Корр.: Иначе говоря, путешествие к далеким звездам кажется вам утопией?
Роквелл: Ваш вопрос напоминает рождественскую елку с множеством веточек, на которых висят игрушки. Первая игрушка — «Субсветовой Ноев Ковчег Хокинга». Я полагаю, что это утопия. Вторая игрушка — «Сверхсветовой Червяк Морриса-Торна». Такой корабль-червяк проскакивает из Солнечной системы в систему звезды в сотне световых лет от нас через червоточину, или кротовую нору в пространстве. Он не движется со сверхсветовой скоростью, а создает в пространстве склейку и прокол, благодаря чему оказывается в конечном пункте, минуя расстояние. Если гипотеза Морриса-Торна верна, и если мы сумеем использовать эффекты червоточин, то это сказочная удача. Тогда у нас есть шанс реализовать такое, что и не снилось даже писателям-фантастам. Третья игрушка — «Нейтронный Драккар». Так называется субсветовой корабль в НФ-новелле «Паруса прадедов» гренландского автора Гисли Оркварда. Этот корабль, по мысли автора, используется для перелетов в пределах двадцати световых лет, что означает достижимость почти сотни звезд, ближайших к нашему Солнцу. Техническая сторона в новелле показана далеко не безупречно, но ошибки там носят частный, а не глобальный характер, что выгодно отличает данное произведение от большинства книг и фильмов НФ-жанра, в которых наука рядом не стояла…. Так, я вижу, что из оргкомитета мне подают многозначительные знаки. Я превысил регламент уже на десять минут. Те, кого интересует мое мнение о новелле Оркварда, могут прочесть мою статью «Теория и иллюзии межзвездных драккаров», опубликованную в журналах «Amateurs astronomy» и «Hobby space-ship modeling».
Корр.: Еще одно слово, док Роквелл. Скажите, на ваш взгляд, современный уровень развития техники позволяет построить реальный пилотируемый звездолет в рамках разумного бюджета и за разумное время?
Роквелл: Да.
Люси повернулась к отцу и негромко сказала:
— Этот Роквелл — дядька что надо, а?
— Мне он тоже понравился, — ответил Микеле, — Я собираюсь переговорить с ним, когда объявят перерыв. Кое-что в его математических трюках мне не понятно. Я надеюсь, он уделит мне несколько минут за чашкой кофе. Вряд ли это потребует больше времени.
— Ага, — Люси кивнула, — Слушай, па, я точно не хочу слушать доклад доктора Пэйста: «Развитие международной кооперации по обнаружению опасных астероидов». Ты не возражаешь, если я погуляю по окрестностям? А встретимся в 5 вечера, в холле.
— Ладно, но только если ты обещаешь вести себя очень осмотрительно, ни во что не встревать, сразу отвечать на мои звонки, и быть в холле ровно в 5, без опозданий.
— Конечно, па! Ну, я побежала?
— ОК. А местные деньги у тебя есть?
— У меня сотня киви-баксов мелочью. Вряд ли мне понадобится больше. Ну, пока.
Люси Хок-Карпини, 12.4 годаЭта свободная рубашка с широкими рукавами, без застежек и с поясом, сразу мне понравилась. Во-первых, фасон позволяет носить эту тряпочку на новозеландской территории без всяких дополнений типа штанов или (о, ужас, нах) юбки! Рубашка доходит до середины бедра, и это удовлетворяет требованиям здешнего «Закона о пристойности». О, Мауи и Пеле! Киви же нормальные люди, как они умудрились заразиться этими табу на открытое тело?… Ну и фиг с ним! Во-вторых, такой фасон рубашки создает персонажу с моими параметрами кажущуюся объемность фигуры. Появляется, как бы, попа, сиськи, и все такое прочее. А в-третьих, она разрисована орнаментом местных маори. Прикольно. Короче, я купила эту рубашку еще вчера, в гавани Флитвуд-тауна, пока папа ставил нашу флайку на паркинг. А то в футболке и шортах я кажусь даже более плоской, чем безо всего. Это же ни на фиг не годится!
