Глава седьмая
1— А, Фердман! Проходите, рад видеть вас таким цветущим. Бы еще раздобрели? Чересчур увлекаетесь пивом…
Старк встречал своего давнего подручного приветливо и не скупился на добрые слова.
— Здравствуйте, господин майор. И я искренно рад видеть вас таким бодрым и здоровым, — вскинул ладоши прибывший. Тяжелым, по размашистым шагом он пересек большой кабинет, направляясь к Старку, ждавшему его у стола с протянутой рукой.
— Садитесь. Давненько не было у меня здесь человека, столь любящего и понимающего жизнь во всех ее проявлениях.
Фердман удовлетворенно хрюкнул, услышав такую оценку. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с гладко выбритой квадратной головой, большеносый и толстогубый, маленькие глаза прятались под выдвинутыми вперед массивными надбровными дугами. Развалившись в кресле, он достал платок и обтер голову и лицо.
— Жарко, черт возьми, как в Африке. Думал, растоплюсь, пока на солнцепеке ловил такси. Тут я вроде бы в гостях…
— Надеюсь, у вас все благополучно, — сказал Старк, нажимая кнопку вызова секретаря. — Принесите виски и содовую, Анни. И фужеры побольше, — крикнул он. — Я знаю, Альфред, что охладит вас. А пока вот это… Прошу, угощайтесь.
— О, «Гавана», — восхитился Фердман, обнюхивая темно-коричневую длинную сигару.
«Тоже мне аристократ! Заметил этикетку, а выдает себя за знатока», — подумал Старк.
Фердман тем временем пододвинул настольную «гильотину». Крошечный металлический нож, щелкнув, отрубил кончик сигары. Зажег спичку, раскурил сигару и, полузакрыв глаза, картинно выражая блаженство, сделал несколько глубоких затяжек.
Вернулась Анни. На подносе — бутылки виски, содовой и ваза с матовыми кубиками льда. Уходя, она включила вентилятор. Волны взбудораженного пропеллером воздуха обрушились с потолка вниз, разгоняя табачный дым.
— Разбавляйте по своему вкусу… За встречу! — поднял бокал Старк.
— За встречу! — эхом отозвался Фердман и стал цедить сквозь стиснутые зубы ледяную жидкость.
— А теперь перейдем к делу, Альфред, — сказал Старк, поставив пустой фужер на стол. — Сразу же к делу, не теряя времени. Есть необходимость, и притом срочная, активизировать деятельность вашей энбургской резидентуры. Цель — установить задачи, которые решает недавно созданное там конструкторское бюро. Речь идет о совместной разработке советскими и восточно-германскими инженерами так называемой Х-конструкции. Вы хорошо знаете Энбург и…
— Не каждая хозяйка знает так свою квартиру, как я Энбург, — перебил Фердман.
Старк сердито посмотрел на немца.
— Перестаньте хвастать, Фердман. Слушайте. Наиболее подходящая кандидатура для выяснения всех этих дел — «Финн». Он, безусловно, должен знать, о чем идет речь. Что касается «Дункеля», его трогать запрещаю. Такого агента у вас на связи никогда не было. Не только фамилию, но и кличку его забудьте. Надеюсь, понятно?
— Понял и принял к сведению.
— Заставьте как следует работать женскую агентуру. Дайте задание повертеться около работников бюро, завести знакомства. Встряхните официантку из Дома офицеров, надеюсь, она еще не «покраснела»?
— Нет, как можно. Она у меня вот где, — Фердман сжал похожие на сардельки пальцы в кулак, страшный огромный кулак, которым можно было убить быка. Старк далее отметил про себя, что не хотел бы оказаться в таких лапах.
— Тем лучше, Фердман. Обещайте им все что угодно: выезд к нам, деньги. Деньгами не скупитесь и меньше присваивайте. Вам и так достается больше всех. Не жадничайте…
Фердман хотел было возразить, но Старк предостерегающе поднял руку:
— Ладно, я вас знаю… — Сказав это, Старк достал из стола тугую пачку немецких марок и бросил перед Фердманом. — Здесь пять тысяч. Задаток. Давайте расписку. Впрочем, передадите ее секретарю. Если нужно изготовить какие-либо документы…
— О документах но беспокойтесь. Имею надежнее, чем самые настоящие, — Фердман спрятал деньги в карман.
