— Знаешь, кому надо позвонить? Тито Кравелли. Он сумеет разобраться, что к чему.
— Пожалуй, — с отсутствующим видом кивнул Хайм. — Дай аппарат, я позвоню Тито. Впрочем, не трудись, сам подойду, — сказал он, вставая.
У видеофона он неожиданно остановился и повернулся к жене:
— Да, я уверен, это тот, что справа. Могу побиться об заклад, что сейчас каждый, включая Верна Энджела и всю его банду чистовиков, отдали бы все, чтобы вернуться хотя бы на месяц назад. К так называемой расовой проблеме. Вот кому я должен позвонить — Верну Энджелу. Знаешь, что хочется ему сказать? «Придурок, разве за это ты боролся? Цвет кожи, смешно! Почему не цвет глаз? Жаль, что никто об этом не подумал. Что ж, Верн, теперь ты отправишься на другую сторону и отдашь жизнь во имя сохранения чистоты одного определенного цвета глаз. Удачи!»
Он снял трубку видеофона и набрал номер.
— Какого цвета глаза у синантропов? — спросила Пэт.
— Господи, откуда мне знать? — ответил Сол, бросив взгляд на жену.
— Просто мне никогда раньше в голову не приходило задуматься об этом.
— Тито? — сказал Сол, когда экран засветился. — Вытащи нас из этой трясины. Выясни, в каком месте синантропы проникают в наш мир, и заткни эту дыру. Потом подумаем, как сбить «Золотые врата». Согласен? Ну же, скажи что-нибудь, Тито.
— Я знаю, как они проникают, — лаконично ответил Тито.
— Ты была права, он все знает, — повернулся Сол к жене. — В таком случае что мы станем делать и как… — снова обратился он к Тито.
— Заключим с ними договор, — сухо прервал его Кравелли.
— Что? — переспросил Сол, уставившись на экран. — Не верю.
— И нам повезет, если у нас это получится, — добавил Тито. — Есть кое-что, о чем ты не знаешь, Сол. Синантропы атакуют нас из отстоящего на сто лет будущего. У Джорджа-Уолта было в распоряжении целое столетие, чтобы с ними поработать, заполнить пробелы в их культуре, обучить всем технологиям, какие только они в состоянии постичь… А сто лет — это очень много. Не спрашивай, откуда у меня эта информация, просто поверь на слово. Проход, которым они пользуются, находится в «ЗР», но мы не можем его закрыть. Они поддерживают его с помощью собственного источника энергии. Подобная возможность не пришла в голову никому из «ЗР».
— О каком договоре идет речь?
— Еще не знаю. В ближайшее время я встречаюсь с Джимом Брискином. Мы попытаемся подумать о том, что можно им предложить, а вернее, что мы могли бы предложить Джорджу-Уолту, ибо именно с ними мы будем вести переговоры. Насколько я могу понять, синантропам пока незачем начинать экспансию в наш мир, они даже свой еще не заполнили. У них нет проблем с перенаселением. Зато наверняка есть нечто такое, что им куда нужнее, чем жизненное пространство. Но наши люди будут сражаться до последнего, пока не останется ничего, кроме выжженной земли, — это мы вполне можем им пообещать. Для начала.
— Нет, мы заключим с ними договор, — повернулся Сол к Патриции. — Другого выхода нет.
— Я слышала, хотя предпочла бы не слышать, — язвительно произнесла она.
— Разве это уже не кое-что? Наши предки не заключали никаких договоров, просто вырезали синантропов под корень.
— Но сейчас у них есть Джордж-Уолт, — напомнила Патриция.
Хайм кивнул. Это несомненно меняло дело. Однако у него было неприятное предчувствие, что Тито ошибался насчет технологий, которые Джордж-Уолт передали синантропам. Интуиция подсказывала ему, что это синантропы обучали Джорджа-Уолта, а не он их.
— Мы можем предложить им Британскую энциклопедию в переводе на их язык, — с легкой иронией сказал Брискин.
«Если у них вообще есть письменность, — подумал он. — И если Джордж-Уолт еще не успели ее дать».
— Впрочем, Джордж-Уолт, наверное, уже снабдили их всем необходимым. — Он повернулся к Тито Кравелли, с мрачным видом сидевшему в другом конце комнаты. — Думаю, в течение последующего столетия Джордж-Уолт так и будут сновать туда и обратно.
Он вполне мог себе такое представить, и оптимизма это ему отнюдь не прибавляло.
— Кого же просить о помощи? — размышлял вслух Сол Хайм.
— Позвони Господу Богу, — сказала Пэт, сочувственно погладив мужа по руке.
— Не надо, — отстранил ее Сол. — Меня это отвлекает. Должен же быть кто-то, к кому мы могли бы обратиться!
