– Цаца!
Это сказал Белоснежка, Лось же сплюнул и вздохнул. Чувствовалось, что мои манеры ребятам сильно не нравятся и они делают над собой усилие, чтобы не послать меня в какое-нибудь другое место, еще более неуютное, чем эта детская площадка.
– Ладно, ближе к теме, – проворчал Лось. – Денег хлыщу не давайте. Зуб даю, с разбитой «Нексией» дело нечистое.
– А факты? – коротко спросила я.
– Факт то, что Пашка машины не угонял, – заявил Лось. – Никогда! Уж я-то знаю, кто у нас чем занимается.
– Он знает, – подобострастно взглянув на дружка снизу вверх, подтвердил Белоснежка.
Я сочла нужным возразить:
– То, что Павел Маврин прежде не занимался угоном автотранспорта, ничего не значит. Возможно, «Нексия» была его первым опытом. – Я помолчала и тихо добавила: – Неудачным…
– Да ни хрена! – Лось выругался и ударил кулаком по покрышке, на которой мы сидели, с такой силой, что я лично ощутила это как маленькое землетрясение, а щуплый Белоснежка аж подпрыгнул. – У нас, тетя, чтоб ты знала, четкая организация, каждый занимается своим делом. Я вот, например, если надо, морды бью…
– Он бьет, – плаксиво подтвердил Белоснежка, отчего-то потерев острую скулу.
Можно было подумать, что Лось бьет морды и если надо, и если не надо, причем далеко за объектами не ходит.
– А Белоснежка вот у нас каменщик, – не обратив внимания на реплику дружка, продолжил Лось.
Я с сомнением посмотрела на белобрысого задохлика. Какой из него каменщик? Одинарный силикатный кирпич весит около пяти кило, ему такие тяжести вовсе не по плечу! Этот доходяга и хлебный-то кирпич едва поднимет!
– Белоснежка ходит по пляжу и переворачивает камни, – объяснил Лось, заметив мое удивление. – Рано утром и поздно вечером, когда пляж пустой. Здыхи все время на пляже что-нибудь теряют – и деньги, и вещички, частенько даже ювелирка попадается.
Я кивнула. «Здыхами» местные за глаза называют отдыхающих, этот жаргон я знаю.
– Ну вот, а Пашка был кенгурушником, – продолжал Лось.
Я снова округлила глаза, и он досадливо объяснил:
– Ну, от слова «кенгуру»! Животное такое, с сумкой на пузе, не знаешь, что ли? Пашка был кенгурушником, то есть тырил сумки и кошельки. Ну, барсетки всякие, бумажники само собой. У него даже прозвище было такое – Бильбо! Догадываешься, почему?
По лицу Лося было видно, что в мою догадливость он не верит и уже готов разжевать мне смысл Пашкиной клички, но тут я его умыла. Романы Толкиена я читала неоднократно и в разных переводах, а мои собеседники небось только кино смотрели, причем только в пародийной озвучке.
– Догадываюсь, – сказала я. – Хоббит Бильбо происходил из рода Бэггинсов, в другом переводе – Сумкинсов.
– Смотри, знает! – кивнул Лось Белоснежке.
– Она знает! – привычно подтвердил тот.
– Ну, вот и думай своей головой, стал бы специалист по сумкам воровать машину? Это же совсем другой профиль.
– То же самое, как если бы офтальмолог взялся за операцию на сердце, – пробормотала я.
– Чего она сказала, я не понял? – встревожился туповатый Белоснежка.
– Я сказала, что логика ваших рассуждений мне понятна.
Белобрысый по-прежнему выглядел обеспокоенным, поэтому я выразилась максимально просто:
– Конкретно мыслите, пацаны! Но сомнения все-таки есть.
– А ты не сомневайся! – снова заговорил Лось. – Ты думай! Пашка с электричеством не дружил, проводки соединять не умел, какой из него угонщик? Это с одной стороны. А с другой, менты сказали, машину-то родным ключиком завели! Спрашивается, откуда у Пашки взялся этот ключик?
– Наверное, украл у владельца? – предположила я.
– Мог украсть, – неожиданно легко согласился Лось. – Ключи и разная прочая карманная мелочь – это тоже законная добыча кенгурушника. Но есть, понимаешь ли, одно «но»… Пашка два раза в день дела не делал!
– Он не делал! – поддакнул Белоснежка.
– Вы хотите сказать, что норматив Маврина составлял одну кражу в сутки? – уточнила я.
– Чего? – вякнул мелкий, тревожно сморщив мордочку.
– Того! – гаркнул Лось. – Правильно, такая Пашкина норма была.
– Ну и что? – Я нахмурилась, уподобившись лицом непонятливому Белоснежке.
