— Ничего, Иван Павлович, — хмыкнула кассирша, — потом подвезете, вы же у нас постоянный клиент, наверное, теперь часто станете привозить эту… э… э… девушку!
— Миранда — дочь моей знакомой, — бездарно оправдывался я.
— Да-да, — закивала кассирша, старательно сдерживая ухмылку, — конечно.
Сами понимаете, в каком настроении я вышел в холл и от злости слишком резко сказал:
— Пошли!
Миранда вскочила:
— Ты сердишься?
Ее звонкий голосок рассыпался по салону. Мигом все замерли, дамы, поджидавшие своей очереди, опустили журналы, а администратор, сидевший у двери, отвратительный парень с волосами нежно-розового цвета и серьгой в ухе, разинул рот.
— Нет, — сбавил я тон, — извини, я просто устал.
Внезапно девочка бросилась мне на шею, запечатлела на губах звонкий поцелуй и завопила:
— Спасибо!!! Я такая красавица!!!
Клиентки зашушукались, администратор чуть не выпал из-за стола.
Ощущая на губах нечто противное, липко-сладкое, я схватил Миранду за руку и поволок к двери, но глупышка, совершенно не понимая, какое впечатление мы производим на окружающих, громко вещала:
— Смотри, мне еще маникюр сделали! Вот, видишь, колокольчик привесили. Стебно, да? Тебе нравится, да? Ваня, я красивая? Я тебе нравлюсь?
— Да уж, — довольно громко произнесла дама, сидевшая у самой двери, когда я проталкивал мимо нее Миранду, — сейчас у людей не осталось ничего — ни совести, ни чести.
Всю дорогу до дома Миранда щебетала, словно выпущенная на волю птичка. У двери квартиры она снова попыталась поцеловать меня, но я увернулся:
— Бога ради, без объятий, ты ешь какую-то липкую конфету…
— Это жвачка, — пояснила девочка и мигом выдула огромный пузырь, — во, гляди, они у меня лучше всех в классе получаются.
Я только вздохнул. Смешно, однако, с одной стороны, она взрослая девушка, пользующаяся косметикой, с другой — абсолютное дитя, хвастающее размерами выдуваемых пузырей.
Нора сидела у окна с самым мрачным видом.
— Каковы наши успехи? — поинтересовалась она.
Я выложил полученную информацию. Хозяйка развернула кресло и покатила к письменному столу.
— Значит, так, слушай, Ваня. Влезли мы в страшное дело, кто-то, совершенно безжалостный, убирает людей одного за другим. Я абсолютно уверена, что все смерти связаны между собой: сначала Алена, потом Илья, затем Марина…
Так, у Элеоноры начинается профессиональная болезнь детективов: подозрительность. Психиатру окружающие люди кажутся сумасшедшими, а сотруднику правоохранительных органов — преступниками.
— Нора, — попытался я вразумить хозяйку, — Алена утонула. В ее кончине нет ничего загадочного. Дорога была ужасной, Илья не слишком опытный водитель, конечно, безумно жаль девушку, но…
— Ее убили, — с тупым упрямством повторила Элеонора, — хитро, очень хитро, но преступник не учел одной ма-а-аленькой детальки! Все задумал ловко, машину столкнул, сам в воду влез, намок, руки исцарапал, но негодяев губят детали.
Я так и сел.
— Вы полагаете, что Алену убил Илья?! Но он же приходил сюда с ней, к нам, просил найти того, кто покушался на жизнь девушки!
— Похоже, он не слишком-то обрадовался встрече со мной, — процедила Нора, — сначала сидел в машине, явился позже и все повторял, что кастрюля с кислотой и пакет с молоком случайности. Наверное, поехал с Аленой, чтобы у той не возникло сомнений в нем. И очень он обрадовался, когда Шергина предположила, что автор всех затей Райкова… Впрочем…
Нора замолчала, закурила и, выпустив струю едкого сизого дыма, продолжала:
— Ты не знаешь того, что стало известно мне. Во-первых, найдено тело Алены. Девушка утонула.
— Вот видите! Ничего странного.
Нора порылась на столе, вытащила листок.
— Слушай. При вскрытии грудной полости обнаружены так называемые «барабанные» легкие.
— Что?!
— Ладно, объясню проще. Если человек утонул, в его легких находится вода. Ясно?
— Более или менее.
— Вот! И у Шергиной тоже, — кивнула Нора, — жидкость взяли на анализ — обнаружили, что Алена утонула именно в этой речке.
— Правильно, мы же об этом давно знали.
— А теперь получили подтверждение, — кивнула Нора, — на мой взгляд, ситуация обстояла следующим образом. Илья сначала утопил Алену, а потом изобразил несчастный случай. Прибежал в больницу. Вспомни, доктор говорил, что у него нет особых травм, только шок и исцарапанные руки. А ведь автомобиль падал с довольно большой высоты. Отчего он не разбился?
