— У меганезийской полиции к тебе есть претензии? — спросила канадка.
— Нет, я им нужна на несколько дней, как свидетель. А потом мне надо будет как-то устраиваться в жизни. Бимини и Динго предлагают остаться здесь. Говорят, что в их бизнесе еще одна пара рабочих рук пригодится.
— По-моему, это неплохой вариант, — осторожно заметила Жанна.
— Опять стать чьей-то кобылой? — грустно спросила полька.
Жанна от удивления чуть не выронила из пальцев сигару.
— Что ты выдумываешь, Зирка! Эти ребята ни за что на свете не будут с тобой так обращаться. Черт побери! Скорее Луна превратится в кусок сыра!
— Не как с кобылой, — уточнила девушка, — А как с подобранным на улице бездомным котенком. Они замечательные люди и, честное слово, я благодарна и им, и Крису, но пойми: я не хочу быть котенком, которого кто-то выбрасывает, а кто-то подбирает.
— Да… Понимаю… — пробормотала Жанна, — …Знаешь, что: попробуй поговорить с полисменами. Ты же все равно будешь с ними общаться. Если ты решила остаться в Меганезии, то я думаю, они подскажут, где тебе проще будет найти жилье и работу.
— А здешняя полиция этим занимается? — удивилась Зирка.
— Да, насколько мне известно. Меганезия, по сути, иммигрантская страна, а полиция выполняет здесь более широкие функции, чем в Канаде, США или Австралии.
Полька задумалась на минуту, а затем кивнула.
— Спасибо. Наверное, я так и сделаю. А ты можешь дать мне еще совет?… Я не знаю теперь, как вести себя с мужчинами. Я чувствую себя как… Как коврик, об который вытирали ноги. Мне кажется, здесь к этому совсем другое отношение, чем в Европе, поэтому здесь никто не понимает, что со мной. А ты понимаешь?
— Наверное, да, — сказала Жанна, стараясь тщательно подбирать слова, — Некоторые стороны жизни стали для тебя отталкивающими, и ты стараешься их избегать.
— Я просто боюсь этих сторон, — уточнила Зирка, — Когда на меня кто-то смотрит с интересом, я начинаю чувствовать себя кобылой на ярмарке. И знаешь, что самое противное? Я не верю, что этот интерес может значить что-то другое. С чего бы мужчинам смотреть на меня иначе, если я такая и есть?
Чтобы собраться с мыслями, Жанна прикурила потухшую за разговором сигару.
— Знаешь, Зирка, я уверена, что ты ошибаешься и на счет мужчин и на счет себя. Мне кажется, что тебе надо отключиться от этого куска воспоминаний. Просто задвинь их подальше и вспомни что-то хорошее. Какого-нибудь симпатичного одноклассника, с которым ты танцевала на школьных дискотеках. Наверняка же такое было.
— Не было. Я училась в католическом интернате для девочек.
— О, черт! — произнесла канадка, — Ну, тогда, что-нибудь из кино…
— Из кино, — повторила полька, — однажды, в 7-м классе мы с девчонками нашли способ обойти фильтр, который отсекал интернет-доступ к сайтам с «adult content» и скачали эротический фильм. Сестра-надзирательница поймала нас, когда мы его смотрели. Мы получили по десять ударов розгами по заднице и по три дня строгого поста.
— О, черт! Вас там били?!
Зирка кивнула и спокойно пояснила.
— Розги это еще ничего. Больно, но терпимо. Строгий пост — это хуже. Когда ты долго стоишь голыми коленями на досках и молишься. А на третий день начинает крутить кишки от голода. Главное — научиться тупеть. Тогда легче. Тогда все происходит не с тобой, а с каким-то телом, как в законе Архимеда. Его куда-то погружают, оно что-то вытесняет, про это есть формула в учебнике, но телу это безразлично. Мне потом это здорово помогло. Знаешь, когда какой-нибудь жирный вонючий ублюдок…
— Давай, ты не будешь настраивать себя на негатив, — перебила Жанна, — Вспомни что-нибудь хорошее. Что-то же точно было!
— Было, — согласилась Зирка, — В 8-м классе мы попробовали с одной девчонкой… Ну, сделать, как в том кино… Если бы сестра-надзирательница нас поймала, то нас бы затиранили. В общем, тогда я и решила, что сбегу. И подвернулся этот парень…
— Подвернулся? — переспросила канадка.
Возникла длинная пауза. Потом Зирка качнула головой.
— Наверное, он не просто так подвернулся. Ходили всякие слухи, что ректор нашего интерната кое с кем связан, и… Как я раньше не догадалась? Хотя, что это меняет? Получилось то, что получилось… Жанна, ты веришь в предопределенность?
— Отчасти. Иногда бывают удивительные совпадения, но редко. А, как правило, все зависит от самих людей.
