— Обер Джордж, — представляет его Майк Бокански, — один из лучших местных агентов.
Я пожимаю ему руку. Кажется, вся команда уже в сборе.
— Знаете, Рок, — говорит Энди, — самолет будет готов минимум часа через полтора. Я на вашем месте пошел бы в ресторан чего-нибудь выпить, а потом вздремнул бы чуть-чуть.
— Я не устал, — отвечаю я.
— Ничего другого предложить вам не могу, — продолжает Энди. — Мы с Майком должны торчать тут и следить за приготовлениями, да еще надо закончить первый отчет… А Обер может составить вам компанию.
— А Гарри?
— Мы успели ему позвонить, — отвечает Энди… — Так что ваш приятель будет вовремя. А вы уже выехали. Ваша… гм… секретарша нам так сказала.
— А… да-да, — подхватываю я, — это моя секретарша.
Обер увлекает меня к ресторану, огромные стеклянные окна которого выходят прямо на летное поле.
— Там есть и комнаты отдыха, — сообщает он, — может быть, вы захотите прилечь…
— Никогда не ложусь один, — отвечаю я…
— О, — бормочет Обер, — я уверен, что вы легко себе кого-нибудь найдете… Здесь полно официанток и горничных… Только, понимаете… там на улице в машине моя жена, и я хотел бы с ней попрощаться…
— Конечно, — говорю, — я как-нибудь сам разберусь.
Он уходит, а я оборачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с Берил Ривс и Моной Coy, старыми подружками, с которыми я вас познакомил в самом начале в «Зути Слэммер» у Лема Хэмилтона.
— О! Рок… ну вот и вы, наконец!.. — восклицает Берил. — Мы разыскиваем вас с самого утра. Гарри не пожелал сказать нам, где вас можно найти, и… гм… ваша секретарша тоже была не очень любезна… А давно это вы обзавелись секретаршей, а, Роки?
— С сегодняшнего утра.
— Мне показалось, что я ее узнала, — шепчет Мона Coy.
— Вы, наверное, видели ее с Дугласом, — поясняю я. — Это он мне ее рекомендовал…
— Да… в общем… она все-таки сказала, где вас нужно искать, — говорит Берил.
Откуда же она сама-то узнала?! А! Понятно. Ведь Энди звонил мне домой.
— Вы что, были у меня дома?
— Ну да, Роки… Вас уже три дня не видно… Идемте, вон там наша машина. Поедем, покатаемся. Вы же еще не сейчас уезжаете?
— Да, еще есть немного времени… — отвечаю я.
Мы садимся в «кадиллак» Моны — я в середине между девушками, а Берил за рулем — и выезжаем на шоссе. Но очень скоро машина тормозит возле очаровательной виллы.
— Тут у меня родственники живут, — объясняет Берил. — Только сейчас дома никого нет. Так что пошли, выпьем чего-нибудь.
Мы оставляем «кадиллак» на улице у ворот, чтобы потом не терять времени, а сами выходим из машины и устремляемся в сад. На улице так хорошо, как может быть только в Калифорнии. Воздух такой мягкий и теплый, что стоит его вдохнуть — и сразу понимаешь, что значит жить…
— Давайте побудем здесь, — предлагаю я. — Благодать-то какая…
— Нет, нам нужно с вами поговорить, — возражает Мона.
Ну и ну! Сразу быка за рога… Мы устраиваемся в гостиной, и Берил тут же переходит в наступление:
— Это что еще за девушка у вас дома, Рок? Вы с ней спали?
— Да… гм… а вас это вообще не касается, — мне явно не по себе.
— Касается! — вмешивается Мона. — Еще как касается! Мы все это время не приставали к вам только потому, что знали, что вы ни о чем не хотите слышать до двадцати лет, но если вы так держите свои обещания, то и мы про них забудем. Раздевайтесь.
— Но, Мона, — пытаюсь возразить я умоляющим голосом, — я падаю от усталости… Ну подождите еще несколько дней. Вот когда я вернусь…
— Это мы уже слышали, — говорит Берил. — Нечего, попались, теперь мы вас не отпустим. Подумать только — пройти боевое крещение, и с кем — с этой маленькой уродиной!..
— Где же ваш вкус? — подхватывает Мона. — Ведь у нее ни груди, ни задницы, сама тощая, как гвоздь.
— Но в конце концов, — я все еще не сдаюсь, — не здесь же. Ведь кто-нибудь может прийти… И потом, у меня нет времени.
— У вас есть целый час, — протестует Берил. — Этого более чем достаточно. А мы и так собираемся облегчить вашу задачу. Ну давайте… снимайте все это, а то сейчас мы возьмемся за дело сами… Носки можете оставить.
