— Сержант Ромар Виони… Если он не возражает.
— Я уже вижу, что не возражает. Вы когда-то работали вместе?
— Мы вместе были в школе ВМФ, — ответила она.
— ОК… Кайемао, кто будет вашим заместителем?
— Оури Хитуоне, с «Пенелопы», если в этом нет политических противоречий.
— Брр, — сказал Пак Ен, — Оури, ваши убеждения позволяют вам быть замом принца?
— А что в этом такого? — удивился штурмовой пилот.
— Значит, решено. Тогда моим замом будет Лю Тайпо. Нет возражений?… Так. Нам остается определить третьих лиц в экипажах. Лакшми, я думаю что, ваш экипаж надо усилить штурманом. Нет возражений? ОК. Эрче Тороро идет к вам. За Чуки Буп, с ее сомнительным средним возрастом, нужен присмотр, следовательно…
Тут Ромар, обращаясь к Лакшми, весело и не очень тихо шепнул.
— Сейчас получится, что в экипаже шеф-кэпа нет ни одного коммуниста.
— Следовательно! — повысив голос, повторил Пак Ен, — В первый экипаж ее включать неэтично. В экстремальных ситуациях я даю приказ не «вперед!», а «за мной», так что пускай за этой замечательной девушкой приглядит Кайемао. Нет возражений?
— Прикольно! — воскликнула Чуки, — Я в экипаже с реальным принцем!
— Постарайся не хулиганить на борту, ОК? — мягко сказал ей Хаамеа.
— … Леле Тангати, — продолжал капитан, — включается в мой экипаж. Леле, у вас нет возражений?… У кого-нибудь еще есть вопросы или возражения по составу?
— Кэп, а почему экипажи по 3 человека, а не по 4, как в инструкции? — спросил Лю.
— Боевые машины, как вы видите, маркированы черным силуэтом райской птичкой на красном фоне, — ответил Ен, — Они разработаны в Кимби, в Колледже транспортных инноваций, специально для формирования CSAR «Hybird», которое будет заниматься обеспечением безопасности на море в западном экваториальном регионе…
— Мы прочли инфо, шеф-кэп, и подписали заявления волонтеров, — перебила Леле.
Пак Ен, с шипением выдохнул воздух и прицелился пальцем ей между глаз.
— Мастер-матрос, если вы думаете, что ваш временный переход из ВМФ Меганезии в волонтерский корпус новогвинейской акватории отменяет правила субординации и военной этики, то вы не вполне четко понимаете, что такое военное ремесло. Любая военная структура под любым флагом следует этим правилам. Объяснить, почему?
— Нет, сен шеф-кэп! Я понимаю. Извините, сен шеф кэп! У меня характер такой…
— …Не обязательно смотреть на меня глазами влюбленной фотомодели. Я сделал вам рабочее замечание, мастер-матрос Леле Тангати. Замечание и не более того. Если вы понимаете, почему я его сделал, то инцидент исчерпан. Мы поняли друг друга?
— Да, кэп.
— Тогда я договорю с того места, на котором меня по недоразумению, перебили. Итак, машины разработаны для «Hybird», и предполагается, что на них будут работать, в основном, выпускники патрульных школ Новой Гвинеи. Но первых курсантов будем готовить мы. В экипажах оставлено для них по одной вакансии. Еще вопросы?
— Но мы уже сейчас считаемся подразделением CSAR «Hybird»? — уточнила Лакшми.
— Совершенно верно. Именно поэтому вы получили инструкции по секретности. Еще вопросы? Нет вопросов? Экипажам — 7 минут на переодевание. С этого момента вы не должны работать в униформе наших ВМФ, поскольку… Не буду повторять текст того заявления, которое вы подписали, и той инструкции, которую вы перед этим прочли. Переодевайтесь — и по машинам. Через 10 минут мы выходим в море для выполнения первой учебно-боевой задачи, — Пак Ен помахал в воздухе черным конвертом.
— А что мы будем делать? — поинтересовалась Чуки.
— Черный конверт, — сказал он, — Я вскрою его, когда мы отойдем от базы на 12 миль.
* * *Представим себе некого неадекватного геометра, который посмотрел на правильную равнореберную пятигранную пирамиду с 5-метровыми ребрами (легко запомнить, не правда ли), и вообразил, что эта пирамида должна стать модерновым боевым катером-глайдером. Назначив один угол носом, а два противоположных угла — хвостом, геометр долго и изощренно глумился над беззащитной стереометрической фигурой, сминая и загибая края, после чего, позвал такого же неадекватного инженера, который довел эту машину до действующей плавающе-планирующей модели.
