Женщины закричали и бросились на меня, какъ угорѣлыя, особенно Алиса была невоздержна и кричала, что я хочу умертвитъ ребенка. Я ударилъ ногой объ полъ и приказалъ ей отойти въ сторону; здѣсь дѣло шло о жизни или смерти, и я хочу спасти ребенка. На старика Родгерса мои слова произвели сильное впечатлѣніе, и онъ сталъ помогать мнѣ держать ручку ребенка.
— Развѣ это не опасно — вскрыть ему жилу? — спрашивалъ онъ только.
Когда я надрѣзалъ немного глубже, показалась кровь, сначала маленькими капельками, а потомъ тоненькой струйкой. Я разстегнулъ сорочку и приложилъ ухо къ его груди, сердце не работало. Тогда я схватилъ его за ноги и началъ качать взадъ и впередъ головою внизъ. Я сдѣлалъ это для того, чтобы возстановить кровообращеніе. Затѣмъ я положилъ ребенка на полъ и сталъ выслушивать его сердце — оно начинало слабо работатъ. Это была наиудачнѣйшая операція, на которую я могъ только разсчитывать. Мы стояли и смотрѣли на ребенка. Маленькіе пальчики на его рукѣ слегка задвигались.
— Онъ зашевелилъ пальчиками, — сказалъ мистеръ Родгерсъ, задыхаясь отъ радости.
— Онъ зашевелилъ пальчиками, — сказала бабушка и, рыдая, вышла изъ комнаты.
Вслѣдъ за этимъ ребенокъ открылъ глаза и опять закрылъ ихъ.
— Онъ открылъ глаза! — воскликнулъ мистеръ Родгерсъ, — онъ живъ. — Онъ позвалъ свою жену и повторилъ ей то же самое.
— Принеси мнѣ кусокъ полотна, — сказалъ я Алисѣ.
Алиса ушла и долго не возвращалась, я дѣлался все смѣлѣе, я схватилъ то, что бросилось мнѣ въ глаза, это былъ кусокъ полотна, приготовленный очевидно для работы. Я оторвалъ четырехугольникъ для корпіи и длинную полосу для бинта.
Алиса вернулась и сказала:
— Это ты разорвалъ мое хорошее полотно?
— Я вамъ заплачу за него, — отвѣтилъ я и продолжалъ щипать корпію.
Мистеръ Родгерсъ проникся ко мнѣ уваженіемъ за мое искусство и сказалъ дочери:
— Замолчи, Алиса.
Эдвинъ все чаще и чаще открывалъ глаза, онъ началъ стонать и хотѣлъ прикоснуться рукой къ ранѣ на головѣ, но я не допустилъ этого. Тогда онъ широко открылъ глаза, и по его взгляду я понялъ, что онъ меня узналъ. Я положилъ теперь корпію на вскрытую жилу и наложилъ повязку, что мнѣ слѣдовало уже сдѣлать раньше. Послѣ этого мы отнесли его на кроватку; и раздѣли его. Онъ впалъ въ безсознательное состояніе; тѣмъ временемъ я омылъ рану на его головѣ и забинтовалъ ее.
— Теперь можетъ пріѣхать и докторъ, — сказалъ я. И у меня было божественное настроеніе.
Но когда состояніе напряженноcти улеглось во мнѣ, я сдѣлался вялымъ и апатичнымъ. Я опустился въ изнеможеніи на стулъ. Вскорѣ затѣмъ я поднялся и вышелъ изъ дому, колѣни у меня дрожали, я примостился за конюшней и чувствовалъ, что я никуда больше не гожусь. Я просидѣлъ тутъ минутъ десять, послѣ этого я почувствовалъ себя немного бодрѣе, пошелъ на поле, запрягъ воловъ и принялся пахать. Меня клонило ко сну.
Я пахалъ часа три. Наконецъ пришелъ старикъ Родгерсъ и сказалъ, что былъ докторъ, сдѣлалъ Эдвину перевязку и далъ ему капель. Мистеръ Родгерсъ попросилъ меня на сегодня прекратить работу. Я отпрягъ воловъ и отправился съ нимъ въ домъ.
