Валерий ничего не понимал: на Суржикова, как из рога изобилия, сыпались неприятности, а тому – хоть бы что! Сначала он думал, что тот хорохорится, делает вид, что все хорошо, в то время как ему впору удавиться. «Молодец, отлично держится», – хвалил его про себя Фианитов, предвкушая, как он великодушно протянет руку помощи утопающему. Предложит ему должность какого-нибудь начальника в своем подразделении, где у Алексея будет лишь видимость полномочий и он будет в полном подчинении у него, Фианитова. Суржиков, наконец, признает его превосходство, будет его уважать, завидовать и тихо ненавидеть и при этом – преданно смотреть ему в глаза. Это должно быть очень приятно – выказать милость к поверженному врагу! Валерик затаился в щемящем душу ожидании, но сей сладкий момент почему-то никак не наступал. Алекс оставался бодрым и веселым, он добродушно улыбался и по-прежнему шутил. Окончательно он добил Фианитова своим намерением пойти в поход на яхте. «Какой ему поход?! Ему свои проблемы решать надо, а не путешествовать! – изумлялся Валера. – Хотя, может, он, как все слабаки, пытается убежать от сложных жизненных обстоятельств, вместо того чтобы бороться с ними? Ну-ну! Успехов!» – пожелал ему Фианитов весьма ехидно.
* * *«Вот угораздило! Дьявол меня дернул позвонить в эту чертову службу психологической помощи! Рената такой пиявкой оказалась – прицепилась намертво, и никак мне не отделаться от нее. Но это и понятно: что ей еще остается делать при такой-то внешности? Навязываться, ловить на слове, брать измором… Последнее у нее отлично получается, даром что она психолог и не дура, раз выбрала эту профессию. Да уж, природа любит баланс: красотой ее бог явно обидел, зато наградил мозгами».
Не признать умственных способностей Ренаты Фианитов не мог. Раздражал его ее напор! Ему казалось, что он физически чувствует, как на него давят. Словно в угол загоняют, и самое неприятное, что противостоять этому натиску он не мог. Нет, он тогда Ренате не стал рассказывать всего, говорил о своих проблемах в более или менее абстрактной форме. Не такой он дурак, чтобы в щекотливые ситуации посвящать кого бы то ни было!
Все же Фианитов был доволен той работой, которую провела с ним психолог Борисова. Обратиться к ней его заставили крайние обстоятельства, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы в тот вечер Рената не сняла трубку.
Случаются в жизни периоды, когда человеку очень нужно чье-то участие. Чтобы его выслушали, успокоили, поддержали, чтобы знать, что ты не одинок и кому-то нужен и что твои проблемы, какими бы они огромными ни казались, – это еще не конец света. Это удивительно, как Рената смогла его успокоить! Вместе с душевным равновесием к нему вернулась способность трезво оценивать ситуацию. И она оказалась не такой уж и безнадежной. Державший его в оцепенении страх прошел, и вместо него появилось желание действовать. Пока есть хоть какие-то шансы, их надо использовать, делать хоть что-то, а там, глядишь, он и выкарабкается. Фианитов и знать не знал, что такое спортивная злость. Теперь эта злость о себе заявила. Она заставляла его собраться и действовать, чтобы не сойти с ума и не спиться, а выпутаться из беды, в которую он угодил. Ему никогда раньше не приходилось проявлять характер и бороться с чем бы то ни было – все заранее было преподнесено ему на блюдечке. С каким бы удовольствием он кинулся за помощью к дядюшке, но Валера понимал, что это не тот случай. У Аскарова был один неукоснительный принцип – никакого криминала. И если бы он узнал, что его племянник связался с сомнительными личностями вроде Звиада, пришел бы в ярость.
«Что же, сам разберусь!» – зло подумал Валерий. Выйдя из состояния апатии, он стал более агрессивным. Рената называла это положительной динамикой. Она сама рекомендовала ему разозлиться на ситуацию. Сейчас Фианитов злился вообще на все.
Валерий был зол и на Ренату – вдвойне, даже втройне. Во-первых, за то неловкое положение, в которое она его поставила на их «свидании». Такого унижения он еще не испытывал никогда! Во-вторых, это из-за нее он попал в аварию. Если бы эта мымра не вывела его из себя, он бы внимательнее смотрел на дорогу. Сам, слава богу, уцелел, а вот машину повредил основательно. И в-третьих, Рената заставила его пережить сильное разочарование. Прикинулась эдаким эфирным созданием, вкралась в его доверчивое сердце, а потом жестоко столкнула его с реальностью, представ перед ним во всей своей «красе».