— Случаются иногда странности, люди выживают и в более страшных катастрофах.
— Нет, Ваня. Он ее утопил, сбросив в машине с обрыва, а потом инсценировал собственное счастливое спасение.
— Зачем?
— Не знаю, — пробормотала Нора, — пока не знаю. Зато мне известно другое: почему Марина Райкова опрометью кинулась домой.
— И почему?
— У нее на кухне, под раковиной, обнаружена емкость с остатками кислоты.
— Так вот отчего она повторяла: «Бутылка, бутылка»! — воскликнул я.
Нора кивнула:
— Да. Думается, дело обстояло так. Неизвестная личность позвонила Марине на работу и сообщила: «Ты убийца Алены, бутылка с кислотой у тебя на кухне». Райкова испугалась и рванула к себе, желая уничтожить компрометирующую улику.
— С чего бы ей пугаться?
Нора вновь вытащила папиросы.
— Потому что многое свидетельствует против нее. С Шергиной поругалась, ключи не отдала, потом некто оказывается у Алены в квартире, включает газ… Обрати внимание, дверь не взламывали, открыли «родными» ключами. А потом еще и бутылка под раковиной. Вот Марина и понеслась домой, а там… Кстати, ее убили в ванной. Прослеживается один и тот же человек.
— Почему? — удивился я.
— Так вода! И в ванне, и в речке. На мой взгляд, — продолжила Нора, — наличие бутылки и телефонный звонок как раз свидетельствуют о том, что Райкова не виновата.
— Отчего вы так решили? — Я перестал что-либо понимать.
— Ну зачем ей хранить такую улику? — скривилась Нора. — Давно бы выбросила. Нет, ее напугали.
— Да зачем уничтожать Марину, — возразил я, — наоборот, проще было поставить осторожно ей под раковину пустую тару и сообщить в милицию…
— Режиссер сего спектакля очень хитер, — задумчиво сказала Нора, — он понимал, что Марину-то начнут допрашивать. Поэтому и убил, чтобы, не дай бог, не поняли: она ни при чем. А в милиции теперь твердо уверены, что Райкова уничтожила Шергину, а потом покончила с собой. Дело закрывают.
— Как же так? — возмутился я. — Из-за чего убили Алену?
Нора швырнула на стол зажигалку:
— Ментам без разницы, спихнули папку в архив, галочку поставили и забыли. В связи со смертью основной подозреваемой дело закрывают.
— Погодите-погодите, у вас концы с концами не сходятся, — подскочил я, — если Алену утопил Илья, то он никак не мог убить Марину. Илья сам к тому времени уже превратился в покойника. А вы, насколько я понимаю, считаете, что женщин убрал один убийца. Кстати, что стряслось с Ильей?
— Инфаркт, — пояснила Нора, — вроде это естественная смерть, но я знаю: и его убили. Та же личность, что устранила Шергину с Райковой.
— Парень умер на моих глазах, — пробормотал я, — в палате находились только его родители. Как, по-вашему, его убили?
— Не знаю, — отрезала Нора.
— И почему, по какой причине произошли все убийства?
В ту же секунду раздался звонок в дверь. Нора покатила в коридор, но на пороге обернулась и совершенно спокойным голосом ответила:
— А вот это нам и предстоит выяснить. Разгадаем загадку — найдем автора. Не разгадаем — он над нами посмеется.
— Но откуда вы все узнали, про воду в легких, инфаркт и бутылку?
Нора фыркнула:
— Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Хотя, на мой взгляд, не помешают оба фактора: и друзья, и денежки.
— Но Максим в отпуске!
— Макс не единственный сотрудник правоохранительных органов в этом городе, — ухмыльнулась Нора, — есть у меня еще кое-кто, кому я хочу утереть нос. Вот увидишь, что они запоют, когда я сообщу имя убийцы!
— Хозяйка, — донесся из коридора густой бас, — куда горшки девать?
Нора вылетела в коридор, я, боясь пошевелить внезапно заболевшей головой, двинулся следом.
В прихожей возле больших ящиков топталась парочка парней в белых комбинезонах с надписью «Голубая лилия».
— Заносите сюда, — велела Нора и показала пальцем на дверь маленькой комнаты, которую мы используем как бельевую.
Юноши потащили туда ящики. Я заглянул в раскрытые двери. Так, Нора окончательно решила превратиться в Ниро Вульфа. Бельевая была пуста. Гладильная доска исчезла, гора смятого постельного белья тоже.
Парни принялись ловко распаковывать принесенное. Один монтировал подставки, другой вытаскивал горшки с чахлыми растениями.