Мы почти не говорили между собою, но я видѣлъ по глазамъ старика, какъ онъ былъ мнѣ благодаренъ.
Мистрисъ Родгерсъ вышла къ намъ навстрѣчу и сказала мнѣ:- Здѣсь былъ докторъ, онъ надѣется, что Эдвинъ выживетъ.
— Онъ сказалъ, что ты правильно поступилъ, надрѣзавъ жилу, — добавилъ Родгерсъ.
— Онъ сказалъ, что ты спасъ ему жизнь, — вмѣшалась мистрисъ Родгерсъ.
И опять я почувствовалъ Бога въ душѣ. Остальную часть дня я отдыхалъ. Но это бездѣлье не доставляло мнѣ никакого удовольствія, я бродилъ по фермѣ и скучалъ; если бы было возможно, я опять принялся бы за полевыя работы. Алисѣ слѣдовало бы сказать мнѣ нѣсколько ласковыхъ словъ, но вмѣсто того, она подошла ко мнѣ и сказала сердито.
— Ты топнулъ на меня ногой, Нутъ. Не дѣлай этого въ другой разъ.
Я не нашелся ничего отвѣтить. Зато старики рѣшили, что я замѣчательно знающій человѣкъ, они внимательно прислушивались къ тому, что я разсказывалъ, и мнѣ казалось, что они начали дѣлать различіе между мной и Фредомъ, и, конечно, въ мою пользу. Такъ, напримѣръ, они однажды послали меня въ городъ продавать пшеницу и сдѣлать кое-какія порученія и покупки.
Между тѣмъ дни проходили за днями. Эдвинъ поправлялся, и все входило въ свою колею; подвигъ мой былъ мало-по-малу забытъ, и я опять бродилъ по фермѣ бѣднымъ и побѣжденнымъ. И для меня не было больше никакихъ перемѣнъ. Фредъ пришелъ ко мнѣ и сказалъ:
— Скоро наступятъ морозы, а съ ними и конецъ пахотнымъ работамъ. Что ты думаешь предпринять?
— Право, я не знаю, — отвѣтилъ я. — Во всякомъ случаѣ, мнѣ надо обдумать.
Фредъ и я, мы жили дружно между собою, мы не были противниками, и я не сердился на него за то, что онъ присвоилъ себѣ мою запряжку. Алиса была тому виною. Фредъ не былъ бродягой въ худшемъ смыслѣ этого слова, онъ принялся за бродяжничество только въ этомъ году, лишившись заработка. Къ тому же онъ гордился своей красивой наружностью, и когда онъ смѣялся, то едва открывалъ ротъ, желая скрыть пустое мѣсто въ ряду зубовъ. Благодаря этому, у него былъ такой видъ, будто онъ смѣется черезъ щель. Но это ему шло, такъ какъ отъ природы у него были довольно полныя губы. — Посмѣйся еще немного! — говорила ему въ такихъ случаяхъ Алиса. Она была влюблена въ него по уши.
Хотя мнѣ приходилось не легко въ виду того, что на мою любовь не отвѣчали взаимностью, но Фредъ также не покоился на розахъ. Онъ разсказалъ мнѣ, что Алиса призналась своимъ родителямъ, что любитъ его, но родители потребовали, чтобъ она его забыла.
Фредъ сказалъ мнѣ:
— Ты долженъ намъ помочь, Нутъ.
Я почувствовалъ себя польщоннымъ этой просьбой и спросилъ:
— Ты просишь меня съ согласія Алисы?
— Да, — сказалъ Фредъ, — она этого хочетъ.
Я сказалъ:
— Тогда я это сдѣлаю!
Мнѣ казалось, что я своимъ невѣроятнымъ благородствомъ вытѣсню Фреда изъ сердца Алисы. Старики охотно разговаривали со мною, и я однажды спросилъ мистера Родгерса, гдѣ онъ родился, въ городѣ или деревнѣ.
— Въ деревнѣ, - послышался отвѣтъ.
