Я моргала, не понимая, как реагировать на происходящее.
– Тащите вишневый, – принял решение журналист.
Старушенция швырнула на прилавок коробочку, напоминающую картонку со спичками.
– Нам нужен йод, – опомнилась я, – он жидкий.
– Теперь такого нет, – отрапортовала провизор, – в целях борьбы с алкоголизмом йод выпускается в порошке. Знаете, сколько людей перемерло? Выпивали настойку боярышника, валерьянки, пустырник, зеленку…
– Да ну? – восхитился Корсаков. – Что&то я не слыхивал про любителей брильянтовой зелени.
– Постойте в аптеке за прилавком сорок лет, не такое узнаете, – философски произнес божий одуванчик.
– Наверное, у некоторых людей внутренности из нержавейки, – предположил Филипп.
– И мозг из чугуна, – каркнула бабуля. – Берете?
Я с сомнением разглядывала яркую упаковку.
– Как им пользоваться?
Старушка заученно сообщила:
– Вскрываете клапан, насыпаете на рану, ждете двадцать секунд, смываете и накладываете повязку. Хорошее средство, покупатели хвалят, произведено концерном «Морт». Вон, видите, по-латыни написано?
Я вздрогнула. В переводе с французского слово «Mort» означает смерть. Отличное название для фирмы, производящей лекарства. Очень оптимистичное, вселяющее в больных надежду.
– Сделано в Республике Донго, – продолжала фармацевт, – из экологически чистой коры йодиного дерева. Оно выросло в хороших, незагазованных условиях, поливалось натуральным, не искусственным дождем.
Я начала рыться в памяти. Йод, йод… Что я о нем знаю? Увы, ученица Козлова никогда не увлекалась химией. Из школьного курса этой науки вспомнилось только, что периодическая система привиделась Менделееву во сне.
– Разве йод растение? – усомнился Филипп. – Простите неуча. Могу лишь продекламировать стишок, заученный в детстве: «Надо сильно попотеть вечером и утром, чтоб запомнить: слово «медь» по-латыни «купрум».
– Ты намного образованнее меня, – восхитилась я.
– Конечно, растение, – заявила провизор. – У нас вся аптека натуральная. Валерьяна, пустырник, крушина, кукурузные рыльца, спирт…
– И где последний колосится? – с самым серьезным видом спросил Филипп. – Хочется посмотреть на поле чистого ректификата.
Бабка выпрямилась.
– Молодой человек! Если Эльвира Михайловна справила семидесятилетие, это не значит, что она выжила из ума. Спирт производят из зерна или картофеля, а это – сельхозкультуры. Йод – дерево. Ранее он существовал в растворе, нынче в порошке. Да, я родилась, когда у людей не было в домах телевизоров, а теперь у всех в каждой комнате по аппарату. Прогресс неостановим. Еще вопросы есть? Определитесь, наконец, что вам надо, не задерживайте других многочисленных больных.
Я оглянулась. Убедилась, что в крохотном павильончике никого нет, и продолжила интригующую беседу:
– Хорошо. Еще дайте пластырь.
– Йод идет в наборе, – каркнула Эльвира Михайловна, – непосредственно порошок, стерильная повязка и смывочная жидкость со вкусом клубники.
– А я просил апельсиновый аромат, – закапризничал Филипп.
Старушка неожиданно отнеслась к его заявлению с пониманием.
– Порошок представлен в нескольких вариантах: банан, апельсин, черная смородина, черника и вишня. Жидкость только клубничная. И нечего на меня глядеть, я лекарства не произвожу, иначе б сейчас купалась в теплом океане, а не вас обслуживала.
– Зачем йоду отдушка? – с запозданием задала я вопрос. – Его никто глотать не станет!
Фармацевт указала на упаковку туалетной бумаги.
– Читайте, она с ароматом и вкусом «зимняя свежесть». Вы что, прости господи, пипифаксом закусывать будете? Сейчас все с запахом. Время у нас такое, вонючее. Берете?
