Поразительно то обстоятельство (часто ускользающее от сторонних наблюдателей), что, хотя в раннехристианской традиции вера в воскресение Иисуса из мертвых была общепринятой, среди различных общин не было единства в том, что именно означало воскресение из мертвых. В особенности первые христиане вели долгие и жаркие дебаты о природе воскресения – или, точнее, о природе воскресшего тела. Здесь я рассмотрю три возможных варианта, что представляло собой воскресшее тело Иисуса, как то засвидетельствовано в писаниях ранней Церкви.
Воскресение духовного тела
Я начну с самого раннего из наших письменных источников, посланий Павла, и опять все с той же «главы о воскресении» (1 Кор 15), названной так потому, что она посвящена вопросу о воскресении Иисуса и о грядущем воскресении всех верующих. Павел подчеркивает, что Иисус восстал из мертвых в духовном теле. Оба этих термина важны для понимания точки зрения Павла на воскресение Иисуса. Иисус воскрес в теле, но это было духовное тело.
Многие читатели 1 Кор недооценивают и неверно истолковывают первый пункт. Однако Павел выражается совершенно определенно: Иисус воскрес из мертвых телесно. Апостол энергично отстаивает этот взгляд в 1 Кор 15, и, в некотором смысле слова, вся глава написана именно ради этого утверждения – именно потому, что оппоненты Павла в Коринфе думали иначе. С их точки зрения, Иисус был воскрешен в духе, а не в теле, и потому те христиане, которые разделили с ним в собственной жизни радость воскресения, также воскрешены духовно – не их тела, но их внутренняя сущность. Эти оппоненты верили, что они уже в настоящем времени испытали на себе все блага спасения. Павел в своем послании высмеивает их взгляды, излагая их в саркастическом тоне: «Вы уже сыты, вы уже разбогатели, без нас вы воцарились» (1 Кор 4:8). То, что это именно сарказм, а не утверждение, следует из контекста: он тут же добавляет, что хотел бы, чтобы они оказались правы. Но, увы, это не так. Нынешний век, век зла – также век немощи и бессилия. Лишь в веке грядущем, когда Христос вернется с небес, его последователи смогут насладиться всеми благами спасения, когда они будут воздвигнуты из этих бедных, немощных, жалких, низменных, смертных тел и получат новые тела – удивительные, духовные, бессмертные, точно такие же, как то тело, которое получил Иисус при воскресении.
И в этом заключается самая суть 1 Кор 15. Тот факт – а Павел принимает это за неопровержимый факт – что воскрешенные тела верующих будут подобны воскрешенному телу Иисуса, показывает, что воскресение еще не произошло. Это связанное с телом, а не чисто духовное событие, а поскольку оно связано с телом, оно, очевидно, только предстоит в будущем, поскольку мы пока еще пребываем в наших жалких, немощных, смертных телах.
Но то тело, которое получил Иисус, когда он воскрес из мертвых, было не просто восставшим из могилы и вернувшимся к жизни трупом. Это было удивительное, бессмертное, «духовное» тело. Тело – да. Материальное тело – да. Тело, тесно связанное с тем, прежним, которое умерло и было погребено – да. Но тело преображенное, которое уже не могло испытывать боль, нужду или смерть.
Павел сообщает, что некоторые из оппонентов, в свою очередь, высмеивают его взгляды: «Но скажет кто-нибудь: как восстают мёртвые и в каком теле они приходят?» Его ответ дается в самых сильных выражениях: «Неразумный! то, что ты сеешь, не может быть оживотворено, если не умрёт» (1 Кор 15:35–36). Он продолжает, говоря, что любое тело подобно зерну. Оно попадает в землю голым, но затем вырастает в живое растение. То же и с телом. Оно умирает, будучи жалким, голым, лишенным жизни предметом, и восстает во славе. Ибо «есть тела небесные, и есть тела земные, но иная слава небесных, иная слава земных» (15:40). Затем он поясняет: «Так и воскресение мёртвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в бесчестии, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе. Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (15:42–44).
Итак, тело верующего, в котором предстоит воскреснуть, представляет собой тело – и его можно связать с телом нынешним – но это прославленное, бессмертное духовное тело, то есть нынешнее тело в преображенном виде. И Павел знает об этом потому, что это тот род тела, который был у Иисуса, когда он воскрес.