– А то, что ментам мы, конечно, этого не сказали, но Пашка в ту субботу одну сумку взял еще днем!
– Так, секундочку, давайте подумаем…
Я сосредоточилась и забормотала вслух, словно игрок в передаче «Кто хочет стать миллионером?», решающий интеллектуальную задачку перед полным залом недоброжелательных и завистливых зрителей:
– Пашка крал по одной сумке в день, не больше. В субботу днем он как раз одну сумку и взял. Значит, другим сумкам в тот день с его стороны уже ничто не грозило… Ну и что? Второй раз он ведь не сумку украл, а автомобиль! Сами говорите, машины он до тех пор не угонял, значит, на этот счет у него никаких правил еще не было!
– Ладно, оставим машину. А как же ключи от нее? Хозяйские ключи! Если Пашка их свистнул у хлыща, значит, это была уже вторая добыча кенгурушника за день! Не по правилам! – уел меня Лось.
– Может, ключи от машины были в той самой сумке, которую Пашка украл днем? – предположила я.
– А вот это вряд ли! Дневная-то сумка была женская! – победно объявил Лось.
– Вы ее видели?
– Нет, саму-то сумку никто из наших не видел, Пашка кожгалантерею домой никогда не пер, выбрасывал сразу, зачем ему рисковать? Но зато Люська в субботу вечером получила от Пашки подарочек из той сумки – классный мобильник.
– Люська – это подружка Маврина? – машинально спросила я. – Ага, значит, Пашка сумку выпотрошил и выбросил, а деньги и ценности прихватил, и сотовый телефончик тоже… Только разве можно по сотовому с полной уверенностью определить, кому он принадлежал – мужчине или женщине?
– По-твоему, найдется мужик, который заведет себе мобильник в виде пудреницы? – хмыкнул Лось.
– Пудреницы?! – от волнения я подскочила, едва не опрокинув трепетного Белоснежку. – Такая круглая золоченая коробочка, раскладывающаяся, на крышке сердечком выложены стразы?
– Сама ты зараза, – обругал меня обиженный Белоснежка.
Как меня только сегодня ни обзывали, но мне все было нипочем, особенно сейчас, когда я получила такую важную информацию!
– Парни, я вам чрезвычайно признательна и страховая компания тоже, – добавила я, вспомнив свою «легенду». – Будьте уверены, вы не зря мне все это рассказали!
Я уже устремилась в арочный проем между покосившимся турником и накренившейся шведской стенкой, когда Лось остановил меня вопросом в спину:
– Так это… Хлыщ страховку за машину не получит?
– Не страховку он получит, а несколько лет строгого режима! – с уверенностью пообещала я.
– Класс! – Лось и Белоснежка на радостях ударили по рукам.
Таким образом, можно было считать, что я удалилась с детской площадки под аплодисменты публики.
Улица, на которой я оставила машину, была уже пуста и ничто не мешало продолжить движение. Я проехала через весь поселок – много времени это не заняло, населенный пункт был из тех, которые на карте запросто можно перепутать с мушиным следом.
Жизненный центр поселка находился не посередине, а на том краю, что ближе к морю. Вблизи набережной полукругом выстроились магазинчики, ресторанчики, кинотеатр весьма запущенного вида и еще более обшарпанное здание поселковой администрации. Ни одно из этих заведений меня не интересовало. Оставив машину на пустой стоянке за кинотеатром, я обошла заведения торговли и общепита по непрезентабельным задворкам и вышла на торную тропу, ведущую прямиком к нужной мне лазейке в заборе.
На территорию комплекса я проникла совершенно беспрепятственно. Охранник, скучавший в некотором отдалении у стратегически важного пункта – пивной палатки, скользнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся. Нисколько на это не обидевшись, я целеустремленно прошагала к жилому корпусу, вошла в холл и приблизилась к стойке дежурного администратора.
Повезло: сегодня дежурила моя знакомая, Валентина. Я, правда, вспомнила ее имя только благодаря бэйджу, а вот она меня, видно, крепко запомнила, потому что без всяких подсказок вспомнила:
– Елена! Снова вы?
Прозвучало это не слишком приветливо. Опомнившись, Валентина постаралась компенсировать свои неласковые слова профессионально-любезной улыбкой.
– Вы к нам на отдых?
– Увы, нет, – с искренним сожалением вздохнула я. – Я тут проездом, вот решила заскочить к вам, кое о чем спросить.
– Надеюсь, это «кое-что» не связано со Скалой Ревнивицы? – Валентина снова нахмурилась и сделалась нелюбезна. – Мне не хотелось бы беседовать на эту тему. Меня лично и весь наш коллектив очень утомили расспросы милицейских товарищей.
