– Вы кто?
– Я следователь. По поводу вашей соседки. Вы, наверное, знаете, что ее убили.
– И что вы хотели? – недовольно спросила женщина. Средних лет, на этот раз без всякого тюнинга, даже без намека на макияж.
– В тот вечер, когда убили Розалию, случайно не вы закрыли дверь?
– Какую дверь? – уставилась на него женщина.
– Эту, – Вячеслав потрогал тяжелую железную дверь, дальше которой его пускать не собирались.
– Мой муж всегда ее запирает, когда возвращается с работы.
– А когда он возвращается с работы?
– В половине десятого, – отрезала женщина. – У вас все?
– А скажите… В тот вечер… Когда вашу соседку убили. После того как ваш муж запер дверь, вы не слышали звонок? У вас ведь хорошая слышимость. Никто не приходил к Хорьковым?
– Может быть, и приходил, – раздраженно сказала женщина. – Да, кто-то трезвонил в соседнюю дверь. У Хорьковых очень уж громкий звонок. К нам Розалия без конца предъявляла какие-то претензии, а сама… Я еще удивилась: чего это она так рано легла спать? Обычно у нее бессонница, она даже снотворное принимает. Так у вас все?
– Похоже, все, – Вячеслав вынужден был отступить. – А ваш муж всегда возвращается с работы в это время? В половине десятого? – спросил он перед тем, как дверь закрылась.
– Всегда! – и женщина раздраженно щелкнула замком.
Кликушин вызвал лифт. Итак, дверь. Что бы ни говорил Хорьков, дверь – это серьезно. Против двери не попрешь.
Он так и сказал Хорькову на очередном допросе:
– Видите ли, Юлий Каевич, мы с вами уперлись в запертую дверь. У меня была слабая надежда, что мужчина, который приходит к госпоже Домне в половине десятого, на самом деле приехал гораздо раньше. Он ведь ресторатор. Мало ли. Вдруг ваша Розалия у него пообедала и осталась недовольна? Решила натравить на него пожарного инспектора или санэпидемстанцию. А ресторатор задумал ей отомстить.
– Да-да! Это вполне могло быть! – закивал Хорьков. – У Розалии были особые отношения с ресторанами и рестораторами. На моей памяти из-за еды было столько скандалов… – он покачал головой и поцокал языком.
– Я тщательно все проверил, – вздохнул Кликушин. – Ресторатор приехал в девять двадцать пять. У него никак не было времени, чтобы пешком подняться на пятый этаж, попить чаю с вашей женой, отравить ее, навести в квартире бардак, стереть все отпечатки, а в девять тридцать уже сидеть на сеансе у госпожи Домны. Если только он не Бэтмэн, этот ресторатор. Но на супергероя он не похож. Следовательно, подозрение с него снято.
– Вы точно это знаете? – уныло спросил Хорьков. – Что он приехал почти в половине десятого?
– Я тщательно изучил видеозапись. Там есть таймер. Увы! Ошибка невозможна! И потом: я вам уже сказал, что мы уперлись в запертую дверь. Что-то в ваших показаниях не стыкуется, Хорьков. Вы явно чего-то не договариваете. Если не вы инсценировали ограбление, то кто? Кто бросил в урну узелок с драгоценностями вашей жены? Кто подбросил вам пузырек из-под снотворного? Кто, как вы говорите, вас подставил?
– Ну, хорошо, – Хорьков зажмурился, словно собирался нырнуть в ледяную воду. – Видать, выхода у меня нет. Если вы говорите, что все дело в этих проклятых ключах… Я расскажу вам все, всю правду. Я действительно положил жене в чай снотворное…
– Наконец-то! – обрадовался Кликушин. – Долго же пришлось вас уговаривать на чистосердечное признание! Конечно, положили! Иначе откуда на флаконе ваши отпечатки?
– …но только две таблетки.
– А остальные?
– Остальные наверняка положила она.
– Она? Кто она?
– Ульяна Схованская.
