Алексей заметил его сразу, хотя парень был в маске. За глухой темной сеткой не было видно лица. Но он действительно был лучше всех, Евгений Рощин-младший. Невольно вспомнились слова Аркадия Ивановича: «Мне бы только увидеть его боевую стойку…»
Что ж, старый тренер остался бы доволен. Рощин-младший был выше среднего роста, но еще по-мальчишески нескладный и худой. Тем не менее, в нем уже чувствовалась порода. Противник его весь был словно на шарнирах, Евгений-младший, казалось, застыл в одной позе. Работали только ноги. И кисть правой руки, в которой парень держал шпагу. Лишних движений он не делал. Но противник отступал. Отступал, взяв защиту. Наконец не выдержал, сделал выпад и тут же наткнулся на шпагу.
– Альт! – крикнул Фирсов. – Женя, молодец!
– Как фамилия парня? – спросил Алексей.
– Это Женя Лепаш. Наша гордость.
И все-таки Евгений Лепаш!
Сын Рощина вновь принял боевую стойку. На этот раз он сам ринулся в атаку. Укол последовал практически мгновенно, противник не успел среагировать.
– Альт! Достаточно! – крикнул тренер. – Женя, теперь ко мне. Коля, потренируйся в паре с Алехиным.
Евгений Лепаш снял маску и подошел к тренеру. Взгляд у него был настороженный. Алексей понял, что его узнали.
– Здравствуйте, – вежливо сказал парень. Белое ему шло. Как и шпага. Лицо было смуглое, волосы темные. Вот только стрижка короткая и серьги в ухе нет. А в общем похож. Очень похож. На семнадцатилетнего Женю Рощина с той самой фотографии. Неужели же он ее никогда не видел?
– Здравствуй, Женя, – сказал Алексей.
– Все расследованием занимаетесь? И как успехи? – усмехнулся парень.
– Вы знакомы? – слегка удивился Фирсов.
– Да. Я вчера беседовал с Маргаритой Генриховной. Женя, а ты каждый день ходишь на тренировку?
– Да. А что?
– А школа? Одно другому не мешает?
– Вы мне кто? Папа? А может, друг семьи?
Глаза у парня зло сверкнули. Похоже, от Рощина он унаследовал не только внешнее сходство. Но и темперамент.
– Евгений, пойдем-ка потренируемся, – скомандовал Фирсов. И гостям: – Извините. Тренировка еще не закончена.
– Ничего. Мы подождем, – откликнулся Алексей.
Они отошли. Барышев напряженно смотрел вслед Евгению Лепаш.
– Мать честная! – напряженно сказал он. – Это же…
– Вот именно. Можно поверить в переселение душ, глядя на этого парня.
– Вот гад! – выругался Серега.
– Кто?
– Рощин! Сына бросил!
– Ну, вот так.
Противники надели маски. Алексею стало интересно. Фирсов не мальчик для битья. Как-то справится Женя Лепаш? Они были почти одного роста, и стойка у Фирсова была надежная. А рука длинная.
– Алле! – скомандовал он.
Оба осторожничали. Финтили, делали ложные замахи. Фирсов первый пошел в атаку. Женя ответил, но тут же нарвался на укол.
– Альт!
Парень отошел и снял маску. Алексей вдруг поймал его взгляд. В нем была откровенная досада. И еще что-то. В темных глазах зажегся мрачный огонек, губы словно отвердели и сделались уже. Ну вылитый Рощин!
– Женя, ангард!
Парень надел маску и занял боевую позицию. Алексей подумал, что он сейчас ринется в атаку. Такой был взгляд! Не угадал. Евгений-младший выжидал. Алексей наблюдал все тот же рисунок боя. Фирсов пошел в атаку первым. Евгений отступил. И еще. Фирсов сделал выпад. Но на этот раз парень сделал батман и ответил так резко и стремительно, что тренер в прямом смысле слова нарвался на клинок.
– Альт! – скомандовал он.
И на этот раз отошел сам, снял маску. Покачал головой: резво.
– Ну и нервы, – шепнул Алексей Барышеву.
– У кого?
