— Доброе утро.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Артем.
— Хорошо.
— Оля, познакомься, это мои друзья: Яна и Кортес. Они нам помогут.
— Очень приятно.
— Сделать тебе кофе? — поднялась Яна.
— Да, спасибо. Ой, извините, я, наверное, ужасно выгляжу.
— Ничего страшного, приведешь себя в порядок потом, а пока присаживайся. — Кортес улыбнулся и сделал жест в сторону кухонного «уголка». — Артем рассказывал тебе о нас?
— Нет.
— Тогда это сделаю я. — Кортес присел на табурет напротив девушки и, подождав, пока Яна поставит на стол чашку кофе, продолжил: — Мы сотрудники городского полицейского управления, отдел специальных расследований. — Наемник весомо положил на стол полицейский жетон. — Занимаемся самыми сложными делами.
— Вы работаете с Корниловым?
Благодаря журналистам, фигура начальника отдела специальных расследований была хорошо известна в Москве.
— Да, он наш начальник. — Кортес убрал жетон в карман. — Сейчас мы работаем по делу об очень опасной религиозной секте. Тоталитарной секте. В ее сети уже попало много людей, в том числе — крупные государственные чиновники и их дети. Сама понимаешь, нам приходится работать в обстановке строжайшей секретности, и ты…
— Я никому ничего не скажу.
— Очень хорошо. — Кортес снова улыбнулся. — Маньяк, который на тебя напал, — член этой секты.
— Это был человек? — Ольга отдохнула, но воспоминания о ночном кошмаре еще заставляли ее вздрагивать. — Мне показалось, что это было какое-то чудовище.
— Они надевают специальные маски и раскрашивают тела перед совершением ритуальных убийств, — мягко объяснил Кортес. — Обычно члены секты выслеживают свои жертвы в парках, нападают и…
— Я чувствовала слежку не только в парке, — перебила его Ольга. — Вы можете мне не верить, но…
— Артем говорил об этом, — кивнул Кортес. — Это очень странно, но рисковать тобой мы не будем. Ты останешься под нашей охраной до тех пор, пока все не прояснится. О'кей?
— О'кей. — Ольга помолчала. — Вы сможете мне помочь?
— Да.
Девушка перевела взгляд с Кортеса на Яну, затем на Артема, затем опять на Кортеса и вздохнула:
— Я надеюсь на вас. Можно я теперь пойду в ванную?
— Конечно. И… — Кортес улыбнулся. — И ничего не бойся.
— Хорошо.
Девушка вышла из кухни, и когда до наемников долетел звук льющейся воды, Кортес повернулся к Артему:
— Она говорила, что все жемчужины были одинаковыми?
— Она и сейчас уверена, что они одинаковы.
— В ожерелье двадцать одна жемчужина, — сообщила Яна. — Двадцать светятся изнутри. Она не может не видеть этого.
— Может, — не согласился Кортес. — Если ей закрыли глаза на ожерелье. Мы же, благодаря меткам Темного Двора, видим реальную картину.
— Вчера, когда я вез Ольгу домой, светилось только девятнадцать жемчужин, — сообщил Артем. — Я это точно запомнил.
— Значит, за это время что-то произошло, — тихо сказала Яна.
— А что произойдет, когда загорятся все жемчужины? — ни к кому не обращаясь, поинтересовался молодой наемник. Кортес и Яна молчали. — Выходит, опасность все-таки есть?
— Посмотрим.
* * *Московское полицейское управление.
Москва, улица Петровка,
16 сентября, суббота, 08.04
Самые важные совещания начальник Московского полицейского управления генерал Шведов проводил утром, пока не захватывала рутинная текучка. Корнилов прекрасно знал об этой привычке своего шефа, поэтому с пониманием отнесся к позднему звонку на мобильный с приглашением на ковер к восьми утра.
Начальник управления и майор расположились в мягких креслах в маленькой комнате отдыха, рядом с кабинетом генерала, подождали, пока секретарь расставит на журнальном столике чашечки с кофе, и только после того, как дверь за ним закрылась, Шведов внимательно посмотрел на Корнилова:
— Если хочешь — можешь курить.
Это был сильный ход — генерал не терпел табачного дыма, и никто, включая даже самых высоких гостей, не смел доставать сигареты в его кабинете. Андрей слегка улыбнулся и отрицательно качнул головой:
— Спасибо, Аркадий Львович, я потерплю.
Курить майору хотелось ужасно, но он решил не нарушать принятые правила игры.
— Ну как хочешь. — Шведов глотнул кофе, обжегся, тихонько выругался и поставил чашку обратно на стол. — Как у тебя с Чемберленом?