– Да! – решительно ответила я. – И прямо здесь обработаем ссадину.
– Правильно, – вдруг согласилась бабуля, – если поранился, нельзя медлить. Вон у меня соседка занозила палец, да не обратила внимания. И случилась у нее газовая гангрена. Сначала дурочке кисть отрезали, потом руку левую, следом правую, ноги, печень, почки. И где соседушка сейчас, а?
Я постаралась пропустить идиотское замечание мимо ушей, а Филипп дрожащим голосом произнес:
– Печень мне нужна. Без нее никак. Сколько я должен за набор?
– Четыре тысячи сто двадцать три рубля семнадцать копеек. Желательно без сдачи, – на едином дыхании выдала Эльвира Михайловна.
Мои глаза вывалились из орбит.
– Сколько?
Дверь павильончика хлопнула.
– Эй, бабка, средство для полировки шрамов есть? – заорал мужчина, подходя к прилавку. – Гляди, чего вышло! Удалил татушку, а теперь вон какая фигня толщиной с палец.
– Есть необходимая мазь, – тоном вдовствующей королевы произнесла Эльвира Михайловна. – Обождите, я занята пришедшим раньше вас народом. Здесь аптека, храм медицины, а не пивнушка.
– А я че? Ниче, – смутился посетитель. – Типа просто спросил, теперь встану тихонько в очередь. Думаете, Колян хам? Нет, Колян никогда кипеж не поднимает. Колян с понятием.
– Почему так дорого? – возмутилась я.
– Импортный препарат, экологически чистый, без вредных примесей, ГМО и канцерогенов, лучшее предложение на рынке, – развела руками провизор.
– Дайте обычный российский препарат, – потребовала я. – За четыре рубля, а не за тысячи.
– Так нету, – отрезала Элеонора Михайловна. – Советский йод давно вырубили, олигархи его за границу продали, а теперь назад закупают в виде порошка. Бизнес! Разворовали Россию. Вот он мазь просит. Думаете, я предложу наш вазелин?
– Полагаю, нет, – влез со своим комментарием Филипп. – Использовать вазелин против келлоидного рубца – это все равно что идти с каменным топором на ракету с ядерной боеголовкой.
– Он отдаст три тысячи и не моргнет! – взвизгнула старушка. – И еще четыреста семьдесят два рубля три копейки!
– А я че? Ниче, – забубнил Колян. – Здоровье дороже, лишь бы помогло. Я не попрошайка, я хорошо зарабатываю. Я у хозяина работаю, зарплату каждый месяц получаю. Вот мою жену вечно жаба душит. Купила себе таблетки для сжигания жира. И ведь был у дуры выбор: нашенский товар взять или немецкий. Пожадничала моя Олька, хапнула что дешевле. И чего? Жир как был, так при ней и остался, а кожа лохмотьями сходит. Она теперь похожа на больную черепашку. Или нет, больше на кошку с лишаем супружница смахивает.
Корсаков достал портмоне и протянул старухе купюры.
– С ума сошел? – рассердилась я. – Пошли в другую аптеку.
– А там еще дороже будет, – пообещала Эльвира Михайловна, роясь под прилавком.
Фил взял меня под руку.
– Николай прав. Здоровье одно, на нем экономить не следует. Я не хочу, чтобы мне отрезали печень. И не желаю походить на кошку с псориазом.
Я постаралась удержаться от накатившего смеха.
– Ладно. Сейчас обработаем рану…
Эльвира Михайловна быстро выложила на прилавок пожелтевший лист бумаги.
– Ознакомьтесь с инструкцией. Посторонние лица не имеют права оказывать услуги скорой помощи в аптеке. Этим могут заниматься только специально обученные сотрудники. Например, я.
– Прекрасно, – обрадовался Фил, – начинайте.
– С вас еще пятьдесят рублей, – заявила фармацевт. И, увидев выражение моего лица, живо добавила: – У нас коммерческое предприятие, все оплачивается, услуги провизора тоже.