— Закройте хотя бы дверь…
— Так и быть, закрою, — соглашается Мона, — только чтобы доставить вам удовольствием. А ты, Берил, пока помоги ему раздеться. И никаких возражений! Тоже мне, прельститься такой вертихвосткой!
Она захлопывает дверь, оборачивается и расстегивает платье. Грудь выпрыгивает наружу… Конечно, у Сандэй Лав нет ничего похожего… У меня по пояснице уже забегали мурашки. Черт возьми, это будет уже двенадцатый раз за сегодняшний день… Не многовато ли?
— Эй, Мона, только не надо так спешить, — протестует Берил, — дай же и мне привести себя в соответствующий вид.
А Мона уже суетится вокруг меня… На ней остались только чулки и еще какая-то штучка из кружев телесного цвета, которая их поддерживает. Она такого же оттенка, как и… ну, в общем, точно такого же оттенка. Девушка разгорячилась, и от нее вкусно пахнет женщиной… а старина Роки, похоже, не так уж и валится с ног, как может показаться… Мона стягивает с меня рубашку, снимает брюки. Я не сопротивляюсь. С нижним бельем ей приходится чуть труднее, так как оно уже цепляется…
— Мона, назад, я тебе говорю, — визжит Берил. — Сейчас будем тянуть жребий.
На ней уже тоже ничего не осталось… Чулки она скатала до щиколоток… А я лежу и пытаюсь сравнивать.
— Эй, — я поднимаю голову, — вы за кого меня принимаете?…
— Молчать, — приказывает Мона. — Она права. Мы вас сейчас разыграем…
— Нет, так не годится, — протестую я. — А если мне кто-то из вас нравится больше?
Я с трудом выговариваю слова. Эти девушки довели меня до такого состояния, что я мечтаю лишь об одном: все равно которую — только немедленно.
— Хорошо, — соглашается Мона, — мы сейчас завяжем вам глаза и приступим к делу, а вы скажете, с кем вам приятнее.
— Надо еще связать ему руки! — кричит Берил, возбуждаясь все больше и больше…
Она бросается к окну и срывает один из шнурков, которыми задергивают шторы… Я даю им себя связать, так как уверен, что могу порвать эту веревку в любой момент, и, как только дело сделано, Мона опрокидывает меня прямо на ковер…
— Берил, давай сюда шарф.
Я лежу на спине… к счастью, а то мне просто было бы больно… и ничего не вижу. Две руки ложатся мне на грудь, а чьи-то длинные ноги вытягиваются вдоль моих… Я уже готов завопить, настолько нестерпимо это ожидание, и вдруг одна из девушек ложится на меня сверху… Я вонзаюсь в нее изо всех сил… но почти в ту же секунду она отстраняется, и ее место занимает другая. Я отчаянно напрягаю мышцы… и веревка, связывающая мне руки, разлетается на куски… Но девушка не замечает этого, и в тот момент, когда она в свою очередь собирается встать, мои руки смыкаются у нее на спине… Я продолжаю удерживать ее одной рукой, а второй умудряюсь поймать за ноги другую красотку. Я заставляю ее опуститься рядом и скольжу губами вдоль ее бедер, вверх… вверх, насколько вообще возможно… И мне это нравится, очень нравится… Они обе ничинают чуть слышно постанывать…
…А время идет.
Сегодня оно идет особенно быстро.
23 По коням!
«Кадиллак» Моны доставляет меня к месту сбора в пять часов, все как раз готово к вылету. А девушек я оставил у родственников… Надеюсь, они проснутся раньше, чем кто-нибудь туда заявится — обе в таком виде, что на них впору ставить гриф: «для служебного пользования». Я и сам с трудом держусь на ногах, а стоит поставить себя на их место… кто-кто, а я-то их понимаю. Энди смотрит на меня с усмешкой.
— Ну что, Рок… я вижу, вы ездили попрощаться со старушкой мамочкой.
— Гм… Да. Правда, я не ожидал, что она меня так задержит. В общем, я готов.
— Вы вполне успеете вздремнуть, — успокаивает меня Майк. — Туда еще ой-е-ей сколько лететь.
— Мы же не можем прибыть на место засветло, — уточняет Энди.
Все действительно готовы к вылету. Обер Джордж тоже вернулся, и если у меня под глазами такие же круги, как и у него, то понятно, почему Зигман сразу принялся надо мной подтрунивать!
Нас уже дожидается большой самолет, стоящий неподалеку носом вверх и по ветру. Вокруг него суетятся какие-то люди. Возле нас останавливается автомобиль. Из него выходит Ник Дифато. С ним Гарри… А ведь и правда, не хватало еще старины Гарри…
Мы здороваемся с Ником за руку. У него такой вид, будто ему донельзя все осточертело.
— Что-что, а уж с вами я без работы не останусь, — не слишком радостно бросает он мне.