– У Рощина-младшего! То есть у Евгения Лепаш!
– Ангард!
Это продолжалось еще минут десять. С переменным успехом. Но Алексей не сомневался: в итоге победит Евгений Лепаш. И пытался понять, какой же удар запрещенный? Вроде бы все в пределах правил.
К концу тренировки все остальные бросили фехтовать и, собравшись в полукруг, смотрели на пару Фирсов – Лепаш. Заметив это, Евгений поймал кураж. Работая на публику, он фехтовал размашисто, широко. И красиво. Фирсов ничего не мог с ним поделать. Зато умел держать себя в руках.
– Хорошо, – сказал он, закончив поединок. – Счет по уколам десять – восемь. В твою пользу.
– Согласен!
Сын Евгения Рощина широко улыбнулся. Взгляд его стал мягче, светлее, и теперь Женя сделался очень похож на мать, Маргариту Лепаш. Алексей понял, парень не любит проигрывать. А умеет ли?
– Женька, молодец! – хлопнул его по плечу тренер. – Потом скажу, над чем еще надо поработать. А сегодня иди домой.
– Но…
– Я сказал, иди домой.
Евгений Лепаш направился в раздевалку. Барышев молча посторонился в дверях. Парень также молча прошел мимо. Фирсов подошел к гостям:
– У меня есть минут десять. Только душ приму. Пойдемте ко мне в тренерскую.
– Тренировка закончена? – со значением спросил Алексей.
– Да. А что такое?
– Нет, ничего. А парень хорош, да?
– Я говорю ему, что с учениками фехтую вполсилы, – усмехнулся Фирсов. – В частности, с ним. Вру, конечно. С Евгением Лепашем ухо надо держать востро. Вполсилы здесь не получится.
– Он это знает. Что врете.
– Почему вы так думаете?
– Вы сами сказали, с Евгением надо всегда быть настороже. У парня сложный характер.
Фирсов оглянулся, не слышит ли кто. И вполголоса:
– В другом месте поговорим.
Алексей понял, что парень ему дорог. Лучший ученик! Гордость и надежда! Кто не мечтает вырастить чемпиона? Но есть печальный опыт – Евгений Рощин. Если человек не хочет, никакими силами его не заставишь. Женя Лепаш слишком самостоятелен. Он очень похож на отца. Что для него фехтование? Возможность самоутвердиться? Перед девочками покрасоваться? Яркая, неординарная личность. Опасно.
Туше
Пока Фирсов принимал душ, они осматривались в тренерской. Ничего, что наталкивало бы на мысли о подпольном тотализаторе, Алексей не увидел.
Возможно, бои вообще происходят в другом месте. У кого-нибудь на даче, в загородном особняке. В элитном клубе, закрытом для простых смертных.
– Ну, как? – шепотом спросил Барышев.
– А почему шепотом?
– Не знаю… Леха, а я недооценивал фехтование как вид спорта. Что-то в этом есть.
– Да ну?
В этот момент вошел Фирсов. Улыбнулся и спросил:
– Осматриваетесь?
– А это у вас что? – Алексей кивнул на полку, заставленную кубками. – Трофеи?
– Да так. Ничего серьезного.
Фирсов сел за стол и серьезно посмотрел на посетителей:
– Ну что? Поговорим?
Глаза у него были серые, близко посаженные. Ни во взгляде, ни по выражению лица невозможно было прочитать, о чем Фирсов думает. В каком находится настроении. Умение владеть собой – одна из составляющих успеха, когда идешь в бой без маски. Со шпагой в руке. Ведь первыми скрещиваются взгляды.
– Поговорим, – кивнул Алексей. – Серьезно поговорим. Я слышал, вы балуетесь фехтованием за деньги?
– У нас беседа как? Без протокола?
– Не бойтесь, без протокола, – кивнул Барышев, который удобно расположился на диване.
– А с чего вы взяли, что я боюсь? – рассмеялся вдруг Фирсов. – Это Аркадий Иванович боится. У него старые представления о жизни. И о спорте. Поверьте, мне есть к кому обратиться в случае чего. Здесь такие люди замешаны!
