Іецъ не пропускалъ ни единаго слова мимо ушей.
Вернувшись обратно, Георгъ прежде всего притворился, что не нашелъ больше денегъ; но затѣмъ заказалъ цѣлый рядъ напитковъ и щедро расплатился ассигнаціями, лежавшими въ бумажникѣ.
Такимъ образомъ прошло нѣсколько часовъ.
— Теперь пойдемте къ Тонваю, — объявилъ Георгъ.
Тонвай былъ содержателемъ питейнаго дома.
— У него уже закрыто, — сказалъ хозяинъ.
— Тогда мы вломимся силой, — сказалъ Георгъ. — Идемте, ребята!
Іецъ и я держались въ сторонѣ, желая показать, что мы слишкомъ горды, чтобы итти съ ними.
— А вы оба не хотите итти съ нами? — спросилъ Георгъ. — Я приглашаю васъ.
Мы согласились.
У Тонвая не было еще закрыто; тамъ тоже собралась теплая компанія, и Георгъ со своей свитой былъ принятъ съ распростертыми объятіями. Іецъ не хотѣлъ отстать отъ другихъ, онъ началъ мастерски насвистывать и имѣлъ громадный успѣхъ.
«Онъ чертовски хорошо насвистываетъ!» рѣшили всѣ.
Мы пробыли тамъ часа два и уничтожили цѣлую уйму спиртныхъ напитковъ. Я пилъ такъ, такъ училъ меня Іецъ, а такъ какъ я былъ въ большомъ волненіи по поводу предстоящихъ событій, то вино не имѣло на меня никакого дѣйствія.
Георгъ сосчиталъ свои деньги и сказалъ:- Теперь я иду къ дѣвочкамъ. Покойной ночи, дѣти. Пойду захвачу еще денегъ.
— У тебя же еще куча денегъ, — возразили ему.
— Этого недостаточно, — отвѣтилъ онъ. Шатаясь, онъ направился къ двери.
— Сегодня за ночь банкъ обѣднѣетъ на нѣсколько сотъ талеровъ, — говорили молодые люди.
— На то похоже, — согласился Іецъ. — Онъ мастерски умѣетъ тратить деньги.
Но такъ какъ никто не хотѣлъ вести разговоровъ съ Іецомъ, который былъ и оставался бродягой, то всѣ мало-по-малу перешли за другой столъ.
Іецъ подошелъ къ нимъ и сталъ спрашивать каждаго въ отдѣльности, чего бы онъ хотѣлъ выпить, но всѣ отказывались, говоря, что они ничего больше не хотятъ.
— Пойди и закажи себѣ виски, — обратился онъ ко мнѣ.
Я посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.
— Тебѣ это пригодится, — сказалъ Іецъ.
Я выпилъ два большихъ стакана виски и сразу почувствовалъ себя бодрымъ и непобѣдимымъ, мнѣ ничего бы не стоило выкинуть за шиворотъ одного за другимъ всѣхъ посѣтителей питейнаго дома.
Іецъ и я пожелали всѣмъ покойной ночи и вышли на улицу. Городъ лежалъ темный и пустынный. Іецъ указывалъ дорогу, и мы двигались по направленію къ банку. Въ окнахъ былъ свѣтъ, и мы заключили отсюда, что Георгъ былъ дома.
— Подожди меня здѣсь! — сказалъ Іецъ, и пятью неслышными прыжками онъ очутился около дома. Онъ исчезъ за калиткой.
«Куда онъ могъ пойти?» — думалъ я. Я подождалъ минуты двѣ, Іецъ вернулся обратно. Онъ дѣлалъ тѣ же прыжки
— Гдѣ ты былъ? — спросилъ я его.
— Я былъ тамъ и смѣло ощупалъ дверной замокъ, — отвѣтилъ Іецъ. — Мы можемъ здѣсь спокойно переждать.
Вдругъ Іецъ схватилъ меня за руку и шепнулъ:
— Ты слышишь?
Мы услыхали, какъ кто-то вертелъ ключомъ въ замкѣ, произнося все болѣе и болѣе ужасныя проклятія.
— Это Георгъ, — сказалъ Іецъ.