Увидев такую штуку, скользящую в двух метрах над водой почти со скоростью пули, оставляя за собой быстро опадающий шлейф тонкой водяной пыли, можно поверить в инопланетян или навсегда бросить вредную привычку пить алкоголь с утра. Впрочем, полирежимный штурмкатер-скринер «Yeka», можно не заметить, даже пройдя всего в четверти мили от него. Возможно, вы увидите на поверхности моря полузатопленный 1000-литровый пластиковый контейнер (на самом деле, это верхушка рубки, но как об этом догадаешься?). В другом случае, мимо вас может пройти 9-метровый парусный катамаран с широко расставленными надувными поплавками, Как догадаешься, что габариты туристической игрушка точно покрывают небольшой штурмкатер?
Три сцепленных между собой катамарана спокойно дрейфовали примерно в ста милях северо-западнее Сала-и-Гомес. Над мачтами реяли зеленые в белую полоску вымпелы международного эколого-натуристического движения. Кампания парней и девушек на катамаранах была одета так, как и положено натуристам, т. е. никак. SeaWolf морского патруля Чили сделал над катамаранами четыре круга на малой высоте (не потому, что возникли подозрения — просто военные летчики глазели на девушек, чтобы потом, по дороге на опорную базу Ханга-Роа, обсудить их сравнительные достоинства).
Дальнейшие эволюции катамаранов привели бы их в полное изумление — но когда эти эволюции начались, SeaWolf уже был между Сала-и-Гомес и Рапа-Нуи. Итак, экипажи натуристов исчезли под настилами (где, казалось бы, не было ничего, кроме морской воды), а затем, катамараны стремительно съежились. Над волнами появились верхушки трех рубок. Яркие рулоны, еще недавно бывшие катамаранами, исчезли в люках, а через минуту из воды вынырнули пятиугольные силуэты, разогнались, взметнув тучу брызг, и с бешенной скоростью понеслись над самыми гребнями волн куда-то на север…
Экипаж № 2.
— Не нравится мне этот автопилот, — решительно заявил Оури Хитуоно, созерцая сине-зеленые волны, огромные и ленивые, равномерно возникающие и исчезающие перед панорамным иллюминатором, — он не умеет плавно корректировать невязку курса.
— А ты уверен, что при движении под углом к волне это вообще возможно? — спросил Кайемао Хаамеа, — мы зависим от поверхности и каждый раз скатываемся по-разному, поскольку волна вдоль гребня немного неравномерна.
— Ну, я же корректирую плавно, когда держу штурвал, а этот тупой комп выписывает ломаную, и мы теряем два узла курсовой скорости.
— Невелика потеря. Мы легко держим 200 узлов курсом 32, как скомандовал шеф-кэп.
— Кай, в вдруг нам когда-нибудь понадобится предельная скорость? — спросил Оури.
— ОК, я делаю пометку — Кайемао достал бумажный блокнот и карандаш.
— Принц, зачем тебе такая штука? — спросила Чуки Буп, — есть же электронные.
— Так надежнее, — лаконично ответил он.
— А мы будем воевать с теми пиратами, которые украли киви?
— Это как фишка ляжет, — ответил он, — Пока мы занимаемся разведкой.
— Ты не веришь, что это пираты, — в утвердительном тоне сообщил Оури.
— Ты телепат? — поинтересовался суб-лейтенант.
— Нет, просто это видно. И Пак Ен тоже не верит. Это тоже видно. И я не верю.
— Почему? — спросила Чуки.
— Сейчас послушаем, что скажет нам капрал-пилот Хитуоно. Излагай, пилот.
Оури кивнул и коснулся пальцем экрана резервного навигационного монитора.
— Вот, диспозиция. Я рассуждаю просто. Летел чилийский флит-карго, и его случайно сбили свои. Бывает. Он прыгнул, и его утащило на парашюте миль на 5 к юго-востоку. Тоже бывает. Его подобрали киви-яхтсмены. Типа, они случайно там болтались.
— Ты не веришь, что это были случайности? — перебил Кайемао.
— Ну, — пилот задумался, — Тут еще есть сомнения, но дальше… Ведь с момента, когда чилийского мичмана подобрал парусник киви до момента, когда с озера Титикака взлетела пиратская «Catalina», судя по развертке со спутника, не прошло и часа.
— 52 минуты, — уточнил суб-лейтенант, — Ты хочешь сказать, что они получили сигнал, которого заранее ждали, и держали летающую лодку наготове?
— По ходу, так. «Catalina» — тихоходная штука, всего полтораста узлов. Они 10 часов летели наперехват. Они совершенно точно знали свою цель. Они приводнились, взяли яхту на абордаж, захватили четверых киви и чилийского мичмана, и полетели на свою базу на Галапагосы. Когда чилийский воздушный патруль нашел пустую яхту, и поднял всех на уши, пираты уже долетели до своей базы. Логика, ага?