Теперь понятно, что на конференции я появилась в этой самой рубашке. Охранник (ужасно скучный тип) посмотрел на меня — с сомнением, а потом на папу — с плохо скрываемым осуждением. Ага. Принял меня за его подружку. Киви и в этом как-то умудрились заразиться британскими табу. У них запрещен секс до 16 лет. Конечно, никому тут в голову не придет требовать, чтобы мы, канаки, соблюдали эти сраные ограничения между собой, но осуждающе посмотреть — это запросто… Вот, я снова прохожу мимо того охранника. Этнический юро. Лицо унылое. Я, по возможности эротично виляю попой. Он краснеет. Ага. Пуританин. Говорящий овощ-гуманоид.
Выхожу под открытое небо — красота. Зеленое озеро, как игрушечное. А какие тут деревья! Широта всего на 10 градусов дальше от Экватора, чем Тонга, а уже есть настоящие елки с зелеными иголками. Или это сосны? Я пытаюсь вспомнить, в чем разница, и вдруг… Ни хрена себе, шлепок по попе! Я оборачиваюсь, рефлекторно произнося: «joder!» (хотя здесь надо говорить: «fuck!»), и вижу дядьку, похожего на некрупного, но жизнерадостного моржа из какого-нибудь мультика. Вообще-то, он типичный утафоа, даже можно сказать, породистый. А по годам — примерно папин ровесник. Он одет в яркие шорты и меганезийскую гавайку (которая, как известно отличается от гавайской гавайки, наличием квадрата из четырех карманов)… Кажется, этот симпатичный морж с кем-то меня спутал. Он смущенно произносит:
«Pardon me, miss. From the back side you look rather like my wife… And I mistake».
«Aha papu au, — перебиваю я, — Aita pe-a, bro. E aha vahine te oe nehe-nehe?»
Мультяшный морж тут же расплывается в широкой и открытой улыбке. Он рад, что объект ошибки — не новозеландка. У киви не принято шлепать по попе. Тем более — ошибочно шлепать. А меганезийка (в смысле, я), конечно, не будет делать из этого проблему, зато спросит: за красивую ли женщину ее приняли… Обращение «bro» к человеку, который старше меня примерно втрое, звучит странно. Но не могу же я обращаться «sen» к дядьке, который шлепнул по моей попе (хотя и ошибочно)?
* * *Утафоа, похожий на моржа, утвердительно кивнул.
— Она очень красивая, как и ты. Но она старше тебя года на три. Я перепутал из-за рубашки. Варэ купила точно такую же. Плюс: у нее тоже светлые прямые волосы и короткая стрижка. Она помчалась искать в парке одного художника. Его зовут Дако Парадино, и он, по слухам, сегодня выставил новую картину в жанре «Singular-pro», чтобы услышать мнения — экспромты прохожих. А я решил пока прогуляться. Мне нравится здешнее озеро. По-моему, оно волшебное.
— Ясно, что, волшебное, бро, — согласилась Люси, — А как на счет волшебного какао с волшебным мороженым? Фант за шлепок не по той попе, ага?
— ОК, гло, — согласился он, — Может быть, в верхней таверне в парке?
— На твой выбор, — сказала она, — Я — Люси с Футуна-и-Алофи. Тут я мало что знаю.
— А я почти здешний. Аханео с Мейер. Ну, что, идем?
Таверна на северо-восточном краю кратера выглядела, как группа садовых пагод, размещенных на нескольких уровнях по высоте. Хозяин, как и следовало ожидать, оказался китайцем, а Аханео с Мейер — его постоянным клиентом.
— Здравствуйте, дорогой господин Хаамеа! Здравствуйте дорогая госпожа! Вы хотите сразу пообедать, или сначала что-нибудь легкое, под разговор?