— Я не виноват, шеф, — отвечаю я с наигранным смущением.
— Вы уж поосторожнее, ребятки, — напутствует Ник. — Сегодня вечером в каньоне много кондоров…
Гарри прыскает. Наверное, это у них дежурная шутка. Лицо у Килиана сплошь заклеено пластырем и вымазано йодом, он сильно смахивает на египетскую мумию, только что вынутую из стиральной машины. Если он не смоет всю эту дрянь до высадки на остров Шутца, то нас в два счета заметут.
Затем Ник Дифато обменивается с Энди Зигманом кое-какими оперативными сведениями, и вот уже летчики делают нам знак подниматься на борт. Если и дальше пойдет в том же духе, то мы и впрямь скоро поднимем якорь.
Я пристраиваюсь рядом с Обером Джорджем, и он принимается рассказывать, как начинал в свое время с театральной карьеры, правда, за все время ему удалось сыграть только в одной пьесе, да и та продержалась не больше месяца, а кроме того, вся роль состояла из десяти или двенадцати строчек: Обер играл покупателя, который входит в книжный магазин, спрашивает какую-то книгу и выходит. Обер говорит, что пьеса была совершенно кретинирующая (это его выражение!), но что публика все-таки достаточно много смеялась.
Чтобы не оставаться в долгу, я рассказываю ему о том, как лишился сегодня невинности. Конечно, я не вдаюсь во все подробности, а то глаза выскочат у него из орбит и покатятся по полу, как янтарные шарики, однако и этого достаточно, чтобы слегка разбудить парня.
При этом замечаю, что самолет начинает движение, и вот мы уже взлетаем. Поскольку полет развлекательный, то стюардессы не предусмотрены (кроме того, это же военный самолет!). Я не впервые поднимаюсь в небо, и все эти ощущения мне не в новинку. Энди где-то там впереди, возле кабины пилота, Майк и Гарри сидят через два кресла впереди меня. Внутри самолет оборудован как грузопассажирский, поэтому все устроились с удобствами. Какое-то время я любуюсь пейзажем и удаляющимся берегом. Самолет набирает высоту, и я засыпаю в своем кресле, разложенном чьей-то заботливой рукой.
24 Мы почти у цели
Я просыпаюсь оттого, что меня энергично встряхивает рука Энди Зигмана. Мне приснилось, будто я занимаюсь любовью с жирафой, и Энди прерывает все это как нельзя кстати. Я выражаю ему благодарность, и мы начинаем готовиться к высадке на острове.
За окнами еще светло, так как мы летели вслед за солнцем, почему самолет и задержался на несколько часов. Майк уже почти готов, а его люди заканчивают экипировку. Обер утопает в стеганом комбинезоне, который велик ему размера на четыре, и начинает декламировать Шескспира. Однако текст он перефразирует по-своему. Уже то, что написал сам Шекспир, довольно кучеряво, но Обер превращает его в такое, с чем я не стал бы выступать перед комиссией в военкомате. В салоне нашего «Б-29», который, пока мы все спали, члены экипажа оклеили обоями в цветочек, воцаряется прекрасное настроение и даже веселье. Мне не терпится скорее добраться до места.
Энди Зигман кладет передо мной гору совершенно невероятных приспособлений, и я интересуюсь:
— Что я с этим должен сделать?
— С этим вы будете прыгать… — отвечает он. — А то скорость падения получится недостаточной.
Здесь есть абсолютно все, что только можно себе вообразить, если, конечно, вы не извращенец. Продовольствие, оружие, одежда, боеприпасы, сигареты — в общем, какой-нибудь несчастный путешественник, затерявшийся в джунглях Бирмы четверть века назад, пришел бы от всего этого в полный восторг. А я что-то не горю желанием взваливать это барахло себе на горб… Нет, нужно спрыгнуть налегке и покончить с этим делом одним махом! Тут есть даже бинокль и фотоаппарат — с ума сойти можно!
Да что говорить! Надо так надо. Я вижу, как на моих глазах Майк исчезает под горой одежды и разных свертков. Такое впечатление, будто он только что вышел из супермаркета «Мэйси». Да, ну и работенка…
25 Мы у цели
Дальше все идет без сучка без задоринки. Мы пролетаем над островом. Он довольно большой… Я боялся промахнуться и приземлиться рядом, но теперь спокоен. В центре острова — симпатичный кратер старого вулкана, конечно давно потухшего, а на самом верху — живописнейшее голубое озеро, сверкающее сквозь густую листву деревьев. Мы выпрыгивали по очереди, один за другим, а последний закрыл за собой дверь — культурная подобралась компания… И вот спускаемся на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга, слегка позвякивая взгроможденным на спину снаряжением. Первым прыгнул Энди, я — четвертым. Мне не было страшно, скорее как-то не по себе: во-первых, теряешь ориентацию, а во-вторых, все время думаешь: раскроется или не раскроется… Я обогнал всех остальных уже метров на пятьдесят, и ничего удивительного — со своим весом я, конечно, падаю быстрее. Приближаются деревья — по плану операции мы должны проскочить между ними… На открытой местности высаживаться невозможно — слишком близко от предполагаемого убежища доктора. Поэтому мы идем на риск, и каждый, кто как сумеет, постарается не свернуть себе шею. Я уже различаю верхушки деревьев и начинаю слегка натягивать стропы и раскачиваться, направляя падение в наименее опасную точку.
