Короче говоря, Темняк, не имевший ни божественных сил, ни соответствующих возможностей, на какое-то время превратился в многоликого Януса.
Лизоблюды всё ещё тянули с окончательным ответом, но в знак особого доверия Тыр согласился проводить Темняка туда, где острожане, не снискавшие лавров в аду Бойла, ломали себе хребты в другом аду — условно говоря, промышленном.
Этот долгий и опасный путь начинался в одной из вертикальных труб, по соседству с тем самым местом, где нашёл свой конец коварный карлик Цвира.
Внутренние стенки трубы были гладкими, как стекло, и Тыр первым делом сбросил вниз верёвку, по всей длине которой имелись петли, служившие упорами для рук и ног. Через равные промежутки времени по трубе проходили компактные сгустки тумана, похожие на огромные ружейные пыжи.
— Не каждый по такой лестнице вскарабкается, — сказал Темняк, проверяя верёвку на прочность.
— Тот, кто не вскарабкается, нам и не нужен, — спокойно промолвил Тыр. — Каждый раз я беру в обратный путь по десять-пятнадцать работяг. Живыми до места назначения добираются пять-шесть. И это ещё считается хорошим результатом.
Темняк хотел было усомниться в выгоде такого предприятия для работяг, но, вспомнив об условиях их существования, решил от критики воздержаться. Дорога из ада в рай никогда не бывает лёгкой, и тут уж ничего не поделаешь.
— Тогда полезем, — сказал он. — Зачем зря время терять.
— Подожди, — Тыр придержал его. — Ты ничего не понял. Веревка не для спуска, а только для подъёма. Спустимся мы совсем другим способом… Следи за мной.
Дождавшись подхода очередного “пыжа”, Тыр смело шагнул на него и, погрузившись по колено в туман, медленно поплыл вниз, словно бог Саваоф на облаке.
— Теперь ты, — донеслось из глубины трубы.
— Где наша не пропадала, — пробормотал Темняк, спустя некоторое время, вступая на новый призрачный лифт.
Любое падение, даже очень и очень медленное, вызывает у человека инстинктивный страх, и Темняку пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вцепиться в верёвку, болтающуюся рядом.
В трубе было хоть иголки собирай, но свет поступал сюда не через горловину, уже закупоренную следующим “пыжом”, а снизу, от воды. К счастью, это были не фиолетовые сполохи радиации, а ровное и чистое сияние, которое так и хотелось назвать “жемчужным”.
Тыра почему-то нигде не было видно, но едва Темняк оказался в воде, как тот вынырнул рядом.
— Береги голову, — отплёвываясь, посоветовал он. — Если эта фигня шлёпнет сверху, станешь на пару пядей короче.
— А как же… — Темняк в недоумении поднял глаза к тусклому пятну горловины.
— А вот так! — угадав его мысли, ухмыльнулся Тыр. — Отсюда можно выбраться за время, равное ста ударам сердца. Кто не успеет, останется здесь навсегда.
Жидкость, в которой они оказались, с водой имела мало общего. На вкус она напоминала глицерин и щипала не только глаза, но и все незажившие ссадины, коих на теле Темняка было предостаточно.
— Тайну этого пути знают считаные люди, — не без гордости сообщил Тыр. — Мы стараемся не посвящать в неё тех, кому не слишком доверяем.
— Это следует расценивать как комплимент? — поинтересовался Темняк.
— Не обольщайся… С первого раза ты всё равно ничего здесь не запомнишь.
— Ну-ну, — иронически усмехнулся Темняк, за годы странствий выработавший в себе почти абсолютную память на такие вещи.
— И не надо нукать! Впереди нас ожидают места, где придётся полагаться не на зрение, а на слух и обоняние. Сверху уже приближался “пыж”, и Темняк, давно поджидавший его, окунулся с головой, чем впоследствии заслужил похвалу Тыра, сделавшего то же самое, но не столь поспешно.
Судьба, ожидавшая “пыж” при соприкосновении со светящейся жидкостью, так и осталась для него загадкой.
— Видишь эти дыры? — Тыр заставил Темняка глянуть в жемчужную бездну, где в стенах трубы угадывались довольно широкие отверстия, расположенные на разных уровнях, — нам туда. Перед тем как нырнуть, набери в грудь побольше воздуха. Держись от меня на расстоянии пары саженей. Старайся не отставать, но и ближе не подплывай.
