиться. И из-за этого же (но не только) Шейла сделала Джека своим клиентом. Обе стороны оказались довольны результатом.

— Честь воина, — сказал Джек. — Они во что-то играют? Какую музыку они слушают? Можно организовать из них рок-группу. Назвать ее «Электрические луддиты», пробиться с ней на MTV… Но готов поспорить: они играют в игры, во всяком случае, некоторые из них. Они не станут думать иначе, поскольку они такие, какие есть. Но я уверен, что они перестанут совершать поступки, которые настоящие мужчины расценивают как трусость. И должен быть способ показать им, что такое честь воина! Ради Гэри.

Джек даже не заметил, что Шейла не стала прерывать поток его размышлений. Она отщипывала кусочки лепешки, макала их в салсу и потягивала вино, пока Джек что-то записывал на бумажных салфетках с эмблемой «Римрока».

Джек знал, что сценарий его игры имеет исторические корни. В древности велись настоящие дебаты о моральном использовании лучников на войне. Многие считали трусостью и бесчестьем убивать врага с безопасного расстояния, когда ты можешь не смотреть ему в лицо. Правда, в древности все кончилось тем, что лишенные подобной щепетильности победили тех, кто считал использование лучников аморальным. И все же Джек верил, что и история может дать уроки морали. Рыцарство. Круглый Стол. Кодекс самурая. Мнение о том, что достойное поведение приносит воину больше чести, чем убийство врага.

Джек стал размышлять, какие психологические предпосылки приводят к заложенным в контекст игры эмоциям. Подростки из уличной банды избивают таких, как Гэри, потому что отчуждены от общества, им хочется быть не такими, как все. Но еще и потому, что они попросту не знают, что делать с достоинствами, которые у них тоже есть.

Он подумал, что мужество — это достоинство, которое способен уважать любой, кто ощущает в себе энергию воина. И это можно сделать стартовым толчком. Теперь надо увязать понятие «честь воина» с миром, где живут играющие в его игру подростки, а заодно и с фантастическим миром древности, на котором построен сценарий игры.

Что совпадает, а что отличается в древнем и современном контекстах? Джек прочертил на салфетке вертикальную линию. Совпадают агрессия сама по себе, упоение силой, успехи от ее применения… и мужество как достоинство. Не видеть во враге такого же человека, как и ты… Что ж, наверное, тоже совпадает. Но причины этого разные. Современная враждебность отличается от племенной замкнутости, хотя конечный результат очень похож.

Джек подумал о позитивных моральных принципах своей игры, которые у игрока должны быть неотделимы от ощущения успеха и продвижения вперед. Почему плунам важно сражаться, глядя противнику в глаза? Мужество? Да. Честь? Да. Но не сами по себе. Схватка с противником, которого ты можешь уважать, повышает чувство чести у воина. Игрок так же, как и персонаж, за которого он играет, способен принять этот принцип. А если он примет его, игра станет более захватывающей и трудной и удовольствие от нее будет больше.

Подошла Фрэнсис с кувшином воды, наполнила бокалы Джека и Шейлы, причем так, чтобы в бокал Шейлы не попали кубики льда. Шейла улыбнулась. Джек этого даже не заметил.

Заметки Джека начали обретать форму. Что общего у боевого отряда плунов с современной уличной бандой? Разумеется, физическая агрессия. Но, кроме того, и размер группы, где каждый знает друг друга. Личные взаимоотношения. Ксенон хочет, чтобы его воинские достоинства были признаны другими воинами. Значит, нужно ввести в игру персонификацию для других воинов отряда, с чьим мнением Ксенон будет считаться. Начнем с царя Филандера…

Нет… Джек вычеркнул эту идею. Салфетка порвалась. Он перевернул ее и стал писать на другой стороне. Начнем с молодых воинов. Придадим им качества, которые Ксенон уважает: упорство и выносливость в преследовании, мастерство охотников. Их мнением о чести воина Ксенон не может пренебрегать.

«Крутой парень — но невозмутимый», — написал Джек. Потом: «Еще более крутой, чей секрет в самоуважении». Подростки на дух не выносят нравоучений. При всем уважении к морали, Джек понимал, что есть разница между обучением и промывкой мозгов. Если игроки захотят победить в этой игре, отчего бы им, живущим в обществе, где здание цивилизации трещит по швам, не принять историческую концепцию чести воина, на основе которой построены столь многие цивилизации? Джек понял, что должен попытаться — ради Гэри.

Фрэнсис принесла заказанные блюда.

Джек даже не смог оценить, насколько вкусной была еда.