Мы прижались къ углу дома и стали ждать.
— Я никакъ не могу запереть проклятую дверь, — сказалъ Георгъ и вышелъ на улицу. — Ну, а впрочемъ, шкафъ запертъ двумя замками!
Георгъ отправился къ дѣвочкамъ. Онъ не твердо держался на ногахъ.
— Теперь сдѣлаемъ маленькую прогулку, пока все успокоится, — сказалъ Іецъ.
По дорогѣ я сказалъ:
— Я все-таки не думаю, чтобы ты могъ рѣшиться на это, Іецъ.
— Такъ, — сказалъ Іецъ. Онъ разглядывалъ дома, насколько это было возможно при полной темнотѣ, выбралъ лавку съ двойной дверью и сказалъ, что онъ мнѣ кое-что покажетъ. Онъ притворился совершенно пьянымъ и какъ бы нечаянно ударился о дверь. Это произвело сильное сотрясеніе по всему дому, и обѣ двери раскрылись. Сторожъ, сидящій въ лавкѣ, закричалъ:
— Что за чортъ?
Іецъ стоитъ у дверей, шатаясь во всѣ стороны, какъ бы не понимая, какимъ образомъ онъ сюда попалъ.
— Кто тамъ? — спрашиваетъ сторожъ. — Я буду стрѣлять, собака, если ты не отвѣтишь.
— Это я, — говоритъ Іецъ разслабленнымъ отъ пьянства голосомъ и падаетъ на порогъ.
Человѣкъ, сидящій въ лавкѣ, принужденъ теперь тащить его на тротуаръ. И Іецъ сумѣлъ притвориться пьянымъ настолько естественно, что сторожъ былъ въ полной увѣренности, что это было нечаянное вторженіе. Онъ заперъ дверь и ругался.
— Какъ досадно, что въ лавкѣ сидѣлъ сторожъ, — сказалъ Іецъ, снова подойдя ко мнѣ на улицѣ. — А то можно было бы сдѣлать небольшой уловъ.
— Теперь я вижу, что ты на все способенъ, — сказалъ я.
И опять мы стояли около банка. Іецъ сказалъ:
— Ты долженъ набрать горсть песку и въ случаѣ, если кто-нибудь пройдетъ по улицѣ, бросить ее въ окошко.
— Хорошо, — сказалъ я и слышалъ, какъ сердце колотилось въ груди.
— Теперь я иду, — сказалъ Іецъ.
Я стоялъ и смотрѣлъ ему вслѣдъ, пока онъ не скрылся за садовой калиткой. А что, если бы теперь кто-нибудь подошелъ ко мнѣ и спросилъ, зачѣмъ я здѣсь стою: что я бы отвѣтилъ? Я нашелъ горсть песку: и сталъ очищать его отъ маленькихъ камешковъ; улица была немощеная, и на дорогѣ лежали кучи песку. Ничего не было видно, городъ спалъ, и только по временамъ раздавались свистки локомотивовъ. Вдругъ я слышу шаги по панели. Я поднимаю уже руку, чтобы бросить песокъ въ окно банка, но раздумываю и вмѣсто того иду идущему навстрѣчу, кланяюсь ему, онъ отвѣчаетъ тѣмъ же и идетъ своей дорогой. Такимъ образомъ Іецъ выигралъ нѣсколько лишнихъ минуть. Теперь я ясно слышу тихій скрипъ въ банкѣ. Это Іецъ отвинчиваетъ винты, соображаю я и удивляюсь его хладнокровію. Я зналъ, куда мнѣ слѣдуетъ бѣжать въ случаѣ опасности: къ полотну желѣзной дороги, къ тому мѣсту, гдѣ вдоль рельсовъ былъ складъ шпалъ.
Это продолжалось долго, цѣлую вѣчность. Вотъ Іецъ начинаетъ пилить металлъ, я слышу визгъ пилы и стою, какъ на иголкахъ, и въ то же время удивляясь его безпримѣрному нахальству. «Хотя бы ему удалось украсть что-нибудь посущественнѣе», думаю я и страстно жажду получить поскорѣе свою часть. Но чѣмъ становилось позднѣе, тѣмъ спокойнѣе становился я, ходилъ взадъ и впередъ по набережной и мечталъ.
