— А может, она вообще не наша? — Старший администратор посмотрел на охранника. — Может, она с улицы пришла — чисто помыться в душевой бассейна, а?
— Да не может такого быть, Саныч, мы же следим, опять же, Митрофаныч на входе бдит, мимо него даже муха не пролетит без спросу, — не вполне уверенно возразил Руслан.
— А ты знаешь, Русланчик, я ведь ничуть не расстроюсь, если в данном конкретном случае вы слегла недобдели, — признался Валера. — Хуже, если это наша гостья, тогда мы в ответе за травму, которую она получила. А так — нет, не в ответе.
Он истово перекрестился на мохеровый гольфик и попросил бюстгальтер:
— Пожалуйста, пусть родня пострадавшей не придет к нам с претензией!
Очевидно, кто-то где-то его услышал: для администрации отеля история с травмированной в душевой незнакомкой в этот день продолжения не получила.
Клара Абрамовна забеспокоилась, когда племянница не вернулась к полднику.
Старуха ждала ее еще к обеду.
Варвара не имела привычки питаться вне дома, да у нее и денег не было на сочинский общепит, столь разорительный, что малообеспеченные отдыхающие на главном курорте страны должны были ограничиваться трехразовой кормежкой по типу «понедельник-среда-пятница». Иной режим питания практически гарантировал возвращение в родные края без штанов, что, впрочем, позволяло широко продемонстрировать окружающим новоприобретенный загар. Однако Варвара никогда не загорала, так что у нее вовсе не было резонов поддерживать своим рублем жадных сочинских рестораторов.
К тому же племянница Клары Абрамовны была очень пунктуальна.
Как многие люди, не ведущие по-настоящему насыщенной и полнокровной жизни, она заполняла свой день делами, значимость которым придавал сам факт наличия расписания. Подъем в семь утра, водные процедуры и дыхательная гимнастика до семи тридцати, завтрак в восемь, составление плана на день до восьми двадцати, затем экспедиция в магазин или на рынок, приготовление обеда и собственно обед в тринадцать ноль-ноль…
Варвара редко нарушала свой режим.
Даже исчезновение Робертино, который был смыслом и стержнем ее существования, не обрушило тщательно выстроенную жизнь Варвары бесформенной кучей. Теперь в промежутках между основными режимными мероприятиями ее занимали поиски кота.
Но никогда еще она не пропускала подряд два приема пищи!
Беспокоило Клару Абрамовну не то, что племянница останется голодной. Она справедливо полагала, что Варваре не мешало бы похудеть, так что день без пищи пошел бы ей только на пользу.
Клару Абрамовну тревожило неясное, как большинство ее предчувствий, видение, в котором присутствовали бездыханная Варвара и большое количество воды.
— Надеюсь, эта дурочка не отправилась к морю топиться! Подумаешь, кот у нее потерялся! Тут таких котов — в каждом дворе по полдюжины, — сердито сказала Клара Абрамовна портрету на стене.
Фото в рамочке запечатлело маму Клары Абрамовны — легендарную гадалку Тамару — в разгар трудового процесса.
В правом нижнем углу фотографической картины виднелись развернутые веером карты, которые гадалка (очевидно, дальнозоркая) держала в вытянутой руке. В ушах Тамары золотились крупные серьги, на шее краснело монисто, в вырезе алой блузки взволнованно поднялась упругая грудь, а в черных глазах угадывалась загадочная тень. Скорее всего, это было отражение фигуры фотографа, но Клара Абрамовна предпочитала думать, что маме явилось видение. Это помогало ей самой в минуты сомнений в собственном таланте предсказательницы — тогда она совещалась с мамулей на фото, как с коллегой.
— Я вижу воду, — призналась молодой Тамаре на фото ее старая дочь. — Но не могу понять, чем это грозит Варваре. Я даже не уверена, что угроза исходит от воды.
Тамара как бы спросила, уверена ли она, что вообще есть угроза?
— Теперь уже не уверена, — призналась Клара Абрамовна.
Как всегда в спорных случаях, она повторно раскинула карты, но они опять не сказали ничего определенного.
К сожалению, экономная Варвара не имела мобильника, поскольку у нее не было широкого круга знакомых, которые стали бы ей звонить. В доме Клары Абрамовны был стационарный телефон, по которому с ней связывались, чтобы записаться на прием, постоянные клиенты. Сама же она звонила куда-то очень редко, держа аппарат под рукой, главным образом, на случай необходимости вызвать «Скорую», полицию или пожарников.
— Если девочка не вернется к ужину, я позвоню в полицию, — сообщила Клара Абрамовна фотографической маме. — А потом обзвоню все больницы, мне только нужно узнать номера.