«Настырная какая! Поход на яхте ей подавай! Рылом она для этого не вышла! Да меня засмеют, если я появлюсь с этой кочергой. Суржиков первый заржет. Она еще и издевается, на возраст намекает! По больному месту бьет!» Да, он уже не юноша, но до старости ему еще тоже далеко. Он еще вполне молод и полон сил. Но чем ближе к сорока годам, тем ему становилось тревожнее, появлялись неприятные сомнения на свой счет. А если еще и болячка какая-нибудь прицепится, то все, туши фонарь – он тогда чувствовал себя почти инвалидом. Эта каракатица живо его раскусила, хотя что там раскусывать – он сам же ей все и рассказал. Теперь она этим умело пользуется. Все же она превосходный психолог: подчеркни недостатки другого, и на его фоне ты сам просто засияешь.
Придется взять эту кикимору на борт. А что? Пусть Суржиков хоть подавится от смеха! Еще неизвестно, кто посмеется последним! Сам-то Суржиков явится в обществе какой-нибудь милашки. Как показывает практика, внешность обычно обратно пропорциональна содержанию души и мозгов. Суржиков на дурочек весьма падок. Рядом с ним всегда скачет какая-нибудь хорошенькая пустышка. На яхте, когда идешь уже пятый день и от скуки хочется в воду прыгнуть, интересные собеседники особенно ценятся. Кукла приятна лишь для созерцания, и то в первое время, а потом она начинает раздражать. Рената еще себя проявит – она всех заставит плясать под свою дудку… «Кроме меня, конечно!» – все-таки Фианитов считал себя достаточно умным, чтобы больше не попадаться в эти психологические сети. Вот тогда Суржиков и подавится!
Придя к такому выводу, Валера повеселел. Он так и сделает: возьмет Ренату в поход. И Суржикову нос утрет, и кикимору осчастливит, и свое слово сдержит – со всех сторон молодец! Одна только мысль не давала ему покоя: а если эта мартышка будет претендовать на него? Имея весьма высокое мнение о собственной персоне, Фианитов нисколько не сомневался в своей личностной уникальности и ценности, а для такой уродины, как Рената, он просто клад. Нужно будет с ней договориться, чтобы она поумерила свои чувства и не пыталась их демонстрировать, хотя бы на людях.
* * *«Боже, какая восхитительная каракатица!» – Суржиков чуть не оступился, когда увидел спутницу своего заклятого товарища. Дама была не просто некрасива, она поражала своим уродством: худая, нескладная, с мелкими чертами бледного, как у Смерти, лица и мизерными глазками. «Вылитая Шапокляк в молодости! Нет! Баба Яга в юности! Помесь ершика для мытья посуды с аскаридой… – Алексей не мог скрыть своего изумления, он смотрел во все глаза на Ренату, и в его голове рождались различные эпитеты и метафоры. – Ну, Фианит, браво! Как же его тюкнуло! Надо будет спросить, какой он травки накурился. Интересно, с какого перепугу он в такую крайность бросился? Оригинал! Всех «сделал», не один я тут такой обалдевший, вон, как у всех глаза округлились, они тоже в ауте. Молодец, Фианитик, пять баллов!»
– Забирайтесь, не стойте на проходе, нам еще двигатель ставить, – нарушил тишину капитан.
Василич оторвался от настройки приборов, чтобы оценить обстановку и отдать дальнейшие распоряжения – ему было важно все держать под контролем. Капитан деловито окинул взглядом вновь прибывших и остался недоволен их одеждой, показавшейся ему слишком нарядной.
– Ишь, вырядились! Еще бы в бальных платьях явились!
Впрочем, этой фразой Василич встречал всех.
Валерий криво улыбнулся, он не сомневался, что «красота» Ренаты не останется незамеченной, но этот фурор превзошел все его ожидания. Ему показалось, вернее, он точно знал, что все смотрят на него и про себя смеются. В этот момент Фианитов готов был прыгнуть с бона и сгинуть навсегда в мутной воде, лишь бы избавиться от этого позора.
Но главный удар Валеру ждал впереди.
– Привет! – раздался за спиной знакомый голос.
– Лариса? Как, ты тоже с нами?
– А ты что, против? – улыбнулась Ивлешина и шагнула вперед по бону. Она принесла из рундука запасные шкоты.
Суржиков, сукин сын! Ларку пригласил! И красивая, и не дура! Это вам не Катька со стрекозиными мозгами! Он бы и сам позвал Ивлешину, но не думал, что она согласится – не всякая готова к экстриму, а если кто и готов, то уж точно не Лара. Что же получается? Суржиков явился сюда в обществе утонченной и неглупой красотки, которая уже была без пяти минут его (Фианитов считал Ивлешину «своей» женщиной), а он приперся с этой крокодилицей. Ну и сволочь же ты, Суржиков!