— Это орхидеи? — тихо спросил я.
Нора повернула голову:
— Нет, пока я решила завести что попроще, ну а потом займусь орхидеями.
Я не нашелся, что ей сказать.
— Теперь осталось лишь купить красное кожаное кресло, — с удовлетворением заявила через час хозяйка, оглядывая превращенную в оранжерею бельевую.
Однако, чтобы совсем превратиться в великого сыщика, Норе еще следует потолстеть килограммов на сто и начать пить пиво…
Очевидно, по моему лицу скользнула ухмылка, потому что Нора поджала губы и резко спросила:
— Ну, какие дальнейшие действия собираешься предпринять?
Честно говоря, у меня на языке вертелась фраза: «Поеду куплю вам парочку жирных тортов, чтобы быстрее приобрели внешнее сходство с Ниро». Но вслух я произнес, естественно, совсем иное:
— Ну… не знаю… нет никаких зацепок.
— Есть одна.
— Какая?
— Кто звонил Райковой?
— У нее мобильный, — напомнил я.
— Прекрасно, — воскликнула Нора, — скорей всего, звонок был одним из последних!
— И что?
— Надо узнать ее номер.
— Я записал.
— Ваня! Ты делаешь успехи! — обрадовалась Элеонора. — Теперь живо выясни, какой компанией пользовалась Марина, поезжай туда и постарайся взглянуть на ее файл в компьютере.
— Зачем?
— Там сохраняются номера тех, кто звонил ей и кого вызывала Марина, — пояснила она.
Глава 11
На следующее утро я отвез Миранду в школу и вновь удивился, почему Настя, имеющая большие деньги, позволяет ребенку одному отправляться в такую несусветную даль. Стояло темное, пронзительно холодное, ветреное утро. Филимон, которого я принес в машину, не пожелал устроиться на полке у стекла, а лег к Миранде на колени.
— Почему ты ездишь так далеко? — спросил я.
Миранда засопела:
— А меня из трех школ выперли.
— За что?
Девочка пожала плечами:
— Учиться неохота, наставят двоек…
Я хотел было прочитать ей мораль, но вовремя прикусил язык. Похоже, Насте наплевать на дочку и та растет словно лопух под забором.
Наконец мы оказались в темном дворе, через который нехотя, волоча сумки, брели заспанные дети.
— Филечка, — потискала кролика Миранда, — миленький, до вечера, любименький, чмок, чмок…
Было видно, что ей страшно неохота идти на занятия.
— Ты опоздаешь.
— Ну и на… — заявила девочка.
— Пожалуйста, не ругайся, мне это не нравится.
Миранда удивленно вскинула брови:
— Сейчас все матерятся, ты бы у нас на перемене ребят послушал.
И что возразить?
— Эх, Ваня, — тяжело вздохнула девочка и открыла дверь, — хороший ты, только жутко отсталый.
Я закрыл за ней дверцу и поехал в офис «Билайн». Филимон, очевидно замерзший, устроился теперь у меня на коленях. Пару раз я перекладывал длинно-ухого на соседнее сиденье, но он с упорством, достойным лучшего применения, вновь пролезал ко мне. В конце концов я сдался, впрочем, Филимон не мешал, просто тихо спал.
Добравшись до места, я запер машину, пошел было к входу в офис, но потом внезапно, сам не понимая почему, обернулся. Филимон стоял на задних лапах, опершись передними о стекло, на его морде было написано неподдельное отчаяние. Повинуясь непонятному порыву, я вернулся, вытащил из багажника небольшую сумку и сунул туда животное.
— Хорошо, пойдем со мной, если до такой степени не хочешь оставаться один.
Побродив по большому залу, я нашел окошко, за которым сидел парень в костюме.
— Простите, нельзя ли посмотреть, кто звонил по этому телефону в четверг?
Служащий включил компьютер и наклонил голову. В ухе у юноши сверкнула крохотная бриллиантовая сережка, похожая на ту, которую Миранда носит в носу.
— Очень часто, — сказал он, — клиенты считают, будто компания их обманывает, а потом посмотрят распечатку, и получается, что на самом деле столько наговорили. Ваш паспорт, пожалуйста.
Я подал в окошечко красную книжечку. Паренек уставился в экран, потом воскликнул:
— Не могу выдать вам бумагу.
— Почему?
— Но телефон зарегистрирован не на ваше имя.
— Знаю-знаю, его владелица Марина Райкова, моя сестра, очень просила выяснить, что к чему. Понимаете, ее в четверг не было, а…
— Сестра, говорите, — протянул служащий, — но вы-то Иван Подушкин, а она Марина Райкова?
— Правильно, — решил я не сдаваться, — она замуж вышла, была Подушкиной, стала Райковой.