– Да, милицейские товарищи порой бывают ужасно утомительны, – согласилась я, вспомнив, ясное дело, капитана Лазарчука. – Но я к вам совершенно по другому поводу. Скажите, пожалуйста, жильцы из соседнего номера после нашего отъезда не отдавали вам или горничной детскую игрушку?
– Надеюсь, это «кое-что» не связано со Скалой Ревнивицы? – Валентина снова нахмурилась и сделалась нелюбезна. – Мне не хотелось бы беседовать на эту тему. Меня лично и весь наш коллектив очень утомили расспросы милицейских товарищей.
– Да, милицейские товарищи порой бывают ужасно утомительны, – согласилась я, вспомнив, ясное дело, капитана Лазарчука. – Но я к вам совершенно по другому поводу. Скажите, пожалуйста, жильцы из соседнего номера после нашего отъезда не отдавали вам или горничной детскую игрушку?
– Нет, – растерялась дежурная. – А что за игрушка?
– Заводной медвежонок, очень забавный, черный, с белой «галочкой» на груди, – соврала я, в общих чертах описав одну из любимых Масянькиных зверушек. – В воскресенье наш малыш играл с медвежонком на балконе, подбрасывал его вверх и ненароком закинул через перегородку на балкон соседей. К сожалению, нам не удалось с ними встретиться, в номере никого не было, и мы так и уехали без нашей игрушки. А малыш по своему мишке скучает, хнычет.
Слушая мой жалобный рассказ, Валентина едва не прослезилась и предприняла массу усилий для поиска воображаемой игрушки. Немедленно и с пристрастием были допрошены две горничные и кастелянша, но все они клялись, что никакого заводного медвежонка в глаза не видели. Самым заводным и игривым мишкой в ближних пределах все три единодушно назвали сексуально озабоченного отставного полковника Михаила Васильевича Тучкина из пятнадцатого номера. А бесхозных плюшевых медвежат они не видели, нет! Меня это ничуть не удивило, а Валентина расстроилась. Ей явно была небезразлична репутация заведения, а тут пятно за пятном – самоубийство, угон машины, пропажа личной вещи постояльцев!
– Право, не знаю, как такое могло случиться, наши сотрудники не могли взять чужое! – растерянно приговаривала дежурная.
– Не огорчайтесь, возможно, медвежонка случайно забрали наши соседи, – сказала я. – Не помните, у них были дети?
– Не было в двадцать четвертом номере никаких детей! Номер одноместный, там проживал мужчина!
– Паспортные данные его не подскажете? – вкрадчиво задала я главный вопрос. – Может, адресок или телефончик?
– Я только имя и фамилию знаю.
– Давайте хоть имя и фамилию, если еще не забыли!
– Ну, этого гостя я не скоро забуду! – усмехнулась Валентина. – Он обеспечил мне нескучный день и весьма беспокойную ночь!
Я посмотрела на администраторшу с уважительным удивлением. Какая передовая особа, нисколько не стесняется раскрывать свои интимные секреты! А ведь руководство заведения вряд ли одобряет шашни обслуживающего персонала с гостями.
Составив представление о моральном облике собеседницы, я заодно успела найти объяснение тому факту, что в ночь с субботы на воскресенье, когда мы с Иркой залезли в соседний номер в поисках Лилианы, апартаменты были пусты. Я решила, что постоялец как раз в это время проводил постельно-развлекательную программу в комнате дежурной администраторши. Однако следующая фраза Валентины обелила ее репутацию и опровергла мое предположение:
– Он то и дело названивал мне из своего номера то по одному, то по другому поводу! Да я ведь вам об этом рассказывала, помните?
– Вы мне рассказывали, какое беспокойство вам причинил Сергей Трофимов! – вспомнила я. – Так это он был нашим соседом?!
– Сергей Трофимов, двойник Гагарина! – подтвердила Валентина.
Одарив администраторшу сомнамбулической улыбкой, я плавно развернулась на сто восемьдесят градусов, выплыла из холла неестественной поступью танцовщицы ансамбля «Березка» и двигалась по прямой, пока мне не преградила путь основательная деревянная скамейка. Я присела на нее и призадумалась так крепко, что роденовский мыслитель рядом со мной показался бы шалопаем-непоседой.
Оцепенение мое длилось с полчаса.
Все это время подобием соляного столпа я была только внешне. В голове моей происходили бурные процессы: взрывались звезды, рождались планеты, формировались галактики. Все это происходило само по себе, без моего участия, так что я ощущала себя зрителем на премьере научно-фантастического фильма. Не хватало только граблов и Козявского!
Разрозненные фрагменты головоломки соединились. У меня не было уверенности, что все пазлы встали точно на свои места, но они хотя бы сбились в кучу, образовав более или менее плотный конгломерат. Ядро этого перспективного планетарного образования составляла моя глубокая убежденность в том, что душечка Сережа Трофимов – расчетливый убийца, лишивший жизни Лилиану Марусенко и Павла Маврина. Я даже поняла, каким образом он это сделал!