Я думалъ о дѣвушкѣ съ фермы, которую звали Алисой Родгерсъ. Теперь уже навѣрное прошелъ цѣлый часъ съ тѣхъ поръ, какъ ушелъ Іецъ, а его все еще не было. Тогда я наконецъ рѣшаюсь войти въ садъ и посмотрѣть, что онъ дѣлаетъ, но какъ разъ въ эту минуту выходитъ Іецъ. Онъ спѣшитъ впередъ къ складу шпалъ, находящемуся у полотна желѣзной дороги.
«Проклятая судьба!» бормоталъ онъ.
— Что случилось? — спросилъ я.
— Этотъ проклятый Георгъ унесъ вѣрно всѣ деньги къ дѣвчонкамъ, — сказалъ Іецъ. — Шкафъ былъ пустъ. Тамъ лежали только протоколы.
Радость охватила меня при этомъ сообщеніи, и я выдалъ себя, похлопывая его по плечу и говоря:
— Значитъ, ты себѣ ничего не заработалъ?
— Что же я могъ заработать, безмозглая бестія? — сказалъ Іецъ озлобленно.
— Я не хочу здѣсь долѣе сидѣть, — продолжалъ онъ взволнованно, — намъ нужно попытать еще что-нибудь. — Съ этими словами Іецъ направился по шпаламъ къ станціи, я пошелъ за нимъ. Но я изнервничался, благодаря тому напряженному состоянію, которое я испыталъ, карауля его, и сказалъ:
— Откровенно говоря, я думаю, что ничего больше не стоитъ предпринимать. Оставимъ это.
— Нѣтъ, мы еще одно попробуемъ, — сказалъ Іецъ.
Онъ пошелъ на станцію и спросилъ телеграфиста, когда пройдетъ поѣздъ, идущій на востокъ.
— Черезъ полчаса, — отвѣтилъ телеграфный служащій, посмотрѣвъ на часы.
— Пока поѣздъ не пріѣдетъ, намъ нечего дѣлать, — сказалъ мнѣ Іецъ. Мы сѣли поблизости отъ станціи и мерзли изрядно въ ожиданіи поѣзда.
Начинало свѣтать. Какъ только послышалось приближеніе поѣзда, Іецъ всталъ и попросилъ меня подождать его тутъ. Онъ пошелъ на станцію и остался тамъ. Я дожидался его. Поѣздъ подошелъ къ станціи, сдѣлалъ остановку и тронулся дальше. Я прождалъ понапрасну цѣлый часъ, на востокѣ занялась заря.
«Онъ выжидаетъ удобнаго случая», подумалъ я про себя. Я пошелъ на станцію и спросилъ, не видали ли моего товарища. — Онъ уѣхалъ съ поѣздомъ, — отвѣтилъ телеграфистъ.
— Такъ, значитъ, онъ уѣхалъ съ поѣздомъ, — сказалъ я, не рискуя выразить своего удивленія. У меня закралось подозрѣніе относительно того, что Іецъ нашелъ въ банкѣ не одни протоколы. Онъ былъ какъ въ лихорадкѣ и какъ-то странно отнесся ко мнѣ.
Телеграфистъ спросилъ, улыбаясь:
— А что, онъ удралъ у тебя изъ-подъ носа? Я тотчасъ же отвѣтилъ ему съ улибкой:- Нѣтъ, я зналъ, что онъ хотѣлъ уѣхать. Я зналъ его очень мало и прямо сказалъ ему, что не хочу имѣть съ нимъ никакого дѣла.
Я покинулъ станцію, въ головѣ у меня роились тысячи мыслей. Я былъ огорошенъ нахальствомъ своего пріятеля. Конечно, этому негодяю посчастливилось, и онъ нашелъ въ банкѣ уйму денегъ. А мнѣ онъ не далъ и десятой части. Чортъ бы его побралъ! Я пошелъ по направленію къ ночлежному дому, вывѣска котораго бросилась мнѣ сегодня въ глаза, и хотѣлъ отдохнуть. Мнѣ становилось все легче и отраднѣе на душѣ, что я не осквернилъ своихъ рукъ ворованными деньгами. «Какое наслажденіе жить на землѣ чистымъ и незапятнаннымъ!» думалъ я и заржалъ отъ удовольствія. Пусть я буду бѣднымъ и буду работать для другихъ до послѣдней капли крови! Дойдя до ночлежнаго дома, я рѣшилъ лучше отправиться къ дровяному складу и тамъ задаромъ выспаться. У меня было всего два доллара въ карманѣ, а мнѣ хотѣлось подаритъ Алисѣ Родгерсъ золотую ручку, которую я видѣлъ въ окнѣ ювелирнаго магазина.
