— Очень, очень плохо, — повторил Мамиконян и щедро накапал себе в бокал бургундского «Пино Нуар», которое настоятельно рекондуют своим пациентам французские кардиологи. — Миллион долларов, кольцо с огромным бриллиантом, Андрей Громов и жена его Ольга. Ты хоть понимаешь, что все это значит?
— Хотел бы понять, — честно признался Саша.
— Это значит, что никто ничего не портил! Все хорошо, да, и у меня нет никаких претензий к уважаемому Андрею Петровичу Громову и его уважаемой супруге Ольге, к сожалению, не знаю, как звали ее уважаемого папу! — заявил Мамиконян и стукнул бокалом по столу, как будто поставил печать на документ.
— Так это что, тот самый Громов? — Саша нервно сглотнул. — Владелец торговой сети, в которой мы… Ой, мама!
— Бедная женщина твоя мама, да, — кивнул Сергей Акопович. — Такой у нее глупый сын! Иди, вай ме, и думать забудь об этой достойной девушке Ольге, пусть ее жизнь будет долгой и счастливой!
— Я уже все забыл, — заверил шефа Саша-зам и, выйдя за дверь, энергично протер холодным компрессом раскрасневшееся лицо.
— Черные глаза! Вспоминаю — умираю! Че-о-о-рные глаза! — страстно запел в кабинете мобильный телефон Сергея Акоповича.
Узнав позывные, которые шеф когда-то присвоил входящим звонкам тогдашней его любовницы Карины, Саша развернул ухо и плотно прижал его к двери.
Разумеется, он слышал только голос Мамиконяна, но и по его репликам можно было понять, о чем идет речь.
Пылкая Карочка, по всей видимости, упрекала Сергея Акоповича за аморальную связь с замужней дамой. Мамиконян испуганно отпирался:
— Из какой семьи увел, какую Ольгу?! Кара, солнце, ты в своем уме? Это все твои фантазии, Карочка, и чистое недоразумение, да, ты же знаешь, я…
Голос шефа сделался густым и сладким, как тосканское «Вин Санто», которое сами итальянцы называют «вином для медитации».
— Нет, ну что ты, я только тебя! Да! Мамой клянусь, это правда! Ну, конечно, давай встретимся, красавица, я просто счастлив буду…
— А я — нет, — вздохнул, отклеиваясь от филенки, Саша.
Не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться: в личной жизни Серго Мамиконяна грядет второе пришествие Карочки.
— Ты живой?
Держась за голову правой рукой, левой Лелик потряс Бориса.
— Уммммм, — промычал тот, не открывая глаз.
— Ум, честь и совесть нашей эпохи! — злобно сказал блондин. — Толку от тебя, Боря, как от бронепоезда на запасном пути! Ладно, меня завалили, я-то мелкий, но ты же лось здоровый, почему лежишь в отрубе?
— Меня бутылкой по башке…
— Меня тоже бутылкой!
— А у меня башка уже и раньше была разбитая!
— Вот я и говорю: толку-то с тебя! — Лелик выругался.
— А кто это нас? — Борис с трудом приподнялся.
— А фиг его знает! Карманы проверь, ничего не пропало?
Приятели дружно охлопали карманы.
Выяснилось, что пропало все: деньги, мобильные телефоны, ключи от съемной квартиры, сигареты, жевательная резинка и даже помятая листовка с портретом толстого кота и контактами супруги олигарха.
Еще через четверть часа, затраченных на возвращение к хижине, выяснилось, что и сама жена олигарха пропала тоже.
— Ну и что теперь делать? — гневно потопав ножкой, вопросил Лелик.
— В больничку бы, — промямлил опасно бледный Борис, осторожно коснувшись огромной шишки на голове слева.
— Да и мне тоже, — остывая, проворчал Лелик, пощупав такое же украшение на собственном черепе.
— Никогда не любила дворцово-парковые ансамбли, — сообщила подружке Оля, наблюдая за мужем в зеркало пудреницы, которую Люсинда держала над головой. — Все эти подстриженные газоны, лужайки, клумбы, статуи…
— Да-да, совершенно негде уединиться, — поддакнул Макс Бобров, под предлогом необходимости не упускать из виду перископическую пудреницу неприлично прижимающийся к Люсинде с другой стороны.
— Просто спрятаться негде, — Люсинда ткнула Макса локтем в бок. — Отодвиньтесь, я задыхаюсь…
— Без мужского внимания? — с надеждой предположил Бобров.
— Спасибо, хоть фонтан тут есть, — не обращая внимания на возню рядом, договорила Оля.
Они сидели на асфальте, прижимаясь спинами к каменному борту чаши, в центре которой на плоском блюдечке помещалась желтого цвета мадам с одной голой грудью — не то китайская активистка движения «Фемен», не то жертва гепатита и тропической лихорадки одновременно.