— А бог? — спросила полька.
Жанна пожала плечами.
— Я агностик, и не вижу каких-либо серьезных оснований верить в бога.
— Не видишь… — повторила Зирка, — А я уверена, что бог, все-таки, есть. Но совсем не такой, про которого обычно говорят. Он другой. На него можно надеяться.
— Не буду спорить, — Жанна улыбнулась, — Когда есть надежда, это хорошо.
— На острове Санта-Фе, в Эквадоре… — Зирка тоже улыбнулась, — …Меня бросили после одной истории. Мне было не на кого больше надеяться. Я ложилась со всякими уродами просто за еду и за место на тюфяке под крышей. Прошел один месяц. Потом второй. А потом этот гнилой поселок на Санта-Фе в одну ночь прихлопнули морские рейнджеры: папуасы и меганезийцы. Мне показалось, что начался апокалипсис. Эти уроды, которые только час назад считали себя там хозяевами, метались, как крысы. А я смотрела, как снаряды разрывают их в клочья, и смеялась. Мне было легко и весело!
— Тебя могли случайно убить, — заметила канадка.
— Могли, ну и что? Мне было не страшно. А потом… Не помню. Кажется, я впала в ступор. Потом рейнджеры долго думали, что со мной делать, и вот, я здесь. Скажи, Жанна, а в апокалипсис ты тоже не веришь?
— Не верю.
— А в то, что утром говорил Хоб про третью мировую войну?
— Пожалуй, тоже не верю. Он излагал все очень логично и последовательно, но мне кажется, у людей хватит ума не доводить дело до такого идиотского финала. Третья мировая война легко могла начаться еще в прошлом веке из-за Кубы, потом — из-за Афганистана, потом — из-за космических противоракет. И уже в нашем веке — из-за «теракта миллениума» в Нью-Йорке, из-за Великой Колумбии, и из-за Меганезии. Каждый из этих кризисов как-то гасился. А ведь были логичные сценарии военной эскалации. Не менее логичные, чем сценарий «Великой войны за передел Южного Полушария», который так убедительно получился у Хоба.
Зирка недоверчиво вздохнула.
— Ты правда веришь в разум тех, кто всем этим управляет?
— Нет, пожалуй, не в разум, — ответила Жанна, — Пожалуй, я верю в их трусость. Даже желая начать большую атомную войну, они в последний момент, или даже раньше, струсят и все отменят. Те люди, которых в прессе называют крупными политиками, в действительности — просто мелкие, жадные, трусливые пакостники, дорвавшиеся до власти. Они корчат из себя Наполеонов, но думают только о собственной заднице.
— Почему-то сейчас я верю тебе больше, чем Хобу, — сказала полька.
Канадка пожала плечами и улыбнулась.
— Наверное, мой единственный аргумент надежнее суммы всех его аргументов.
— Наверное, так. Знаешь, Жанна, мне очень хочется получить какой-то такой совет, который я бы потом могла вспоминать каждый раз, когда мне станет трудно. Мне кажется, что у тебя он есть. Давай, ты его скажешь? Завтра утром я уже улетаю, и неизвестно, увидимся ли мы когда-нибудь.
— Совет? — переспросила Жанна.
— Да. Совет. Такой же простой и надежный, как тот твой аргумент.
— Тогда вот что… Ты говорила, что тебе было не страшно под артобстрелом. А твоя главная проблема сейчас в том, что ты боишься гораздо менее опасных вещей, чем попадание снаряда. Переступи через этот страх. Каждый раз переступай через него и смейся. Мне кажется, это тот способ решения проблем, который тебе подходит.
— Спасибо, — серьезно сказала Зирка, поднялась на ноги и плотнее закуталась в свою «карибскую» накидку.
— И еще одно, — сказала Жанна, — Если ты собираешься остаться в Меганезии…
— Собираюсь. Какой мне смысл еще куда-то ехать?
— …Тогда попробуй забыть этот жест, — канадка изобразила, что запахивает на себе несуществующий плащ, — Не прячься. Ты красивая девушка, и парни иногда будут отпускать тебе примитивные комплементы на улице. Здесь в этом не видят ничего неприличного или обидного. Наоборот, это форма общественного признания.
— За такими комплиментами часто следуют действия, — невесело заметила полька.
Жанна отрицательно покачала головой.
— Не в Меганезии. На тусовке в баре возможен еще легкий шлепок по попе, но это максимум допустимого по обычаям канаков. Приезжие из стран, где принято грубо обращаться с женщинами, не рискуют делать что-либо подобное в Меганезии.
— Потому, что полиция? — спросила Зирка.
— В лучшем случае — полиция, в худшем — линчуют на месте. Так что, чувствуй себя спокойно и уверенно. А лучше всего — прибейся на несколько дней к какой-нибудь компании студентов, и очень быстро освоишь местные обычаи на практике.