VII
— Я думалъ, что ты останешься со своимъ пріятелемъ на востокѣ, - сказалъ фермеръ Родгерсъ, когда я вернулся къ нему. — Мнѣ нравится, что ты сдержалъ свое слово.
— Я же сказалъ, что вернусь сегодня, — возразилъ я. — Что касается моего пріятеля, то мы поссорились, и я не захотѣлъ остаться съ нимъ.
— Тебѣ въ башмакахъ холодно будетъ сидѣть на плугѣ. Тебѣ слѣдовало бы купить пару новыхъ сапогъ, разъ ты былъ въ городѣ и у тебя были деньги, — сказалъ мистеръ Родгерсъ.
Меня послали въ степь выбрать себѣ пару воловъ. Я надѣвалъ сбрую на все стадо и приглядывался, какіе волы больше подходятъ другъ къ другу. Наконецъ я выбралъ себѣ запряжку.
— Это моя запряжка, — сказала Алиса, когда я вернулся на ферму. — Будь осторожнѣй!
— Будьте покойны, миссъ, — отвѣтилъ я.
Я прибавилъ миссъ, какъ-будто она была дама; обыкновенно же мы не говорили такъ на фермѣ.
Но мнѣ недолго пришлось пользоваться запряжкой Алисы. Какъ-то однажды волъ Фреда споткнулся и околѣлъ отъ заворота кишокъ, Фредъ потребовалъ, чтобы я уступилъ ему свою запряжку. Я отказался, и самъ старикъ Родгерсъ былъ на моей сторонѣ; но Алиса и Фредъ одержали верхъ надъ нами. На слѣдующее утро Фредъ всталъ раньше обыкновеннаго, и, когда я подошелъ къ стойлу, моихъ воловъ ужъ и слѣдъ простылъ. Для меня этого было достаточно, чтобы уйти съ фермы, но мистеръ Родгерсъ сказалъ, чтобы я не разстраивался и выбралъ бы себѣ другую запряжку. Я такъ и сдѣлалъ, и новые волы во всякомъ случаѣ не были хуже первыхъ, а даже выносливѣе. А такъ какъ я хорошо кормилъ ихъ, мылъ имъ головы и чистилъ ихъ ежедневно скребницей. то я скоро значительно опередилъ Фреда въ работѣ.
Первая недѣля на фермѣ прошла въ постоянномъ страхѣ. Престулленіе негодяя Іеца могло со дня на день открыться, и меня могли бы притянуть за сообщничество; но когда на ферму пришли двѣ газеты изъ городка Эліотъ и ни въ одной изъ нихъ ни слова не было сказано о мошенничествѣ, то ко мнѣ вернулась бодрость, и я больше не думалъ объ этомъ. Или Іецъ совсѣмъ не взламывалъ денежнаго шкафа, а просто форсилъ передъ мною, желая доказать свою храбрость, или же банкъ былъ дѣйствительно ограбленъ, но Георгъ побоялся объ этомъ донести. Мнѣ пришлось услыхать потомъ, что Георгъ — сынъ богатаго мельника, и въ случаѣ необходимоcти отецъ могъ бы всегда покрыть дефицитъ.