— Отлично. Теперь вот что необходимо выяснить, что за немцы работают в этом бюро? И русские: каждый в отдельности. Особенно Денисов. Мы полагаем, он и руководитель группы. Максимум через десять дней жду вас назад. Без результатов не возвращайтесь, Альфред. Узнайте хотя бы в общих чертих, не обязательно все сразу. Ну хотя бы состав бюро, и что это за штука Х-конструкция…
2Лютце неторопливо шел по улице, запоминая детали района, где придется теперь жить. Сначала он направился в сторону, противоположную той, откуда вечером они приехали с Лоттой на такси. Чувство раздражения, вызнанное последней беседой с ней, все еще но улеглось. Певичка с первого же дня попыталась ему внушить, чтобы на нее не очень-то рассчитывали. Но это уж его дело, и, если появится необходимость, он сумеет заставить ее подчиниться.
Переулок упирался в здание, от которого остались одни стены. Тропинка через горы щебня вела к арке, через нее Лютце прошел на большую улицу, прочел на указателе: «Оттоштрассе». «Она и раньше так называлась», — вспомнил он. Вернувшись домой, с удовлетворением отметил, что с площадки второго этажа можно без хлопот проникнуть во двор наполовину разрушенного и необитаемого дома и сразу же оказаться на широкой Шенеберкерштрассе. Для этого потребуется лишь небольшая лестница, чтобы спуститься со второго этажа.
Закончив эту разведку, Лютце отправился на трамвайную остановку. Снова знакомые места. Вот зоологический сад. Он изрядно пострадал от бомбежек. А дальше — обгоревшее здание цирка, с которым связано так много воспоминаний о детстве. В доме, где раньше было шикарное варьете, теперь открыт ресторан советской администрации.
Сошел с трамвая, не доезжая до парка. В этот утренний час людей в нем почти не было, лишь два старичка садовника возились у клумбы. Тенистая аллея вывела к реке с мутной, неспокойной водой. Все будило воспоминания, далее этот гранитный парапет набережной, с которого он однажды одетым прыгнул в воду на спор с мальчишками. Потом дома его наказали.
Вот стены и сторожевые башни городской крепости. Тут он когда-то играл в Зигфриде, из картона делал рыцарские доспехи. Подошел к собору. Налеты англо-американской авиации не затронули его, и в этом Лютце хотелось видеть руку всевышнего. Собор возвышался серой громадой над крепостью и деревьями парка. Узкие окна бесстрастно взирали на мир. Повинуясь необъяснимым чувствам, — Лютце никогда не причислял себя к сентиментальным, — он снял шляпу и вошел в храм. В холодном сумраке различил молящихся: это были в основном пожилые люди. С молитвенниками в руках они тихо сидели на скамейках, печальные и отрешенные от всего. Постоял недолго в притворе и, не оглядываясь, быстро пошел прочь, к жилым кварталам города.
3— Вам не кажется, что было бы целесообразней сразу покинуть город, — заметил Кторов. — Мы же договорились — посмотреть лишь так, бегло. Чтобы иметь общее представление. А вы?..
— Я вначале тоже так думал, Георгий Васильевич. Но когда удалось без особых осложнений выяснить о Вышпольском и заполучить документы Клюге, я решил зайти в комендатуру. Походил, потолкался, беспечность невообразимая. Я даже удивился. Вы говорите: относись к врагу всегда серьезно, никогда не считай его глупее себя. Но, честное слово, там у них такая толчея. Я перепроверил себя, не ошибаюсь ли. Перед тем как идти туда, выяснил, что Старка нет. Это придало мне решимости. Ну, ведь все окончилось удачно. Удачно же?
— Заладили — удачно, удачно, — сердито перебил его Кторов. — Хорошо, что удачно. Ну, а дальше.
— Дальше? Когда увидел Эльзу у комендатуры, понял, что не так уж все хорошо, как казалось, что появление мое не осталось в тайне. И еще копирка…
Кторов поморщился.
— Георгий Васильевич, это была мгновенная реакция на ошибку, на небрежность противника. Такая возможность…
— Понимаю и осуждаю! Потому что ваша поспешная реакция могла привести черт знает к чему. — Кторов сердито воткнул карандаш в стаканчик письменного прибора. — Ну ладно, беритесь за документы. Вы хоть знаете, что привезли.
— Мельком просмотрел еще там, у стола Клюге. В основном это копии его донесений. Есть материалы, в которых надо разобраться, не поймешь сразу, о чем в них речь. А вот копирка, Георгий Васильевич… Думаю, в ней что-нибудь важное, хоть, кроме грифа, я ничего не успел прочитать. И может быть, риск окажется оправданным. А потом ругайте меня, наказывайте, но я не мог удержаться, и момент был удобный. Вы же сами не раз напоминали нам: «Надо учитывать момент и быть смелым и решительным».
— Все так. Ни вы опять оправдываетесь, хоть прекрасно понимаете — эта ваша «реакция» могла обойтись нам очень дорого. — Щеки Кторова слегка порозовели — признак явного волнения. — Достаточно, Евгений Николаевич. Закончим на этом. — Он снял трубку. — Провоторов? Зайдите, пожалуйста. — И осторожно развернул копирку.