Штормовое предупреждение
– Мы познакомились на курорте, – торопливо заговорил Хорьков. – Если вы помните, в июне мы с Розалией отдыхали в Греции. Так вот со Схованскими, Ульяной и Жориком, мы вместе ездили на экскурсию. У нее муж алкоголик, у этой Ульяны. Настоящий хам и свинья. И она мне предложила обменяться убийствами.
– Простите, что предложила?! – Кликушин подумал, что ослышался.
– Обменяться убийствами. Она помогает мне избавиться от Розалии, а я ей от мужа. Ульяна давно разработала план, у нее даже клофелин есть. Я должен был приехать к ним на дачу и подлить его в стакан Схованского. А Ульяна, в свою очередь, обещала задушить Розалию. Но похоже, что она меня обманула, – Хорьков тяжело вздохнул. – Придумала какую-то каверзу. Она прочитала много детективов, кучу триллеров посмотрела. Она очень умная, эта Ульяна. Вот я и попался.
– И каков был ее план? – с интересом спросил Кликушин. – Как она собиралась убить вашу жену?
– Я должен был дать Розалии снотворное, а потом обеспечить свое алиби. Чем я и занялся. А она поднялась ко мне в квартиру… Помните, та женщина? Точь-в-точь Софья, компаньонка моей покойной жены? Так вот: это была Ульяна Схованская. Загримированная под Софью. Я сам ей дал ключи от квартиры и фото.
– Какое фото?
– Софьи.
– Скажите, Хорьков, вы сами это придумали или кто подсказал?
– Ульяна Схованская существует! Вы можете вызвать ее сюда, в этот кабинет, и допросить!
– Ну а доказательства у вас есть? Как вы связывались?
– Еще там, в отеле, мы договорились о встрече. Она состоялась в торговом центре, в «Метрополисе». На всякий случай Ульяна дала мне номер мобильного телефона, по которому мы могли бы связаться.
– Какой номер? Диктуйте, – деловито спросил Вячеслав, нацелившись ручкой в блокнот.
– Увы! Я его стер из своей записной книжки!
– Почему?
– Потому что… – Хорьков покраснел. – Я был уверен, что мы больше никогда не встретимся. Ее мужа я убивать не собирался.
– А фото, которое вы ей дали вместе с ключами?
– Я его сжег, – признался Хорьков. – Из тех же соображений безопасности.
– Значит, у вас нет никаких доказательств, подтверждающих ваш рассказ?
– Если бы я знал, что все так обернется… – развел руками Юлий.
– Все это похоже на бред, – сердито сказал Кликушин. – Надо же такое придумать! Обмен убийствами!
– Но это чистая правда!
– Хорошо. Я вызову ее сюда, эту Схованскую. И вы при ней повторите все то, что сейчас сказали мне…
…Ульяна Кликушину сразу понравилась. Есть такие женщины, которым ничего не надо делать для того, чтобы быть красивыми. Они просто красивые, и все. Причем их красота расцветает уже в зрелом возрасте, когда со щек сходит девичий румянец и лицо словно бы опадает. Резче проступают скулы, сильнее выделяется рот, глаза становятся глубже, а волосы темнее. И даже мелкие морщинки такое лицо не портят. Возможно, в юности Ульяна была просто хорошенькой, и только сейчас она стала настоящей красавицей. А еще она следила за собой, это было видно. Одевалась стильно, занималась спортом и не пренебрегала салоном красоты, в отличие от жены Вячеслава. Он с удовольствием отметил неброский, но аккуратный маникюр, синюю тушь на ресницах, подчеркивающую цвет глаз, золотую цепочку затейливого плетения на шее и такой же браслет на запястье. Браслета на щиколотке Ульяна не носила, Кликушин был уверен, что и пирсинга в пупке нет. Равно как и нет на теле Схованской татуировок. Она все делала в меру, создавая для своей красоты такую раму, которая не затмевала бы само полотно.