Чем ниже спускаешься, тем больше возрастает скорость… Я сгруппировался и уже готов схватиться за первую попавшуюся ветку. Хоп! Вот она… Я обдираю об нее руки и врезаюсь черепом в ствол… удар получается отменным! Я кубарем лечу вниз, слыша треск ломающихся веток, причем умудряюсь вывихнуть несколько берцовых костей и наконец безнадежно застреваю в ловко подставленном мне разветвлении. До земли еще минимум метров десять. Где-то неподалеку слышится аналогичный шум, сопровождаемый отборной руганью. Видимо, это кто-то из моих дружков… Впрочем, сейчас не время придуриваться. Уже довольно светло… Я без труда ориентируюсь. Ствол находится от меня на расстоянии вытянутой руки, и я прикидываю, что могу добраться вон до той ветки внизу, а от нее до земли останется не больше трех метров… Ладно. В общем, Энди был прав. Я проверяю, крепко ли сижу, и разматываю веревку, которую он закрутил мне вокруг пояса. Веревка оканчивается небольшим стальным крюком, и я втыкаю его прямо в дерево. Затем надеваю перчатки, висящие на шее, и хватаюсь за веревку… Отлично… Я спрыгиваю вниз, скользя руками по веревке… Господи, какой же я тяжелый! Вглядываюсь в темноту: еще пара метров… Вот так… И разжимаю руки.
Я громко вскрикиваю, почувствовав, что приземлился верхом на огромную жабу, поджидавшую меня уже добрых пять минут. Жаба смущается: ей хотелось со мной поздороваться, только и всего… И она тут же исчезает. Я подавляю желание рвануть отсюда со всех ног и начинаю двигаться в направлении недавно услышанного шума. Местом общего сбора намечен северный берег маленького озерца. Компас? На месте!.. Пристегнут к правому запястью.
Оказывается, это Майк приземлился рядом со мной. Он тоже в порядке… только ковыляет явно с трудом, так как толстая ветка угодила бедняге прямо между ног. Аккуратный Майк уже сложил свой парашют, и я сразу вспоминаю, что свой так и бросил на дереве, вместе с веревкой. Я сообщаю ему об этом.
— Надо пойти достать его, — говорит он, — а то нас могут обнаружить.
— А по-вашему, нас еще не засекли?
— Надеюсь… Но это мы скоро выясним.
Мы возвращаемся к моему дереву и после нескольких попыток стаскиваем вниз веревку и парашют… Так я узнаю, что для этого существует специальный фокус под названием: «возврат переброшенной веревки»… Очень хитрый трюк.
Затем мы двигаемся по направлению к озеру. Лес густой, заросший высокой и острой травой. К счастью, нас спасают комбинезоны, да и остров, как выясняется, исхожен вдоль и поперек — мы то и дело набредаем на вполне проходимые следы протоптанных когда-то тропинок. Минут через пятнадцать мы выходим на берег озерца. Толстые отроги застывшей лавы круто спускаются к воде, сверкая в лунном свете.
Вдруг неподалеку замелькал огонек. Майк замирает и вглядывается в темноту…
— Это Зигман, — шепчет он, — ждет нас на той стороне.
Мы подходим поближе и видим, что Обер тоже на месте. Вскоре из леса один за другим выходят и остальные, и вот все восемь человек уже в сборе. Только один Картер вывихнул запястье. Гарри дрыгается, как кузнечик в тарелке: спуск разбудил его окончательно. А Обер толкает меня локтем:
— Жаль, что тут нет моей жены… Берег озера, лунный свет — это бы ее вдохновило, она ведь венгерка…
Я не очень улавливаю смысл сказанного и честно говорю ему об этом, но Обер ничуть не смущается.
— У моей жены романтичная натура, понимаете… этим все и объясняется.
В романтичных натурах я не силен, а потому помалкиваю. Энди начинает отдавать распоряжения. Решено, что двое — Картер и еще один здоровенный рыжий малый с птичьим лицом — останутся здесь. Они оборудуют лагерь, где мы оставим снаряжение, и постараются замаскировать его как можно лучше. Остальные отправляются штурмовать «Форт Шутца»… Я думаю, тут найдется сарай, который можно будет так обозвать.