В этот момент зазвонил видеофон, и Тито Кравелли встал, чтобы подойти. Через несколько минут он вернулся.
— Я только что говорил со своим информатором в «ЗР». Пока мы тут сидим и бессмысленно бормочем проклятия, синантропы толпами движутся через проход.
Все посмотрели на детектива.
— Да, это правда, — сказал Тито. — Они уже захватили здание «ЗР», а в эту минуту начинают выходить на улицы Вашингтона. Леон Тэрпин все еще совещается с президентом Шварцем, но пока что… — Он пожал плечами. — Инженеры построили бетонный барьер перед проходом, но синантропы просто перенесли проход чуть дальше и продолжают беспрепятственно проникать на нашу сторону. Бохеджан, мой информатор, — добавил он, — сейчас покидает здание «ЗР»; объявлена эвакуация.
— Господи! — простонал Сол. — Боже милостивый!
— Знаешь с кем, на мой взгляд, стоило бы поговорить? — вмешалась Пэт. — С Биллом Смитом.
— Кто это? — резко спросил Кравелли. — Ах да, синантроп. Тот антрополог, Диллингсворт, держит его у себя. И что этот Билл Смит может нам сказать?
— Возможно, он знает, чего им недостает, — ответила Патриция. — Может быть, например, они уже много веков пытаются найти способ путешествовать в космосе. Тогда мы могли бы дать им маленький ракетный двигатель. А может, они понятия не имеют, что такое музыка. Только представь, что это значит. Мы начали бы с того, что подарили бы им какие-то инструменты, например губную гармонику, или арфу, или электрогитару…
— Да, — кисло согласился Кравелли. — Но, полагаю, Джордж-Уолт давно уже это сделали. Вон как тот синантроп шпарит по-латыни. Я даже и представить не мог, сколь многого достигли Джордж-Уолт, пока сам не услышал… Именно тогда я понял, что мы проиграли, — и мне не стыдно в этом признаться.
— И ты решил просить их о договоре, — вполголоса сказал Сол Хайм.
— Да, — признался Кравелли. — Придется нам как-то с ними договариваться. А разве тебя не поверг в ужас синантроп, говорящий по-латыни?
— Я поняла, — сказала Пэт. — Тот синантроп, тот старый седой философ, как его называют, — он просто мутант. Более развитый интеллектуально экземпляр, с более крупной черепной коробкой, особенно в лобной области. Единственный в своем роде. Джордж-Уолт пытаются пустить нам пыль в глаза.
— Но синантропы толпами идут через проход, — холодно напомнил Кравелли. — Неважно, говорят они по-латыни или нет. Если Леон Тэрпин объявил об эвакуации «ЗР» — значит, ситуация по-настоящему критическая.
— Погодите! — торжествующе воскликнула Пэт. — Кажется, мне пришла в голову гениальная идея! Послушайте! Давайте отдадим им Смитсоновский музей, а они взамен покинут наш мир. Что скажете?
— Смитсоновский институт[6], — поправил Кравелли.
— А если этого окажется недостаточно, — возбужденно продолжала Пэт, — добавим еще Библиотеку Конгресса. Думаю, у них хватит ума принять наше предложение!
— Возможно, ты права, — сказал Сол, глядя на собственные колени. — Только представь, что они в итоге приобретут. Все собранные и систематизированные знания о нашей культуре. Это во сто крат больше, чем могут дать им Джордж-Уолт. Мудрость четырех тысячелетий! Если бы мне кто-то предложил подобное, я бы согласился без колебаний.
Последовала пауза, после чего заговорил Тито Кравелли.
— Мы кое о чем забываем. У нас нет права делать официальные предложения синантропам. Никто из нас не входит в правительство. Если бы ты уже выиграл выборы, Джим…
— Обратимся к Шварцу, — предложил Сол.
— Нам так и придется сделать, — согласилась Пэт. — Нужно лично отправиться в Белый дом, поскольку телефонные линии заняты. С кем из нас Шварц захотел бы встретиться? Если вообще захотел бы?
— Только с Джимом, — сказал Сол.
— Хорошо, я пойду, — пожав плечами, согласился Брискин. — Это лучше, чем сидеть и болтать впустую.
Все усилия казались сейчас тщетными, но нужно было действовать.
— К кому вы собираетесь обратиться с нашим предложением? — спросил Кравелли. — К Биллу Смиту?
— Нет, — ответил Джим. — К тому седоволосому философу, который сейчас на спутнике. Он явно один из тех, кто обладает властью.
— Джорджу-Уолту не понравится то, что они услышат, — заметил Кравелли. — Вам придется говорить быстро, чтобы они не успели заткнуть вам рот.
— Знаю, — кивнул Джим. Поднявшись, он направился к двери. — Позвоню вам из Вашингтона и расскажу, как все прошло.