Некоторым современным читателям, возможно, трудно представить, как может существовать такая вещь, как «духовное тело», которое при этом остается телом в полном смысле слова. Проблема в том, что сегодня мы склонны думать о «духе» и «теле» как о двух противоположностях, где дух невидим и нематериален, тогда как тело видимо и материально. Для нас дух неосязаем, тогда как тело сделано из «вещества». Однако большинство людей в древности не рассматривали дух и тело подобным образом, и потому для
Павла было возможным говорить о прославленном теле. В Древнем мире было широко распространено убеждение, что дух внутри нас так же состоит из «вещества», то есть что он «материален». Но это чрезвычайно утонченная материя, недоступная для обычного взора, вроде той, которую представляют себе люди, когда думают, что видят «призрак» – то есть, «нечто» присутствует, причем сделанное из вещества, поскольку его можно видеть, хотя оно представляет собой дух в чистом виде.3 Следовательно, когда Павел говорит о духовном теле, он имеет в виду тело, сделанное не из грубой, тяжеловесной материи, из которой состоят наши земные тела, но из чрезвычайно утонченной, духовной материи, которая во всех отношениях превосходит «плоть» и не подвержена умиранию. Именно такими станут тела в будущем, поскольку таким было тело Иисуса после воскресения. Его тело действительно покинуло могилу. Но это было преображенное тело, состоявшее из духа и воскресшее для бессмертия.
Современные читатели не единственные, кого взгляды Павла приводят в замешательство или кто приписывает его словам значение, которое он в них не вкладывал. Мы знаем, что другие христиане подчеркивали либо один, либо другой аспект «духовного тела», доводя его до крайности. Некоторые утверждали, что Иисус вовсе не воскресал в теле, а только в духе. Другие же настаивали, что воскресшее тело было настолько тесно связано с его трупом, что носило на себе все отпечатки его смертной природы.
Воскресение духа
Некоторые из христиан в древности – следуя линии, сходной с той, которая встречалась среди оппонентов Павла в Коринфе, считали, что Иисус был воскрешен в духе, а не в теле; что его тело умерло и сгнило в гробнице, как все прочие тела, но что его дух продолжал жить и вознесся на небо. Этот взгляд получил особенное распространение среди различных групп христианских гностиков.
В данном контексте мне нет необходимости вдаваться в продолжительные дискуссии о раннехристианском гностицизме; на эту тему есть много превосходных исследований.4 Для моих целей достаточно отметить, что различные группы, появившиеся уже после новозаветного периода – причем все они, разумеется, утверждали, будто представляют «изначальные» взгляды Иисуса и его учеников, – считали, что материальный мир, в котором мы обитаем, есть гиблое, порочное место, по контрасту с другим, более славным и чисто духовным царством, к которому в конечном счете мы все принадлежим. Единственный способ избавиться от ловушки этого материального мира – приобрести свыше сокровенное «знание» (=гнозис) о том, откуда мы, почему мы здесь оказались и как мы можем вернуться в наш небесный, духовный дом. С этой точки зрения Иисус есть тот, кто сошел с небес, чтобы дать нам это сокровенное знание. Данные группы получили название гностических из-за акцента, который они делали на гнозисе (знании).
Я обсужу более подробно этот взгляд на Христа в главе 7. На данной стадии достаточно подчеркнуть, что для многих из гностиков личность, которая известна нам как Иисус Христос, не была единой личностью, но двумя – божественным существом, которое спустилось с небес, чтобы временно вселиться в человека Иисуса. С этой точки зрения, материальное тело, принадлежавшее материальному миру и низшему божеству, его создавшему, было превзойдено во время смерти и воскресения Иисуса, так что тело было убито, но божественный дух, отличный от него, затронут не был. Божественный дух вернулся в свою небесную обитель, тогда как тело осталось разлагаться здесь, на земле. Согласно этому взгляду, физическое тело не было преображено в духовное, как у Павла, но было брошено в могилу. Дух же пережил распятие, так что ему в действительности не было нужды воскресать. Во время распятия он просто высвободился из уз плоти.