— Здравствуйте, уважаемый Бан Гун! В начале мы хотели бы мороженое и две кружки какао. Большие, меганезийские.
— …Фисташковое мороженое, — уточнила Люси.
— Замечательный выбор! — одобрил китаец и отправился за стойку.
Люси повернулась к Аханео.
— Хозяин таверны назвал тебя: «Хаамеа», так?
— Да. Это мое родовое имя.
— Значит, ты родич мэра-короля островов Мейер и Минерва?
— Очень близкий родич. В смысле, я и есть он… Или он и есть я. Как правильнее?
— Обалдеть! — выдохнула Люси, и бросила взгляд на юго-восток, в сторону моря.
По случаю хорошей погоды, был хорошо виден пограничный яркий буй, а за ним — миниатюрные зеленые скалистые острова Мейер, ощетинившиеся во все стороны длинными пирсами и украшенные ступенчатой пирамидой — монтажным куполом роботизированной верфи. Он будто висел в воздухе над невидимой с этого ракурса маленькой бухтой между островком Норд Мейер и цепью скал Дог-Стоунс.
— Симпатично, правда? — с легкой гордостью произнес король, — Мы придумали этот архитектурный дизайн лет 15 назад вместе с родичами, которые живут на Рапатара. Серьезная верфь была нам необходима, но ужасно не хотелось трогать сухопутную природу, ее у нас и так очень мало. И не хотелось портить ландшафт центрального пролива между Саут и Норд Мейер, он узкий, меньше ста метров. Любая большая постройка, и шарм исчезнет. Мы оставили там кампус, а верфь сделали севернее.
— Мне нравится, — объявила Люси, — Необычно и… Пропорционально.
— О! — воскликнул Аханео, — Пропорционально! Это — любимое слово Аилоо, старшей vahine моего младшего брата Лимолуа. Аилоо училась в Окленде, в «Design and Arts College of New Zealand». Там ведущие профессора помешаны на пропорциях.
— Ага, понятно, — Люси кивнула, — А твоя vahine, с которой ты меня перепутал, тоже двинулась по линии дизайна и искусства?
— Мне нравится, — объявила Люси, — Необычно и… Пропорционально.
— О! — воскликнул Аханео, — Пропорционально! Это — любимое слово Аилоо, старшей vahine моего младшего брата Лимолуа. Аилоо училась в Окленде, в «Design and Arts College of New Zealand». Там ведущие профессора помешаны на пропорциях.
— Ага, понятно, — Люси кивнула, — А твоя vahine, с которой ты меня перепутал, тоже двинулась по линии дизайна и искусства?
— Варэ? Нет, она заразилась от моей старшей vahine, Отанга палеобионикой. Отанга полагала, что наши дети этим займутся, но старшую дочку потянуло в химическую технологию, старший сын пошел в аэромобильный спецназ, а второй сын, очевидно, займется менеджментом, у него к этому склонность. Обе дочки моей второй vahine однозначно интересуются агротехникой, а остальные дети еще мелкие. Непонятно. Поэтому Отанга склонила Варэ к палеобионике, и теперь весь fare усеян макетами технозавриков. Встречаются такие монстры, каких в ночном кошмаре не увидишь. Соседи шутят: Хэй, Аханео, твоя молодая жена стала совсем седая от ужаса! Я уже говорил, что Варэ светловолосая, как и ты.
Появилась изящная китаянка, быстро расставила на столе заказ, и упорхнула. Люси сделала пробный укус мороженого, облизнулась и спросила.
— Варэ — креолка-северянка?
— Нет, она тонгайская утафоа-мелано. А светлые волосы, вероятно, от моряка родом с Аляски, совершенно беловолосого, с которым, как говорят, гуляла прабабка Варэ. Но прабабки, к сожалению, уже нет в живых, и у нее не спросишь.
— Генетика — штука загадочная, — согласилась Люси, — А в чем фишка палеобионики?
