– Как бы то ни было, ты предложила интересную версию, – оживился Грановский. – Нет ничего проще ее проверить. Были знакомы Александр Данилкин и Алина? Что их могло связывать?
– На первый взгляд ничего, – приуныла Лиза. – Что может быть общего у светской красавицы и уголовника, больного туберкулезом? Скорее всего, я опять нафантазировала лишнего!
– Посмотрим, – улыбнулся Грановский. – Мы же с тобой собирались бороться? Значит, будем делать все возможное и проверять самые безумные идеи, которые придут нам в голову…
Семен Иосифович находился в прекрасном расположении духа, и Лизе не хотелось своим брюзжанием портить ему настроение. К тому же ничего бы не изменилось, если бы она рассказала ему о той опасности, которая подстерегает ее в камере. Что бы он мог сделать?
Ей оставалось одно: ждать и молиться о том, чтобы старания адвоката не были напрасными. Ведь правда могла открыться слишком поздно…
– Скажи, тебе известно, за что арестована Марта?
Этот вопрос Дубровская задала небрежно, будто невзначай. Но Регина отвлеклась от чтения книги и внимательно посмотрела на Елизавету.
– А тебе это знать зачем?
– Да так, – пожала плечами девушка. – Я слышала про нее всякие слухи. Просто хотела убедиться, что она не так опасна, как про нее рассказывают.
– Помнишь, я советовала тебе держаться от нее подальше? Вот ответ на твой дурацкий вопрос.
Регина отвернулась с книжкой к стене, всем своим видом показывая, что разговор о Марте ее совсем не интересует. Но Дубровская не собиралась сдаваться так просто. Как еще она могла узнать правду?
– Ну, пожалуйста! Не спрашивать же мне ее саму об этом?
– Почему бы и нет? – хмыкнула подруга. – А вообще почитай сказки или возьми из мешка конфеты. Не доставай меня!
– Интересно, почему ты обращаешься со мной, как с маленькой? – обиделась Лиза. – Я задаю тебе серьезный вопрос, а ты мне, как пятилетней девчушке, вручаешь бублик и отправляешь прочь.
Регина тяжело вздохнула, но все же повернулась.
– Хорошо, что ты про нее хочешь знать?
– Все, что известно тебе.
– Любишь страшилки? Садись ближе и слушай…
Регина говорила вполголоса, стараясь, чтобы ее не услышали другие, не менее любопытные, чем Елизавета, узницы.
– Марта попала сюда по обвинению в убийстве своей подружки. Она задушила ее удавкой. Не знаю, известно тебе это или нет, но эта тетенька с таким мирным и добродушным лицом уже много лет содержит бордель. На их профессиональном жаргоне таких называют «мамками». Ее бизнес был поставлен на широкую ногу: целая сеть квартир, массажных салонов и саун по всему городу; неплохие девочки; налаженные связи с органами. К услугам ее фей обращалась избранная публика. Все шло отлично, и Марта сумела сколотить неплохой капитал. Но неожиданно грянул гром. Одну из ее девочек нашли в подъезде с проломленной головой. Начавшееся по делу расследование выявило интересные факты. Еще две девицы из этого борделя закончили жизнь при трагических обстоятельствах. Одна была сбита машиной, когда пьяная добиралась домой. Другая сиганула с девятого этажа. Правда, она была под кайфом. Странно, правда?
– Проститутки всегда относились к группе повышенного риска, – умно заметила Дубровская. – Мало ли что с ними может случиться? Не угодили клиенту – и капут!
– Да, но все эти девицы в прошлом имели любовную связь с Мартой. А незадолго до своего трагического конца они, по тем или иным причинам, ссорились со своей «мамкой» и даже предпринимали попытки уйти из-под ее опеки.
– Ах, вот оно что! – дошло наконец до Елизаветы. – Но, как я поняла, ее так и не осудили?