— Все так. Ни вы опять оправдываетесь, хоть прекрасно понимаете — эта ваша «реакция» могла обойтись нам очень дорого. — Щеки Кторова слегка порозовели — признак явного волнения. — Достаточно, Евгений Николаевич. Закончим на этом. — Он снял трубку. — Провоторов? Зайдите, пожалуйста. — И осторожно развернул копирку.
— Случай, Георгий Васильевич, был все же очень подходящим, — вздохнул Фомин.
— Да разве мы отрицаем роль случайности? — уже примирительно отозвался полковник. — Диалектика говорит: «Необходимость прокладывает себе путь сквозь толпу случайностей». Но не следует, однако, устраивать охоту за случайностями.
В кабинет вошел майор Провоторов.
— Вот этот молодой человек, — сказал Кторов, — не совсем случайно нашел лист копировальной бумаги. И, не имея на то достаточных оснований… — полковник весело посмотрел на Фомина, хочет нас убедить, что листок этот представляет значительный интерес. Пусть ваши чародеи поколдуют и разгадают, что на нем начертано.
Провоторов извлек из кармана пинцет и, ухватив за уголок копирку, подошел к окну. Несколько минут внимательно изучал бумагу на свет, потом, вернувшись к столу, очень лоеко и бережно, аккуратно расправив ее, уложил между двумя листами чистой плотной бумага.
— Хорошо еще, что вы не использовали это в качестве носового платка. Помято и потерто изрядно. Но оттиск просматривается отчетливо. — Взглянул на часы. — Надеюсь, после обеда я смогу доложить вам его содержание.
— Прекрасно. А вы, Евгений Николаевич, займитесь пока остальными бумагами. Если, конечно, пришли в себя после путешествия.
— Какой сейчас отдых, я не успокоюсь, пока все не пересмотрю.
— Тогда за дело!
…Изучая документы, Фомин и не заметил, как прошел перерыв, и если бы не Скиталец, принесший ему бутерброд, так и остался бы голодным. Но за это время он укрепился во мнении, что «Журналист», хотя и пытался освещать довольно широкий круг вопросов военно-экономического характера, по существу был малопросвещенным агентом. Донесения носили чисто информационный характер, основанный на личных наблюдениях. Лишь одно сообщение представляло несомненный интерес. Оно касалось фотографий, сделанных в отсеках модернизированного советского танка, недавно поступившего на вооружение. Фомин пометил в блокноте; уточнить, каким путем могли быть получены эти снимки. Потом несколько раз перечитал копию короткого письма, адресованного «господину фон Г…» Письмо приподнимало завесу над совершенно новой деятальностью «Журналиста». Он писал:
«Господин фон Г…
Почтительно докладываю, что в соответствии с договоренностью, высылаю со связным копии моих донесений, представленных на протяжении 1945–1947 гг. в распоряжение Э.С.
Ваш Клюге.
Ганновер.
P.S. Привратник на вилле Альберт Цискэ — ефрейтор «СС» из охраны Заксенхаузена. Садов-пик Отто Мюллер был в России. Оба имеют причины скрываться от русских властей.
Особый интерес представляет молодая баронесса Мари Эрика фон Штольц, которая по моим предположениям находится со Старком в интимных отношениях».
Как не хотелось Фомину немедленно опросить Мевиса, но прежде нужно было посоветоваться с Кторовым. Фомин убрал документы в сейф и пошел к Провоторову.
— Материал действительно интересен, — сказал майор. — Я попросил полковника задержаться. Через пяток, минут все будет готово. Пойдем вместе.
Кторов ждал их. Провоторов молча положил перед ним текст перевода, второй экземпляр дал Фомину.
В правом углу указывалась степень секретности документа, в левом стоял штамп-Британская разведывательная служба. Ниже текст:
«Сэр!
Прошу Ваших указаний — откомандировать в наше распоряжение резидента Фердмана Адольфа — псевдоним «Лоцман», проживает Берлин, Адлем, 8. Его агентура, особенно Юлиан Бломберг, псевдоним «Финч», переводчик технического отдела Энбургского бургомистрата, крайне необходим для выполнения I части акции «Дельфин». Позволю себе заметить, что «Лоцман» ранее находился в распоряжении нашего отдела и был передан в Берлин временно.
С почтением майор Э. Старк».
— Любопытно. Что вы думаете по этому поводу? — спросил Кторов.
— Не знаю, что и думать, — пожал плечами Фомин. — Поднимают законсервированную агентуру? Может быть, опять конструкторское бюро?..
