— Приведите арестованного.
Фомин отметил про себя, что выглядел Мевис свежее и был чисто выбрит — успел освоиться со своим положением.
Фомин не спеша достал из ящика документы и положил справа от себя, ближе к Мевису. Тот нетерпеливо приподнялся на стуле:
— Я вижу знакомые бумаги, — изобразил подобие улыбки. — Ваша контрразведывательная служба работает исключительно оперативно.
— Спасибо. Значит, и мы, оказывается, кое-что можем…
— Справедливо, справедливо, — угодливо откликнулся Мевис. — Сначала мы считали себя умнее всех и сильнее всех. Но потом… Когда я некоторое время работал в управлении сухопутных сил вермахта, мне приходилось встречаться по службе с одним видным чиновником из Третьего ОКВ[23]. Мы были приятелями. Однажды он по-дружески рассказал мне, что Гитлер якобы спустя несколько месяцев после начала войны с Россией признал серьезные просчеты, допущенные германской разведкой в опенке военно-экономического потенциала СССР. А он, как известно, не сомневался в нашем полном превосходстве…
— Скажите, Мевис, не этому ли вашему знакомому из ОКВ адресовано письмо, копию которого я нашел у вас в столе?
— Вы? — Мевис приподнялся на стуле. — Вы сами были у меня на квартире?! И все так просто, словно прогулка?!
— Да, а теперь сижу и спрашиваю вас. И моху передать привет от фрейлейн Эльзы, очень заботливая девушка. Прислала вам посылку. И еще вам привет от Анни, секретаря господина Старка…
— Ничего не понимаю. Уж не ваши ли это люди?
— Так ответьте насчет знакомого из ОКВ. Он?..
Мевис, не дожидаясь нового вопроса, стал рассказывать:
— С бароном Фридрихом фон Гебауэртом, высокопоставленным абверовцем из отдела «Иностранные армии Востока», я познакомился еще в сорок первом, когда начал работать на Бендлерштрассе. Представляв ему кое-какую информацию. После возвращения из Польши наша связь продолжалась. Не скрою, по его рекомендации и при его непосредственной помощи мне благополучно удалось отбыть на тот свет и вернуться обратно живым в образе Клюге, — Мевис нерешительно улыбнулся, желая убедиться, что своей откровенностью и каламбуром произвел впечатление на Фомина. Тот кивнул, дескать, продолжайте.
— Месяца за три до конца войны мы было потеряли друг друга из вида, но в мае этого года Гебауэрт напомнил о себе открыткой, пригласил встретиться.
— Встреча состоялась?
— Да, в июне в гостинице «Новый Адлон» в Мюнхене. Беседа носила дружески-конфиденциальный характер. Барон, учитывая наше старое знакомство, доверительно сообщил, что генералом Геленом — это его начальник — еще в сорок четвертом году был разработан план перехода ведущей части сотрудников отдела с архивами и картотекой в глубокое, отлично законспирированное, подполье, дабы впоследствии можно было создать ядро для возрождения германской разведки. План этот был реализован и с июня сорок пятого года с помощью американцев из ОСС[24] начал проводиться в жизнь.
«Вот теперь ты поешь в полный голос», — удовлетворенно отметил Фомин. Мевис уже не прикидывался новичком в делах разведки, бедным, обманутым полковником.
— Какова была цель той встречи?
— Барон предложил мне оставить еженедельник и перейти работать к нему в Мюнхен, в качестве эксперта-советника по Польше. Я принял предложение Гебауэрта и тогда же доложил ему о своей связи с английской разведкой. Барон обрадовался и сказал, пусть все остается как есть, все может пригодиться, хоть главная сила сейчас Америка, на которую пока и делается ставка.
— Что еще вам предложил барон, — спросил Фомин, листая копии донесений Мевиса. — Рассказывайте подробнее, чтобы потом не возвращаться.
— Мой бог, поверьте, я ничего не пропускаю, — поспешил заверить Мевис. — Гебауэрт поручил мне подобрать подходящие кандидатуры на вербовку агентов из числа немцев с боевым военным прошлым, обслуживающих людей Старка.
— А вы вместо этого начали конфликтовать с англичанином. Ай-яй-яй, какая неосмотрительность… И кого же вы подобрали барону?
— На вилле Старка привратником некий Циске Альберт из бывшей дивизии СС «Мертвая голова», части которой несли охранную службу в концлагере Заксенхаузен. По моим сведениям, Циске лично участвовал в расстрелах заключенных лагеря. В прошлом он житель Энбурга. Садовник Мюллер Отто, железнодорожный чиновник, во время войны занимал пост начальника крупного железнодорожного узла на юге России. Не знаю, насколько это верно, семья Мюллера и сейчас живет в Стендале… Вы учитываете мою откровенность?..