— Должно быть, жизнь молодой дѣвушки на уединенной фермѣ не изъ веселыхъ, — продолжалъ я. — Какъ же здѣсь знакомятся съ людьми?
Мистеръ Родгерсъ отвѣтилъ, что здѣсь все-таки есть окрестныя фермы. Затѣмъ каждую недѣлю она ѣздитъ въ городъ. Но, конечно, много людей здѣсь не встрѣтишь.
— А какъ обстоитъ дѣло съ замужествомъ? — спросилъ я. — Берутъ перваго встрѣчнаго?
Старики переглянулись между собою. Ихъ старшая дочь удрала изъ дому съ проходимцемъ. Но имъ посчастливилось, молодые люди пріобрѣли себѣ кусокъ земли и сдѣлались фермерами; маленькій Эдвинъ былъ ихъ сыномъ.
— Но все же опасность есть, — продолжаю я доказывать дальше. — Какъ легко можетъ случиться, что молоденькая дѣвушка влюбится въ недостойнаго человѣка только потому, что она не знаетъ другого и не имѣетъ выбора. Да, въ этомъ отношеніи я навѣрное былъ правъ.
— Вообще, надо относиться осторожнѣй къ такимъ бродягамъ, какъ мы, напримѣръ, — добавилъ я въ заключеніе. Старики опять переглянулись между собою и, очевидно, поняли меня.
Но вскорѣ я самъ испугался своихъ словъ; я зашелъ слишкомъ далеко. Алиса узнаетъ, что я дѣйствовалъ противъ Фреда.
Итакъ, я воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ и сказалъ мистрисъ Родгерсъ, что Фредъ представляетъ собой исключеніе, что онъ несомнѣнно порядочный малый и, будь я дѣвушкой, мой выборъ навѣрное палъ бы на него.
И на этотъ разъ старики выслушали меня, и я замѣтилъ, что имъ стало ясно, какой я безкорыстный человѣкъ.
Въ сумерки я подкараулилъ дѣвушку и хотѣлъ съ ней поговоритъ.
— Ты не другъ Фреда, — сказала она.
— Что я сдѣлалъ?
— Ты худо отозвался о немъ.
Тогда я повелъ Алису къ ея матери и спросилъ, что я сказалъ худого о Фредѣ.
— Ты сказалъ, что нужно остерегаться бродягъ, но Фредъ представляетъ собой исключеніе и находку, — отвѣтила мать.
— Но, мать, ты мнѣ этого не разсказывала! — воскликнула Алиса. — Благословитъ тебя Господь, Нутъ!
Я гордо отошелъ отъ нея и сумѣлъ использовать свою выгодную позицію.
Когда Фредъ въ слѣдующій разъ попросилъ меня помочь ему, я отвѣтилъ, что не хочу больше вмѣшиваться въ его дѣла, и объяснилъ, что причиной тому было поведеніе Алисы.
IX
Алиса пришла ко мнѣ вся въ слезахъ и умоляла сказать родителямъ еще что-нибудь хорошее о Фредѣ. Дѣло происходило вечеромъ, когда всѣ работы были уже окончены… Алиса подошла ко мнѣ вплотную, касаясь пальцами пуговицъ на моей блузѣ, я чувствовалъ на себѣ ея дыханіе. Оги счастья у меня захватило духъ, и я безсвязно отвѣтилъ:
— О Фредѣ? Хорошо, но что я долженъ сказать? Да, я сдѣлаю все, что вы потребуете.
— О Фредѣ? Хорошо, но что я долженъ сказать? Да, я сдѣлаю все, что вы потребуете.
Я не зналъ, что Фредъ подслушиваетъ насъ; а онъ стоялъ въ конюшнѣ и прислушивался къ нашему разговору.
— Что долженъ я сдѣлать? — спросилъ я. — Знаете, о чемъ вы меня просите? Вѣдь вы замѣтили, что я тоже люблю васъ.
— Нѣтъ, я этого не замѣчала, — отвѣтила она. — Ты мнѣ этого никогда не говорилъ.
— Говорить я этого не говорилъ, нѣтъ. Я знаю, что я бродяга и недостоинъ васъ.