Блюдечко стояло на вырастающих из бетонного основания чешуйчатых хвостах, принадлежащих, судя по пышным гладким попам, морским русалкам. Верхние половины хвостатых дев безвозвратно канули в бетон.
— Это памятник погибшим синхронисткам? — предположила любознательная Люсинда.
— Нет, это скульптура богини мореплавания, — ответила эрудированная Ольга Пална. — Видишь, в левой подмышке у нее корабль, а правой рукой она указывает ему дорогу.
— Сидя к морю спиной? — простодушно удивилась Люсинда. — Куда же ему плыть?
— Куда, куда… На кудыкину гору, — рассеянно ответила Оля, не отводя взгляда от зеркальца.
Прямо сейчас богиня мореплавания указывала на Громова, который стоял по другую сторону фонтана с чемоданчиком в руке.
— Да, горы вижу, — согласилась Люсинда и наконец умолкла.
Оля волновалась за супруга, хотя и знала, что, кроме них троих, неподалеку прячутся еще четверо бойцов невидимого фронта.
Боевая двойка штатных охранников Громова залегла в ромашках, а пара «охранник и старший администратор отеля» закопалась в настурции. Если не приглядываться, в цветочках их не было видно — отдельное спасибо Боброву, который придумал разбить лампочки в фонарях над клумбами и сам же свою идею реализовал.
При этом Олина подружка подавала ему снаряды, и действовали они на редкость слаженно, хотя сама Люсинда об этом и слышать не хотела.
Пластуны лежали в засаде уже с полчаса, а алчные бандиты все не появлялись.
— Может, они раздумали приходить? — шепотом предположила Оля.
— Ты с ума сошла? — Люсинда точно скопировала мимику и интонации мультяшного Карлсона. — Кто же откажется от миллиона долларов?
— Я бы не отказался, — сообщил Бобров. — К сожалению, мой шеф платит мне намного меньше и вовсе не в валюте.
— Макс, я все слышу, — не оглядываясь, произнес Громов.
— Тихо! — шикнула Оля.
Кто-то шел по пустынной улице, негромко топая в четыре ноги. Или, скорее, в три с половиной, потому что одна пара ног делала размеренное «топ-топ, топ-топ», а вторая — синкопированное «тоооп-тъп, тоооп-тъп».
— Один из них сильно хромает, — шепнула Люсинда, и Оля кивнула.
Точно, один бандит ее стараниями охромел после встречи с кроватной сеткой.
Шаги затихли.
Люсинда завертела пудреницу, пытаясь поймать картинку, но вместо изображения вновь прибывших появился звук:
— Эй, ты! Громов! Ты тут один?
— Они дураки? — тихо фыркнул Бобров.
— А что, не видно? — ответил Громов, принципиально избегающий откровенного вранья.
— Ну, давай деньги! — «топ-топ» и «тоооп-тъп» ускорились. — Подними руки, поставь чемоданчик и отойди назад.
— Да, они дураки, — сам себе ответил Бобров.
Громов отступил на два шага и непринужденно присел на бортик фонтана. Богиня Навигации полностью скрыла его своими каменными телесами от взволнованных зрителей.
Зато Люсинда наконец поймала в свой косметический перископ бандитов. К сожалению, руки у нее тряслись, отчего картинка в зеркальце прыгала, и толком разглядеть вражьи морды Оле не удавалось.
— Эй, он закрыт!
— Конечно, чемоданчик закрыт, — невозмутимо подтвердил Громов. — Хотите ключ?
— Нет, они не дураки, а полнейшие идиоты! — совершенно некстати яростным шепотом заспорила с Бобровым Люсинда. — Даже дураки знают, что выкуп отдают за заложника, а ведь Громов даже не спросил у них, где Ольга! И их это нисколько не насторожило!
— И потом, Громов совершенно не похож на встревоженного мужа, — неодобрительно заметила Оля. — Сидит и болтает ногами!
— И языком, — поддакнула Люсинда.
Определенно, Громов в роли переговорщика, добивающегося освобождения заложницы, был совершенно неубедителен.
— Ловите! — продолжая неуместно резвиться, крикнул он и высоко подбросил серебряный ключик.
Металлическая штучка летучей рыбкой полетела по параболе. Вымогатели дружно запрокинули головы, отслеживая ключик в полете, и прозевали час «икс».
Беззвучно взорвались ромашки.
Два живых снаряда вылетели из клумбы и секунду спустя нашли себе каждый по цели.
Упавший на асфальт чемоданчик заботливо подобрал охранник отеля, вошедший в призовую тройку спринтеров с небольшим отрывом от лидеров.
— Ну, вот и все! — Громов спрыгнул с бортика фонтана, обернулся и выразительными жестами выманил из укрытия непригодившийся резервный полк. — Идите сюда. Оль, ты же хотела на них посмотреть!