«Женщина со вкусом, стильная, вполне современная», – подумал Кликушин и невольно вздохнул, вспомнив свою Лизу. Вчера он с ней так и не поговорил.
– Присаживайтесь, Ульяна Ивановна, – предложил он.
Она улыбнулась и села. Держалась Схованская удивительно спокойно, с достоинством.
– Вам знаком этот человек? – Кликушин кивнул на застывшего на стуле Юлия Хорькова. Он словно чего-то ждал.
– Да, если это можно назвать знакомством. Мы вместе были на экскурсии во время недавнего отдыха в Греции. Потом, само собой, здоровались за завтраком и, если повезет встретиться, за ужином.
– Ты помогала моей жене выбить страховку, – напомнил Хорьков.
– Что-то такое было, – кивнула Схованская. – Но я не помню, чтобы мы перешли на ты. Юлий, кажется? Видите ли, у меня юридическое образование и неплохой английский, – с улыбкой пояснила она Кликушину. – А Розалия Карловна вздумала представить банальную царапину как страховой случай. Чтобы отвязаться от Хорьковой, я сделала пару звонков.
– Ты предложила мне ее убить! – с ненавистью сказал Юлий.
– Это была шутка, – спокойно сказала Ульяна. – Вылетело, должно быть, само собой, хотя я этого и не помню. Что-то типа: «На вашем месте я бы избавилась от такой жены». У Розалии Карловны был невыносимый характер, я поняла это еще в автобусе, даже до начала экскурсии. И не только я. Вот и пошутила, как теперь выяснилось, неудачно. Хотя, повторяю: я этого не помню. Но ваша, Юлий, память оказалась намного лучше, – с иронией добавила она.
– А вы знали, Ульяна Ивановна, что у Хорьковой был неоперабельный рак? Ей жить оставалось от силы месяц.
– Да вы что?! – ахнула Ульяна. – Вот почему она так кидалась на всех. Ее, бедняжку, должно быть, мучили боли.
– Да вы что?! – ахнула Ульяна. – Вот почему она так кидалась на всех. Ее, бедняжку, должно быть, мучили боли.
– Да ты видела лекарства, стоящие на тумбочке! – закричал Хорьков. – У тебя же свекровь умерла от рака! Ты еще в отеле поняла, что моя жена умирает!
– Поэтому предложила ее убить? – усмехнулась Схованская. – Вам не кажется, что это звучит глупо?
– Ты решила меня обмануть! И обманула! Ты меня кинула, сука! Хотела обманом заставить убить своего мужа!
– Я в таком тоне разговаривать не желаю! – холодно сказала Схованская. – Либо этот малознакомый мне господин перестает тыкать и будет относиться ко мне с уважением, либо я встаю и ухожу! Против меня есть что-нибудь, кроме его сомнительных показаний? Доказательства какие-нибудь? Быть может, свидетели? Если нет, я не обязана сидеть здесь и подвергаться оскорблениям!
– Хорьков, и в самом деле! Держите себя в руках! Честно сказать, Ульяна Ивановна, я и сам не поверил в эту фантастическую историю. Я имею в виду обмен убийствами.
– Обмен чем? – удивленно посмотрела на Вячеслава Схованская.
– Хорьков утверждает, что вы вербовали его в убийцы своего супруга. А сами, в свою очередь, предложили убить его жену. И даже осуществили это намерение, говоря языком протокола.
– Какая чушь, – ледяным тоном сказала Схованская и окатила Хорькова не менее ледяным взглядом. – И почему я? Как ему это вообще в голову пришло? Мой муж жив и здоров, можете это проверить. Что касается Розалии Карловны… Последний раз я разговаривала с ней в отеле. С тайной надеждой, что это действительно в последний раз. Ее нельзя было назвать приятным человеком. Знакомство я возобновлять не собиралась, хотя она буквально-таки навязала мне свой телефон. Видимо, ей понравилось бесплатно пользоваться услугами переводчика и юриста, – насмешливо сказала Схованская. – Впрочем, я могу опять-таки поклясться, что ни разу по этому телефону не позвонила.