— Впрочемъ, это все равно, — сказала Алиса, — такъ какъ я люблю Фредди.
— А меня вы просите о помощи?
— Нѣтъ, нѣтъ, — сказала она, — не будемъ больше говорить объ этомъ.
— Вамъ никогда не приходило въ голову, что я и безъ того былъ достаточно безкорыстенъ? — сказалъ я. — Я никогда не слышалъ отъ васъ ни слова благодарности. Но если бъ мнѣ пришлось говорить еще, то это было бы выше моихъ силъ.
— Я знаю, что ты хорошій человѣкъ, — сказала Алиса.
— И больше ничего?
— Нѣтъ, ты также человѣкъ съ большими познаніями. Ты пишешь съ быстротой молніи.
Но то, что мнѣ хотѣлось услыхать, а именно, что я такъ же интересенъ и обольстителенъ, какъ Фредъ, этого Алиса мнѣ не сказала.
— А вы никогда не могли бы полюбить меня? — спросилъ я.
— Конечно, отчего же нѣтъ, — сказала Алиса, — немного, то-есть…
Я старался пріобрѣсти ея довѣріе и спросилъ:
— Неужели вы не вѣрите, что я могъ бы улучшить вашу ферму, что я сталъ бы зарабатывать много денегъ и носить васъ на рукахъ? А что сдѣлаетъ Фредъ?
Алиса молчала.
— Вы не знаете, что я за человѣкъ, — оказалъ я таинственнымъ голосомъ, желая внушить ей, что она не имѣетъ обо мнѣ никакого представленія.
— А я, а я! — закричалъ Фредъ и выскочилъ вдругъ изъ конюшни. Въ рукахъ у него были сѣнныя вилы. — Я имѣю представленіе, что ты подлецъ и скверный малый, — сказалъ въ бѣшенствѣ Фредъ, — я убью тебя, какъ собаку! Я струсилъ и, защищаясь, поднялъ руку.
— Успокойся, Фредъ, и пусти меня, — сказалъ я.
— Отпустить тебя! Я сію же минуту убью тебя! — закричалъ Фредъ и бросился на меня съ вилами. Алиса и не подумала разнимать насъ.
— Не убивай его, — это было все, что она сказала.
— Ты убійца, — сказалъ я Фреду. — Я прошу тебя оставить вилы, ты убійца!
Но Фредъ не хотѣлъ пощадить меня.
— Если ты сдѣлаешь еще шагъ, я заколю тебя на мѣстѣ, - сказалъ онъ.
Я сѣлъ на землю. Я видѣлъ, что Фредъ окончательно сошелъ съ ума, и съ нимъ ничего не подѣлаешь.
Извѣстно, что рана, нанесенная вилами, заживаетъ очень медленно, а иногда даже совсѣмъ не зарастаетъ. Поэтому я дрожалъ за свою жизнь.
— Что ты наговорилъ обо мнѣ старику? — кричалъ Фредъ.
— Ты глупое животное, — сказалъ я. — Я ничего не говорилъ и не хочу, дѣлать тебѣ никакого одолженія. — Фредъ перевернулъ вилы и ударилъ меня рукояткой по головѣ. Это не было особенно больно. Но когда вилы коснулись меня, я выхватилъ ихъ изъ рукъ Фреда. Алиса поняла, что теперь опасность грозитъ Фреду, она побѣжала домой и притащила отца.
— Потише, ребята, — оказалъ мистеръ Родгерсъ, — что тутъ случилось?
— Спросите Фреда, — отвѣтилъ я. — Онъ бросился на меня съ вилами.
— Вилы были у васъ по очереди у обоихъ, — сказала Алиса.
Теперь я понялъ, что Алиса была дурнымъ человѣкомъ, и хоть и я не былъ особенно хорошъ, она была хуже меня. Взбѣшенный я пошелъ своей дорогой и предоставилъ обоимъ любовникамъ объясняться, мириться и дѣлать за моей спиной все, что имъ будетъ угодно. Но на слѣдующій день я отправился къ Фреду, въ то время какъ онъ пахалъ, и приказалъ ему слѣзть съ плуга. Онъ не захотѣлъ этого сдѣлать, тогда я далъ ему въ зубы, онъ зашатался и упалъ съ сидѣнья. Въ отместку за это Фредъ не нашелъ ничего умнѣе, какъ разрѣзать всю спину на моей курткѣ, въ то время какъ я спалъ.