Ясновидящая Тамара как бы напомнила, что у соседки Дормидонтовны есть телефонный справочник.
— Прокачусь к Дормидонтовне, — решила Клара Абрамовна и выкатила свое кресло-коляску за порог.
У соседского забора, перегораживая подъезд к калитке, стоял незнакомый автомобиль — вероятно, к Дормидонтовне приехали гости. Это было некстати, потому что Клара Абрамовна не любила без необходимости показываться на люди, но беспокойство за племянницу пересилило привычную нелюдимость.
— Хозяйка! — громко позвала она, заодно постучав по забору. — Дормидонна, ты дома?
Обрадованно залаяла соскучившаяся соседская собака.
— Кому там неймется? — притворно сердито отозвалась со двора Дормидонтовна. — Цыц, Барбоска!
Со скрипом распахнулась калитка. Сухощавая загорелая Дормидонтовна, оставаясь во дворе нижней половиной, верхней высунулась на улицу и искательно огляделась. За разделяющей их машиной Клара Абрамовна видела только бронзовый бюст соседки, но, судя по энергичным движениям предплечий, поняла, что Дормидонтовна вытирает руки — можно не сомневаться, льняным полотенчиком.
Все происходящее вполне соответствовало нехитрому деревенскому этикету.
— Я тут, — Клара Абрамовна еще раз постучала по забору.
— Абрамовна! Чего тебе?
Дормидонтовна обошла автомобиль и приблизилась. В одной руке у нее действительно было полотенце, в другой — какая-то картинка.
— Вот, кстати, Абрамовна! Ты эту девку у нас здесь не видала? — спросила соседка и протянула старухе в инвалидном кресле цветную фотографию.
Она оглянулась и понизила голос:
— Тут один интересный мужчина сестрицу свою разыскивает. Девка на всю голову больная, сбежала из санатория, бродит по городу, дурочка. Найти бы, пока никто не обидел убогую.
— Как интересно, — пробормотала Клара Абрамовна, глядя на фото.
Запечатленная на нем гражданочка при личной встрече не произвела на нее впечатления сумасшедшей. Напротив, показалась гораздо более рассудительной и здравомыслящей, чем ее подружка, мечтающая о принце.
— Молодой человек! — снова обернувшись, позвала Дормидонтовна. — Сюда идите, поговорите с Абрамовной!
Соседка пошла к себе, разминувшись на входе с мужчиной, в меру щегольской городской вид которого соответствовал автомобилю у забора, и, не попрощавшись, закрыла за собой калитку.
Это тоже было вполне в деревенской традиции, так что Клара Абрамовна и не подумала обидеться. Про телефонный справочник она уже забыла.
Интуиция ее не подвела: прокатиться к Дормидонтовне и в самом деле стоило, но не за справочником, оказывается, а для того, чтобы встретить человека, называющего девушку на фото беглой сумасшедшей, а себя — ее любящим братом.
— Кто вы и зачем ее ищете? — прямо спросила самозванца проницательная Клара Абрамовна. — Только не врите, меня вы не обманете, я вам не Дормидонтовна какая-нибудь.
— Вижу, — обронил мужчина, заметно впечатленный наружностью Бабы-яги. — Ладно, не буду врать. Меня зовут Саша, я заместитель директора торговой компании, а эту девушку ищет мой шеф, у него к ней вопрос относительно ремонта автомобиля.
— Вроде не врешь, — заключила старуха, погипнотизировав Сашу-зама долгим взглядом. — Если я помогу тебе, ты окажешь услугу мне, согласен?
— Где подписаться кровью?
— Шутник. — Клара Абрамовна не улыбнулась. — У меня пропала племянница, зовут ее Варвара. Ушла вот к этой самой девушке рано утром и до сих пор не вернулась. Если что-то о ней узнаешь, немедленно мне сообщишь.
— В тот же миг. Куда она ушла?
— Да я не знаю точно, — старуха вздохнула. — Варвара забрала у меня визитку с телефоном и адресом гостиницы, а название ее я не запомнила. Кажется…
Она прикрыла глаза и помассировала узловатыми пальцами виски.
— Кажется, что-то связанное с едой.
— Отель «Марлин»? Пансионат «Синий краб»? Гостевой дом «Абрикос»? — Саша-зам скороговоркой перечислил знакомые ему «съедобные» названия сочинских мест размещения.
— Нет, как-то иначе, не помню. Зато я помню, племянница говорила, что девчонки живут в роскошном номере на самом верхнем этаже, значит, гостиница многоэтажная и дорогая.