Честь воина, второй уровень.

Взлохмаченные волосы Джека напоминали воронье гнездо, но ему было все равно. Он знал, что делать дальше. На втором уровне электронная личность Ксенона получит дополнительную информацию… связанную как с его миром, так и с миром Джека.

«…Ты проявил себя великим охотником, — сказал царь Филандер. — Посмотрим, какой из тебя получится воин».

Фрэнсис принесла заказанные блюда.

Джек даже не смог оценить, насколько вкусной была еда.

Честь воина, второй уровень.

Взлохмаченные волосы Джека напоминали воронье гнездо, но ему было все равно. Он знал, что делать дальше. На втором уровне электронная личность Ксенона получит дополнительную информацию… связанную как с его миром, так и с миром Джека.

«…Ты проявил себя великим охотником, — сказал царь Филандер. — Посмотрим, какой из тебя получится воин».

Ксенон почувствовал, что в других воинах племени уверенность борется с сомнениями. Кортез — крупный, как Ксенон, и твердый, как кремень. Филон — худощавый, но настолько выносливый, что может измотать самого Кортеза. И все же Ксенон знал: он сильнее любого из них. Почти все они ходили с ним на охоту, но именно он, Ксенон, добыл огромного зверя — вдвое выше человеческого роста и с ногами толщиной с торс взрослого мужчины, — на его бивнях и восседал сейчас Филандер. Ни у воинов, ни у царя не должно быть сомнений в мужестве Ксенона.

Отряд выступил к деревне кронксов…

Физические ощущения на втором уровне остались прежними: жаркое солнце на крепких плечах Ксенона. Каменистые изрезанные склоны холмов. Кружащие в небе птеранодоны. Запахи сосны и скунсового медведя. Но, когда Ксенон наложил на тетиву стрелу, он услышал легкое покашливание Филона. Совсем негромкое, чтобы его не услышали часовые кронксов — но все же достаточное, чтобы за мгновение до пуска стрелы Ксенон понял, что и почему он делает неправильно.

Ксенон знал, почему кашлянул именно Филон. Не из-за слабости. Кортез был сильнее, почти столь же силен, как Ксенон. Но они оба понимали: на голой, выжженной солнцем тропе под иссушающим ветром Филон продержится дольше любого из них. В груди Филона был жив воинский дух чести плунов. Ксенон ощущал это, потому что знал Филона. И в кашле Филона Ксенон почувствовал предупреждение этого духа.

Поздравляю, — объявил компьютер. — Ты поднялся на третий уровень «Чести воина».

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Факты

Насекомоподобный японский робот Comet-1 имеет шесть ног, снабженных встроенными металлодетекторами и ультразвуковыми сонарами. Каждый раз, делая очередной шаг, он на миг удерживает ногу в 3 см от земли, проверяя, не притаилась ли там мина. Если таковая обнаружена, робот помечает это место и сообщает координаты саперам. Работает Comet-1 невероятно быстро и эффективно, однако его изобретатель Кензо Нонами считает, что скорость обнаружения мин можно еще повысить, когда будет готова летающая модель Comet-2.

На территории Камбоджи, например, заложено около 6 млн мин: чтобы найти их традиционными методами и обезвредить, понадобится, ни много ни мало, 600 лет! Но дюжина шестиножек Нонами, как утверждают специалисты, способна отыскать все эти мины за считанные годы.

Прошли времена, когда гроза наводила панику на людей. Однако недооценивать опасность стихии нельзя — удар молнии может вывести из строя систему наземного наблюдения в аэропорту и даже полностью лишить энергии город, попади молния в электростанцию.

Лазер белого света, который разработали немецкие физики Роланд Зауэрбрай и Людгер Весте, способен обезвредить грозовые облака. Его луч на своем пути заряжает электричеством все частицы пыли, образуя плазменный шнур: лишь только он достигнет облака, оно моментально разряжается, не причинив никакого вреда. Подобная система — ее называют «терамобиль» — уже опробована в лаборатории, теперь предстоят испытания на практике.

Акулы могут развивать удивительную скорость, и все благодаря своей шершавой коже, усеянной миллионами желобков и мелких зубчиков. Эти зубчики играют примерно ту же роль, что специальные планки на крыле самолета (интерцепторы), уменьшающие турбулентность набегающего потока. Когда акула плывет, вокруг нее практически не возникает никаких завихрений.