Корсаков опять расстегнул кошелек, и процедура началась.
Эльвира Михайловна торжественно пошла к висящей в углу раковине и тщательно вымыла руки. Затем повязала фартук, надела на голову белый колпак с красным крестом, перекрестилась, произнесла:
– Господи, благослови…
И велела Филиппу:
– Положите травмированную часть своего организма на прилавок.
Корсаков подчинился. Лицо его сохраняло серьезность, но по тому, как сжимались губы, мне стало понятно: он с трудом сдерживает смех.
– Ну, мужик, у тебя совсем фигня какая&то, – заметил Николай. И устроил рядом свою лапу: – Вон, гляди, чего бывает.
– Молодой человек, не мешайте! – приказала фармацевт, сосредоточенно вскрывавшая коробочку с дезинфицирующим порошком.
– Я че? Я ниче, – потупился Колян, – тихо стою. Интересно просто.
Эльвира Михайловна отложила ножницы.
– Итак, жидкость со вкусом клубники наготове, пробка снята. Приступаю.
Бабка поправила очки, наклонила упаковку. Я почувствовала едкий, раздражающий запах.
– Однако, пованивает, – бормотнул Николай.
– Да уж, отнюдь не вишней повеяло, – согласился с ним Филипп.
Я задержала дыхание. И в ту же секунду Эльвира Михайловна оглушительно чихнула. Рука ее дрогнула, вся ядовито-красная дисперсная пыль из коробки высыпалась прямо на шрам Николая.
– Вот тебе на! – вырвалось у меня. – Промахнулась!
Дальнейшие слова застряли в горле. Порошок в мгновение поменял пурпурный оттенок на коричневый, затем почернел и задымился. Сначала от руки Николая потянулась тоненькая струйка дыма, потом она превратилась в мощный столб, в воздухе запахло паленой курицей… Нет, не совсем так – в аптеке повисло амбре жженых перьев с ноткой вишни.
– Мама! – взвизгнул Николай. – Щиплет хуже бабкиной крапивы в огороде!
– Человек горит! – взвыла Эльвира Михайловна и с удивительной для ее возраста прытью юркнула под прилавок.
Филипп схватил с витрины полуторалитровую бутылку минералки, в секунду скрутил пробку и вылил воду на руку Коляна. А тот вцепился в пузырек с обладающей клубничным вкусом жидкостью, заботливо приготовленный фармацевтом, и залпом осушил его.
Черный дым рассеялся.
– Ожога нет, – констатировал Корсаков.
Я, от ужаса зажмурившаяся, приоткрыла один глаз.
– Вы не поверите! – пробормотал Филипп, рассматривая руку Николая. – Поразительный эффект!
Я тоже уставилась на руку Николая и поняла, что на ней исчезли все черные, густо покрывавшие кожу волосы. Но это не самое главное! От толстого шрама не осталось и следа. Порошок йодного дерева оказался сродни волшебной палочке – вмиг уничтожил келлоидный рубец, сработал лучше лазера, которым лечат такой дефект. Меня пробил озноб, когда я представила, что могло случиться со ссадиной Филиппа, не просыпь Эльвира Михайловна убойное средство мимо.
Николай икнул. По аптеке поплыл запах гнилой клубники.
– Круто! Ваще!
– С вас пятьдесят рублей, – сориентировалась вовремя вынырнувшая из&под прилавка бабуля.
– Этта с какой радости? – набычился Колян.
– За оказание медуслуг, – заявила фармацевт.
– Тогда верните наши деньги и включите в счет Николая эпиляцию, – съехидничала я.
Эльвира Михайловна поправила халат.
– Удаление шерсти мы не делаем. Это сопутствующий эффект. Оплачивается лишь одна манипуляция – насыпание йода на руку.
