– Сейчас подъедет Ленар, и вы нам все-все расскажете, – весело говорила она, подавая ему тапочки.
– Насчет всего-всего – это вряд ли, – криво усмехнулся Кирган. – Существует такое понятие, как разглашение тайны следствия. Я подписку давал, между прочим.
– Я понимаю, – кивнула Марго. – Но вы расскажите только то, что можно, никаких тайн мы выведывать не будем. Как там Наташа? Что она говорит?
Адвокат поудобнее устроился на диване, потер пальцами виски.
– У вас голова болит? – заботливо спросила Маргарита Михайловна.
В общем, она догадывалась, что Кирган чувствует себя не лучшим образом, но не в ее правилах было высказывать претензии и учить людей жить.
– Да, немного, – признался он и начал рассказывать о своих впечатлениях от встречи с подзащитной.
Марго слушала внимательно, и нельзя сказать, чтобы ей нравилось то, что поведал Виталий. Выходит, Наташа совершенно раздавлена и не готова бороться за себя. Это плохо, очень плохо. Она совсем пала духом.
– И пока не слышит Ленар, – добавил Кирган, – скажу вам по секрету: она глуповата, как мне показалось, совершенно растеряна и ничего не соображает. Моей работе она никак не поможет.
– Похоже, у девочки нет внутреннего стержня, – задумчиво проговорила Маргарита Михайловна. – Про таких, как она, Конфуций говорил: «Благородный человек, впадая в нужду, стойко ее переносит. Низкий человек, впадая в нужду, распускается». Ваша подзащитная, похоже, именно распустилась.
– Ну, если верить вашему китайцу, то она низкий человек, – согласился Кирган. – Даже странно, что такой интеллигентный мальчик из хорошей семьи, как Ленар, смог заинтересоваться такой курицей, которая к тому же на шесть лет старше.
Хм, вот уж такого она от Виталия не ожидала! Что такое шесть лет? Ерунда! Да и вообще, какая разница, кто старше, кто младше, главное, чтобы людям было психологически комфортно друг с другом. Про «шесть лет» можно рассуждать, когда тебе двадцать, но уж в сорок-то пора бы ума набраться.
– Но она хоть симпатичная? – спросила Марго.
Кирган пожал плечами.
– Да трудно сказать, она плохо выглядит, немытая, нечесаная, опустошенная, кто знает, как она выглядит, когда в настроении. Но одно могу сказать точно: дура дурой. Так что и насчет интеллигентности Ленара у меня возникают большие сомнения, если он в такую девицу смог влюбиться. Какой-то он несерьезный, пацан совсем, сопляк, а пытается строить из себя крутого мачо.
О, да вы, уважаемый Виталий Николаевич, еще и на суждения скоры? Так быстро и легко составляете мнение о людях? Неужели ни разу не ошибались? А если ошибались, то, выходит, ваши промахи ничему вас не научили? Да, взрослеть вам еще и взрослеть. Марго подавила улыбку и постаралась говорить как можно мягче:
– Знаете, что говорил Конфуций? «На молодежь следует смотреть с уважением. Почем знать, что будущее поколение не будет равняться с настоящим?» Так что не судите с размаху, Виталий, вы можете оказаться не правы.
– А молодежь – это кто? – весело спросил Кирган. – Для вас, наверное, и я тоже молодежь?
Марго внимательно посмотрела на него и чуть заметно усмехнулась:
– А для таких, как вы, у Конфуция есть продолжение той же мысли: «Но тот, кто в сорок-пятьдесят лет все еще не приобрел известности, уже не заслуживает уважения». Не обижайтесь, это ведь не я сказала, а Конфуций.
Но гость все-таки успел обидеться и даже расстроиться, это Марго увидела совершенно отчетливо. Она еще раздумывала, попытаться ли исправить ситуацию и вернуть адвокату хорошее расположение духа, или оставить его помариноваться в собственной, такой детской обиде, как раздался звонок в дверь: пришел Ленар.
– Как там Наташа? – первым делом спросил он, едва войдя в комнату.
Маргарита Михайловна надеялась, что Кирган смягчит краски, но он Ленара не пощадил и рассказал все как есть, почти дословно повторив то, что уже поведал хозяйке.
– Улики против Наташи несокрушимы, – говорил он. – Ее видели как минимум шесть человек, и все безошибочно опознали и одежду, и саму Наташу, и у нее найдены деньги Кати. Это ничем не прошибешь, так что и не знаю даже, как ей помочь в такой ситуации.
Марго улыбнулась и тихонько пробормотала:
– Нередко кажется несокрушимым то, что, в сущности, легко уничтожить.