Этот взгляд можно встретить в книге, называемой «Коптский апокалипсис Петра», которая была обнаружена, наряду с собранием других раннехристианских писаний, в 1947 году, недалеко от египетского города Наг-Хаммади. Данный текст представляет собой рассказ о распятии Иисуса от первого лица, поведанный самим Петром. Что поразительно – и действительно очень странно – так это то, что пока Петр беседует с Иисусом, другого Иисуса распинают на его глазах. То есть здесь, по-видимому, присутствуют два Иисуса в одно и то же время. Более того, Петр видит еще и третью фигуру у креста, радостную и улыбающуюся. Это тоже Иисус. В порыве вполне понятного смущения Петр спрашивает Иисуса (того, с которым он беседует), что же он видит. Спаситель отвечает, что они распинают не его, но лишь его «плотскую оболочку». Именно смеющийся Иисус у креста – «живой Иисус». Затем Петру сказано следующее:
Этот взгляд можно встретить в книге, называемой «Коптский апокалипсис Петра», которая была обнаружена, наряду с собранием других раннехристианских писаний, в 1947 году, недалеко от египетского города Наг-Хаммади. Данный текст представляет собой рассказ о распятии Иисуса от первого лица, поведанный самим Петром. Что поразительно – и действительно очень странно – так это то, что пока Петр беседует с Иисусом, другого Иисуса распинают на его глазах. То есть здесь, по-видимому, присутствуют два Иисуса в одно и то же время. Более того, Петр видит еще и третью фигуру у креста, радостную и улыбающуюся. Это тоже Иисус. В порыве вполне понятного смущения Петр спрашивает Иисуса (того, с которым он беседует), что же он видит. Спаситель отвечает, что они распинают не его, но лишь его «плотскую оболочку». Именно смеющийся Иисус у креста – «живой Иисус». Затем Петру сказано следующее:
Тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом.
Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили. И он освободился и стоит радостно, взирая на тех, которые его преследовали… Поэтому он смеется над их непониманием… Так вот останется то, что подвержено страданию, поскольку тело – это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело (Апокриф Петра, 82).5
Итак, то, что убито – это не более чем физическая оболочка Иисуса, которая принадлежит Богу этого мира (Элохим – еврейское имя Бога в Ветхом Завете), а не истинному Богу. А настоящий Иисус – бесплотный дух, который некоторое время пребывал в телесной оболочке, но затем вырвался на свободу. Этот «живой Иисус» смеется потому, что его враги думают, что могут его убить, но в действительности они не в состоянии к нему прикоснуться. Согласно этому взгляду воскрес божественный Дух Иисуса, но не его тело.
Воскресение смертного тела
Мы не знаем, как рано такого рода развитые гностические взгляды нашли выражение в христианском движении; они, безусловно, уже присутствовали в нем к середине II столетия, а возможно, и раньше. Но тенденции в сторону подобных взглядов имели место уже в новозаветный период. Если моя реконструкция событий в Коринфе, приведенная выше, верна, то уже в 50-е годы н. э. некоторые из уверовавших в Иисуса допускали мысль о том, что воскрес из мертвых только его дух, но не тело. Еще одно подтверждение того, что ряд христиан придерживался подобной точки зрения, можно найти в том обстоятельстве, что некоторые из более поздних евангельских традиций заходят довольно далеко в стремлении эту точку зрения опровергнуть.
Так, например, в Евангелии от Луки, написанном, по всей вероятности, около 80–85 годов, когда Иисус воскрес, его ученикам было трудно поверить, что это действительно он, причем в теле – даже когда они сами его видели. Об этом прямо говорится в Лк 24:36–37: «А когда они говорили об этом. Он Сам стал посреди них, и говорит им: мир вам. Они же, в ужасе и страхе, думали, что видят духа» (это слово иногда переводится как «призрак»). Иисус укоряет их и просит ощупать его тело, чтобы они могли убедиться в его реальности: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и посмотрите: дух плоти и костей не имеет, как вы видите у Меня» (24:39). Ученикам все же трудно в это поверить, поэтому Иисус просит дать ему пищи. Они дают ему кусок печеной рыбы и он съедает его у них на глазах.
Суть данного рассказа в том, что это действительно Иисус – тот самый Иисус, который умер, и он по-прежнему обладает полноценным телом с плотью, костями, ртом и, предположительно, пищеварительной системой. Почему здесь делается такой упор на телесной природе воскресшего Иисуса? Почти наверняка потому, что другие христиане отвергали мысль о том, что воскресение было в теле. В случае дебатов между Павлом (из 1 Кор) и гностиками (из «Коптского апокалипсиса Петра») Лука, несомненно, примкнул бы к лагерю Павла.
Но с одной возможной разницей. Когда Павел говорит в 1 Кор о духовном теле Иисуса, он ясно дает понять, что это тело преображено в бессмертное существо. Для Павла это необходимо потому, что реальное тело из плоти и крови состоит не из того «вещества», чтобы оно могло войти в Царство Бога. Как он недвусмысленно заявляет в данном контексте, «плоть и кровь Царства Божия наследовать не могут, и тление нетления не наследует» (1 Кор 15:50). Смертное, тленное тело будет преображено в нечто иное – бессмертное и нетленное, духовное тело. Только тогда оно унаследует вечную жизнь. И для Павла это тот самый род тела, которое имел после воскресения Иисус.