Фомин, не ответив, спросил:
— Теперь о сотрудниках геленовской разведки, о лицах, связанных с нею. И еще, весьма любопытно: каким образом вам удалось заполучить фотографию боевых отсеков нашего нового танка?
— Что касается первой части вопроса… Увы, господин офицер, кроме Гебауэрта, я никого не знал. Слишком законспирированы всегда были эти люди и их деятельность.
Дверь отворилась — в кабинет вошел Кторов. Фомин поднялся ему навстречу. Мевис встал со стула:
— Добрый вечер. Сидите, — кивнул он в сторону немца. — Скоро закончите? — спросил Фомина.
— Остался один вопрос.
— Продолжайте, — полковник сел за стол, Фомин подвинул ему документы.
— Так, я слушаю вас, дальше, — сказал он Мевису.
— Это как раз тот случай, о котором мне меньше всего хотелось бы говорить: пострадает невинная девушка.
— Ерунда, — сказал Фомин. — Она знала, на что шла, если согласилась выполнять ваши задания. Не надо разыгрывать джентльмена…
— Извините. Ну, дело вообще-то было так. Около Ванцлебена дислоцируется танковая часть. Наезжал в город — кажется, это было в начале февраля, — я установил деловой контакт с девицей Урзулой Шумахер, кельнершей офицерской столовой. Дальше все было довольно банально. Это очаровательное и без предрассудков существо познакомилось с механиком-танкистом. Ну и… залезть с ним в танк для нее оказалось так же легко и просто, как… в постель. Потом она вернула мне сумочку с вмонтированным в нее фотоаппаратом и получила от меня подарок. Больше я с ней не встречался. Дело было сделано…
— Георгий Васильевич, я закончил, — сказал Фомин. — У вас будут вопросы?
— Нет.
3Строительные материалы в городе достать было почти невозможно, Лютце пришлось объездить немало адресов, пока он сумел договориться с одной маленькой фирмой о выполнении работы. К деньгам, которые дал ему Карл, пришлось добавить солидную сумму. Это его, впрочем, не смущало, ибо достигалось главное — он получал обеспеченную реальностью работу. К тому же эта работа давала ему возможность свободно распоряжаться своим временем. Столь благоприятного стечения обстоятельств они со Старком даже не могли и предугадать, планируя его легализацию в Восточной зоне. Теперь он мог целиком посвятить себя заданию.
Несколько дней, вооружившись мощным биноклем, скрывался он в руинах домов, камень за камнем изучал двор дома, где помещалось бюро, гадая, за что зацепиться. Наконец его внимание привлекла круглая крышка сливного колодца в углу двора. «Из колодца непременно где-то должен быть выход, — подумал Лютце, — и не иначе, он соединен под землей ходом с дренажной системой». Лютце стал искать и вскоре нашел такой же колодец на параллельной улице. Ночью проверил, слазил в трубу, и то, что увидел, подкрепляло правильность его догадки: чьи-то заботливые руки предусмотрительно перегородили проход толстой металлической решеткой. Однако это не смутило Лютце: прутья можно перепилить. А тогда…
«Между сменой полицейских два часа… и, если проникнуть во двор в самом начале дежурства и убрать постовых… — мысль лихорадочно работала. — Так или иначе, документы разыскать успею. Только бы определить, в какой комнате расположен нужный сейф, в специальном он помещении или в обычном кабинете? И есть ли сигнализация? Нужно поскорее с кем-то завязать знакомство».
Он стал подбирать кандидатуру.
Наблюдая за служащими, Лютце обратил внимание на молодого человека лет двадцати пяти, который приезжал на работу в стареньком ДКВ[25]. Тот всегда с беспокойством оглядывал баллоны, пробовал их рукой, ударами башмака. Заметив это, Лютце специально прошел мимо машины служащего и убедился, что баллоны — старые, потрескавшиеся, со стертым протектором. К концу рабочего дня Лютце подъехал к Берлинерштрассе, куда обычно от бюро выезжали машины, и дождался знакомого автомобиля, пристроился сзади. В конце улицы «Охотник», как окрестил Лютце владельца машины за тирольскую шляпу с пером, остановился у продовольственного магазина. Что-то купил. Следуя за ним дальше, Лютце по понтонному мосту переехал реку, проводив «Охотника» домой. Мало-помалу созрел план, по мнению Лютце, вполне осуществимый.
Расставшись с «Охотником», Лютце объехал несколько автостанций, и на одной ему удалось, хоть и по баснословно дорогой цене, приобрести две сравнительно новые камеры.