Суб-лейтенант Хаамеа закурил сигарету, хмыкнул и повторил:
Суб-лейтенант Хаамеа закурил сигарету, хмыкнул и повторил:
— Логика, ага. А почему ты думаешь, что киви на борту, а не на дне с грузом на ногах?
— Интуиция и психология. Пираты предпочитают захватывать людей живыми. С трупа взять нечего, а за живого могут дать выкуп, или он может оказаться носителем инфо.
— Толково, — согласился Кайемао, выпуская в вентилятор струйку дыма.
— Ну, так, в патруле я сталкивался с пиратами. Правда, тут другая весовая категория.
— А почему они юзают такую отстойную флайку? — вмешалась Чуки.
— «PBY Catalina» — вполне зачетная машина, — возразил Оури, — Тем более, если, это не оригинал, построенный в начале II мировой войны, а современный римейк. У нее были только два недостатка: тяжеловесность старых материалов и движков, и малая скорость. Если первое устраняется, то со вторым можно примириться. В середине прошлого века, «Catalina» прошла жесткий военный экзамен в нашем океане. Ее плюс еще в том, что сейчас ее дешевый римейк считают игрушкой авиа-фанов и не принимают всерьез.
— Сколько такой римейк берет полезного груза? — спросил суб-лейтенант.
— Примерно восемь тонн. Плюс запас топлива на 4000 миль. При такой-то дешевизне!
— Дешевизна оттого, — предположил Кайемао, — Что похороны не включены в цену.
— Некоторые летают, — заметил пилот.
— Некоторые по морю в решете ходят, — меланхолично отозвался суб-лейтенант, — но сейчас меня другое интересует. На фиг пиратам нужен чилийский мичман?
— Ну, как вариант: хотят выяснить порядок перемещения грузов в чилийском флоте и спереть какой-нибудь кораблик с военным имуществом.
— Гм… Как-то неубедительно. Притянуто за уши.
— Ага, — согласился пилот, — Вот я и говорю: это не пираты.
— А кто? — спросила Чуки.
— Там видно будет, — проворчал суб-лейтенант.
20
Дата/Время: 15.02.24 года Хартии
Место: Новая Зеландия, остров Рауль-Кермадек,
Гринлэйк Ресорт, Флитвуд-таун.
Остров Рауль в архипелаге Кермадек (на 30-м градусе Южной Широты) это самая северная новозеландская территория. Всего в миле северо-западнее, через пролив, расположены крошечные острова Мейер, которые уже являются частью Меганезии, точнее — доминиона, включающего эти острова, и атоллы Уаикаепау (они же — рифы Минервы) расположенные в 400 милях к северу. По сложившейся за 20 лет практике, между доминионом Мейер, управляемым ariki-foa (вождями, королями или мэрами) полинезийской династии Хаамеа, и Новой Зеландией — Аотеароа, существует чисто условная граница в виде ярко-желтого люминесцентного буя посреди пролива.
Собственно, остров Рауль, площадью чуть больше 25 квадратных километров, со спутника выглядит, как голова птицы с мощным изогнутым клювом, нацеленным в сторону Австралии. Глаз этой птицы — вулканический кратер радиусом около мили, центром которого является маленькое, но изумительно красивое озеро. В 2006 году, мощное извержение вулкана надолго сделало Рауль необитаемым, но потом сюда переселилось некоторое количество новозеландских маори, объединенных общим бизнесом с меганезийцами, обосновавшимися на Мейер, и на берегу пролива вырос городок Флитвуд-таун. Немного позже, правительство Новой Зеландией — Аотеароа восстановило вулканологическую станцию, а небольшая турфирма построила отель «Greenlake Resort» в уже вновь заросшем тропической зеленью кратере, на северо-восточном берегу озера Гринлэйк… Остров Рауль не превратился в национальный туристический центр, однако стал достаточно популярным местом — особенно среди организаторов конференций по природному катастрофизму. Не удивительно, что для проведения международной конференции «Экологические модели и экономические аспекты глобальной астероидной угрозы» был выбран именно остров Рауль.
Доклад доктора Энди Роквелла из Технического Университета Окленда (Аотеароа) «Моделирование динамики астероидной зимы», вроде бы, не относился к самым резонансным пунктам программы конференции. То ли дело доклад доктора Ханца из Бремена: «Сценарии гибели человечества», или доктора Регештадта из Копенгагена: «Практика эскимосов и выживание после астероидного ледникового периода». Но в действительности именно доклад Роквелла оказался наиболее ярким событием этой конференции. На то было две причины. Во-первых, этот доклад был действительно научным, а не алармистским. Во-вторых, Энди Роквелл пообещал ответить на любые вопросы журналистов по тематике конференции. В свои 42 года, он уже имел вполне сложившуюся репутацию нарушителя неписанных правил политкорректности, а это гарантировало яркий скандал — любимую пищу околонаучных корреспондентов…
Корр.: Скажите, какова вероятность столкновения нашей планеты с таким большим астероидом, который действительно вызовет новый ледниковый период?