— Ну, вот и все! — Громов спрыгнул с бортика фонтана, обернулся и выразительными жестами выманил из укрытия непригодившийся резервный полк. — Идите сюда. Оль, ты же хотела на них посмотреть!
— Хм, да не на что тут смотреть! — пренебрежительно сказала Люсинда, прискакавшая первой. — Ну и рожи! Натуральные гопники из подворотни, а туда же — миллион долларов им подавай! Кроссовки бы себе сначала приличные купили, раз уж вырядились в спортивные штаны, и рубашки поутюжили, а то выглядят так, будто их корова жевала!
— Заткнись, корова! — буркнул в землю один из задержанных.
— Что это ты сказал про даму?! — возмутился Бобров.
— Кто это про меня сказал?! — возмутилась Люсинда.
— А и в самом деле… Андрюша, можно их того? — Оля покрутила пальчиком.
— Добить? — с подкупающей готовностью уточнил гостиничный охранник.
— О боже, нет! Перевернуть!
Громовские орлы перекатили бандитов на спину.
— Ой, — сказала Оля.
— Что? — с подозрением спросил Громов.
— А кто это?
Стало совсем-совсем тихо. Взгляды сошлись на смущенном лице Ольги Палны, и она определенно почувствовала себя дурочкой.
— Кгхм, — Люсинда кашлянула, благородно отвлекая всеобщее внимание с подружки на себя, и осторожно спросила: — Романчикова, миленькая, разве это не те же самые гады, которые преследовали тебя чуть ли не до морской границы с Турцией?
— По-моему, те же, — выступил вперед Бобров.
— По-моему, тоже, — вздохнула Оля. — Но, понимаете ли, это вовсе не те гады, которые меня похитили!
— Я, конечно, очень извиняюсь, — отчаянно зашептал на ухо Громову старший администратор отеля, покинувший засадную клумбу позже всех. — Но мне, кажется, известно, кто это такие!
— Кто? — также шепотом спросила Оля.
Громов выжидательно заломил одну бровь.
— Это наши дорогие гости из апартаментов «Райский сад», тоже в пентхаусе, — возбужденно нашептал администратор. — Они живут рядом с вами!
— Ой, — сказал охранник отеля и проворно убрал свой ботинок с груди дорогого арестанта.
— Та-а-а-ак, — Громов потер переносицу. — В таком случае, предлагаю перенести вечер неожиданных встреч и судьбоносных знакомств по месту проживания основных героинь и героев. Никто не возражает?
— Добро пожаловать, у нас вам будет очень удобно, — радушно заверил администратор, и на этот раз все посмотрели уже на него, причем как на полного идиота.
День четвертый
Оля проснулась поздно.
Солнце за окнами расплавило янтарь плотных штор в жидкую сосновую смолу, и в ней терпеливым паучком чернел силуэт охранника, с ночи пребывающего на посту на террасе.
Не было сомнений, что аналогичные фигуры присутствуют и за дверью. С патронташем через грудь, скорострельным револьвером у бедра и строгим приказом генералиссимуса Громова пулять на поражение в каждого, кто не скажет правильный отзыв на дежурный пароль.
Олигарх установил-таки милый его сердцу режим повышенной безопасности.
Это была плохая новость дня.
Хорошей можно было считать многообещающий аромат яичницы с беконом, без всяких паролей и отзывов просочившийся в Олину спальню из гостиной.
— Что тут у нас? — без предисловий спросила она, выйдя в люди босой растрепой в махровом халате.
Из-за вчерашних приключений она осталась без ужина и теперь чувствовала, что могла бы побороться за рацион с обжорой Гаргантюа из романа Франсуа Рабле.
— Омлет с ветчиной и грибами, — правильно истолковав вопрос, ответил Громов и приподнял металлическую крышку над пищей богов.
— Уммм! И без козявок! — непонятно, но одобрительно изрекла оголодавшая жена олигарха и затем некоторое время не говорила ничего другого, только сосредоточенно чавкала.
— А если тебя интересуют предварительные итоги нашего небольшого расследования, — дождавшись, пока она покончит с омлетом, продолжил читающий мысли Громов, — то Макс как раз рапортовал мне об успехах мастеров заплечных дел.
Оля поперхнулась и закашлялась.
— Ну зачем вы так, Андрей Петрович! — укоризненно сказал Бобров, подавая Оле стакан сока. — Пейте, Ольга Пална, а хотите, я вам по спине постучу.
— А вот это я сам, — возразил олигарх и похлопал супругу по тыльной части организма, заметно промахнувшись мимо собственно спины.
Оля перестала кашлять, но покраснела еще больше.