– Тогда зачем секреты?
– Секреты от вас, имеете в виду? Мальчика боюсь потерять. Хороший мальчик.
– Женя Лепаш?
– Он самый. Знаете, такой талант – редкость. От Бога.
– Или от отца.
– А вы знаете, кто его отец?
– А вы разве не знаете? Приходилось фехтовать с Евгением Рощиным?
– Нет. Не приходилось, – с сожалением сказал Фирсов. – Он младше меня лет на пять, когда он стал чемпионом, я в армии служил. Но наслышан.
– От Аркадия Ивановича?
– И от него. Значит, Рощин. И звать Евгением. Ай да королева Марго!
– Вот вы говорите: хороший мальчик. Вроде как любите его. Зачем тогда натаскиваете на бои за деньги?
– Я добра ему желаю, – нахмурился Фирсов.
– Не знаю, что там у вас за правила. Аркадий Иванович сказал, что до убийства дело не доходит. Но вы же понимаете, что за парень Женя Лепаш! Характер, конечно, чемпионский, а амбиции? Он не умеет проигрывать. Но, похоже, умеет мстить. Я видел выражение его лица, когда он проиграл вам первую схватку. Женя хотел именно отомстить. Спорт – это прежде всего благородство…
– Что вы об этом знаете! – обозлился вдруг Фирсов. Задели-таки за живое, вывели из себя! – Какое еще благородство! Во-первых, это прежде всего каторга. Каторжный труд. Это нервы, это жестокие травмы. Конкуренция. Когда противник радуется твоим травмам, твоим неудачам. Ведь на кону такая слава, такие деньги! И все кончается забвением. Незаслуженным забвением. У Женьки талант. Яркий талант. Что его ждет? Громкие победы на мировом уровне? Возможно! Сейчас фехтование входит в моду. Многие наши тренеры уезжают в США, там это даже ввели в программу в университетах. Фехтование. А что? Красиво! Тем более правила изменили. Маски сделали не глухие, а со стеклом. Чтобы видно было, как у людей глаза сверкают, когда они сшибаются на дорожке. Борьба, азарт. Любой поединок, где цель уничтожить соперника, вызывает интерес. Бои боксеров, схватки дзюдоистов. Когда жилы на лбу вздуваются от напряжения. Первобытный инстинкт. Все мы, в сущности, так и остались дикарями. Убить, отобрать. У фехтования теперь есть будущее. Вот я и хочу, чтобы у Женьки было будущее.
– Но пока вы хотите его продать.
– Пока я присматриваюсь.
– Значит, он не фехтует за деньги?
– Ему только семнадцать. Это мужские игры. Вот вы говорите – продать. Я хочу помочь ему заработать деньги. Настоящие деньги. Их семья живет небогато. Отца у Жени нет. А он очень нежно относится к своей матери. Разумеется, ему хочется, чтобы у нее все было. Женя просто-таки рвется в бой! Но пока он только смотрит.
– И ему нравится?
– А что? Парень и в самом деле лучше всех. Я искал такого много лет, – сказал вдруг Фирсов. – Я ждал. Надеялся. Верил. Это не сейчас началось. Как только хлынули к нам западные фильмы на видеокассетах, так и началось. Бои за деньги. Помните поединки каратистов? Бои без правил для боксеров? Кик-боксинг? Об этом писали, фильмы снимали. Про фехтование никто не снимал. Но ведь было!
– Вот и поговорим о том, что было, – сказал Алексей, потому что понял – подходящий момент!
– Вы сказали, один из моих учеников убил человека, – нахмурился Фирсов.
– Кстати, откуда у вас эти удары? – спросил Алексей.
– Какие удары?
– Внутренние.
– Вы разбираетесь в фехтовании? – удивился тренер.
– Пытаюсь разобраться. Аркадий Иванович вам такие удары не показывал. Удары в горло и в шею не засчитываются у шпажистов. Так как?
– Старая школа. Что называется, удары из глубины веков. Шпага – это оружие. Ею когда-то убивали. Остались в России офицеры белой армии, которые перешли на сторону красных. Осталось и искусство.