— Простые надежные схемы строения, — ответил Аханео, — Взять например, последнее увлечение Отанга и Варэ. Трилобиты. Они появились полмиллиарда лет назад, а их дальние родичи существуют до сих пор. Пока не найдено ни одного более удачного инженерного решения для складной жесткой объемной конструкции. Мы отправили концепт-модель робота на конкурс подводной техники. Посмотрим, как это пойдет.
Люси продолжая расправляться с мороженым, кивнула.
— Робот-трилобит это прикольно. А презентация есть в сети?
— Еще бы! — подтвердил он, — На сайте нашей фактории. Называется: «Trilobitapi».
— Трилобиты рулят! — завопило стремительно влетевшее в беседку нечто, слишком скоростное, чтобы можно было сходу опознать в этом человеческую фигуру.
— Варэ, ты меня когда-нибудь задушишь! — проворчал Аханео.
Девушка, обнявшая его сзади за шею, выглядела типичной тонгайской туземкой, за исключением волос — прямых, жестких, пепельного цвета.
— Не задушу. Мы в слишком разных весовых категориях! — ответила тонгайка и лихо подмигнула Люси, — Aloha glo! Ты склеила моего faakane, или это он тебя склеил? И, кстати, меня зовут Варэ. Хотя, ты уже слышала.
— Iaora glo! Я — Люси. Второй вариант ближе. Он без предисловий шлепнул меня по любимой попе, а это заход на склейку. Он говорит, что имел в виду твою попу, но…
— Ага! По ходу, за шлепнутую попу он должен тебе фант! Обед, ужин, завтрак, круиз вокруг Аотеароа и ночь любви! Никак не меньше!
— Пока мы сошлись на кружке какао и четверти фунта мороженого, — ответила Люси.
— Ты слишком гуманно с ним обошлась! Сейчас мы это исправим! Аханео, ты же не хочешь сказать, что мы не пригласим Люси на обед!?
Мэр-король выпучил глаза, изображая, что возмущен таким подозрением.
— Разумеется, мы ее пригласим. Люси, как на счет обеда у нас на Мейер?
— ОК, если в 5 вечера я успею на встречу в холле «Greenlake Resort».
— Успеешь легко! — заявила Варэ, — А сейчас будет классно, если ты быстро доешь мороженое, потому что через 10 минут Дако Парадино развернет вон там, в парке, панорамный креатив: «Астероид Церера: Хабитация. Город вертящихся тарелок». Прикинь, гло: мы это увидим первыми! А еще, можно будет высказать любые наши пожелания про новые сюжеты. Если пожелания покатят, то Парадино сразу сделает наброски… Слушай, гло: а давай я помогу тебе расправиться с мороженым?
— Давай, — согласилась Люси, — А этот Парадино действительно монстр креатива?
— Даже не передать, какой! — подтвердила Варэ, и вгрызлась в мороженое.
Люси Хок-Карпини, 12.4 годаКлассное изобретение — большой надувной тент. Раскатал его на грунте, воткнул в ниппель хобот компрессора, включил — и через четверть часа имеешь посреди парка купол, размером со школьный планетарий. С одной стороны у купола вход-арка, а с другой, до которой уже почти не доходят солнечные лучи — 200-дюймовый экран из проекционной пленки. На пленке — креатив. По ходу, просто хорошая 3D-графика, наложенная на реальный ландшафт, но штука здорово торкает. Как-то сразу хочется поверить в этот маленький городок, выросший на волнистой равнине астероида, где разноцветный лед сверкает яркими бликами и радугами, и обрывается к необычайно близкому горизонту… И поверить легко, потому что городок выглядит ни капли не фантастическим, а наоборот, реалистичным. Почти сразу понятно, почему люди его построили именно так, чем им это удобно, и как они тут живут. Можно без проблем представить себя на месте тамошнего хабитанта. В школьном курсе практической психологии, это называется «рефлексия с фантомом». Если она есть, то становится интересно читать книжку, или смотреть кино, или вот такую 3D-картину…
Короче, зачет Дако Парадино по практической психологии. Сам он стоит сбоку от картины, около другого, сравнительно маленького экрана, и световым пером делает набросок. На вид это худой невысокий, но крепкий дядька. Сколько ему лет — фиг разберешь. Точно больше полста. Дако кажется похожим на мексиканца — на первый взгляд. Это потому, что он одет в джинсовые шорты типа «Акапулько», узорчатую жилетку, и шляпу-сомбреро размером с велосипедное колесо. Шляпа висит у него за спиной на ленточке — в точности, как у мексиканцев в старых ковбойских фильмах.