— Мы никого не пытали, шеф так шутит, — успокоил ее Бобров. — Мы просто серьезно и основательно поговорили с вашими соседями по этажу в их собственном комфортабельном номере.
— Это чтобы крики собеседников не помешали тебе спать, — уточнил Громов.
— То есть они все-таки кричали?
Оля вообразила себе допрос с пристрастием и огорчилась.
— Мы все кричали, — объяснил Бобров. — Орали друг на друга, пока не истощили запас ругательств, а потом более или менее прояснили ситуацию. Итак, если верить соседям, в историю с вашим похищением они впутались случайно, по глупой жадности. Вчера вечером эти двое мирно гуляли по заброшенному парку, и вдруг на них напали другие двое, выскочившие из темноты.
— Морк офф, — припомнила Оля.
— Ты не наелась? — удивился Громов. — Что, заказать еще салатик из овощей?
— Наелась, не обращай внимания, я просто говорю по-мордорски, — отмахнулась Оля. — Максим, продолжайте!
— Нападающие намеревались соседей ваших ограбить, о чем уведомили их пугающими криками типа «Кошелек или жизнь!», — продолжил Бобров. — Однако потенциальные жертвы проявили несговорчивость, вступили в бой и одержали в нем победу, нокаутировав грабителей с помощью бутылки из-под французского коньяка.
— Случайно, не «Лера Юджин» шестилетней выдержки? — перебила Оля.
— Не знаю таких подробностей.
— С каких это пор ты разбираешься в коньяках? — нахмурился Громов. — Чем вы тут занимались?
— Максик, вы продолжайте, продолжайте, — попросила Оля, делая вид, что чрезвычайно увлечена рассказом.
— Да, собственно, это уже почти все, — пожал плечами Бобров. — В итоге пары поменялись ролями, ваши соседи сами опустошили карманы горе-грабителей и разжились небольшими трофеями, одним из которых стал ваш, Ольга Пална, мобильник.
— У меня его забрали похитители, — напомнила она. — Значит, они и были теми неудачливыми ночными грабителями? Мужчины лет тридцати, один маленький и светленький, а другой темный и большой?
— Так точно, — Бобров кивнул. — Только соседи ваши говорят «бацилльный белобрысник» и «чернявый амбал».
— Это не по-мордорски, — сухо объяснил Громов. — Это феня, воровской жаргон.
— Я знаю, что такое феня! — фыркнула Оля. — Выходит, наши соседи воры?
— Судя по виду, манерам и тупости — всего лишь жалкие воришки, — тоже фыркнул Громов. — Правда, с амбициями больших ворюг. Ишь, на миллион баксов позарились!
— Минуточку! А зачем же они гнались за мной до самого моря и дальше? — прищурилась Оля.
— Говорят, что хотели вернуть вас мужу в обмен на обещанные деньги, чтобы все было по-честному, — усмехнулся Макс. — Они, мол, порядочные люди и поначалу не собирались загрести миллион просто так.
— В самом деле? Тогда я вот чего еще не понимаю. Если они тупые мелкие воришки, откуда у них деньги на пентхаус?
Бобров развел руками:
— Ну, это мы не выясняли, у нас такой задачи не было.
— У вас была и есть задача найти тех двоих, которые затеяли историю с похищением и выкупом, — напомнил Громов. — Вы их нашли?
— Ищем, но зацепок у нас маловато, сами понимаете, — Бобров вздохнул. — Я отправил людей по больницам поспрашивать, не обращался ли кто с характерными травмами головы.
— А эти двое, соседи наши, о них что известно? — Олю беспокоила смутная мысль, которую она пока что не могла сформулировать.
— Да все известно, они же паспорта предъявляли при регистрации, у администрации отеля и копии сохранились.
Бобров полез в карман, достал и развернул бумажки:
— Вот: Антипов Василий Михайлович, тысяча девятьсот девяностого года рождения, и Смирнов Олег Сергеевич, двумя годами моложе. Оба москвичи, зарегистрированы в Химках, участковым по месту жительства лаконично характеризуются как «блатота, гопота, пьянь и рвань». С младых ногтей на учете в милиции, но серьезных статей и долгих ходок не имеют, в настоящее время радуют родню и соседей необъяснимым отсутствием.
— Да все с ними понятно: обворовали кого-то и убежали на курорт пошло тратить экспроприированное, — заключил Громов и поднялся с дивана. — Ольга! Закончишь завтрак — начинай паковать свои вещи, ты возвращаешься домой.
— Как это — домой? А расследование? А Люсинда?
Она спохватилась:
— Кстати, а где Люсинда?
— Людмила Александровна спозаранку отправились в спа-салон, — ровным шоколадным голосом с отчетливой горчинкой сообщил Бобров. — Их высочество Люсинда Первая и Единственная намерены нынче вечером блистать неземной красотой на банкете.