Роквелл: Сто процентов ровно — если не будет организована интегральная система космической безопасности, о которой здесь неоднократно говорилось.
Корр.: Но падение астероидов — довольно редкое явление, разве нет?
Роквелл: Редкое, но достаточно регулярное. В настоящее время исследованы следы нескольких столкновений Земли с астероидами диаметром от 1 до 50 километров.
Корр.: Но это было очень давно, не так ли?
Роквелл: Подобные столкновения происходят с примерно постоянной частотой на протяжении четырех с половиной миллиардов лет существования нашей планеты.
Корр.: Но мы можем надеяться, что обойдется?
Роквелл: Разумеется, можем! Это как всемирная русская рулетка, передаваемая от поколения к поколению. Представьте себе супер-револьвер с барабаном на миллион патронов. Все гнезда, кроме одного пусты, но в одном гнезде — заряд, мощностью в миллиард раз больше, чем все водородные бомбы в современных арсеналах. Каждое поколение подносит супер-револьвер к своему виску, зажмуривается и нажимает на спусковой крючок… Боек щелкает по пустому гнезду. Уф! Поколение, облегченно вздохнув, передает супер-револьвер своим детям. «Не бойся детка, может, тебе тоже повезет. А если нет, то надеюсь, что тебе будет не очень больно. Это как уснешь». Я повторяю: одно гнездо заряжено, и однажды оно непременно окажется под бойком.
Корр.: О, черт! Вы нарисовали какую-то безрадостную картину.
Роквелл: Почему безрадостную? У нас в этой игре отличные шансы. Если прекратить тратить триллионы долларов на всякую ерунду вроде борьбы с кризисом фондового рынка, вызванным падением сбыта ненужных вещей, и заняться этой проблемой, то примерно через три года мы можем полностью устранить астероидную угрозу.
Корр.: А вы считаете, что такая всемирная переориентация возможна?
Роквелл: Разумеется, она невозможна! Финансово-политические олигархии, которые формально определяют направления денежных потоков, не способны остановить эту фабрику Эдема, даже будь у них такое желание.
Корр.: Фабрику Эдема? А что это такое?
Роквелл: Это из НФ-новеллы Станислава Лема «Эдем». В этой новелле фигурирует автоматическая фабрика, которая тратит ресурсы на то, чтобы сначала производить машины из вторсырья, а потом перерабатывать эти машины обратно во вторсырье. Данный цикл составляет основу социального порядка общества, построившего эту фабрику. Новелла написана в 1959. Тот пресс, который делает металлолом из новых автомобилей, не нашедших сбыта, работал уже тогда, и работает по сей день.
Корр.: Тогда почему ученые не звонят во все колокола!?
Роквелл: Потому, что это не их работа. Они ученые, а не звонари… В смысле — не демократически избранные парламентарии, президенты и прочие министры.
Корр.: Иначе говоря, вы считаете проблему неразрешимой?
Роквелл: На мой взгляд, данная проблема, с довольно высокой вероятностью будет решена. Но произойдет это не в рамках какой-либо межгосударственной программы, вроде тех, что с пафосом принимаются в ООН и тому подобных… Гм… Не буду вас шокировать своей оценкой таких организаций… В общем, проблема будет решена негосударственными структурами, которые увидят в этом свою выгоду. Обычная, объективная частная выгода всегда была ключом к решению серьезных проблем. А иерархические организации, построенные, якобы, для общественной пользы, всегда только порождали проблемы, и ни разу их не решали. Это научный факт.
Корр.: А если проблема защиты от астероидов, все-таки, не будет решена? Есть ли у человечества другие шансы? Как вы относитесь к идее «Звездного Ноева Ковчега»?
Роквелл: Эта идея принадлежит доктору Стивену Хокингу из Кэмбриджа. В начале нашего века, это был один из лучших популяризаторов современной астрофизики. Возможно, эта идея была выдвинута им просто как хорошая иллюстрация некоторых физических закономерностей. Суть идеи: мы строим космический корабль, который способен развивать скорость, близкую к световой. Теоретически, это возможно. Мы набираем в этот корабль достаточное количество людей и материалов, чтобы создать совершенно независимую от Земли колонию на планете в звездной системе в сотне световых лет от нас. Изюминка в том, что из-за релятивистских эффектов, по часам экипажа путешествие продлиться всего несколько лет, а на Земле пройдет больше столетия. Красивая и наглядная модель для читателей, которых интересует теория относительности. Именно в этом качестве я отношусь к ней положительно.