Впрочем, этой фразой Василич встречал всех.
Валерий криво улыбнулся, он не сомневался, что «красота» Ренаты не останется незамеченной, но этот фурор превзошел все его ожидания. Ему показалось, вернее, он точно знал, что все смотрят на него и про себя смеются. В этот момент Фианитов готов был прыгнуть с бона и сгинуть навсегда в мутной воде, лишь бы избавиться от этого позора.
Но главный удар Валеру ждал впереди.
– Привет! – раздался за спиной знакомый голос.
– Лариса? Как, ты тоже с нами?
– А ты что, против? – улыбнулась Ивлешина и шагнула вперед по бону. Она принесла из рундука запасные шкоты.
Суржиков, сукин сын! Ларку пригласил! И красивая, и не дура! Это вам не Катька со стрекозиными мозгами! Он бы и сам позвал Ивлешину, но не думал, что она согласится – не всякая готова к экстриму, а если кто и готов, то уж точно не Лара. Что же получается? Суржиков явился сюда в обществе утонченной и неглупой красотки, которая уже была без пяти минут его (Фианитов считал Ивлешину «своей» женщиной), а он приперся с этой крокодилицей. Ну и сволочь же ты, Суржиков!
Алексей вовсе не собирался приглашать Лару в поход, это как-то само собой получилось. Когда они вместе ходили в кино, он ее развлекал разговорами и рассказал о своем увлечении – парусном спорте. Слово за слово, он упомянул о предстоящем походе и обмолвился, что есть возможность взять кого-нибудь в качестве матроса. Он и не думал, что его спутница захочет пойти на яхте! Но Лариса ухватилась за эту, вскользь им оброненную фразу. Не мог же он отказать даме во время свидания. Пообещал в расчете на то, что Лариса передумает. Она не передумала, и, поскольку Суржиков обычно старался выполнять свои обещания, Ларису ему пришлось взять с собой.
«На что она мне там? – думал Алекс. – Сексом с ней нельзя позаниматься, чтобы не пошли кривотолки, которые ни мне, ни ей не нужны. Примется поедать меня влюбленными глазами круглые сутки – вот радость-то!»
Первый день похода подходил к концу. Погода была что надо: солнечная и ветреная, так что «Графчик» прошел чуть больше запланированной дистанции. К вечеру ветер немного утих, и яхта сбавила скорость. Пошел уже одиннадцатый час, а небо оставалось молочно-белым, вода была спокойной и ровной. Экипаж выбрался на палубу, подышать воздухом и полюбоваться белой ночью. На всех навалилась приятная усталость, настроение было умиротворенным, и каждый молчал о своем. Молчание на яхте – обычное явление. Оно нарушается, когда кто-то поднимает интересную тему для обсуждения, или если зарождается спор, или же во время трапезы, когда уже утолен голод и все переходят к напиткам, будь то обычный чай или что-то покрепче. Вспоминаются разные байки, преимущественно о подобных же походах. Их по сто раз рассказывают бывалые яхтсмены, каждый раз домысливая новые подробности. И, конечно же, обет молчания нарушается, когда требуется управлять яхтой. Тогда раздается голос капитана. Он отдает короткие команды, и их надлежит немедленно выполнять. Капитан на яхте – главный человек. Он, и только он, принимает все решения. Таков порядок, а иначе – никак. Иначе судно может до берега не дойти.
Рената сладко потянулась и отложила в сторону книжку. Книга была увлекательной, из тех, которые проглатываются за день, но сегодня она едва осилила одну главу. Читать ей совершенно не хотелось, и вообще ничего не хотелось, даже думать. Только бы смотреть вдаль, где соединяются небо и вода и куда никак не может закатиться бледно-желтый диск солнца.
Ренате здесь очень нравилось. Она быстро освоилась на яхте и со всеми нашла общий язык. Капитан Василий Васильевич, которого все называли Василичем, был человеком добродушным и немногословным. Он любил простые вещи: порядок, любил давать указания и чтобы его слушали, а также уважал хорошую закуску под водку. Дима – милый мальчик двадцати пяти лет. Тихий, прилежный, почти незаметный. Он отличался дружелюбием и отзывчивостью. Алексей. Этого мужчину не заметить просто невозможно. Он был красив, но это была отнюдь не навязчивая красота «мачо» из ночного клуба – мускулистого типа с зализанными гелем длинными волосами. От Алексея веяло уверенностью в себе и надежностью. Рената очень быстро определила, что Суржиков и Фианитов – соперники. Это было видно по их манере общаться друг с другом, по их взглядам и еще по сотне никому не видимых мелочей, которые смогла уловить Рената.