Саша кивнул. Высотное здание — это была неплохая подсказка. До сих пор главный курорт России больше рос в длину, чем в высоту, благодаря чему приобрел славу самого длинного города Европы с протяженностью территории около ста пятидесяти километров.
— Помню, зовут эту девушку Ольга, — сказала еще склеротичная ясновидящая. — А подругу ее — Людмила. Стой! Варварино фото возьми.
Теперь у Саши-зама было сразу два фото разыскиваемых женщин — портреты безумной Ольги под столом и чинной Варвары на стуле.
Вернувшись в офис, Саша-зам позвонил знакомому в муниципальном департаменте архитектуры и строительства, попросил список городских высоток, получил его и занимательно провел время, выбирая из перечня гостиницы с условно съедобными названиями.
О вкусах не спорят, но, по мнению Саши-зама, съестным в этом списке и не пахло. Он пожалел, что поспешил убраться из ведьминого логова, не расспросив хозяйку о ее гастрономических пристрастиях. Из русских народных сказок, знакомых с детства, Саша знал, что любимым блюдом Бабы-яги, например, был хорошо прожаренный Иванушка. Старуха с наружностью типичной людоедки вполне могла посчитать съедобными названия «Казачок», «Морячка», «Рыбачка Соня» и даже «Старый боцман».
— Вы не любите старых боцманов? Вы просто не умеете их готовить! — натужно усмехнулся Саша-зам, продолжая крыжить список.
В результате в нем остались: «Белая чайка» (с большой голодухи съедобна, хотя воняет рыбой), «Газель» (не машина, а копытное), «Орех», «Кабачок», «Таймень» и «Халва».
Руководствуясь картой расположения объектов, Саша-зам решил начать с «Тайменя», потом проверить «Чайку», «Газель» и «Кабачок», а «Халву» и «Орех», как положено, оставить на сладкое.
Основным результатом состоявшейся двухчасовой пешеходной прогулки по городу стали стертые ноги. Из шести осмотренных Сашей отелей три оказались под завязку набиты детишками из нефтегазодобывающих краев, один пребывал на капитальном ремонте, еще один — «Белая чайка» — был радикально переименован в «Черную жемчужину». Что до «Халвы», остававшейся последней надеждой Саши, то к числу высотных зданий этот отель примкнул откровенно жульнически, потому что в нем было только три этажа плюс нежилая башня, имитирующая минарет.
Поиски зашли в тупик.
Обессилевший и огорченный Саша устало присел на бортик фонтана, жалея о наличии вблизи него таблички «В воду не лезть, штраф 1000 руб!». Всерьез раздумывая, слишком ли это дорого — тысяча рублей за удовольствие омочить гудящие ноги в прохладной водице с эффектом джакузи, он испытующе посмотрел на представительного швейцара у дверей соседнего отеля. Ему, что ли, штраф платить?
Рассеянный взгляд утомленного солнцем безразлично скользнул по золотой табличке слева от входа и неожиданно зацепился за такую же табличку справа.
Слева название гостиницы было написано по-русски — Отель «Поэма», а справа по-английски — Hotel «Poem».
— Поем! — с отвратительным акцентом прочитал Саша-зам и встрепенулся. — Да это же название про еду!
Он поднял глаза, убедился, что золотой ножичек флюгера на крыше здания царапает пухлые животы облаков, и торжествующе улыбнулся.
— Целый день коту под хвост! — выругалась Люсинда, первой заняв свое место в автобусе.
— Кстати, о коте: интересно, как прошел день у Варвары? — Оля дипломатично попыталась переключить мысли рассерженной подружки на другую тему.
Сама она нисколько не жалела о времени, потраченном на знакомство со спортивной новостройкой. Ей было интересно и лестно оказаться в числе тех, кто побывал на олимпийской территории раньше самих олимпийцев.
Люсинда же кипела возмущенным разумом и шпарила горячими речами:
— Какое свинство — обещали, что будет принц, и где же он? За целый день ни одного явления народу! Зазнался наш Альбертик, загордился?! Не снизошел до простых смертных смишников!
— Кстати, о СМИ, — Оля предприняла еще одну попытку. — Мне удивительно, что нас не попросили вон, как самозванок. Что с тобой, Людка? Ты всякий раз называла нашу газету по-разному!
— Что со мной, что со мной… КТО со мной! — психанула Люсинда, погрозив кулаком забортной очереди на посадку в автобус.
В хвосте этой очереди стоял, никуда не спеша, их новый знакомый Максим Бобров.
— Этот малый прилип ко мне, как банный лист к ягодице! Ты же видела? Ходит, как привязанный, в рот смотрит, дышать и мыслить не дает! В таких условиях не то что название газеты — свое собственное имя забудешь!