– Не хватило доказательств. Хотя ее проверяли на причастность, но ей всегда удавалось выходить сухой из воды. Если бы не последний случай… Очередную девочку Марты обнаружили прямо «на рабочем месте». Она валялась в кровати с петлей на шее, а рядом дрых удовлетворенный клиент. Естественно, вызвали милицию. На героя-любовника надели «браслеты». Он, конечно, со сна ничего не понял, только испуганно таращил глаза. А потом и началось самое интересное… Клиент оказался сыночком известного родителя, который не пожалел ни сил, ни средств для установления истины. Выяснилось, что жертва была задушена пояском от женского халата. В гардеробе потерпевшей похожего предмета одежды не обнаружили. Стало ясно, что клиент не мог соорудить удавку из подручных средств на месте происшествия, а тащить поясок от женского халата из дома, согласись, странно. Кроме того, в крови жертвы и дурака-клиента обнаружили снотворное. Лабораторный анализ подтвердил, что в бутылке вина также имелась приличная доза этого препарата. Предположили, что преступник пытался инсценировать убийство проститутки клиентом. Когда парочка заснула, этот «некто» задушил девчонку и смылся. Остальное ты знаешь… Начали проверять на причастность других «жриц любви», вышли на Марту. И история повторилась: любовные отношения между ней и убитой девицей, потом болезненный разрыв и, наконец, смерть. Только в этот раз Марте не помогли ее связи. Папаша обиженного отпрыска оказался могущественнее, и ее упекли…
– Вот так штука! – протянула Лиза. Рассказ Регины впечатлил ее настолько, что она, по своей давней дурной привычке, начала грызть ногти.
– Ну что, довольна? – осведомилась Регина.
– Вполне. Только мне стало жутко, – призналась девушка. – Одно радует – Марту все же вычислили. Можно надеяться, что здесь она больше не сотворит ничего подобного… Постой, я сказала что-нибудь забавное?
Регина, с трудом удерживаясь от смеха, взяла в руки книгу:
– Ну до чего ты наивная! Разве болезнь можно вылечить в тюрьме? Лично у меня нет сомнений, что у Марты большие проблемы по части психиатрии.
– Постой, постой! – помертвела от ужаса Дубровская. – Ты хочешь сказать, что и в тюрьме она продолжает…
– Не то чтобы продолжает, – «успокоила» ее Регина. – Здесь пока погибла только одна ее подружка. И то от несчастного случая! Удивительно, как не везет этим беднягам. Словно рок висит над каждой, кому Марта отдала частичку своей души!
Елизавете было не до смеха.
– А что случилось с ее подругой?
– Пустяки! – отмахнулась Регина. – Девочка поскользнулась на каменном полу в душе и разбила себе голову. Такое ведь иногда случается. Хорошо сработано?
Дубровская сидела, как в тумане. Голос подруги казался ей далеким и каким-то потусторонним. Та что-то продолжала рассказывать, но Елизавете не удавалось ухватить суть. Слова долетали до нее словно сквозь вату. Она смотрела в лицо Регине, но видела вместо него белый расплывчатый блин. Воображение услужливо подсовывало ей кровавые картинки…
– Эй! – Регина трясла ее за руку. – Ты куда улетела?
– А? – опомнилась Лиза. – Ты что-то говорила?
– Вот всегда так. – Голос Регины звучал обиженно. – Когда было нужно тебе, я отложила все свои дела и сливала всю известную мне информацию про эту буйнопомешанную телку. Как только речь зашла о моих проблемах – ты отвернула нос!
– Прости меня. Я просто задумалась. Кстати, что там с твоим делом?
– Задумалась она, – продолжала дуться Регина. – А говорила я о том, что в скором времени нам с тобой придется расстаться.
– В каком смысле? – испугалась Дубровская.
– Мне назначили психиатрическую экспертизу. А поскольку она будет проводиться в стационаре, мне придется на какое-то время съехать отсюда. Да ты не переживай, вряд ли это займет много времени.
«А Марте и не понадобится много времени для того, чтобы воплотить в жизнь свой чудовищный план, – отчаянно соображала Лиза. – Пришло время попросить помощи у Регины? Но что теперь она сможет сделать?»
Поздно. Дубровская опоздала…
– Поздравляю вас, Светлана Арсеньевна. В скором времени вы станете единственной наследницей состояния вашего отца.
Грановский заметил, что лицо старой девы при упоминании о деньгах пошло бурыми пятнами. Точно так же, как в его первый визит. Но, видимо, чувство благодарности у этой дамы-педагога было развито намного слабее, чем жадность. Вперив в адвоката злые глазенки, Данилкина прошипела сквозь зубы:
– Я понимаю, что пока никакого наследства нет. Для того чтобы мне его получить, нужно ввязываться в какую-то судебную тяжбу. Так что результат еще на воде вилами писан. Разве я не права?
«Не этот вопрос должна была задать эта злая осенняя муха, – с досадой подумал защитник. – Нормальная женщина на ее месте обязательно поинтересовалась бы судьбой брата. Где он? Что с ним? А эта – ни звука! Сидит и считает в уме возможную прибыль».
– А вам не хотелось бы узнать, почему вы стали единственной наследницей? – пустил он пробный шар.
Светлана не моргнув глазом ответила:
– Должно быть, мой брат отказался от наследства в мою пользу.
Грановский был вынужден признать ее проницательность.
– Вы угадали. Но все же, как вы полагаете, почему он так поступил? Ему не нужны деньги?