— Подбираемся. Появилась возможность зацепить Нытика.
— Да ну? — изумился генерал. — На чем? Он же осторожнее лисы!
— На вымогательстве.
— Молодцы, молодцы. — Шведов потер лоб. — Ты хочешь его взять или разыграть против Чемберлена?
— Еще не решил. — Майор не спеша положил в чашку два кусочка сахара, подумал и добавил к ним еще один — он не успел позавтракать. — Сначала посмотрю, что у нас на него будет, а там разберемся. Скорее всего постараюсь сыграть его против Чемберлена.
— Разумно.
Шведов наконец-то решился. Он откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки и, пристально посмотрев в глаза майору, выпалил:
— У меня есть дело для тебя, Андрей.
— Насчет «солнцевских»?
Генерал поморщился:
— Нет, не насчет «солнцевских». Ты, похоже, знаешь, о чем я хочу тебя попросить.
Корнилов кивнул:
— Догадываюсь.
— Поверь, Андрей, мне тяжело нарушать слово, — негромко произнес Шведов, — но обстоятельства сильнее меня.
Корнилов молчал.
— У меня семь убийств за трое суток. Не сегодня-завтра о них пронюхают газетчики, и в городе начнется паника. Второй Вивисектор нам совсем не нужен, Андрей. Пока информация не просочилась в прессу, маньяка надо остановить.
Корнилов, по-прежнему молча, отпил кофе. Генерал криво усмехнулся:
— Это твой крест, Андрей, — все ждут от тебя чудес.
— Я не волшебник.
— Тебе придется здорово постараться, чтобы переубедить в этом окружающих.
— Я не волшебник, — холодно повторил Корнилов. — Я не умею ловить маньяков.
— Ты раскрываешь все, что ложится тебе на стол, — снова улыбнулся генерал.
— Это моя работа.
— Тогда сделай ее.
Корнилов допил кофе и отставил пустую чашку.
— Это официальный приказ?
— Да. — Шведов снова помолчал. — Через полчаса тебе на стол лягут все материалы по этому делу.
— Много накопали?
— Мы практически ничего не знаем. Семь никак не связанных друг с другом людей стали жертвами очень странных убийств. Самому младшему девятнадцать, старшему — шестьдесят один. У всех раны в сердце, отрублены руки и клеймо на лбу. Не ограблены и не изнасилованы.
— Ему нужна только смерть, — уверенно сказал Корнилов. — Для каких-то своих целей. Он не маньяк, не сумасшедший. У него есть план, и он очень строго придерживается его.
— Что? — генерал удивленно посмотрел на майора. — Что ты сказал?
— Это ритуальные убийства, Аркадий Львович, жертвоприношения. Судя по всему, у какой-то секты назревает большой праздник.
— Ты уже что-то разузнал? — Ошеломленный Шведов перегнулся через стол и заглянул Корнилову в глаза.
Андрей вытащил из кармана зажигалку и повертел ее в руках:
— За последние две недели по всему миру произошло двенадцать убийств, аналогичных нашим. Нью-Йорк, Бангкок, Токио, Мельбурн, Лондон, Лос-Анджелес, Манила, Каир, Кейптаун, Прага, Буэнос-Айрес и, кажется, Дели. Все детали абсолютно идентичны: голые тела, рана в сердце, клеймо на лбу и отрубленная левая кисть. Случай в Нью-Йорке буквально до мелочей повторяет убийство Марии Татаркиной — тело было обнаружено среди бела дня в многолюдном ресторане. Но там даже не было отдельного кабинета — такое впечатление, что убивали прямо за столиком, а все посетители вежливо отвернулись.
— Двенадцать убийств по всему миру?
— И уже семь в Москве. Центр паутины здесь.
— Вот как. — Шведов наконец-то добрался до остывшего кофе и сделал большой, почти в полчашки, глоток. — Корнилов, найди его. Найди!
* * *Жилой дом «Золотые ключи».
Москва, улица Минская,
16 сентября, суббота, 08.06
Зеркала были повсюду: на потолке, на дверцах встроенного в стену шкафа-купе и, конечно же, на стенах. Они окружали широкую приземистую кровать со всех сторон, многократно отражая огни свечей в золотых канделябрах, разбросанные в беспорядке подушки, простыни черного шелка и сидящих на кровати любовников. Каждый вздох влюбленной пары, каждое движение и жест становились игрушками холодного стекла, многократно отражаясь в его бесстрастных плоскостях. Куда бы ни направился взгляд, они видели только друг друга, и это привносило дополнительные краски, усиливало их и без того горячую страсть. Холодные зеркала отражали настоящий огонь, пылающий в уютной спальне.