Этим трюком решили воспользоваться сотрудники британской фирмы «Speedo» и придумали специальный костюм, имитирующий кожу акулы. Он туго обтягивает тело человека, а многочисленные зубчики и желобки, расположенные между рядами петель «мохнатого» материала, значительно уменьшают завихрения обтекающей его воды. Скорость пловца возрастает почти на 10 процентов при том же расходе энергии.

Группа ученых из Университета Цинциннати (США) удачно внедрила крошечным зебровым рыбкам… ген светлячка. И теперь эти трансгенные крохи начинают мерцать зеленоватым светом, лишь только в воде появляются различные вредные вещества, скажем, канцерогены или соли тяжелых металлов. Зебровые рыбки очень чутко, практически мгновенно реагируют на загрязнение окружающей среды, что делает их чрезвычайно удобными «приборами» для проверки воды в реках, озерах и колодцах.

«Метод биодиагностики несравнимо быстрее и дешевле традиционного химического анализа, — говорит руководитель группы Дэниел Неберт. — А на здоровье рыбок их новая профессия никак не скажется!» Сейчас ученые выводят трансгенных гусениц.

Проза

Майкл Флинн Возведено на песках времени

Один мудрец заметил, что нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Ничего не скажешь, действительно толково, особенно потому, что этим изречением он вовсе не желал сообщить миру, будто частое купание вредно, как полагали некие недоумки в ирландском пабе. Просто хотел подчеркнуть, что времена меняются и ничто не стоит на месте. Вы уже не та личность, которой были вчера. Впрочем, и я тоже.

Пятничными вечерами в ирландском пабе стоит невообразимый гвалт, а уж суматоха хуже, чем на восточном базаре. Когда мы с О'Нилом появились там, здешние завсегдатаи уже вовсю дули пиво, пытаясь опередить парней из того университета, что ниже по улице, и орали, как резаные. Это зовется у них дружеской беседой.

Народу набилось столько, что Хеннесси, компаньон О'Дохерти, встал за стойку бара. Но даже шуруя в четыре руки, они едва успевали выполнять заказы. В задней комнате тоже тусовались дюжины полторы ребятишек, наблюдавших за очередной партией в пул и шумно болевших за игроков. Или против. В зависимости от обстоятельств. О'Нил бросил вызов претендентам, торжественно выложив четвертак на перила, и пообещал позвать меня, как только получит право на очередную партию. Ну а пока он довольствовался тем, что изучал возможных соперников. Посчитав четвертаки, выстроившиеся в ряд, словно дети за причастием, я понял, что ждать придется долго, если не бесконечно, и направился к стойке.

Сэм О'Дохерти, как настоящий друг, успел приберечь для меня свободный табурет и, не дожидаясь заказа, выставил пинту «Гиннесса». Ничего не скажешь, вот уж человек, знающий не только свои обязанности, но и постоянных клиентов. Вежливо кивнув незнакомому соседу справа, я уткнулся носом в пену.

Хеннесси — в противоположность партнеру, коренастому темноволосому коротышке — был высоким, светловолосым и угрюмым. Типичный представитель рыжеволосой расы с севера Ирландии. Длинное, толстощекое, унылое лицо приобрело, казалось, постоянно плачущее выражение, хотя до настоящих слез дело никогда не доходило. И еще он вечно сутулился, поскольку при своем росте был вынужден то и дело сгибаться, чтобы пообщаться с простыми смертными. Он даже улыбнулся мне, что в его понимании означало поднять уголки губ, обычно наползавших на самый подбородок, в почти горизонтальную позицию. В ответ я поднял кружку.

Но не успел я сделать первый отдающий горечью глоток, как услышал гнусавые жалобы дока Муни, расположившегося за другим концом овальной стойки. Само по себе это довольно привычно, поскольку стремление ныть и скулить, похоже, у Муни в крови. Только вот причина его сетований на этот раз оказалась несколько необычной.

— Кто из вас, бездельников, спер мою челюсть?!

Денни Маллони, сидевший через табурет слева от дока, вытаращил глаза.

— Да никто, судя по тому, как ты ею шлепаешь!

Док презрительно покосился на него.

— Я не о своей челюсти толкую, олух ты стоеросовый! Впрочем, сам мог бы догадаться, если бы напряг свои немногочисленные извилины! Челюсть, которая хранится на медицинском факультете! Учебное пособие! Я положил ее в карман перед уходом.

— Ну и ну, — вздохнул Денни, печально покачивая головой, — представляю, что творилось бы с твоей женой, выверни она карманы перед чисткой! Разве патологоанатому пристало таскать работу домой?

По бару прокатились смешки. Признаюсь, и я ухмыльнулся, хотя взял за правило никак не поощрять остроумие Денни Маллони.