Теперь — надо было ждать случая. Пока же он счел своевременным проверить полученный от Старка адрес.
4Фомин и Кторов остались одни.
— Большего он нам, пожалуй, не даст, — заметил Кторов. — Мевис выложился основательно, старался что есть сил и сам боялся запутаться. Очень хочет реабилитировать себя в наших глазах. Англичане даже не могли предположить, какой сделали нам ценный подарок. Я, однако, полагаю, что «союзнички» пронюхали о его связи с Геленом. В этом, если хотите, был свой расчет так сказать, свалить с больной головы на здоровую. А?
— Но теперь у них голова болит и за Вышпольского.
— Это, Евгений Николаевич, тоже не главный актер в труппе, хоть роль ему отводилась не малая. И беда наша, что мы не в курсе замыслов Старка, знаем лишь, что он один из главных наших противников и наметил определенный объект. Нужно искать, рассуждать и готовиться к новым операциям врага, чтобы они не застали нас врасплох. Так вот. На Гебауэрта составьте подробную справку — пусть Мевис покопается в памяти и назовет еще какие-нибудь детали, поинтересуйтесь характерными приметами, привычками и ориентируйте Центр. Деятельность геленовских подручных заслуживает пристального внимания. Завтра проведем по этому поводу совещание.
Попутно завершайте дело Вышпольского. Одна, весьма любопытная деталь. Наш врач обнаружил ее только вчера, проводя очередной осмотр. На левом предплечье Вышпольского крошечный шрам. Предполагаю, след пластической операции, дабы скрыть принадлежность к СС[26]. Рапорт врача я вам передам.
— С Вышпольским я думаю поступить так: сфотографирую и объясню ему, что фотографию посылаю для опубликования: в польской печати на опознание по указанному им месту жительства. Психологически это должно подействовать.
— Попробуйте. Да… еще одна просьба, — уже собравшись уходить, сказал Кторов. — Пригласите к себе Денисова или зайдите к нему и предупредите, что бюро, а следовательно, и он сам, и его коллеги, находятся в сфере активного интереса английской разведки. Так прямо и скажите, пусть будут осмотрительней. И сам он особенно. Могут быть провокации. Один пусть никуда за пределы города не выезжает. Они живут в комендантском городке? Проверьте их окружение, посмотрите, кто шофер и прочее… А коллегам из Ванцлебена сообщите об этой Урсуле Шумахер. Пусть займутся ею и кстати всыпят тому любвеобильному механику.
5Лютце разыскал нужный дом и квартиру. Дверь открыла девочка лет десяти.
— Я хотел бы видеть господина Келлера, — сказал он.
— Дяди Стефана нет дома, но он скоро придет. Если господин желает, может войти и подождать.
Он потрепал девочку по щеке и вошел в квартиру.
— Пожалуйста, сюда, — она проводила его в небольшую, уставленную дорогой мебелью, аккуратно убранную комнату. — Садитесь, — маленькая хозяйка, явно подражая кому-то из взрослых, предложила ему журналы и ушла.
Лютце стал листать журналы. Прошло добрых полчаса, прежде чем хлопнула входная дверь, и раздался голос девочки:
— Дядя Стефан, вас ждет какой-то господин. Я пригласила его в комнату.
— Молодец, Лу. Я зною, ты по ударишь в грязь лицом. Интересно, кто же забрался в нашу берлогу? — При этих словах дверь широко распахнулась, и в комнату вошел высокий, грузный человек. Сощурился и заметил: — Мы, кажется, раньше не встречались. Чем обязан вашему визиту?
— Добрый вечер, господин Келлер, — поднялся со стула Лютце. — Привет от дяди Боба, — и тихо добавил: — «Дункель».
Хозяин строго, оценивающе взглянул на гостя и мягко, нараспев произнес:
— Вечер добрый. Спасибо за привет. Как здоровье дяди?
— Ничего, здоров. Кто есть в квартире, кроме девочки? Можно ли здесь продолжать разговор?
— Вполне. Кроме моей племянницы — никого. Можете говорить.
— С этого часа вы, Келлер, поступаете в мог распоряжение и будете выполнять только мои указания. Ясно?
— Так точно, — по-военному вытянулся «Дункель». — Извините, господин…
— Лютце. Макс Лютце… Вы по-прежнему работаете там же?
— В гараже советской комендатуры.
— Я это имел в виду. Кого сейчас обслуживает гараж?