Она сидела на самом краешке кровати, подобрав под себя стройные ножки, и задумчиво смотрела на свое отражение. Тончайшая белая блузка, застегнутая лишь на одну пуговицу, не скрывала, а лишь подчеркивала хрупкость смуглых плеч, стройную шею, тонкие руки и небольшую крепкую грудь.
Ткань мягко обволакивала тело, и сквозь игривый прозрачный шелк он отчетливо видел темные, почти черные окружности сосков.
Богдан нежно, подушечками пальцев провел по ее шее, вызвав стайку мурашек на бархатистой коже, и, собрав в ладонь густые черные волосы, медленно склонился и поцеловал девушку в затылок. Она легонько передернула плечами, и в зеркале он увидел, как девушка закрыла глаза и ее полные губы разошлись в умиротворенной полуулыбке.
Ожидающей полуулыбке.
Из-за чего в тот год испортились отношения между Великими Домами, Богдан уже не помнил, да и не дело рыцаря командора войны засорять свою память подобными пустяками. Разведке Ордена удалось установить точную дату, когда в Колодце Дождей — Источнике магической энергии Великого Дома Людь — произошло сезонное снижение мощности, а значит, сила зеленых ведьм значительно ослабла. Момент был крайне удачный. Под давлением воинственных магистров повелитель Ордена отдал приказ, и гвардия бросилась на врага. В Лосином острове стало по-настоящему жарко: чудам удалось запереть отчаянно защищавшихся дружинников и ведьм Зеленого Дома за массивными стенами древнего дворца и пресекать их слабые попытки контратаковать. Весь сектор людов был оккупирован, однако дальше дело не двигалось — взять старинную твердыню рыцарям оказалось не по зубам. Великий Дом Навь занял по обыкновению выжидательную позицию, внимательно наблюдая за схваткой, но в Ордене не сомневались — Темный Двор с удовольствием нанесет удар по ослабленным противникам при первом же удобном случае. Затягивать войну было опасно, и рыцари предложили людам провести переговоры.
Богдан отпустил волосы девушки, и они мягким водопадом обрушились на ее плечи, затем он нежно потянул блузку. Легчайшая ткань послушно соскользнула с тонких плеч, открывая взгляду идеальные полушария груди, плоский, подтянутый животик, оканчивающийся маленькой полоской темных густых волос. Богдан прекрасно знал, насколько густыми были волосы на этой полоске. Он любил чувствовать их упругую жесткость, но никогда не торопился туда.
Богдан был уверен в одном — то, что ему предложили сделать, не было спланировано заранее. Великий магистр пошел на это от безысходности, от отчаянного желания победить, под давлением, но все-таки пошел, и этого командор не мог понять до сих пор. Богдана отозвали с театра военных действий, и в одном из сумрачных кабинетов Замка Леонард де Сент-Каре, великий магистр Ордена, и Франц де Гир, капитан гвардии, изложили Богдану план: отправиться парламентером в Зеленый Дом и во время переговоров нанести разящий удар. Разумеется, люды подвергнут посланцев тщательному обыску, но то, что задумали высшие маги Ордена, обнаружить было невозможно — прямое подключение к Карфагенскому Амулету — Источнику Великого Дома Чудь. На подобное подключение были способны немногие маги — великий магистр, капитан гвардии, мастера Ордена, — поэтому никого из них люды не допустили бы в свою крепость. Но о том, что уровень командора войны ле Ста был вполне сопоставим с возможностями высших боевых магов Чуди, в Зеленом Доме, разумеется, не знали. В определенный момент Богдан должен был пробить защиту последнего оплота людов изнутри и принять на себя мощнейший поток магической энергии. Выброс такого количества энергии гарантировал смерть всех окружающих.
Великий магистр очень хотел победить.
За всю свою длинную историю гордые и благородные чуды не нарушали традиции честных переговоров. План был бесчестным. Для великого магистра Леонарда де Сент-Каре выполнение этого плана означало отставку. Для капитана гвардии Франца де Гира выполнение этого плана означало изгнание и позор. Для рыцаря командора войны Богдана ле Ста выполнение этого плана означало смерть.
Для Ордена выполнение этого плана означало победу над исконными врагами и резкое усиление положения в Тайном Городе.
Командор ле Ста согласился.
Девушка откинулась назад, еще сильнее прижавшись спиной к груди Богдана, и его руки ласково пробежались по крепким полушариям, заставив соски подняться вверх и затвердеть.
— Тебе хорошо?