— Жанна…
— Да?
— Еще раз, спасибо. Я тебе напишу по E-mail, когда устроюсь, хорошо?
— Конечно, пиши!
…Зирка тряхнула головой, развернулась, и быстрыми шагами направилась к дому. Канадка проводила ее взглядом и подумала, что теперь, после этого странного и сумбурного разговора заснуть будет еще сложнее…
31
Дата/Время: 21.02.24 года Хартии
Акватория Питкерн. Яхта «Lone Star»
С первого дня круиза, на яхте «Lone Star» сложился ритуал вечернего прощания с Солнцем. Все шестеро пассажиров устраивались в легких шезлонгах на просторной носовой площадке, и смотрели, как постепенно тускнеющий огненный шар тонет в бескрайнем океане. Когда последний его краешек исчезал, сумерки стремительно превращались в ночную тьму, а в бархатно-черном небе вспыхивали яркие звезды. Следующие полчаса порождали разговор либо о космосе, либо о религии, либо о футурологии. Этот разговор развивался за ужином, а при возникновении особенно удачной темы — продолжался иногда до полуночи, в баре с мини-боулингом.
Сегодня удачная тема всплыла из обмена репликами между девушками «Y-ata». Ниу нашла на небе созвездие Тукана, и поинтересовалась:
— Которая звезда в Тукане — эпсилон?
— Меньшая из тех трех, которые в кучку, — ответила Хики, — А что?
— Да так, — сказала Ниу, — Просто я не догоняю, почему ее так часто рисуют.
— В смысле, какую-то планету из ее системы? — уточнила Хики, и после короткого утвердительного кивка Ниу, добавила, — Это, как бы, миф. Один фантаст в середине прошлого века написал про какую-то эпсилон-туканскую планету что-то эстетично — эротичное, и этот имидж прижился. Как с нашей Тау Кита.
Ниу возмущенно фыркнула:
— Ну, ты сравнила! Тау Кита реальная штука! Во-первых, она близко, и есть проект экспедиции. Во-вторых, там точно есть планеты, и много…
— Хэй, Ниу, ты этот проект видела?
— Слушай, Хики, если ты намекаешь, что у автора проекта протек чердак…
— …Чего тут намекать, если у него креза во весь мозг?
— … По-твоему, это доказательство, что проект — отстой!?
— …Я еще раз спрашиваю: ты проект видела?
— А ты?
— Я тоже не видела, — нехотя призналась Хики.
— Ага! — торжествующе воскликнула Ниу, — Вот, давай посмотрим, e-oe?
— ОК, давай посмотрим.
— Хики, о каком проекте речь? — вмешался Чатур Раджхош.
— Это, — сказала она, — Слегка крезовая тема. Еще до Алюминиевой Революции, один эквадорец, Хуан Ларосо, приехал на Элаусестере строить звездолет…
— Выращивать экипаж, — поправила Ниу.
— ОК. Выращивать экипаж, а потом строить звездолет для экспедиции к Тау-Кита.
— Док Джерри Винсмарт что-то рассказывал мне об этом, — заметил Лайон Кортвуд.
— Док Джерри это круто! — объявила Ниу.
— Джерри Винсмарт, наш партнер, интересуется звездолетами? — с чрезвычайным удивлением переспросил Ишвар Аванти.
— Иногда мне кажется, — сказал Лайон, — что Джерри интересуется всем на свете.
— Что вообще характерно для выдающихся ученых, — добавила Джой Кортвуд.
Аванти покачал головой.
— Да, Джой, конечно. Но звездолет — это как-то… Фантастично…
— Новая техника всегда вырастает из фантастики, — произнес Раджхош, — Потому что, больше ей вырастать неоткуда. Однажды мне попала в руки книга о фантастических изобретениях Леонардо да Винчи в конце XV века. Субмарина, самолет, дельтаплан, геликоптер, орнитоптер. Даже робот… Я был поражен.
— Меня это тоже удивило, — ответил Лайон, — Хотя, есть мнение, что чертежи машин Леонардо это фальсификат второй половины XIX века. В комментариях к той книге, которую я читал, пишут, что эти чертежи впервые упоминаются только в 1880 году.
— А я читала наоборот, — заметила Хики, — что это плагиат Леонардо с чертежей то ли Архимеда, то ли кого-то еще из античной Эллады на море Медитерриа.
— По-моему, Хики, — заметила Джой, — это спекуляция на шарме тайн древности.
— Все может быть, — согласился Раджхош, — Однако описание виманы, летательного аппарата, аналогичного современным флаерам с несущим фюзеляжем, приведены в нашем эпосе, в Махабхарате. Я, конечно, не разделяю мнения энтузиастов, которые считают, что в Махабхарате описаны уже существовавшие машины. Я думаю, это описание фантазии, но фантазии достаточно детальной. В наше время ее назвали бы эскизом-скетчем, или технической концепт-идеей.