– Как вы сказали? – вскинул глаза Кирган.
– Это не я сказала, а Конфуций. Мудрый был дядька, жалко, что он не очень популярен сегодня.
– Ну и как вы предлагаете уничтожить бесспорные доказательства? – ехидно спросил он. – Взорвать следственный отдел? Устроить пожар в кабинете следователя? Или еще что-то не менее остроумное?
Марго не успела ничего ответить, потому что услышала, как гремит ключ в замке тамбурной двери: вернулся Борис Леонидович. Значит, сейчас ей придется уйти на кухню готовить ужин, а Борис тем временем пообщается с адвокатом и Ленаром.
Борис Леонидович готовить не умел и не любил, предпочитал покупать готовое в кулинарии, чем страшно сердил свою соседку, неустанно повторявшую, что она это приготовила бы лучше, вкуснее, быстрее и дешевле, и упрекавшую его: «Ты не еврей, Боречка, ты совершенно не умеешь считать деньги».
Бориса Маргарита Михайловна считала страшным транжирой, который обожает шопинг, покупает дорогую готовую еду, всякую ерунду и, кроме того, очень любит делать подарки всем подряд. Но при этом была снисходительна и понимала: он просто искренне радуется, что у него есть деньги и он может их тратить, потому что в молодости денег все время не хватало, у Бориса Райнера была зарплата сначала аспиранта, потом старшего преподавателя, потом доцента, а надо семью кормить, и трат много, и престарелые родители.
Так что по взаимной договоренности Марго готовила на двоих и кормила Бориса, но готовила она без изысков; ей жаль было тратить время на кухне, она стряпала, как было принято в советское время. Наварит картошки на три дня и разжаривает то с сосисками, то с колбасой. Суп варит тоже на три дня. Макароны с сыром или с сосисками. А уж макароны с маслом и сахарным песком – это вообще ее самое любимое блюдо еще с молодости. Маргарита Михайловна приняла в йоге образ мысли, но совершенно не приняла образ жизни, питалась очень по-русски: гречка, рис с чесночком и сливочным маслицем. Еда простая, но сытная. Правда, сегодня у нее гости, Ленар и Виталий, так что придется постараться… А впрочем, зачем? Она живет так, как живет, и для чего делать вид, что она живет как-то иначе?
Борис ворвался в квартиру, как снежный вихрь, внеся с собой запах морозного воздуха и огромное количество снега, нападавшего на широкий воротник куртки. Куртку он принялся отряхивать в предбаннике, но дверь в квартиру Марго уже открыл, и снег нападал на пол в прихожей. Марго, вышедшая ему навстречу, смотрела на мокрый пол совершенно равнодушно, тем более что Борис тут же виновато проговорил:
– Извини, Гошка, я сейчас вытру.
– Откуда столько снега? – спросила она. – Разве ты не на машине?
– Поставил далеко от дома, – объяснил Райнер, – рядом ни одного свободного места, пришлось даже круг делать, чтобы что-то найти.
Он разделся и тут же, бурно жестикулируя, начал обсуждать с Маргаритой Михайловной последние политические новости, которые услышал по радио, пока ехал в машине. Марго сразу осекла его:
– Если не находишься на службе, нечего думать о государственных делах.
– Опять Конфуций? – фыркнул Райнер.
– Ну а то кто же? – пожала плечами Маргарита Михайловна. – Сейчас будем ужинать, а потом ты погадаешь Ленару, ладно? Я обещала мальчику.
– Гоша, ну зачем? – простонал Борис. – Я же не гадалка, я ученый, исследователь. Для чего ты вводишь людей в заблуждение?
– Так надо, – твердо произнесла Марго. – Мальчику необходима психотерапия. Ему нужна не правда, а старший товарищ, которому он мог бы поверить. Сделаешь, Боренька?
– Сделаю, – со вздохом кивнул Райнер.
Он прошел в комнату, а Марго отправилась на кухню. Когда через двадцать минут она внесла и поставила на стол поднос с тарелками и приборами, Борис уже живо обсуждал с адвокатом суть дела.
– Прошу к столу, – пригласила хозяйка.
Похоже, все были страшно голодными, потому что смели пельмени со сметаной мгновенно и, главное, в полном молчании.
– Итак, – подал голос Борис Леонидович, вытерев губы салфеткой, – что мы имеем? Если вы нам все правильно рассказали, дорогой Виталий, то получается, что множество свидетелей видели Наташу входящей в дом и стоящей на балконе вместе с сестрой, но нет ни одного показания о том, что кто-то видел, как она выходила. Правильно?
Кирган слегка нахмурился, снова потер пальцами виски и вдруг просиял.