– Мы это проверим, Ульяна Ивановна, – почти что нежно сказал Кликушин. Схованская нравилась ему все больше и больше. – Не сомневайтесь, истина будет установлена.
– Я и не сомневаюсь.
И тут Хорьков не выдержал и вскочил.
– Ты меня обманула! – накинулся он на Ульяну. Та едва успела отпрянуть. – Ты стерва! Это ты ее убила! Я сам дал тебе ключи! Ты меня подставила! Я тебя ненавижу! Убью!!!
Его руки потянулись к горлу Схованской, но та очень ловко увернулась каким-то хитрым приемом, и Хорьков, потеряв равновесие, рухнул грудью на стол. Увидев перед собой лысину и тощие плечи, Кликушин не растерялся. Тоже вскочил и, с силой прижав Хорькова к столу, заорал:
– Конвой!
Хорьков захрипел, пытаясь вырваться. От злости и отчаяния он сделался необычайно сильным. Но тут Кликушину пришла подмога.
– Это она убила мою жену! – отчаянно вырывался Хорьков из цепких рук конвоира. – Я не знаю, как она это сделала, но убийца она! А меня подставили! Я не виноват!
– Я вижу, Хорьков, вы сегодня не в духе, – сказал Кликушин, вытирая вспотевший от напряжения лоб, когда запястья буяна оказались в наручниках. – Продолжим в другой раз.
– Стерва! Гадина! Сука драная! – продолжал плеваться в Ульяну оскорблениями Хорьков, который, похоже, окончательно потерял самообладание.
– Ну, все! Уведите его! – не выдержал Кликушин. – Не понимаю, что это с ним, – пожаловался он Схованской, когда они остались в кабинете вдвоем.
– Да, в отеле он был тихим, – сказала та. – Я его даже не сразу заметила, когда мы сели в микроавтобус. Мне кажется, что он помешался.
– Похоже на то, – озабоченно сказал Кликушин. – Или косит под психа. Кто его надоумил, не знаю. Возможно, что его адвокатша. Хорьков недавно адвоката сменил, – пояснил он и вздохнул. – Все тактику выбирает, не хочет в тюрьму сесть. Понятно, когда такие деньги достались!
– Но почему я?
– Может быть, потому, что вы похожи на Софью? Хотя нет. Вроде бы и не похожи. Знаете что? Расскажите мне, как вы провели тот вечер.
– С удовольствием, – улыбнулась Ульяна. – И расскажу и покажу. Я вас приглашаю в суши-бар. В тот самый, где я обычно покупаю домой роллы и суши. Я думаю, тот вечер не стал исключением. Вы говорите, была пятница? – Кликушин кивнул. – Значит, Жорик уехал на дачу, и я не стала ничего готовить на ужин. Просто купила себе суши. Ну, так что? Составите мне компанию за ужином?
Кликушин не в силах был отказаться.
– Но счет пополам, – предупредил он.
Он бы ни за что в этом не признался, но ему было приятно общаться с Ульяной Схованской. И не только потому, что она была очень красивой женщиной. Как выяснилось за ужином, у них оказалось много общего. Оба просто обожали детективы. Кликушин был счастлив: он наконец-то нашел достойного собеседника!
– …А помните, Ульяна, у Леонова, «Ловушка»? А еще «Ипподром»…
– «Ипподром» – это фильм, – улыбнулась она. – Книга по-другому называется. «Явка с повинной». Вы, я вижу, всю серию про Льва Гурова прочитали?
– А как же! И братьев Вайнеров, и Чейза, и…
– Не валите все в кучу, – попеняла ему Ульяна. – Наши – это наши, а у иностранного детектива своя специфика. Причем у каждого. Американский – это, как правило, экшен, английский – интеллект, ну а итальянский не может обойтись без мафии. Что касается французского, тут главное – тонкость. Я, например, обожаю Жапризо…
– О! – только и смог сказать Кликушин. – Я тоже! – И жадно спросил: – Ну а фильмы? Любите вы триллеры?