— А я и не знал, что острожане умеют плавать, — промолвил Темняк, не забывая одним глазом посматривать вверх.
— Тут плавать не надо. Отталкивайся от стенок и пробирайся вперед. Вот и вся хитрость.
Тыр энергично нырнул и даже шлейфа пузырьков после себя не оставил, как это бывает в воде. Немного помедлив, за ним последовал и Темняк.
Плыть в этой странной жидкости было на удивление легко, и он ни на миг не упускал из виду пятки Тыpa, мелькавшие впереди. Логика подсказывала, что где-то здесь должны находиться кости погибших работяг, но боковая труба оставалась чистой на всём своём протяжении.
Спустя минуту он уже глотал воздух в мелком бассейне, дно которого косо поднималось к бортику, заваленному всяким непотребным хламом.
— Как прошло купание? — поинтересовался Тыр, отряхивавшийся, словно собака-водолаз.
— Ничего, — сдержанно ответил Темняк. — Только глаза немного жжёт.
— Надо было поплотнее закрывать их. Но беды в этом нет, тем более что в самое ближайшее время глаза нам не понадобятся.
Покинув бассейн, они вступили в абсолютно тёмное помещение, где повсюду раздавался дружный стрекот, как будто бы хор из миллиона кузнечиков давал свой самый лучший концерт.
Тыр, слегка светящийся после купания, что делало его похожим на кладбищенское привидение, приглушенным голосом произнес:
— Сейчас пойдем на звук.
— На какой? — осерчал Темняк. — Тут звуков столько, что хоть уши затыкай!
— А ты хорошенько прислушайся!
И действительно, приложив немалое усилие, в этом неумолчном стрекоте можно было различить далёкое равномерное тиканье. Ориентир, откровенно говоря, был аховый, и полагаться на него заставляла лишь крайняя нужда.
— Неужели нельзя было запастись свечами? — с досадой промолвил Темняк.
— Представь себе, нельзя, — ответил Тыр. — Здесь от любой искры может случиться пожар. Однажды вот на этом самом месте целиком погиб отряд, который вел Жгода Ножик. Поэтому ты даже здесь зубами не смей щелкать. И ступай осторожно-осторожно.
Не сказать, чтобы Тыр чувствовал себя здесь абсолютно уверенно. Он то и дело останавливался, вслушиваясь в тиканье далекого маяка. Дабы всё время не натыкаться на него, Темняку пришлось поотстать.
Вокруг, если доверять слуху, происходила какая-то интенсивная, хотя и однообразная деятельностть. Случайно отклонившись в сторону, Темняк задел рукой какой-то предмет, проплывавший мимо.
Дальнейшие исследования, совершавшиеся в тайне от Тыра, показали, что этих предметов здесь бесконечное множество и каждый из них имеет форму цилиндра, один конец которого холодит, а другой, наоборот, обжигает пальцы.
Вот, оказывается, где производились “термалки”, служившие основой для “хозяйской кочерги”!
Темняк не устоял перед соблазном захватить с собой парочку цилиндров, дабы при удобном случае превратить их в грозное, хотя и капризное оружие. Однако едва они вышли на свет, Тыр накинулся на него.
— Да ты рехнулся! Немедленно избавься от этого барахла! Наши руки всё время должны быть свободными.
Так они перебирались из одного помещения в другое, и каждое последующее располагалось чуть ниже, предыдущего. Это было то же самое, что горнолыжнику спускаться по трассе “лесенкой” — и долго, и нудно.
— Ну и морока, — пробурчал Темняк и, не удержавшись, добавил: — А вот по невидимому жёлобу съезжать вниз куда быстрее!
— О каком жёлобе ты говоришь? — насторожился Тыр.
— О том самом. Некоторые ещё называют его лестницей в небо. Правда, лестница эта, как выяснилось, не имеет ступенек и предназначена только для одностороннего движения. Отсюда — туда! — Он даже присвистнул, изображая крутой спуск.