Выходя, Брискин услышал голос Сола:
— Все-таки мне кажется, что нам стоит тайком от синантропов забрать «Дух Сент-Луиса»[7]. Они и не заметят, что он исчез, — что они знают об авиации?
— И самолет братьев Райт тоже, — добавила Пэт, когда Джим начал закрывать за собой дверь.
Остановившись за порогом, Брискин услышал ее голос:
— Думаете, ему удастся добраться до президента?
— У него нет шансов, — оценил Сол. — Но что еще мы могли придумать за столь короткое время?
— Он доберется до Шварца, — уверенно возразил Кравелли. — Наверняка.
— Знаете, что мы еще можем им предложить? — заметила Пэт. — Памятник Вашингтону.
— А что, черт побери, синантропам с ним делать? — спросил Сол.
Джим закрыл за собой дверь и пошел к лифту, расположенному в конце коридора. Никто из них не изъявил желания пойти вместе со мной, с горечью подумал он. Впрочем, они все равно ничего не смогли бы доказать Шварцу. Еще неизвестно, что у меня получится. И даже если Шварц согласится с их идеей, что дальше? Каковы шансы, что удастся заключить сделку с синантропом-философом в присутствии Джорджа-Уолта?
«И все-таки я попытаюсь, — решил Брискин. — Ибо в противном случае неизбежна гибель наших колонистов. А ведь именно их жизни мы пытаемся спасти. К тому же никто из нас не собирается истреблять синантропов, это было бы слишком похоже на то, что случилось в древности. Мы снова вернулись бы в пещерный век, опустившись до их уровня. Но тогда какая разница, кто победит?»
Четыре часа спустя Джим Брискин позвонил из телефонной будки в центре Вашингтона. Он чувствовал себя смертельно усталым и подавленным, но первый барьер был преодолен.
— Значит, идея ему понравилась? — расспрашивал Тито Кравелли.
— Шварц в отчаянии хватается за любую соломинку, — сказал Джим. — А их не так много. В Вашингтоне уже готовы к тому, чтобы сбить спутник «Золотые врата». И они это сделают, если не удастся моя попытка провести переговоры и поссорить синантропов с Джорджем-Уолтом.
— Если мы собьем спутник, — ответил Кравелли, — нам придется сражаться до последней капли крови. Либо их раса, либо наша будет вырезана под корень. А этого мы в нынешнее время не можем себе позволить. Учитывая оружие, которым мы располагаем, и тем, какое могут иметь они…
— Шварц все понимает и трезво оценивает ситуацию. Однако он не может сидеть сложа руки, когда синантропы толпой движутся на нашу сторону. Мы идем по лезвию бритвы. Не в наших интересах ввязываться в войну с применением водородных бомб, но и сдаваться мы тоже не собираемся. Шварц велел договариваться насчет Смитсоновского института, но Библиотеку Конгресса удерживать до тех пор, пока это будет возможно. Ее мы отдадим только в крайнем случае. Я склоняюсь к его мнению. Короче, меня посылают на спутник, в качестве переговорщика, — добавил он.
— Почему тебя? А Госдепартамент? У них что, никого не нашлось?
— Я сам попросил.
— Ты сумасшедший. Ведь Джордж-Уолт тебя ненавидят.
— Да, — согласился Джим. — Но мне кажется, я знаю, как поступить. У меня есть идея, как поколебать отношения между Джорджем-Уолтом и синантропами. Во всяком случае, попробовать стоит.
— Только не говори мне, что это за идея, — сказал Кравелли. — Подробности объяснишь, если она сработает. Если нет — то я и слышать о ней не хочу.
Джим напряженно улыбнулся.
— А ты человек жесткий, можешь оказаться чересчур безжалостным для генерального прокурора. Нужно будет еще раз обдумать твою кандидатуру.
— Все уже решено, — ответил Кравелли. — И отказаться ты не можешь. Удачи.
Он повесил трубку.
Джим Брискин вышел из телефонной будки и направился к стоявшему поблизости хопперу.
— Отвези меня на «Золотые врата», — сказал он, открывая дверцу и садясь.
— «Золотые врата» закрыты, — ответил водитель. — Там нет больше девушек, сидит только какой-то придурок, который болтает, будто он властелин мира и тому подобную чушь. — Он повернулся к Джиму: — Но я знаю одно симпатичное местечко на северо-западе, куда я мог бы вас…
— Отвези меня на спутник! — раздраженно повторил Джим. — Просто лети туда, а уж что там делать, оставь решать мне.
— Вы, цветные, — пробормотал водитель, поднимая хоппер в воздух, — такие обидчивые. Ладно, приятель, полетели. Но ты будешь разочарован, когда там окажешься.
Ничего не ответив, Джим откинулся на спинку сиденья.
На посадочной площадке спутника Джима лично встретили Джордж-Уолт, протягивая руку.