Валера, как ни странно, держался без особого напряжения. Пребывание рядом с ним его «дамы сердца» Фианитова больше не смущало. Появление его некрасивой подружки обсудили, посмеялись над этим фактом – и забыли. Она с экипажем поладила и работы не боялась, и потому ее приняли. С Ренатой больше других сдружилась Лариса. Самой Ренате Лара тоже понравилась. Она была довольно-таки сложной натурой, держалась как серая мышь, но было ясно, что это не ее истинная сущность. Лариса поражала Ренату сочетанием бестолковости и расторопности. Лара не была яхтсменкой и с трудом ориентировалась в такелаже, отчего терялась и очень стеснялась. Но зато она проворно со всем справлялась, когда дело касалось привычных для нее вещей. Например, у нее здорово получалось готовить. Рената пока что не понимала, как эта утонченная особа оказалась в походе. Она не производила впечатления любительницы экстрима, а другой причины, по которой такие женщины идут под парусом, чтобы болтаться две недели черт знает где, Рената не видела. Впрочем, впереди еще уйма времени, чтобы понять и мотивы, и характер Лары.
– Под утро ветер поднимется, вон облака собираются, – сообщил Василич.
– Было бы неплохо, а то мы еле тащимся.
– Нормально идем. А грот все-таки не помешает поставить.
Мужчины продолжали неторопливо обсуждать погоду, когда Рената отправилась спать. За ней последовала Лариса. На яхте имелись две каюты, камбуз, санитарный закуток и миниатюрная кают-компания, где команда принимала пищу, когда шел дождь, а в ясную погоду все трапезничали на палубе. В одной из кают расположились они с Ларой и Дима. Ночи были теплыми, и можно было обойтись без спальных мешков. Рената устроилась на кожаном матрасике, накрылась толстым одеялом и с удовольствием вдохнула соленый запах моря. В узком иллюминаторе виднелось небо. Тихо шелестела вода, лодка осторожно качалась на волнах и убаюкивала Ренату.
Засыпая, она подумала о том, что на нее здесь никто не смотрит как на уродину. На яхте внешность вообще отходит на последнее место. Никакой косметики, сложных причесок, туфель на каблуках и прочей дребедени. Все одеваются удобно и практично. Старые свитеры с вытянутыми рукавами, заношенные до дыр куртки, полинявшие футболки, тренировочные штаны, толстые махровые носки, кеды – самый подходящий наряд для яхтсмена. Старые вещи потом и выбросить не жалко, если они запачкаются или порвутся. В холода натягивают ватники, укутываются в тряпье; от дождя спасаются резиновыми сапогами и «непромоканцами» – прорезиненными бесформенными комбинезонами и куртками.
* * *– Кто-нибудь! Принесите латы!
– Вот! – Лариса протянула старый «непромоканец» Суржикова.
– Епишкина мать! Зачем ты мне это даешь?! Я латы просил!
– Так разве… – Лариса смекнула – она сглупила, и поспешила скрыться в фор-люке, пока на нее не обрушился капитанский гнев.
– Латы – это плоские дощечки, которые вставляются в парус для придания ему жесткости, – объяснила Рената. Она, как и Лара, не была опытным яхтсменом, но кое-что успела усвоить.
– А-а-а! А я-то подумала, что латы – это, судя по названию, нечто для защиты… Рыцарские доспехи латами называются. Ну, я и схватила прорезиненную куртку, как наиболее близкую по назначению.
– Не беда, я и сама еще плохо во всем этом ориентируюсь. Справочники перед походом пролистала, чтобы хоть немного быть в курсе, – улыбнулась Рената. – Ты под банками посмотри, а я в каюте.
Рената тоже спустилась. По стенам было развешено множество шкафчиков и полочек, в которых хранились яхтенные принадлежности – все на своих местах. Она не представляла, где могут лежать латы. Судя по их размеру, выходило, что где угодно. Рената принялась открывать дверцы одну за другой. Коробочки с гвоздями, веревки, салфетки, кисти, соль… Все нужно, все на борту пригодится. Тот, кто проводит на яхте каждые выходные, найдет латы с закрытыми глазами, а ей приходится действовать наугад, причем быстро, чтобы не заставлять ждать команду.
– Ну, долго еще?! – донесся сверху недовольный голос.
– Валера, объясни барышне, где искать, – раздраженно попросил капитан.
– Ларочка, латы у нас хранятся в каюте, у самого носика, с левой стороны.
– Я сейчас! – ринулась она к Ренате. – Не нашла? На носу, говорят, они лежат.
– Угу. Я слышала. – Рената достала несколько чехлов. – «1–2 стаксель. 3–4 стаксель», – прочитала она. – Это не то. Вот еще. – Она выбрала латы для грота и протянула их Ларисе.