Светлана не моргнув глазом ответила:
– Должно быть, мой брат отказался от наследства в мою пользу.
Грановский был вынужден признать ее проницательность.
– Вы угадали. Но все же, как вы полагаете, почему он так поступил? Ему не нужны деньги?
– Но это же очевидно, – рассмеялась старая дева. – Наверно, он осознал то, что не заслуживает родительского состояния. Он опозорил всех нас. Какое право он имеет на наследство?
– Он умирает, ваш брат! – гаркнул Грановский. – Ему осталось жить две недели. Может, меньше…
На лице женщины не дрогнул ни один мускул.
– Это печально, но он сам выбрал свою судьбу.
«Черт ее подери! – еле сдерживал гнев Грановский. – Если бы не Лиза, боюсь, я бы не устоял против искушения отчитать ее не самыми литературными словами. Видит бог, я всегда был великодушен к женщинам!»
Терять самообладание было нельзя ни в коей мере. Семен Иосифович подавил душевный порыв, но пальцы продолжали дрожать. Он комкал галстук, что бывало с ним крайне редко.
– Вам известно имя: Алина Павловская? – перешел он к другой, как ему казалось, безопасной теме.
– Нет, а кто это?
– Это некая молодая женщина, предположительно, знакомая вашего брата.
– Она имеет какое-то отношение к наследству? – нахмурилась Светлана.
– Нет. Успокойтесь, вашим деньгам никто не угрожает.
– Я совершенно спокойна. Но эта девица меня мало интересует.
– Тогда, может быть, вы не откажете мне в любезности показать фотографии брата? Должен же у вас сохраниться какой-то семейный архив: его детские, школьные снимки…
– Я сожгла весь его архив, включая фотоальбомы. Не думаете ли вы, что мне доставляет удовольствие их рассматривать… Эй, куда вы?
Грановский сорвался с места и с поспешностью, ему не свойственной, бросился к входной двери. С него было на сегодня достаточно.
– Я надеюсь, вы мне сообщите о дате судебного разбирательства, – всполошилась наследница. – Я обязательно хочу присутствовать!
Громко стукнула дверь. Адвокат был уже на лестничной площадке…
– Все, что касается моей дочери, дорого мне как память, – грустно улыбнулась мать Павловской, поправляя рукой высокую прическу. – Александр и Алина учились в одном классе. Какие между ними были отношения? А какие могут быть отношения между одноклассниками? Дружеские, не более того. Алина была очень разборчива. Она не водила знакомства с кем попало. Это замечание, разумеется, не относится к странной дружбе с вашей Дубровской.
Семен Иосифович пропустил последнюю реплику мимо ушей. В конце концов, Павловская-старшая была любезна с ним: согласилась его принять и выслушать, а также ответить на некоторые вопросы. Не имело смысла развязывать дискуссию и доказывать матери убитой девушки, что ее дочь была не столь бела и пушиста, как о ней привыкли думать. Мать имела право быть необъективной.
– Вы когда-нибудь принимали у себя Данилкина? – Грановский, конечно, понимал, что вряд ли добьется положительного результата. Адвокат действовал наудачу. Авось среди пестрой словесной мишуры найдется то самое разумное зерно, в поисках которого он находился вот уже почти месяц.
– Конечно, он у нас не бывал. Что бы ему здесь было делать? – Павловская пожала плечами. – А вообще я слышала, что с ним приключилась какая-то неприятная история.
Она перешла на шепот, словно в их просторной гостиной присутствовал еще кто-то, кому судьба Александра Данилкина была небезразлична.
– Да. Он отсидел несколько лет в колонии за совершение умышленного убийства. – Грановский предпочел краткость.
– Вы подумайте, какой кошмар! А с виду вполне приличная семья. Мне известно также, что и его отец плохо кончил. В наших кругах поговаривали о его связи с какой-то девицей. Вы что-то знаете об этом?
– Я об этом почти ничего не знаю, – признался Грановский. – Прямого отношения к нашему делу эта история не имеет. Арсений Данилкин погиб в результате несчастного случая. Это в какой-то мере обеляет все его грехи.
– Может быть, – покачала головой Павловская. – Хотя я не стала бы торопиться, называя тот случай на озере несчастным. Поговаривают о том, что его убили конкуренты.
– Вот как? – удивился Семен Иосифович. – Кто-то знает больше, чем органы расследования?
– Я не буду называть фамилии (в нашей среде это не принято). Но однажды в одном уважаемом доме мне сказали, что Арсения Данилкина затащить в воду можно было только против его воли. Он не умел плавать! Официальная же версия следствия звучит глупо: несчастный случай во время рыбалки. Какая нелепость! Что делать бизнесмену, не умеющему плавать, одному на озере с удочкой?