Глава 17
Несмотря на протест Филиппа, я купила у бабки еще одну бутылку минералки без газа и простой пластырь. Промыла Корсакову ссадину, заклеила ее и попросила:
– На ночь сними пластырь, а утром приклей новый.
– Непременно, девушка Айболит! – с готовностью пообещал корреспондент. – Завтра в девять утра встречаемся у твоего дома.
– Ладно, – согласилась я.
– Куда тебя отвезти? – спросил Корсаков.
Честно говоря, я расстроилась, услышав последний вопрос. Полагала, что новый знакомый пригласит меня в кино или кафе. Но, конечно же, вида не подала и ответила:
– Весь город – одна сплошная пробка, лучше я поеду на метро.
Филипп хотел что&то сказать, но громкий звонок моего мобильного не дал продолжить разговор. Я схватила трубку и услышала обиженный вопрос:
– Степа, привет, ты про меня забыла?
Я, понятия не имевшая, кто вышел со мной на связь, живо откликнулась:
– Нет, нет, наша договоренность остается в силе. Напомни, пожалуйста, где мы встречаемся?
– Ты меня не узнала! Кто обещал сделать мне в три часа дня макияж, а? – спросила девушка.
– Лиза! – ахнула я. – Прости, пожалуйста. Не хотела тебя подвести, закрутилась с делами. Осматривала квартиры и совсем выбросила все прочее из головы. Ты очень расстроилась?
– Сначала разозлилась, – честно призналась сводная сестра Нади, – потом остыла.
– Жутко неудобно получилось, – расстроилась я.
– У тебя есть шанс исправить положение, – сказала падчерица Леонида.
Я подумала, что она опять попросит накрасить ей лицо, и тут же ответила:
– Согласна на все.
– Можешь приехать на улицу Андреева и забрать меня? – неожиданно спросила Лизавета. – Прямо сейчас. И желательно побыстрее.
– Конечно, – удивилась я. – Что&то стряслось?
– Непременно возьми такси, – ничего не ответив, велела Елизавета. – Вернее, на Андреева можешь приехать в метро, так скорее получится, но потом понадобится машина. Я бы сама тачку поймала, но, похоже, кошелек посеяла. А шоферы не везут, требуют бабло показать.
Последние слова Лизы показались мне совсем уж странными. Я всегда сажусь в такси безо всяких проблем, ни одному водителю ни разу не пришло в голову проверять мою кредитоспособность.
– И, пожалуйста, прикатывай одна, – завершила просьбу Лиза. – О’кей?
– Без проблем, – пообещала я. И, распрощавшись с Филиппом до завтра, собралась вылезти из машины.
Но журналист меня остановил.
– Степа, подожди.
Я, успевшая приоткрыть дверь джипа, обернулась.
– Да?
Корсаков протянул мне крохотный диктофон.
– Держи. Когда завтра будешь беседовать с людьми из «Кадра», сделай запись.
– У меня отличная память, – возразила я.
– И все же разговоры лучше записать, – улыбнулся Фил. – Подчас одно слово может подсказать разгадку тайны. Да и интонации крайне важны. Аппарат очень чувствительный, пусть лежит в сумке, доставать его и демонстрировать не надо. Чудо техники бесперебойно работает сутки, оно совершенно бесшумное, не щелкает, не трещит.
Мне не очень понравилась идея включать тайком диктофон, но я не стала спорить.
– Хорошо. Сделаю так, как ты советуешь.
Прибыв на назначенное Лизой место, я не обнаружила ее там и начала оглядываться. Улица Андреева короткая, на ней всего четыре дома, это тихое место расположено в центре города. Квартиры тут стоят заоблачных денег. Можете мне поверить, я теперь прекрасно разбираюсь в ценах на недвижимость. Лиза объяснила, что будет ждать меня около супермаркета, а магазин здесь всего один, перед входом стоит охранник, прохожих немного. Может, зайти внутрь? Там должно быть кафе для покупателей.
– Степа! – крикнули за спиной. – Обернись!