– Странно, что следователь этого не заметил. И я не обратил внимания. Но это не очень хорошо. Хотя, может быть, и наоборот, очень хорошо.
– А что это может означать? – непонимающе спросил Ленар. – Почему плохо? И почему хорошо?
– Сейчас объясню насчет «плохо», – вздохнул Виталий. – Это может означать, что Наташа гораздо умнее, чем хочет показаться. Она разыгрывает невинную овцу, дурочку, которая не способна спланировать и осуществить такое преступление, а ведь если никто не видел, как она выходила из дома, значит, она где-то пряталась, а может быть, даже переоделась, то есть принесла одежду с собой. Она хитрая и предусмотрительная, она понимает, что за это обязательно кто-нибудь зацепится и начнет доказывать ее невиновность.
Ленар от возмущения даже задохнулся, его темные глаза, обращенные на адвоката, засверкали яростью и ненавистью.
– Наташа не такая, – горячо и быстро заговорил он, – она не может сделать так, как вы тут напридумывали.
– Никогда не знаешь, на что способен человек, даже если тебе кажется, что ты видишь его насквозь, – усмехнулся Кирган, и Маргарите Михайловне показалось, что усмешка эта была полна горечи и какой-то вины. – А вы сколько времени знакомы с Наташей?
– Два месяца.
– Ну, вот видите, два месяца – это ничто, вы ровным счетом ничего о ней не знаете.
– Почему вы думаете, что два месяца мало? – окрысился Ленар.
– Потому что я прожил со своей женой семнадцать лет, и через семнадцать лет выяснилось, что я совершенно ее не знаю. Я был уверен, что в определенной ситуации она поступит так-то, а она поступила совсем иначе.
«Ах вот в чем дело, – мелькнуло в голове у Марго. – Стало быть, у тебя, голубчик, нелады с женой, и из-за этого ты так распустился. Ладно, учтем».
– И все равно я не верю, что Наташа могла так… – Ленар упрямо мотнул головой и стукнул ладонью по столу. – Я же был с ней весь день, вы что, не верите мне?
Кирган обезоруживающе улыбнулся, и была в этой улыбке, помимо доброжелательности, какая-то снисходительность, причину которой Марго очень быстро поняла.
– Ленар, друг мой, я знаю вас еще меньше, чем вы свою Наташу, почему я должен вам безоговорочно верить? Сами подумайте, вы для меня человек с улицы, я вас впервые увидел несколько дней назад, мы с вами разговаривали, в общей сложности, за две встречи два часа от силы, откуда же мне взять ресурс для веры в ваши слова? Будьте благоразумны и не требуйте от меня больше, чем я могу реально.
Маргарите Михайловне его слова понравились, они свидетельствовали о том, что адвокат не пытается заигрывать с тем, кто платит ему деньги. Что ж, несмотря на отсутствие зрелости в некоторых вопросах, этот сорокалетний мальчик делается ей все более симпатичным. В нем много слабости, но зато есть прямота.
– Как же вы можете защищать человека, если не верите в его невиновность? Зачем вы тогда взялись за наше дело? – спросил Ленар звенящим от злости голосом.
– Смысл работы адвоката не в том, чтобы помочь человеку избежать обвинительного приговора, а в том, чтобы защитить его права. Права есть у каждого, даже у насильника и убийцы. Каждый человек имеет право быть осужденным только за то, что он в действительности совершил, и получить такое наказание, которое адекватно содеянному и мере его вины. Если это право не соблюдать и не защищать, то любого, совершившего одно преступление, можно будет обвинить в десятке, навешать на него всех нераскрытых собак. Каждый преступник имеет право быть наказанным ровно в той мере, в какой он этого заслуживает. И если это право не соблюдать и не защищать, то каждому суд будет выносить приговор по максимуму, предусмотренному в соответствующей статье Уголовного кодекса. Девяносто пять процентов нашего населения считают, что адвокаты занимаются только тем, чтобы помочь страшному преступнику избежать ответственности и наказания. Но это неправильно. У каждого есть права, кем бы он ни был. В конце концов, существует такая штука, как справедливость, ее тоже никто еще пока не отменил. А уж если человек невиновен, то тогда, конечно, адвокат занимается тем, что собирает доказательства его невиновности и пытается не допустить обвинительного приговора. Вы поймите, мне все равно, виновна ваша Наташа или нет, но у нее есть права, и мое дело – их защищать и отстаивать.
Он произнес этот длинный монолог устало и чуть прикрыв глаза, и Марго поняла, что говорить эти слова ему приходилось не один раз. Наверное, давал интервью прессе после каких-то громких процессов. Надо будет посмотреть потом в Интернете, может, есть какая-то информация об адвокате Виталии Николаевиче Киргане. И почему ей раньше это в голову не пришло? Хотя зачем? Есть рекомендация Нонны Станиславовны, и этого более чем достаточно.