— Машины в большинстве разгонные: куда пошлют. Ну, а если подробней, приходится бывать в распоряжении акционерных общести, военторга, Дома офицеров, на промышленных объектах, в бургомистрате. Пожалуй, все… Старший офицерский состав комендатуры ездит на персональных машинах. Правда, иногда нам приходится возить командированных сюда, тех, кто приезжает из других городов…
— Стоп, — Лютце поднял руку. — Вам не знакома фамилия — Денисов? Он не так давно прибыл сюда из России.
— Господин Денисов? Как же, знаю, несколько раз возил. И с ним еще какого-то Виктора, постарше. Последний раз — вчера утром.
— Расскажите, и поподробней. Что вам о нем известно?
— Русский, как и все, вежливый, любопытный, не жадный — угощает сигаретами. Вполне прилично владеет немецким. Можно с ним поболтать. Внешне?.. Высокий, широкоплечий, человек еще молодой, — дополнил после некоторого раздумья «Дункель». — В общем, приятный парень. Все, пожалуй.
— Как насчет шнапса? Посещает кафе, варьете? Не интересовался ли женщинами?
— Обедают они, как правило, в ресторане Дома офицеров. Чтобы они пили, я не замечал, хотя однажды завозил Денисова в военторг, где он покупал вино. Вчера спрашивал, далеко ли до Лейпцига, как я понял, собирается в следующее воскресенье ехать туда на экскурсию.
— Может быть с вами?
— Обычно в таких поездках используется автобус.
— Вы смогли бы сделать фотографию Денисова?
— С фотографией знаком, и у меня есть фотоаппарат. Но в общем-то я так, любитель.
— Когда вас вызывают на работу?
— Советские учреждения начинают с девяти. Я прихожу в гараж; к восьми, чтобы подготовить машину.
— Завтра утром в половине восьмого встретимся на углу, около военторга, это, насколько мне известно, недалеко от вашего гаража. Получите камеру, которой легко и незаметно сможете сделать фотографии Денисова и его коллеги. Тот нам тоже может пригодиться. Постарайтесь почаще ездить с этими «товарищами», особенно с Денисовым.
— Но это от меня не зависит.
— Старайтесь понравиться, и будут чаще вызывать вас. Запоминайте все до последних мелочей. Жаль, что вы не знаете русского. Если до воскресенья не успеете сфотографировать Денисова, может быть, вам придется выехать в Лейпциг. Но это разговор особый. Вот пятьсот марок, позже получите еще.
— Благодарю, господин Лютце, — сказал Келлер. — Все будет выполнено.
— Тогда до завтра. Провожать не нужно — найду дорогу сам.
«С «Дункелем» удачно, — рассуждал Лютце, шагая по улице. — И если действительно русский конструктор собирается в Лейпциг, надо убедить Лотту поехать и познакомиться с Денисовым. Только бы зацепиться за него, а там… И этот «Дункель» производит отрадное впечатление: из тех, кто всегда готов участвовать в любом деле. Одним словом, пока все гладко. Но одному становится трудновато. По времени, сегодня должен появиться Пауль. Тогда он возьмет на себя часть забот. Надо проверить, если приехал, он меня уже ждет».
В баре было многолюдно. Хаазе сидел у стойки спиной к двери, но это не помешало ему в зеркальной стенке буфета увидеть Лютце, который сел за отдельный столик в дальнем углу зала.
— «Мартини» вот за тот столик, — бросил он бармену и направился к Лютце.
— Почему такая недовольная мина, Макс, или вы не рады моему приезду? А я — то, старый дурак, спешил, как новобранец на первое свидание с Гретхен.
— Зачем так поспешно и открыто, Пауль. Не надо забывать…
— Бросьте учить своего бывшего наставника. Я пришел раньше и достаточно хорошо огляделся.
Кельнер поставил перед ними «мартини», бокалы и бутылку «брамбаха».
— Я остановился здесь, — сказал Хаазе. — Может быть, поднимемся ко мне?
— Здесь вполне уютно, и, я надеюсь, нам не помешают. Ждал тебя с нетерпением. И сразу введу в курс дела. О себе: легализовался, имею отличную крышу, под которую при нужде могу устроить и тебя. В активе два помощника — люди Старка. Один «Дункель», оставляет хорошее впечатление. Второй, вернее, вторая — не очень. Но, я надеюсь, вес образуется. Задание мое ты знаешь, поэтому слушай короткий отчет. Наметил одного парня из служащих бюро. Если не сорвется, в воскресенье с ним познакомлюсь. Установлю, чем он занимается, чем дышит, попробую прибрать к рукам. Кроме того, совсем неожиданно удалось выйти на русского инженера. Я тебе о нем говорил.
— Минутку, Макс, — перебил его Хаазе. — Человек, которого Старк направил для попытки внедрения в бюро, надо думать, провалился.