Съ каждымъ днемъ Фредъ бралъ надо мною перевѣсъ въ глазахъ Алисы. Что бы я ни предпринялъ, онъ постоянно становился поперекъ дороги и одерживалъ побѣду. Уже во время жатвы онъ ухаживалъ за собой и чистился больше другихъ, а когда наступало время обѣда, онъ задолго до него становился передъ зеркаломъ и расчесывалъ на проборъ свои свѣтлые волосы. Его огорчало то, что у него не хватало одного глазного зуба, и, когда онъ смѣялся, была видна дырка. А что мнѣ было дѣлать, мнѣ, совершенно оплѣшивѣвшему за одинъ годъ пребыванія въ степи! Къ тому же я пересталъ бриться, и у меня выросла жесткая борода, а къ довершенію всего отъ солнца и непогоды у меня вылѣзли брови. Я не могъ тягаться съ Фредомъ.
Но зато старикъ Родгерсъ и его жена были очень милы въ обращеніи со мной и хорошо ко мнѣ относились. Случалось часто, что за столомъ мистрисъ Родгерсъ говорила мнѣ, чтобы я бралъ больше пудинга или пирожныхъ. Иногда она съ интересомъ разспрашивала меня о тѣхъ или иныхъ обычаяхъ моей родины, а Фреда она никогда не разспрашивала, такъ какъ онъ родился въ Америкѣ, въ Фаріонѣ и, слѣдовательно, былъ городскимъ жителемъ.
Однажды утромъ Алиса разрядилась во-всю. Я думалъ, что она собирается въ городъ, и предложилъ проводить ее, но оказалось, что было воскресенье, и поэтому она надѣла свое праздничное платье. Я, какъ всегда, отправился на работу и старался не думать больше объ этомъ. Вдругъ я вижу, что Алиаа во всемъ своемъ великолѣпіи направляется къ Фреду. Онъ работалъ въ степи. Ко мнѣ она не зашла. Такъ проходилъ день за днемъ. Я не заискивалъ въ Алисѣ, хотя продолжалъ называть ее миссъ и былъ всегда очень внимателенъ по отношенію къ ней. Фредъ держался гораздо естественнѣе меня. «Ты придаешь вещамъ слишкомъ много значенія!» думалъ я про себя. Но теперь Алиса избаловалась, и, когда я пересталъ называть ее миссъ, а просто сталъ называть Алисой, она считала это нахальствомъ съ моей стороны и не отвѣчала мнѣ. Однажды мнѣ удалось принести въ исполненіе одну хитрость, бывшую у меня давно на умѣ, Какъ-то въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ шелъ проливной дождь, и была гроза, пахать было невозможно, мы распрягли воловъ и отправились въ домъ. У меня не было второй куртки для перемѣны. Я надѣлъ сухую рубашку и пошелъ въ комнаты, гдѣ было тепло и все семейство сидѣло въ сборѣ. Тутъ я принялся писать письмо, мнѣ хотѣлось показать, какъ быстро я умѣю писать, я воспользовался золотой ручкой, для того, чтобы всѣ могли подумать, что я привыкъ ей писать.
— Мнѣ никогда еще не приходилось видѣть, чтобы кто-нибудь такъ красиво и скоро писалъ! — сказалъ съ удивленіемъ мистеръ Родгерсъ.
Алиса невольно бросила взглядъ въ мою сторону; Фредь сидѣлъ возлѣ нея, и они болтали между собою.
— Ты пишешь золотой ручкой? — сказала она.
— А вамъ она нравится? — спросилъ я.
— Конечно.
— Вы можете ее получитъ, миссъ, — сказалъ я и подалъ ей ручку.
— Я? Я вовсе не хочу ее, — коротко возразила она. — Но меня удивляетъ, что ты пишешь такой дорогой ручкой.
— Пишутъ тѣмъ, что имѣется. — Далѣе я намекнулъ ей, что ручка была мнѣ подарена женщиной. Но это не произвело на нее никакого впечатлѣнія. А мнѣ такъ и не удалось подарить ей ручку, несмотря на то, что я и употребилъ хитрость.
Я прибѣгалъ къ всевозможнымъ уловкамъ и придумывалъ одинъ планъ за другимъ. Въ продолженіе одной недѣли я былъ сдержанъ и молчаливъ, желая вызвать ея сочувствіе, на слѣдующую недѣлю я былъ веселъ и старался блистать остроумными отвѣтами. Алиса спросила только:
— Ты давно въ Америкѣ?
— Въ общемъ лѣтъ семь, — отвѣтилъ я. — Теперь я здѣсь во второй разъ.