— Мне понравился твой вариант «Болид и пуля», — тихо засмеялась Оля. — Твой Бобров его так смешно переврал: «Болит и пучит»!
— Говорю же, он дурак, — немного спокойнее заявила Люсинда и, покосившись в окно, поправила прическу. — И вообще, никакой он не мой.
— Не гонялась бы ты, милая, за принцем, — вполголоса заботливо посоветовала Оля. — Присмотрись к Боброву, неплохой ведь парень, не урод и не дурак, что бы ты ни говорила. И такой внимательный — сегодня постоянно был рядом с тобой.
— И не только сегодня, мне кажется, — проворчала Люсинда, уже улыбаясь. — Знаешь, я вспомнила: тем вечером, когда мы с тобой расклеивали объявления, он уже ходил за мной следом.
— Вполне романтичное начало, — одобрила Оля, самую малость покривив душой, потому что началом все-таки было знакомство Люсинды и Боброва в ночном клубе, а непосредственным продолжением — ее поездка на его плече. — И заметь, это было на улице, то есть, под открытым небом, совсем как в предсказании Клары Абрамовны.
— Вот только Макс Бобров не принц, — вздохнула Люсинда и снова помрачнела.
— Клара Абрамовна могла ошибиться, — осторожно сказала Оля. — Она ведь старенькая, наверное, все путает. К тому же дар у нее совсем-совсем слабенький, она сама это признает.
— Не надо убивать мою мечту, а? — попросила Люсинда и демонстративно отвернулась к окну, потому что в автобус вошел пресловутый Бобров.
Водитель проявил милосердие и не отравил им обратную дорогу просмотром следующей серии страданий Кармелиты, поэтому Оля мирно дремала до тех пор, пока сопровождающий журналистов примерный блондин не взял в руки микрофон.
— Дорогие коллеги, программу сегодняшнего дня мы с вами успешно отработали, за что вам всем спасибо, все свободны, ждем вас завтра на том же месте, в тот же час, — протарахтел он, разбудив народ. — Напоминаю, что главный ужин форума пройдет завтра вечером в саду отеля «Монарх», форма одежды — вечерние платья и костюмы, это обязательно, участники в стиле casual не будут допущены в зал! В программе визит особых гостей.
— Ты слышала? Визит особых гостей! — Люсинда тряхнула Олю, как куклу. — Вот где будет мой принц! В саду какого-то отеля, а это точно под открытым небом!
Она завозилась, выбираясь из кресла, бесцеремонно вытолкала соседку в проход и даже не оглянулась на Боброва, который проводил подружек долгим внимательным взглядом.
В их гостиничном номере наконец-то сделали уборку.
— Вижу, у нас снова есть живая и действующая горничная! — удовлетворенно произнесла Люсинда, оглядев гостиную с порога.
— Даже слишком живая и действующая, — заметила Оля, вошедшая в комнату первой. — Ты видишь, она все вещи переставила, кроме мебели? Я точно помню, эта ваза утром стояла на полу, а лампа на тумбе, а теперь наоборот.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Люсинда. — Похоже на детскую игру «Найди сколько-то там отличий». Ваза с лампой поменялись — это раз. Что еще мы видим?
— Мы видим, что журналы, которые были сложены стопочкой на столике, разложены веером на тумбочке, — ответила Оля, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. — Подушки на диване поменялись местами… И фикус в горшке переехал на метр левее!
— Надо бы посмотреть, что изменилось в спальнях.
Люсинда сбросила туфли и зашуршала по ковру, но, не дойдя до двери в свою комнату, ойкнула и остановилась:
— Тут мокрое пятно!
— Издержки чересчур добросовестной уборки, — вздохнула Оля.
Люсинда опустилась на корточки, похлопала по влажному ворсу ладошкой, потом понюхала ее и возмутилась:
— Да это не вода, это что-то спиртное!
Не поднимаясь, она порывисто распахнула мини-бар и оглядела ряд бутылок и бутылочек:
— Так, чего не хватает?
Оля молча нашла на столе распечатку с перечнем содержимого мини-бара и подала ее подружке. Сверяясь с описью, Люсинда осмотрела бутылочные ряды и расстроилась:
— Пропал коньяк французский «Лхерауд ХО Еугение», не знаю, как это правильно прочитать.
— «Лера Юджин», наверное, — заглянув в распечатку, поправила простушку-подружку искушенная жена олигарха. — А маркировка «Икс О» означает, что выдержка этого коньяка превышает шесть лет.
— Ага, и знаешь, сколько это ХО стоит? Хо-хо-хо! Десять тысяч рублей!