– Обожаю, – призналась Ульяна. – Начиная с Хичкока и заканчивая Девидом Финчером.
– Как же, как же! «Семь», «Игра», «Бойцовский клуб», а еще «Девушка с татуировкой дракона»! Я все смотрел!
– А еще меня впечатлил «Остров проклятых» Мартина Скорсезе, хотя я бы не сказала, что это новинка. А вы что последнее смотрели из детективов? Может быть, что-нибудь посоветуете?
– Моя жена не любит современное кино, – уныло сказал Вячеслав, с удовольствием рассматривая Ульяну, как она красиво ест палочками. Сам он, стесняясь, попросил приборы. – Увы! Я не в курсе новинок. В кино хожу тайком, то есть ходил. Старый стал, ленивый. Да и детективов давно не читаю, – с досадой признался он. – Реальные уголовные дела – это рутина. И, честно сказать, скука. Затягивает, как болото. Хотя Юлий Хорьков меня развлек. Надо же такое придумать! Обмен убийствами! Я такого еще никогда не слышал, а я вот уже десять лет работаю следователем!
– Кстати… Вот молодой человек, который в тот вечер принимал у меня заказ, – Ульяна кивнула на знакомого парня. Тот заметил ее жест и тут же подошел.
– Желаете что-нибудь? – спросил симпатяга с раскосыми глазами.
– Недели две назад убили мою знакомую, – небрежно сказала Ульяна. – Вячеслав, напомните дату.
Тот назвал число и день недели.
– Вот, следователь интересуется моим алиби, – усмехнулась Схованская. – Помните, я заказывала на вынос суши? А пока их готовили, пила чай.
– Зеленый, с жасмином, – подхватил официант. – Конечно, помню! Потому что была пятница. Конец рабочей недели. У нас в этот день по вечерам наплыв клиентов, все столики заняты. Поэтому даму посадили на диванчик. Это наша постоянная клиентка, – пояснил парень Кликушину. – Она всегда заказывает ролл с угрем и суши с копченым лососем. И любит зеленый чай.
– А во сколько примерно она сделала заказ?
– Где-то с восьми до девяти вечера. Точно я сказать не могу, – замялся парень. – Было много народа.
– Если я не выбросила коробку и чек, вы узнаете точное время, Вячеслав, – улыбнулась Ульяна. – Хотя гарантий я тоже дать не могу. Что не выбросила. Я же не знала, что меня будут подозревать в убийстве.
– Вас?! Да вы что?! – парень из суши-бара даже испугался. – Да зачем вам это надо? У вас и так все хорошо… Я что-то не то сказал? – испугался вдруг он.
– Все то. Дайте счет. Пополам, как договорились? – Ульяна посмотрела на Кликушина. Тот кивнул и достал портмоне.
Сказал виновато:
– Мне бы хотелось вас угостить, но я боюсь, это будет неправильно истолковано. Все-таки вы свидетельница, а я следователь.
– Не будем создавать друг другу проблемы, – очаровательно улыбнулась Схованская. – Мне бы тоже хотелось вас угостить, но я боюсь, это будет неправильно истолковано. Все-таки вы мужчина, а я женщина.
Кликушин невольно покраснел. И какая женщина! Она еще и умна. Какой приятный получился вечер.
– Смотрите, как интересно, – заметив его смущение, Схованская мигом перевела разговор на другую тему. – Видите зубочистку? – она достала из корочек со счетом жевательную резинку и две зубочистки. С одной как раз сняла бумажную упаковку.
– Зубочистка как зубочистка, – пожал плечами Кликушин.
– Эх вы, сыщик! Они же их теперь пополам режут. Видите, она плоская?
– Зачем режут? – искренне удивился он.
– Из экономии. Кризис ведь, – пожала плечами Ульяна. – То ли еще будет. Да, это гораздо серьезнее, чем в две тысячи восьмом или даже в девяносто восьмом. Тогда зубочистки не резали.