— И я так считаю. Нужно было ждать, что они зашевелятся. Приезд наших инженеров и прочее… Коль скоро, Евгений Николаевич, вы хозяин этих материалов, вам и карты в руки. Доложим руководству и примемся за дело. Займитесь этими «Лоцманом» и «Финном» и берите бюро под свою опеку. Подключите Скитальца и шире привлекайте к работе наших коллег из полиции. Без них нам просто не обойтись. А начинайте с плана. Когда подготовите — посоветуемся. Эта атака, затеваемая противником, может быть, даже целая серия, сводится к одной цели — прикрыть главную фигуру. Будем считать это предположением, но, как вы понимаете, сидеть в обороне нельзя. Активнее, наступательнее думайте, Евгений Николаевич. Впрочем, мы будем все этим заниматься.
4Особняк был обнесен высокой железной оградой. Лютце даже удивился, как это здание и забор уцелели в таком хаосе разрушений; соседние дома лежали в руинах. По фасаду особняка окна первого этажа были закрыты решеткой. Лютце прошел мимо дома. Увидел, что в проходной дежурит полицейский. Вернулся. На стоянке перед особняком стояло несколько легковых автомобилей различных марок — от «оппеля» тридцать четвертого года до последней модели БМВ. Уловив момент, Лютце резко свернул в проход между развалинами. Его интересовало — можно ли проникнуть во двор с другой стороны.
Скрытый за разбитыми стенами и штабелями кирпичей, Лютце наблюдал почти два часа, но ничего существенного для себя не извлек. Небольшой чистенький сад и здесь был обнесен новым высоким кирпичным забором, поверху в несколько рядов была натянута колючая проволока. Сменился полицейский у проходной. Приезжала машина с продуктами. В половине первого сотрудники группами стали выходить через двор на обеденный перерыв. Без пяти минут час проходную миновал полицейский вахмистр и прошел в помещение, а оттуда вышел другой служащий полиции.
«Значит, постов два, — отметил Лютце, — и меняются они в разное время». Ему уже давно хотелось есть, ноги затекли, но он продолжал наблюдения. В два часа дня сменился полицейский в проходной, в четыре — разошлись служащие, в пять — сменился постовой внутри помещения. Одновременно с ним вышли две женщины. «Посты меняются каждые два часа, а женщины, верно, уборщицы», — подытожил Лютце.
Полицейский его не интересовал. Еще днем из своего укрытия он заметил, что участок находится неподалеку, на противоположной стороне улицы. «А вот женщины…» — у него где-то подсознательно мелькнула мысль о возможности знакомства с какой-либо из них, выскользнув из развалин, он последовал за ними.
Обрывки разговора, которые он расслышал, подтвердили его догадку — это были действительно уборщицы. Одну из них, молоденькую, звали Ангелиной. Она обращалась к своей собеседнице, женщине уже в годах, почтительно, называла ее госпожа Грабе. На ней-то Лютце и остановил свой выбор.
В ресторане за обедом он неторопливо перебрал в уме все сведения, которые сумел собрать за день. Что они давали ему? Некоторую ориентировку. Особняк усиленно охраняется снаружи и внутри. Проникнуть далее во двор, минуя охрану, невозможно. Лезть через забор из колючей проволоки — нелепо. Вот и все. Вот разве только Грабе?.. Правда, он знал лишь, что имя ее Марта и проследил, где живет. Мало, очень мало.
По пути домой Лютце зашел в аптеку, купил таблетки от головной боли и снотворное. Лотты дома не было.
Лютце переоделся в пижаму, достал блокнот и аккуратно вывел на листе:
«Дорогой отец!
Доехал благополучно. Кузина встретила хорошо. Видел покупку. Внешне дом сохранился, но побывать в нем не удалось. Он закрыт. Ищу кого-либо из владельцев, чтобы осмотреть внутри. Мой номер: Энбург, 163–13.
Твой Макс».
На конверте Лютце указал западноберлинский адрес. Еще он написал на обычной открытке несколько слов в Ганновер обладателю абонементного ящика 2235-Х.
5Утром Фомину сообщили, что Вышпольский в приемной и ждет вызова. Фомин позвонил Кторову и напомнил о его желании присутствовать на допросе. Полковник тотчас пришел и попросил протоколы допросов Мевиса.
— Так… Фотография в деле есть. Это хорошо, — заметил Кторов, листая протокол. — Ага, вот откуда Вышпольскому известен факт поломки автомобиля. И это, значит, имело место… Легенда продумана детально. Ну что же, зовите вашего «поляка».
Дежурный ввел Вышпольского. Широко улыбаясь, он поздоровался с офицерами, как со старыми знакомыми.