— И отчество не совпадает, — проявил бдительность клерк. — Вы Павлович, она Сергеевна.
— Мы от разных отцов, — выкрутился я.
— Ну тогда она никак не могла быть в девичестве Подушкиной, — припечатал зануда. — По-моему, вы придумываете!
Я лихорадочно принялся соображать, как поступить. Вот уж не предполагал, что сотрудники тут такие подозрительные.
— Ой, — воскликнул паренек и округлил глаза, — что это у вас в сумке шевелится?!
Я расстегнул «молнию».
— Не волнуйтесь. Это всего лишь кролик.
— Какой пусенька, — совсем по-девчоночьи засюсюкал клерк, — заинька, беленький… Я тоже животных люблю, но у меня кошка.
— У нас еще кот есть, — вздохнул я, — Василий, всем в ботинки гадит, уже третьи штиблеты выбрасываю.
— Так он вам мстит за что-то, — с сознанием дела заявил паренек, — отучить очень легко.
— Как? — заинтересовался я.
— Кошки крайне аккуратные создания, ни за что не станут ходить в туалет там, где едят. Поставьте возле ботинок миску с кормом, и все прекратится.
— Спасибо, попробую.
— Обязательно поможет, — расцвел в улыбке паренек и протянул Филимону кусок яблока. — На, попробуй.
— Он ест мясо, фрукты и овощи не любит.
— Вот это да! — удивился юноша и вытащил из ящика стола пакет с чипсами. — А это будешь? С беконом.
Филимон понюхал хрустящий кругляшок, потом чихнул, фыркнул и отвернулся.
— Так и думал, что эти чипсы дикая дрянь, — заявил служащий, — животное не обманешь.
Потом он внезапно положил ладонь мне на руку и, понизив голос, произнес:
— Сейчас дам вам распечатку, вы ведь, похоже, свой.
Не слишком понимая, что он имеет в виду, я быстро кивнул.
— Точно, свой, быстро вы догадались.
Юноша выдернул из принтера листок.
— Держите. Ну кто еще может с кроликом прийти, только наш!
Радуясь, что на пути попался любитель животных, посчитавший меня членом своей стаи, я с чувством произнес:
— Спасибо, — и начал складывать листок.
— Иван Павлович, — тихо сказал клерк и снова положил свою руку на мою. Я машинально отметил, что ногти у паренька покрыты бесцветным лаком, и произнес:
— У вас ко мне вопрос?
— Я сейчас свободен, — улыбнулся юноша, — совсем, уже полгода живу один. Знаете, меня всегда привлекали такие солидные, добрые мужчины, как вы. Если хотите, можем вечером в клуб сходить, в «Три обезьяны», нам будет о чем поговорить, мы оба любим животных…
На секунду я онемел, потом сообразил, за какого «своего» принял меня паренек с бриллиантовой сережкой и маникюром. Обижать мальчика не хотелось, поэтому я улыбнулся ему.
— Извините, дружок, вы тоже мне понравились, но, увы, сегодня я уезжаю на полгода, далеко, в Африку.
— Очень жаль, — пробормотал юноша, — вернетесь, приходите, кстати, вот, возьмите.
И он положил передо мной визитку. Я сунул ее в сумку и ушел.
Домой я прибыл примерно через час, тщательно вымыл руки и отнес Норе распечатку.
— Смотри-ка, — обрадовалась хозяйка, — ей в тот день звонили только трое! Ну-ка, посмотрим!
Она быстро набрала номер и спросила:
— Кто? Ах да, служба «Семьдесят семь». Конечно. Меня зовут Марина Райкова, зачем меня разыскивали ваши сотрудники? В четверг, оставили сообщение на автоответчике.
Повисло молчание. Спустя пару минут Нора разочарованно протянула:
— Да, действительно, забыла, извините.
Потом она повернулась ко мне:
— Этот номер принадлежит фирме, которая развозит по домам продукты. В четверг они звонили Райковой с вопросом, можно ли вместо какао «Несквик» привезти «Кола-као».
— А она?
— Ответила: «Пожалуйста».
Следующий номер принадлежал прачечной «Диана», которая предупредила, что доставка белья будет в пятницу. Сотрудница «Дианы», услыхав, что ей звонит Райкова, заорала так, что даже я услышал:
— Ну где же вы пропадаете? Три раза пытались к вам приехать, дома — никого!
Элеонора быстро отсоединилась и протянула:
— Надеюсь, последний номер не принадлежит пиццерии, развозящей горячие лепешки с сыром.
Но уже через минуту ее лицо стало серьезным, и она спросила:
— Фирма «Злата»? Пожалуйста, подскажите ваш адрес и часы работы.
Узнав необходимую информацию, она торжествующе посмотрела на меня:
— Понял?
— Нет.