— Это Джордж, — сказала голова, пока Джим обменивался с кем-то из них рукопожатиями. — Я знал, что они пойдут на переговоры, но не ожидал увидеть тебя, Брискин.
— Это Уолт, — воинственно заявила голова. — У меня нет никакого желания вести с тобой дела, Брискин. Возвращайся и скажи им…
Оба брата явно сражались за право воспользоваться ртом.
— Какая разница, кого они послали? — Это сказал, несомненно, Джордж. — Идем в кабинет, Брискин, там будет удобнее. У меня такое ощущение, что дело может затянуться.
Просто не верилось, насколько постарели Джордж-Уолт. Мутанты выглядели сморщенными и хрупкими, двигались медленно, словно опасаясь упасть. Джим попытался найти объяснение этому факту и внезапно понял: Джордж-Уолт стали «джерри». С тех пор как он видел их в последний раз, для них прошло сто лет. Интересно, сколько они еще протянут, подумал Джим. Наверняка не слишком долго. Однако их разум ничуть не пострадал. Джим все еще ощущал исходившую от них энергию, и вид их все так же внушал ужас, как и прежде.
В кабинете Джорджа-Уолта сидел громадный седой синантроп. Он внимательно и подозрительно посмотрел на вошедшего Брискина.
«Да, с этим экземпляром нелегко будет договориться», — подумал Джим. Морда синантропа с массивными челюстями и скошенным лбом выражала явное недоверие.
— Наконец-то мы добились от них, чего хотели, — обратились Джордж-Уолт к синантропу. — Этот человек, которого зовут Брискин, может подтвердить мои слова.
Оба глаза мутантов сверкали.
— Что вы нам дадите, если мы уйдем из вашего мира? — хриплым голосом спросил синантроп.
— То, что нам дороже всего, — ответил Джим. — Нашу величайшую драгоценность.
Синантроп и Джордж-Уолт пристально смотрели на него.
— Смитсоновский институт в Вашингтоне, — сказал Джим.
— Погоди! Нам это неинтересно! — одновременно воскликнули оба брата. — Этого недостаточно, даже нечего обсуждать. Нам нужна экономическая и политическая власть над Северной Америкой — иначе вторжение продолжится. Кому нужен этот Смитсоновский институт? Это всего лишь музей. Кому нужен музей? Даже смешно! — Их глаза горели бешенством.
Однако синантроп медленно и с достоинством ответил:
— Я читаю мысли мистера Брискина, и они весьма интересны. Прошу тишины. Бог Ветра, нет никакого сомнения в том, что твое мнение необычайно ценно, но решение принимаю я.
— Разговор окончен. Я уже достаточно услышал, — одновременно сказали Джордж-Уолт. — Возвращайся на Землю, Брискин, ты здесь не нужен. Говорить больше не о чем.
— Глубоко в твоей голове сидит мысль, — повернулся синантроп к Джиму, — что в крайнем случае вы готовы отдать и Библиотеку Конгресса. Я подумаю и над этой возможностью.
— Библиотеку мы предпочли бы оставить себе, — сказал Джим. — Но если не будет иного выхода — отдадим и ее, — обреченно добавил он.
— До свидания, Брискин, — заявили Джордж-Уолт. — Всего хорошего. Ты явно пытаешься о чем-то договориться без меня и моего брата, но мы этого не позволим. — Голова кивнула и добавила: — Согласен. Ты зря теряешь время, Брискин. — Джордж-Уолт протянули одну из своих четырех рук. — До следующего раза.
— До следующего раза, — повторил Джим, пожимая руку.
Глубоко вздохнув, он дернул изо всех сил. Рука оторвалась от искусственного тела, оставшись в руке Брискина.
— Бог Ветра, — ошеломленно проговорил синантроп, — мне странно видеть, что твоя рука отделяется от тела!
— Это никакой не Бог Ветра, — сказал Брискин. — Тебя ввели в заблуждение. Мы тоже долго не знали, что имеем дело с обычным человеком, который обладает дополнительным искусственным телом.
Он показал на провода, торчавшие из плеча Джорджа-Уолта.
— Ты имеешь в виду гомо сапиенс? — спросил сбитый с толку синантроп. — Он такой же, как ты?
Судя по выражению его глаз, он начал что-то понимать.
— Он не только не Бог Ветра, — продолжал Джим. — Он в течение десятков лет был владельцем… я содрогаюсь при одной мысли о том, что мне придется это произнести.
— Скажи!
— Назовем это… домом удовольствий. Он — бизнесмен, не более того.
— Нет ничего более отвратительного для моего народа, — обратился синантроп к Джорджу-Уолту, — чем подобный обман. Ты клялся нам, что ты Бог Ветра. Твоя необычная внешность якобы подтверждала то, о чем говорилось в мифах. — Его дыхание стало тяжелым и прерывистым.