По моей версии, в субботу Лилиана Марусенко приехала к Трофимову в пансионат, отнюдь не собираясь прыгать со Скалы Ревнивицы. Она с нее и не прыгала!
Не застав его в номере, девушка направилась на дикий пляж. Вероятно, такова была предварительная договоренность, или же Лилиана созвонилась с Трофимовым по мобильному телефону.
Он встретил ее на каменистом берегу, в безлюдном месте, идеально подходящем для совершения убийства. Лилиана не ждала ничего плохого и охотно приняла предложение искупаться. Почему нет? Вода была теплая, разве что немного неспокойная, ведь начинался шторм, но рядом с сильным молодым мужчиной девушка чувствовала себя вполне уверенно. А он употребил свою силу на то, чтобы утопить ее!
Пока Лилиана и Трофимов барахтались в волнах, по берегу прошел Павел Маврин – кенгурушник Бильбо. Он увидел купальщиков, но не приглядывался, чем они занимаются. Пашку профессионально заинтересовала оставленная на берегу сумка Лилианы. Там же лежали и одежда, и обувь купальщиков, но носильные вещи специалиста по сумкам нисколько не интересовали. Походя, не притормаживая, он подхватил с камней торбу Лилианы и дал деру!
Думаю, это был отработанный способ, простой и вполне надежный: редкий босоногий купальщик имел шанс догнать воришку, шустро улепетывающего по хорошо знакомому маршруту.
Впрочем, Пашку никто не преследовал. У Трофимова было дело поважнее, сначала он должен был закончить с Лилианой. Утопив девушку, он вышел на берег, оделся, по крутой тропинке поднялся на Скалу Ревнивицы и на парапете ограждения оставил ее одежду и обувь.
Однако упускать свидетеля преступления Трофимов вовсе не собирался. Ведь позднее, когда стало бы известно о гибели девушки, Маврин мог вспомнить эпизод на диком пляже. Особенно освежили бы его память вопросы оперативников!
Трофимов логично предположил, что воришка из местных, стало быть, обслуживающему персоналу пансионата он вполне может быть известен. Пашку в поселке и в самом деле знали. Трофимов описал наружность парня барменше, но, естественно, не упомянул о краже сумки. Он придумал прелестную байку, которую позже рассказывал всем подряд. Мол, гуляя у моря, нашел сторублевую купюру, которую поднял и хотел вернуть владельцу – парнишке, из кармана которого эта денежка выпала. Но парнишка на призыв остановиться почему-то не отреагировал, наоборот – еще ускорил шаг. Чужой «стольник» так и остался у славного парня Трофимова, и он очень хотел найти робкого растеряху.
Маврину кто-то очень скоро шепнул, что его ищут, чтобы одарить халявной сотней. Это была отличная наживка. Пашка встретился с Трофимовым и получил обещанные деньги. А заодно хитроумный убийца приватно попросил парнишку оказать ему услугу – помочь незаметно, минуя КПП, выехать за территорию комплекса на «Нексии». Уж не знаю, какую сказку сочинил Трофимов на этот раз, возможно, соврал что-нибудь вроде «хочу втайне от жены прокатиться к подруге», мужики замечательно ведутся на такие темы, у них же солидарность!
Пашка любезно сопроводил Трофимова в его машине на заброшенную дорогу, а там водитель своего штурмана вырубил, пересадил за руль и отправил в овраг.
Кстати, я поняла, как мог попасть на мужний джемпер белокурый волосок, из-за которого я и влезла в эту криминальную историю. Весьма вероятно, что волосок Лилианы остался на куртке Трофимова, на нем, помнится, в субботу был спортивный костюм из уютной ворсистой ткани. Из такой мануфактурки шьют детские игрушки, дамские порты с начесом и теплые мужские толстовки. За столиком в баре Трофимов и Колян сидели плечом к плечу, вот волосок и перебрался с одного плюшевого одеяния на другое.
Все, все складывалось в пользу этой моей версии об убийстве Трофимовым Лилианы и кенгурушника Бильбо! Мешала лишь одна небольшая, но важная деталь. По словам администраторши Валентины, дежурившей в субботу и в ночь на воскресенье, Трофимов непрестанно изводил ее телефонными звонками из своего номера. Это было прекрасное алиби на оба убийства! Вернее, это было бы прекрасным алиби, если бы две предприимчивые дурочки-подружки не узнали, что ночью двадцать четвертый номер пустовал. И как раз в полночь, когда Трофимов якобы звонил дежурной с просьбой найти для него лекарство от обострившегося артрита!