– Ладно, не будем вдаваться в подробности. Умеете так умеете. У меня есть фотография…
Алексей полез в барсетку. Фирсов следил за ним с напряжением. Серега с напряжением следил за Фирсовым. В данном случае Алексей не поставил бы на фехтовальщика. Даже при условии, что тот владеет запрещенными ударами. Пусть-ка попробует дотянуться до шпаги! Достав фотографию, он подошел к столу, положил ее перед Фирсовым:
– Кто из этих людей вам знаком?
– Вот этот. – И Фирсов указал на угрюмого темноволосого парня, стоящего рядом с Петром Воловым.
– Самарин?
– Да.
Алексей кивнул с удовлетворением: так я и знал! Туше! Барышев смотрел на них с удивлением. Этого не может быть!
– А теперь подробнее, – сказал Алексей, опускаясь обратно на диван.
Фирсов, не отрываясь, смотрел на фотографию. Потом словно нехотя сказал:
– Подробнее… А чего там рассказывать? Ничего же не было! Честно сказать, от Самарина я ждал большего. Он пришел ко мне год спустя после того, как был комиссован из Вооруженных Сил. Форму хотел обрести после тяжелого ранения. И я сразу подумал – вот находка! Парень, который держал в руках боевое оружие! Который убивал! Ведь это не так-то просто, поднять руку на человека. Самарин это уже делал.
– Вы же сказали, что до убийства дело не доходит? – напряженно спросил Алексей.
– Но есть определенный риск, – нехотя сказал Фирсов. – Масок-то на них нет! И кольчуги тоже. Бывает, что и поцарапаются. Но врачи у нас хорошие.
– И вы стали обучать Самарина?
– Ну да. Аркадий Иванович считал его безнадежным. Перед тем как идти в атаку, Самарин делал корявый замах кистью. Я долго с этим воевал. Потом решил поступить по-другому. Пусть останется. Сделаем на этом акцент. Более того, сделаем замах еще более явным. И это будет провокация. Противник клюнет, ринется в атаку, Самарин его и поймает на противоходе…
– Получилось? – спросил Алексей.
– Толку-то? Самарин не для фехтования безнадежен, – покачал головой Фирсов. – Помоему, он розовый романтик. До сих пор. С ума сойти! Мужик, прошедший афганскую войну! Тяжело на ней раненный! В госпитале полгода отвалявшийся! Да я перед ним щенок! Перед тем, что он видел и испытал! Но как только он узнал, что будет драться за деньги, исчез. Он не хотел этого делать. А что касается денег… Не в этом смысл его жизни. У него такие скромные потребности… Словом, не получилось.
– Откуда у него шрам? – спросил Алексей.
– Ах, это! Ну, наука непростая. Я его малость зацепил.
– Малость! Чуть глаз не выкололи!
– Знаете, на мне тоже царапин хватает.
Фирсов задрал рукав спортивной куртки. На правой руке виднелось несколько длинных розовых шрамов.
– Это мужские игры, – повторил Фирсов. – И Самарин на меня не в обиде. Так же, как я на него. За шрамы не в обиде. А за другое… Но такой человек! Его не изменишь!
– Скажите… Женя Лепаш владеет таким ударом?
Фирсов нахмурился. Потом усмехнулся:
– А что вы от меня хотите? Я учу своих учеников всему, что знаю сам.
– Всех?
– Бездарностей этому учить не стоит.
– Я не берусь предсказать ваше будущее, – серьезно сказал Алексей.
– А что такое? В тюрьму меня посадят? За что? Я же сказал, есть кому заступиться.
– Не то, – покачал головой Алексей.
И Барышев его понял.
– Вы думаете, что…
– Ничего я не думаю. Вы знаете, что делаете.
И Алексей поднялся со словами:
– Это все, что я хотел узнать. А что касается Жени… Попробую поговорить с его матерью.
– С королевой Марго?
– Именно.
– Она его не удержит, – покачал головой Фирсов.