Если отвлечься от тряпок и приглядеться к лицу и рукам (как в той инструкции по наружному наблюдению, которую я скачала из маминой библиотеки), то видно, что никакой он не мексиканец, а скорее франко-малайский метис. А считается, что он — художник-маори. По крайней мере, так написано на листках на столике у входа.
* * *Дако Парадино выполнил несколько быстрых движений световым пером, и на экране возник Марс — оранжевый, с едва заметной голубоватой дымкой атмосферы, черное пространство вокруг с яркими точками звезд, сверкающее Солнце ближе к верхнему правому углу, и сросток как бы немного вздувшихся серебристых цилиндров, будто растущих в стороны из длинной прямой трубы. На ближайшем к зрителю конце этой трубы, точно по ее оси, находился еще один цилиндр, гораздо большего размера. Он притягивал к себе взгляд, очевидно являясь главным объектом композиции.
— Вот, примерно так, — заключил Дако.
— А внутри? — спросил кто-то.
— Внутри… — задумчиво повторил художник, переходя к следующему экрану и снова начиная оперировать световым пером.
Люси слегка толкнула Варэ плечом и поинтересовалась:
— Что это за хрень?
— Типа, — ответила та, — орбитальный городок из «Диогеновых бочек». Маленькие это обычные, вроде тех, которые сейчас летают, а большая — это та, которую, по слухам, начали строить на верфи Киритимати. Типа, есть заказ какой-то бразильской фирмы, собравшейся всерьез заняться космическим туризмом и орбитальными отелями. Эту большую бочку раскручивают вокруг собственной оси, и на цилиндрической стенке появляется центробежный вес. Получается… Короче, Дако уже это нарисовал.
На экране возник странный искусственный ландшафт, показанный, как бы от лица человека, находящегося там же, где и зритель. Это напоминало типичную океанскую платформу, на которой, ради эргономики, функциональные сооружения окружены цветущей растительностью. Но, в отличие от такой платформы, ландшафт был не плоским, а загибался вверх. В десятке шагов перед наблюдателем, поверхность уже заметно отклонялась от горизонтали, а вместо горизонта был тот же ландшафт, но стоящий под прямым углом к поверхности около наблюдателя. Еще дальше он уже нависал, и там виднелись фигурки людей, стоящих почти вниз головой…
— Прикольно, — оценила Люси.
— Угу, — согласилась Варэ, — Но, если долго присматриваться, то крыша легко может поехать. По жизни, если ты видишь парня, который ходит вниз головой, то тебе надо завязывать курить траву. А здесь такое, как бы, норма. Я бы всерьез беспокоилась по поводу мозгов экипажа такой бочки.
— В XX веке на SkyLab, в невесомости люди как-то привыкали, — возразил Аханео.
— То в невесомости, — отрезала Варэ, — А тут строго вниз головой. Как бы, перебор…
В этот момент Люси боковым зрением заметила жест одного из зрителей в группе, стоявшей около наброска с «Диогеновыми бочками» на марсианской орбите. Этот зритель, как бы представляя себе что-то, двинул ладонь по дуге снизу вверх. Дако Парадино, стоявший к этой группе в пол-оборота, тоже заметил жест, и вернулся к наброску, негромко произнеся на ходу: «Кое чего не хватает, верно?…».