– Ну ладно, – буркнул Ленар, – а насчет хорошего что вы скажете?
– Скажу, что есть и другое объяснение. Если Наташа действительно не виновата, то есть убийство Кати Аверкиной совершил кто-то другой, то этот другой, точнее – другая приехала к Кате одетая, как Наташа, в парике и в темных очках, совершила убийство, потом быстро переоделась, сняла парик и очки и вышла. Все были уверены, что видели Наташу, а на эту девушку в другой одежде и с другой прической никто не обратил внимания. Поэтому первоочередная задача, стоящая передо мной, это тщательнейшим образом опросить всех жильцов дома Кати и выяснить, видел все-таки кто-нибудь Наташу выходящей или нет и кто вообще выходил из дома сразу после убийства. К сожалению, на доме нет камер видеонаблюдения, так что придется ножками, ножками. Ленар, у вас есть еще деньги?
– Нет, – растерялся юноша, – а зачем? Вы же сказали…
– Можно было бы привлечь частных детективов, – прервал его Кирган, – а то уж больно работа объемная, мне одному не справиться.
– Нет, – повторил Ленар, – денег нет. То есть я могу попытаться их достать, но мне…
Он не договорил, и всем стало понятно, что достать еще деньги ему будет трудно. Парень расстроился чуть не до слез.
– А что, без детективов ничего не получится? Значит, все зря? Зря я с вами соглашение заключил, да? Вы ничего не сможете один?
Марго переглянулась с Борисом и слегка кивнула.
– Мы с Маргаритой Михайловной можем помочь, – сказал Райнер. – Командуйте, что нужно сделать, и научите, как это сделать правильно. Мы мобильные, у нас обоих есть машины, и времени свободного полно, так что распоряжайтесь нами.
Кирган от души рассмеялся, и в этот момент его помятое лицо помолодело и выглядело почти красивым.
– Господь с вами, Борис Леонидович, это не так-то легко, как показывают в кино, это муторно и требует большой тщательности и усердия.
– Я тоже буду помогать, я могу отгулы взять, если надо, или отпуск оформить на работе, вы только скажите, что нужно сделать, – вмешался Ленар.
Марго видела, что адвокат колеблется, он уже готов согласиться на их предложение, надо только чуть-чуть подтолкнуть.
– Мы хорошие ученики, – сказала она с улыбкой, – мы будем соблюдать все ваши указания и инструкции. Ну правда, Виталий, у Ленара больше нет возможности платить, он достал только ту сумму, которую вы обозначили как свой гонорар, но не останавливаться же на полпути? Если уж мы все вместе взялись помочь Наташе, то бросать дело не годится. Давайте попробуем дойти до логического конца.
Кирган тяжело вздохнул.
– Уговорили. Маргарита Михайловна и Борис Леонидович будут беседовать с жильцами дома, где жила потерпевшая. Ленар, нам с вами придется ехать в торговый центр на МКАД и там обходить все магазины и точки, где вы с Наташей были вместе. Может быть, кто-то вас помнит и согласится дать показания на допросе у следователя, при этом надо, чтобы вас вспомнили именно применительно к тому времени, когда было совершено преступление. То есть люди, которые смогут подтвердить, что вы с Наташей были в магазине в интервале с четырнадцати до пятнадцати часов двадцать пятого декабря. Вы сами-то понимаете, насколько это нереально? Прошло больше двух недель, перед Новым годом в магазин приходили десятки тысяч покупателей, продавцы просто физически не в состоянии всех упомнить. А еще надо проверить показания Наташи в части звонка из центра планирования семьи.
– А зачем? – удивился Райнер. – Что это дает для убийства?
– Для убийства – ничего, но я хотел бы все-таки понимать, что произошло на самом деле, потому что без этого мне не собрать необходимые доказательства. Виновна Наташа или нет – это совершенно не мое дело, но я должен понимать тактику своей работы: искать ли мне доказательства ее невиновности или искать возможности для того, чтобы скомпрометировать материалы следствия. Да, кстати, Ленар, Наташа спрашивала про твоих родственников. У них все в порядке? Она беспокоится, что некому ставить капельницы и делать уколы твоему дяде.
Марго обратила внимание, что адвокат внезапно перешел на «ты», сочтя, вероятно, что Ленар Габитов еще достаточно молод для такого фамильярного обращения. Молодой человек никак на это не отреагировал, то ли не заметил, то ли счел, что так и должно быть.