Алексей ничего не ответил. В конце концов, в Книге Судеб все уже написано. И будущее Евгения Лепаша. Быть может, он встретит ту единственную, которая потеснит в его сердце даже любовь к фехтованию? Как знать? Его мать умела любить. И у нее в душе нет той жестокости и того эгоизма, который был свойственен Евгению Рощину. Все еще может перемениться. И Фирсов может прожить долго-долго, если не будет драться за деньги со своим лучшим учеником.
– До свидания, – попрощался он с тренером. Серега молча кивнул.
Они направились к выходу. Фирсов по-прежнему сидел за столом, лицо его было задумчивым…
– Уф! – сказал Серега, выйдя на воздух.
– Что такое?
– Я видел человека, который дерется за деньги!
Алексей вдруг резко развернулся к нему лицом:
– Вот скажи. Ты. Силы у тебя не меряно. Драться ты умеешь. Смог бы делать это?
– За деньги? Для потехи богачей? Видишь ли, у меня есть чувство собственного достоинства.
– Но это же деньги, Серега! Деньги! Тебе квартира нужна.
– За квартиру не смог бы. – Барышев на миг задумался. – Вот если бы Анька заболела или, не дай бог, Вика… И нужно было бы много денег. На врачей. Тогда смог бы! Смог! – решительно сказал он.
– Вот! Есть вещи, которые, положи на одну чашу весов, и они перевесят все. Жизнь наших близких, например. Потому мы не имеем права никого осуждать. Никого.
– Евгений Лепаш – другой случай, – хмуро сказал Серега. – И Самарин. Кстати, я не представляю, как он мог заколоть Рощина, если в это же время сбил машиной Петра Волового. Как?
– Я тебе завтра это скажу. Сам Самарин и скажет. Завтра мы поставим в этом деле точку.
– А почему не сегодня?
– Так ночь на дворе! – Алексей хлопнул Барышева по плечу. – Что я, железный? Есть хочу, спать хочу. Женщину хочу, наконец!
– Ты потише. Не ори.
Барышев оглянулся. Поблизости никого не было, но где-то вдалеке раздался вдруг взрыв хохота. Смеялись девушки. Смеялись сами по себе, по причине весны и хорошей погоды.
– Я же не сказал – мужчину. Да и за это не сажают.
– Сажают за нарушение общественного порядка.
– Ну, мужчине хотеть мужчину уже не нарушение. Теперь это норма жизни.
– Тьфу! – сплюнул Серега.
– Поехали домой. Домой…
Глава одиннадцатая
Атака на подготовку
И вот оно наступило, утро. Деваться от этого некуда и избежать этого невозможно. Алексей знал, сегодня будут хоронить Петра Андреевича Волового. Он позвонил Анастасии Вячеславовне, которую безмерно уважал. Чтобы сказать ей: «Я знаю, кто и за что убил вашего мужа».
– Хорошо. Приезжай, – сказала она после короткой паузы. – Постарайся успеть до выноса тела. Это в час дня.
– Мне надо пять минут, не больше.
– Хорошо, – повторила Настя.
Когда Алексей положил трубку, жена Александра, которая слышала разговор, ставя перед мужем чашку крепкого кофе, спросила:
– И кто же убил Волового?
Разговор происходил на кухне, отсюда же начинались дневные странствия рыцаря Алексея Леонидова. На ночь он прибивался к берегу этой квартиры. Почувствовав некий пафос, Леонидов ответил торжественно:
– Его убила дружба.
– Как-как? – фыркнула жена Александра, поднося ко рту бутерброд.
– Братство Кубка. Признаю, того Петра Андреевича я не знал. Он, без сомнения, был человеком добрым, но дела вел грамотно. В бизнесе был тверд, как скала. Иначе и нельзя. В делах у Волового был порядок. В денежных делах. Память о фехтовальном прошлом Петр Андреевич бережно хранил в душе и в альбоме. И к тренеру он ходил. Ремонт ему сделал. В квартире. Доброта-то и погубила Волового. И старая дружба. Евгению Рощину он не смог отказать. Он…
Александра посмотрела на часы:
– Знаешь, дорогой, я опаздываю. Отведешь Ксюшку в садик? На этом условии я готова тебя дослушать.