Но для Луки, по-видимому, воскресшее тело Иисуса – не более чем его труп, который был возвращен к жизни. Правда, он не говорит прямо, что это тело – все те же «плоть и кровь», которые, по выражению Павла, «Царства Божия наследовать не могут».
Но он упоминает недвусмысленно о «плоти и костях» (Лк 24:39). И, в отличие от «духа», это тело способно питаться печеной рыбой. Кажется, что Лука намеренно подчеркивает, что воскресение Иисуса было именно б теле – в противовес тем, кто хотел доказать, что оно было б духе. Тем самым он, возможно, слегка исказил взгляды Павла, подчеркнув еще больше реальный, «плотский», характер воскресшего тела Иисуса – не как преображенного, но как сохраняющего непосредственную преемственность с тем телом, которое умерло.
Позже такого же рода акцент встречается у Иоанна в сцене с «Фомой неверующим». Согласно Ин 20:24–28, Фомы не было с другими учениками, когда им впервые явился Иисус. Он не поверил, что они видели воскресшего Господа и заявляет, слишком категорично, что не поверит до тех пор, пока собственными глазами не увидит Иисуса и не ощупает раны у него на руках и на ребрах. Конечно же, Иисус является ему и просит Фому сделать именно то, о чем он говорил. Фома тотчас становится верующим.
Здесь опять же Иисус является в том самом теле, которое было распято – с ранами и всем прочим. Таким образом, как Лука, так и Иоанн хотят подчеркнуть реальность воскресшего тела Иисуса и, как следствие, его полную преемственность с распятым телом, так что оно, очевидно, не представляет собой «преображенное» во что-то иное, как у Павла. Можно привести довод, что это не совсем обычное тело, поскольку даже в этих евангелиях воскресший Иисус способен проходить сквозь закрытые двери, так что некий род преображения, по-видимому, имел место.
Но надо помнить, что и во время земной жизни Иисуса его тело, по слухам, обладало сверхъестественными способностями – например, ходить по воде или «преображаться» в присутствии учеников. Так что акцент как у Луки, так и у Иоанна, скорее всего, делается на то, что это действительно было то же самое тело, восставшее из мертвых.
Эта точка зрения в конечном счете стала доминирующей в христианстве более позднего периода – во многом потому, что, как мы увидим в главе 8, некоторые христиане отрицали, что Иисус вообще имел тело. Акцент на физической природе тела Иисуса как раз и предназначался для того, чтобы навсегда устранить подобные взгляды. Иисус обладал реальным телом как во время своей земной жизни, так и после воскресения. Тезис Павла о том, что это было тело иного рода – состоящее из духа, а не «плоти и крови» – с течением времени отходит на второй план.
Трудно установить, что именно самые первые христиане, еще до Павла, думали о природе тела Иисуса после воскресения, – были ли их взгляды сходны с взглядами Павла, нашего самого раннего свидетеля, или же со взглядами Луки и Иоанна, писавших позже. Достоверно известно то, что самые ранние последователи Иисуса верили, что Иисус вернулся к жизни, в теле, и это тело обладало всеми присущими ему характеристиками: его можно было видеть, осязать, слышать голос Иисуса. Как в самом начале христианской традиции они пришли к этой мысли? Что заставило их поверить, что Иисус физически восстал из мертвых? Нечто заставило, и думаю, мы знаем, что именно.
Некоторые из его последователей имели видения Иисуса после того, как он был распят.
Видения Иисуса
Совершенно бесспорно то, что некоторые из последователей Иисуса пришли к мысли, что он восстал из мертвых, и должно было случиться нечто, что привело их к этой мысли. Все наши ранние источники согласны в этом отношении, и я полагаю, что они дают нам исторически надежные данные в одном ключевом отношении: вера учеников в воскресение основывалась на их визионерском опыте.
Важность видений для веры в воскресение
Я должен подчеркнуть, что именно видения, и ничто другое, привели самых первых учеников к вере в воскресение. Часто утверждается, что к вере их привела совокупность нескольких факторов: обнаружение пустой гробницы и явления Иисуса. Но, на мой взгляд, пустая гробница не имеет к этому отношения. И не только потому, что, как я уже попытался доказать, сообщения о пустой гробнице весьма сомнительны, но и потому, что, как я попытаюсь продемонстрировать ниже, сама по себе пустая гробница не могла породить веру – и, что еще важнее, потому, что наши самые ранние свидетельства указывают на то, что пустая гробница никого не привела к вере.