— А ты, Фредди?
— Я родился здѣсь, — послѣдовалъ его отвѣтъ.
— Ты видишь разницу, — сказала Алиса, обращаясь ко мнѣ.
Родиться въ Америкѣ было признакомъ благороднаго происхожденія. Она потому и назвала Фреда — Фредди, что это звучало не на нѣмецкій, а на американскій ладъ.
— Посмотри на его волосы! — сказала Алиса, указывая на волосы Фреда. — Они совсѣмъ какъ золото. А что случилось съ твоими волосами, Нутъ?
— Я растерялъ ихъ въ степи, — отвѣтилъ я. — Но теперь, мнѣ кажется, они окрѣпли и начинаютъ расти.
— Такъ, такъ, — сказала Алиса.
VIII
Но, наконецъ, долженъ былъ настать день, когда моя звѣзда дѣйствительно взошла высоко, и я на короткое время оказался побѣдителемъ на фермѣ. То были для меня часы непомѣрной гордости.
Къ Родгерсамъ пріѣхалъ гостить маленькій внукъ, его звали Эдвинъ. Мальчуганъ былъ почти цѣлый день со мной, ходилъ со мной въ поле, и тамъ я сажалъ его вмѣстѣ съ собой на плугъ, и онъ правилъ волами. Однажды, когда онъ былъ съ дѣдомъ на фермѣ, съ нимъ случилось несчастіе. Старикъ былъ занятъ тѣмъ, что спускалъ доски внизъ по лѣстницѣ амбара, одна изъ этихъ досокъ скользнула неправильно и попала однимъ концомъ ребенку въ голову. Эдвинъ упалъ и лежалъ, какъ мертвый.
По всей усадьбѣ поднялось невѣроятное волненіе. Алиса позвала меня, такъ какъ я былъ ближе другихъ, я долженъ былъ итти немедленно. Я отпрягъ воловъ, оставилъ ихъ на произволъ судьбы и побѣжалъ къ дому. Но Алиса обратилась ко мнѣ въ минуту отчаянія; когда она опомнилась, то позвала Фреда, такъ какъ питала къ нему больше довѣрія, чѣмъ ко мнѣ. Она поручила ему, какъ можно скорѣй запрячь въ экипажъ лошадей и ѣхать въ городъ за докторомъ.
Старики были въ отчаяніи, и ихъ слезамъ и причитаніямъ не предвидѣлось конца. Мистеръ Родгерсъ поворачивалъ ребенка во всѣ стороны, не умѣя принести его въ чувство. Старое воспоминаніе изъ дней юноcти пришло мнѣ вдругъ въ голову, и мнѣ стало ясно, что нужно было сдѣлать.
— Снимите ему курточку, — сказалъ я, моя бритва лежала у меня подъ подушкой на кровати, я поспѣшно принесъ ее; вернувшись, я разорвалъ рукавъ рубашки Эдвина и сталъ осторожно надрѣзать жилу на его рукѣ.
Женщины закричали и бросились на меня, какъ угорѣлыя, особенно Алиса была невоздержна и кричала, что я хочу умертвитъ ребенка. Я ударилъ ногой объ полъ и приказалъ ей отойти въ сторону; здѣсь дѣло шло о жизни или смерти, и я хочу спасти ребенка. На старика Родгерса мои слова произвели сильное впечатлѣніе, и онъ сталъ помогать мнѣ держать ручку ребенка.
— Развѣ это не опасно — вскрыть ему жилу? — спрашивалъ онъ только.
Когда я надрѣзалъ немного глубже, показалась кровь, сначала маленькими капельками, а потомъ тоненькой струйкой. Я разстегнулъ сорочку и приложилъ ухо къ его груди, сердце не работало. Тогда я схватилъ его за ноги и началъ качать взадъ и впередъ головою внизъ. Я сдѣлалъ это для того, чтобы возстановить кровообращеніе. Затѣмъ я положилъ ребенка на полъ и сталъ выслушивать его сердце — оно начинало слабо работатъ. Это была наиудачнѣйшая операція, на которую я могъ только разсчитывать. Мы стояли и смотрѣли на ребенка. Маленькіе пальчики на его рукѣ слегка задвигались.