— А что у этой виманы с движком? — поинтересовалась Ниу.
— Судя по описанию, ртутная турбина с передачей на винто-вентилятор в кольцевом оптимизаторе потока в центре фюзеляжа, — ответил тот, — Аппараты по такой схеме строили и испытывали в Германии в 1944, и в Штатах, после войны, по трофейной германской документации. Турбина применялась обычная, газовая. Фирма «Avro» получила значительные средства из военного бюджета США, но машина «606-A» оказалась неудачной, хотя и прошла первичные летные тесты. Проект закрыли.
Лайон Кортвуд развел руками.
— Вы, Чатур, поражаете меня гораздо больше, чем Леонардо.
— Чем же? — спросил Раджхош.
— Тем, — пояснил американец, — что вы успеваете следить одновременно и за далеким прошлым военной мобильной техники, и за ее перспективным настоящим и, как мне кажется, даже за ее будущим. Я имею в виду ваш интерес к космическим аппаратам. Знаете, для действующего топ-менеджера крупной военной компании, это большая редкость. В США в нашем веке так работал Барт Рутан, но его фирма «Aircraft/Scales Composites» была раз в триста меньше, чем ваша «Bharati Naval Group».
Раджхош вздохнул и грустно улыбнулся.
— Видите ли, Лайон, эта работа почти сорок лет является моей жизнью… Иногда я задумываюсь: а правильно ли это? За все приходится платить…
— Чатур, извини, что перебиваю, — вмешалась Хики, — А кто-нибудь пробовал строить флайки по скетчам Леонардо? Это ведь существенно, ага?
— Пробовали, — ответил он, — И самая интересная история произошла с действующей моделью геликоптера. Чтобы объяснить суть этой истории, мне нужен лист бумаги, поэтому, если никто не против, мы бы могли пойти в кают-компанию. Тем более, я полагаю, что кэп Лаврентис уже переживает по поводу времени нашего ужина…
* * *Когда в январе Ишвар Аванти предложил этот круиз, Лайон Кортвуд согласился без всякого удовольствия. Лайон с Джой планировали после авиационного фестиваля в Акапулько лететь на Гваделупу, где открылся интересный, судя по отзывам, центр парусного спорта и отдыха «Вега» молодой креативной компании «Equa-Tour» — но вмешались обстоятельства, которые с равным основанием можно было отнести и к деловым, и к личным. Незадолго до Нового года в возрасте немногим более 50 лет скончалась жена Чатура Раджхоша, директора по развитию «Bharati Naval Group» (Мумбаи), троюродного дяди Ишвара Аванти, президента компании «Rinbax» (Дели), делового партнера и почти друга Лайона Кортвуда. По североамериканским меркам семейные беды троюродного дяди, это по уровню значимости что-то вроде экологии амазонской сельвы. Печально, но не настолько, чтобы принимать в этом деятельное личное участие. Иное дело — в Индии. Ныне покойный отец Чатура (и двоюродный дедушка Ишвара), Пури Раджхош, четверть века назад помог мужу младшей сестры Ишвара выбраться из очень неприятной финансовой истории, а это обязывало…
Итак, Чатур потерял любимую жену, с которой прожил более тридцати лет. Нельзя сказать, что их совместная жизнь протекала совершенно безоблачно. Очень частые служебные разъезды Чатура и деловые переговоры, поглощавшие львиную долю его времени, не лучшим образом влияли на отношения. Но все то время, которое у него оставалось, он посвящал жене и четверым детям. Он изобретал необычные домашние праздники, он тщательно выбирал маршруты для отпуска и всегда ухитрялся дарить желанные подарки… Дети росли, и в прошлом году последний, младший, обзавелся собственной семьей. В декабре Чатур уже спланировал рабочий график так, чтобы полететь с женой на февральский карнавал в Рио-де-Жанейро, и вдруг…
Потом все только выражали соболезнования и бездеятельно наблюдали, как Чатур Раджхош теряет интерес к жизни. Все кроме двоих: 47-летнего Ишвара Аванти и 40-летней Ратри Дэвадра, эксперта сектора медико-биологического контроля состояния экипажей экспериментальной техники «Bharati Naval Group». Для активности в деле спасения Чатура, Ишвар имел причины семейного характера, а Ратри… У нее были особые причины, о которых она не распространялась. План, который изобрели эти неординарные (каждый в своем деле) люди, казалось, не имел никаких шансов быть реализованным. Кортвуд прямо заявил Ишвару Аванти: «Я не знаком с мистером Раджхошем, но из всего, что вы говорите, следует, что он никогда не согласится на подобный познавательно-эротический круиз». На что Аванти ответил: «Лайон, это психология. Если согласитесь вы, то Чатур тоже согласится».