— Мне хорошо.
Он зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая их нежный запах, и прошептал:
— Мне очень хорошо.
Она подняла руку, и ее хрупкая ладонь скользнула по его голове. Мягко, нежно.
— У тебя усталые глаза, Богдан.
— Я не люблю путешествовать.
Она подняла вторую руку и теперь, изогнувшись, обнимала возлюбленного за шею. Их губы встретились и соединились в долгом поцелуе. Его ладонь наконец-то добралась до волшебной полоски, и девушка, не прерывая поцелуй, чуть всхлипнула. Он почувствовал, как сбилось и участилось ее дыхание, и второй рукой сильнее сжал ее гибкий стан.
— Кажется, я в ловушке, — прошептала девушка, когда их губы разошлись.
— Ты под защитой, — ответил он, нежно покусывая ее шею.
— Обманщик!
Она ловко вывернулась из объятий и, повернувшись к Богдану лицом, с неожиданной силой надавила ему на плечи. В одно мгновение он оказался прижатым спиной к кровати.
— Теперь в ловушке ты!
Тяжелые черные пряди почти скрывали ее лицо.
— Я не против.
— Неужели?
Он отправился в Зеленый Дом в сопровождении трех рыцарей узурпаторов. Он отчетливо помнил, как их впустили во дворец, как тщательно обыскали и как провели в огромный тронный зал. Расчет великого магистра полностью оправдался — на встречу с посланниками Ордена собрались практически все высшие маги Зеленого Дома: молодая, только что взошедшая на престол королева Всеслава, жрицы, командиры дружины Дочерей Журавля. Люды безмятежно покинули стены Зеленого Дома, ибо, согласно древней традиции, на время переговоров боевые действия прекращались, а благородные рыцари всегда отличались крайне жестким соблюдением старинных ритуалов.
В тот день Богдан впервые увидел королеву Зеленого Дома. Молва не лгала: Всеслава действительно была прекрасна. Роскошные светлые волосы, стройный стан, узкое лицо с огромными ярко-зелеными глазами, царственные манеры. Несмотря на молодость и катастрофичное положение ее Великого Дома, королева вела себя с огромным достоинством и внимательно слушала Богдана, несшего какую-то чушь о подлости Темного Двора, о возможном перемирии, об отводе войск в случае выплаты контрибуции. Богдан говорил, говорил, говорил и ждал, ждал, ждал… когда же настанет тот самый момент.
И дождался.
Его канал, пробивший защиту Зеленого Дома, был слаб. Это была просто ниточка, протянутая навстречу Францу де Гиру. Маленькая, тонюсенькая ниточка. Все остальное совершил Карфагенский Амулет. Энергия стала поступать в командора сначала тонким, прерывистым ручейком, затем все более и более бурным, стремительным потоком. Богдан запнулся, его речь прервалась, глаза покраснели. Какое-то время он еще пытался держаться, а затем вскинул руки вверх и закричал от невыносимой боли. Энергия наполнила его и продолжала поступать, все более и более увеличивая внутреннее напряжение. Богдан чувствовал, как тяжелая бордовая волна поглощает его тело, а снаружи на него уже накатывался мрачный темно-зеленый туман. Это жрицы Зеленого Дома, поняв, что происходит, отчаянно пытались предотвратить выброс энергии.
Сопровождавшие Богдана рыцари узурпаторы завязали безнадежную битву, пытаясь отвлечь на себя внимание людов, а командор войны, стоявший в одиночестве в центре зала, вдруг отчетливо понял, что это конец. Еще несколько мгновений, и энергия порвет его на части, растерзает на молекулы, которые тут же поглотит кромешная, беспросветная мгла. Поглотит навсегда.
Энергия захватывала его мозг, гасила сознание, но какая-то часть Богдана отчаянно хотела жить. Какая-то часть его души отчаянно искала выход из этого тупика. Какая-то часть не хотела умирать.
Именно в этот момент командор встретился взглядом с пронзительными ярко-зелеными очами королевы Всеславы. Повелительница Зеленого Дома была ошеломлена, напугана, но тем не менее она, гордо выпрямившись, оставалась около трона, с ненавистью глядя на чуда.
— Бесчестный трус!
И Богдан понял, что это не просто конец. Это — позор. Он понял, что в случае такой победы его имя будут произносить с презрением и отвращением даже в Ордене. Он останется в памяти Тайного Города не героем, но предателем. Трусливым лжецом, нанесшим удар исподтишка.
Королева не пыталась его убить. Она просто стояла около трона, и Богдан понял, что не в силах выполнить свою миссию. Цена оказалась слишком высокой.