– Наверно, только ловить рыбу.
– Ах, не смешите меня! Смотрите чуть дальше и глубже, чем это делают те, кто по роду своей деятельности должен докапываться до правды. Они списали все на несчастный случай. Дело закрыли. Но мы-то с вами знаем, что не все так просто!
– Может, вам известны конкретные факты? – Грановского начинала раздражать эта пустая беседа с доморощенной мисс Марпл. Вот что значит сидеть весь день в своих роскошных хоромах и не иметь никаких забот!
– Факты? Пожалуйста! У Арсения Данилкина пропали часы, с которыми он никогда не расставался. Вещица удивительная, со старинным механизмом и необычной надписью на корпусе. Вот только куда они делись? Неизвестно. Во всяком случае, в вещах покойного этот раритет обнаружен не был.
Грановского очень заинтересовала эта подробность. Но довольствоваться досужими сплетнями он не хотел.
– Будьте так любезны и назовите имя того, кто сообщил вам этот факт. Это имеет большое значение для нашего общего дела.
– Смею вам напомнить, что общих дел у нас с вами нет. Вы защищаете убийцу моей дочери. Я же остаюсь при своих слезах и воспоминаниях!
– Не соглашусь с вами, – проявил упрямство Семен Иосифович. – Мы все заинтересованы в установлении истины по делу.
– Допустим, это так. Но я не вижу связи между делом Алины и смертью этого бизнесмена!
– К сожалению, я сам ее вижу весьма смутно, – признался Грановский.
Бесхитростность адвоката покорила Павловскую. Она несколько минут перебирала в уме аргументы, но потом махнула рукой.
– Хорошо. Я сообщу вам имя этого человека. Но с маленьким условием…
– Каким же?
– Вы не должны ссылаться на меня. Крутитесь, как хотите, но про меня забудьте. Не хочу, чтобы меня считали сплетницей.
– Я сделаю все в лучшем виде. К вам не будет претензий.
Павловская подошла к секретеру. И достала из ящика квадратные карточки толстой белой бумаги. Размашистым почерком она написала фамилию и адрес нужного человека и передала записку Грановскому.
– Благодарю вас, – поклонился он. – Если у меня появятся новости, я сообщу вам.
Павловская проводила его до дверей. Надевая в прихожей пальто и шляпу, Семен Иосифович все же не удержался от вопроса:
– У вас чудесный дом. Скажите, неужели вы не предпринимаете мер, чтобы сохранить все свои фамильные ценности в неприкосновенности?
Женщина удивилась:
– С чего вы это взяли? В нашем доме есть надежные сейфы, а кроме того, мы прибегаем к услугам банковских хранилищ.
– Но как же тогда пропали «бриллиантовые слезы»? Не говорите только, что Дубровской удалось взломать сейф.
– Нет, конечно. Это был единственный раз, когда по оплошности Алины серьги оказались на виду. Преступница же зря времени не теряла и воспользовалась случаем.
– Скажите, а кто обнаружил пропажу?
– Алина. Бедная девочка была так взволнована. «Мама, ты не относила серьги в банк?» – спросила она. «Нет», – ответила я. А она стала бледная как полотно. «Они пропали, мама. Коробка пуста». Мы кинулись в ее комнату, перевернули все вверх дном. Мы рассчитывали на чудо. Вдруг серьги упали на ковер или затерялись в постельном белье. Все было тщетно. Оставалось принять правду. «Их украли, доченька, – сказала я. – Мне кажется, я знаю, кто вор». Бедняжка Алина всячески выгораживала Дубровскую. Она умоляла не сообщать о пропаже в органы. Я взяла с нее честное слово, что она больше не приведет в наш дом эту мерзавку. Дочка поклялась. Ах, если бы я знала тогда, чем все это закончится!
В глазах Павловской заблестели слезы. Грановский почувствовал легкое беспокойство. Нужно было уходить, пока женщина, под лавиной нахлынувших воспоминаний, не выпихнула его вон.
Он поспешно откланялся, бормоча под нос невнятные соболезнования и извинения. Только оказавшись за массивными воротами особняка Павловских, он почувствовал облегчение. Пусть ему в лицо летела снежная крупа, а ледяной ветер стремился забраться под воротник пальто, Грановский был в прекрасном настроении. Его встреча прошла плодотворно…
Всезнающим знакомым Павловской оказался некий Савелий Игнатов, успешный бизнесмен и начинающий политик. Он принял Грановского в своем офисе и, как показалось адвокату, ничуть не удивился цели его визита.