Мы пахали до тѣхъ поръ, пока поле не затянулось снѣжной пеленой, до тѣхъ поръ, пока морозъ ужъ сталъ проникать въ землю. И тогда однажды мистеръ Родгерсъ сказалъ:
— Теперь, ребята, пора кончать пахоту. — Мы тотчасъ же отпрягли воловъ и отправились домой. Въ послѣдній разъ я почистилъ животныхъ скребницей, вымылъ имъ головы и накормилъ ихъ.
— Становится темно, скоро наступитъ ночь, оставайтесь до завтра, — сказалъ мистеръ Родгерсъ.
Онъ высчиталъ, сколько намъ слѣдуетъ, и заплатилъ намъ деньги. Такъ какъ я не бралъ денегъ впередъ, то получилъ больше Фреда. А онъ бралъ раньше деньги для покупки шляпы и моего костюма.
Мистеръ Родгерсъ одолжилъ мнѣ на дорогу свою куртку, которая была крѣпче моей; я могъ оставить ее у его знакомаго купца, сказалъ онъ. Я вывернулъ карманы, чтобъ онъ могъ убѣдиться, что въ нихъ ничего не было. Это была уловка съ моей стороны, которая должна была служитъ доказательствомъ моей честноcти.
Ночью я проснулся оттого, что Фредъ всталъ съ своей койки и началъ одѣваться.
— Куда ты идешь? — спросилъ я. Никакого отвѣта не послѣдовало. Фредъ ушелъ и больше не возвращался.
«У него что-то на умѣ!» — подумалъ я, шмыгнулъ вслѣдъ за нимъ къ двери и открылъ ее; снаружи было темно и холодно, нѣсколько звѣздъ мерцали на небѣ. Шпіонить дальше я не рискнулъ и вернулся къ себѣ; что бы ни случилось, лучше держаться въ сторонѣ. Я промерзъ, стоя у двери, и заснулъ крѣпкимъ сномъ; проснулся я только на слѣдующее утро.
Я всталъ и отправился къ старикамъ. Фреда еще не было.
— Гдѣ Фредъ? — спросила мистрисъ Родгерсъ; она приготовила намъ закуситъ.
— Я не знаю, — отвѣтилъ я.
Тогда она вышла на дворъ и крикнула Фреда. Отвѣта не послѣдовало. Тогда у старушки закралось подозрѣніе, она открыла дверь въ комнату дочери и заглянула туда. Комната была пуста. Она закрыла дверь и сказала:
— Куда запропастилась Алиса?
Ея лицо сдѣлалось сѣраго цвѣта. Мы стали искать обоихъ, обыскали все вдоль и поперекъ, но не могли ихъ найти. Въ конюшнѣ не хватало Алисиной запряжки, и намъ стало ясно, что парочка бѣжала.
— Совершенно какъ наша старшая дочь, — сказала смущенно мистрисъ Родгерсъ.
Старикъ Родгерсъ тосковалъ по дочери, былъ молчаливъ, и хотя онъ и принялся за работу, но нигдѣ не находилъ себѣ покоя. Жена его первая забрала себя въ руки и сказала:
— Старшей дочери живется хорошо, быть-можетъ, и этой посчастливится.
— Если ты когда-нибудь будешь опять въ нашей сторонѣ, я тебѣ съ удовольствіемъ дамъ работу, — сказалъ мнѣ на прощаніе мистеръ Родгерсъ. — Куда ты поѣдешь теперь?
— Подальше, на западъ, — отвѣтилъ я.
— Этого я бы тебѣ не посовѣтовалъ, — сказалъ мистеръ Родгерсъ. — Найди себѣ мѣсто здѣсь въ городѣ и оставайся въ нашихъ краяхъ.
Но я отправился оттуда въ калифорнійскіе виноградники.
1910