Я выполнила просьбу и остолбенела. Честное слово, не ожидай я сейчас увидеть падчерицу Леонида Барашкова, никогда бы не узнала ее, – Елизавета соорудила на голове прическу, которую Белка именует «бабетта».
В годы молодости бабули на вершине славы находилась знаменитая французская актриса Брижит Бардо. Красавица блондинка сыграла главную роль в кинофильме под названием «Бабетта идет на войну», она, конечно, много снималась, но в СССР показали именно этот фильм. Ей там сделали дурацкий, на мой взгляд, причесон – волосы актрисы были безжалостно начесаны, подняты вверх и уложены в виде огромной башни. Мне до сих пор не понятно, почему женщины всего мира пришли в восторг от имитации стога сена и стали воспроизводить его на своих макушках.
Европейским модницам было намного легче осуществить задуманное, чем советским. За рубежом уже тогда были хорошие укладочные средства, лаки и шампуни, которые расправляли во время мытья сбитые в кокон пряди. А в СССР народ давился в очередях за стеклянными бутылками с этикеткой «Мыло для мытья волос», в которых плескалась темная жидкость. Белка вспоминала, что после ее использования на волосах оставался серый налет, а о кондиционере в те годы не слышали даже в Москве, бабуля использовала сырой желток, чтобы придать блеск волосам. Без лака пресловутая «бабетта» разваливалась от одного дуновения ветра, а в СССР был один лак для фиксации волос, невесть почему названный «Прелесть». Лично у меня при упоминании этого спрея моментально возникает мысль о Горлуме. Впрочем, в советское время о Толкиене и приключениях хоббитов знало весьма ограниченное количество людей. За «Прелестью» приходилось гоняться месяцами и стоять в километровых очередях. Но голь на выдумки хитра! Кокетки времен социализма опрыскивали прическу крепким раствором сахара и являлись на свидание, сопровождаемые роем ос и мух. Это, как и пиво, считалось полезным для питания волос.
Сейчас вокруг Лизы не вились насекомые, ее начес блестел под светом фонаря, явно покрытый лаком, глаза были густо подведены, щеки пламенели ненатуральным румянцем, губы походили на сосиски, обмазанные кетчупом, и все лицо покрывал слой пудры с перламутром. Фигура старшей из сестер Барашковых пряталась под длинной лохматой шубой, к ней прилагались узконосые розовые туфли на металлическом каблуке.
Некоторые девушки, чтобы выглядеть эффектно, перегибают палку и смахивают на ночной кошмар. Вот и Лизавета ухитрилась использовать все самые вульгарные приемы, поэтому напоминала сейчас фею дорог – ночную бабочку, мечту неразборчивого дальнобойщика. Мне стало понятно, почему таксисты требовали от юной леди показать, есть ли у нее деньги. Кто их знает, шлюх, довезешь ее до места, а у нее не найдется ни копейки. Еще предложит расплатиться натурой, а не все мужчины соглашаются на такое, кое&кому не нужен секс, многие больше нуждаются в звонкой монете.
– Увези меня побыстрее отсюда, – зашипела Лиза, косясь на охранника, маячившего у супермаркета. – Вот уж хам! Не впустил меня в магазин, пригрозил полицию вызвать, завизжал: «Тут приличный район, вали в свое Хрюкино-Брюкино клиентов ловить». Я так замерзла! Зуб на зуб не попадает.
– Так ты же в шубе! – удивилась я. – В ней и в мороз тепло, а сейчас уже начало весны.
Лиза зашмыгала носом.
– Манто Нюрочкино, бабушка его никогда не носит, вот я и одолжила шубейку без спроса. Она вязаная, в дырки между петлями ветер задувает, у меня кожа уже задубела. Во!
Барашкова развела в стороны полы шубы, и я ойкнула. Под манто на Лизе не было никакой одежды, только черные прозрачные чулки с широкой ажурной резинкой, ну и розовые остроносые лодочки на шпильке.