— Вот ты о чем, — Тыр нахмурился. — Понятно… Вообще-то эта тема считается у нас запретной, но ведь мы с тобой, считай, уже единомышленники. Какие между нами могут быть тайны… Действительно, устройство, которое ты называешь жёлобом, существует. Даже и не знаю, зачем оно понадобилось Хозяевам. Мне приходилось пользоваться им, и не раз. Но без специального снаряжения это опасная затея. Я бы даже сказал — смертельно опасная.
— Мне известно, где находится нижний конец жёлоба. А куда выходит верхний?
— На крышу, куда же ещё, — невозмутимо ответил Тыр.
— Как туда попасть?
— Тебе-то зачем?
— Да так, просто любопытно…
— Это не тот случай, когда ради любопытства можно рискнуть жизнью. При твоём жизненном опыте пора понимать разницу между риском и самоубийством. Впрочем, ты, кажется, говорил, что находишься с Хозяйкой чуть ли не в дружеских отношениях. Вот пусть она и возьмет тебя с собой на крышу… А сейчас все разговоры побоку. Приготовься к самому неприятному из того, что ожидает нас в этом путешествии.
Дорогу им преграждала стена, судя по всему, прочностью своей сравнимая с бортовой броней линкора “Миссури”. Чуть выше уровня пола в ней имелся ряд сквозных отверстий, затянутых мутной мембраной, позволявшей тем не менее рассмотреть то, что творится снаружи.
— Что это? — спросил Темняк с невольным волнением в голосе, причиной чему был вовсе не вид стены, а слова, только что сказанные Тыром.
— Клапаны, — коротко ответил тот.
— А для чего они нужны?
— Для чего они нужны Хозяевам, не знаю. Но для нас это как бы двери, ведущие из верхних помещений в нижние.
— Надеюсь, пройти сквозь них можно?
— Можно, — голосом, не обещающим ничего хорошего, ответил Тыр.
— В чём тогда проблема?
— Проблема в том, что клапаны действуют лишь в одну сторону. Причем это правило распространяется исключительно на живую материю. Двигаясь через клапан в правильном направлении, человек испытывает весьма неприятные ощущения. По сути, он на какое-то время умирает. Распадается в ничто. Но при выходе вновь обретает свой прежний облик и прежнее сознание.
— А что будет, если я, к примеру, сунусь в неправильном направлении? — не преминул поинтересоваться Темняк.
— Ты тоже умрешь. Но уже навсегда.
— Тогда какие могут быть сомнения! Пойдем в правильном направлении.
— Вот тут-то и загвоздка. Никогда нельзя заранее угадать, как действует тот или иной клапан. Они меняют свои свойства чуть ли не каждый день.
— Как я понимаю, бросать туда камень или совать палку бессмысленно?
— Конечно. Речь идет только о живой материи…
Проще всего было бы взять с собой кого-то третьего, кто и так заслуживает смерти. Вражеского лазутчика, например. Или соперника в любви. Но если нас только двое, придётся поступить иначе.
Тыр вытащил из-за пояса мешочек, сделанный из непромокаемого материала, и осторожно развязал его. Внутри копошилось с десяток крупных, багровых от сытости клопов.
— Живая материя! — догадался Темняк.
— Вот именно. Берегу как зеницу ока. На верхотуре они в редкость. Кормлю собственной кровью.
Остановившись напротив крайнего клапана, Тыр метнул в его мембрану самого крупного из клопов, а когда тот исчез, стал всматриваться в муть, разделявшую человека и вскормленного его кровью паразита.
— Ну и как? — осведомился Темняк, не очень-то доверявший подобным шаманским штучкам. — Клоп обрел новую жизнь или бьётся в агонии?
— Трудно сказать, — неуверенно произнес Тыр. — Сегодня очень плохо видно. Но рисковать не будем.
Он перешел к следующему клапану, и уже самый первый бросок закончился тем, что с обратной стороны мембраны появилась жирная кровавая клякса. Случившееся Тыр прокомментировал так:
— Вне всякого сомнения, дорога сюда нам заказана.
Пришлось погубить почти всех клопов, прежде чем Тыр удостоверился в абсолютной безопасности одного из клапанов. На памяти Темняка это был первый случай, когда зловредные кровопийцы сослужили людям добрую службу.
— Нам сюда, — Тыр с преувеличенной вежливостью сделал Темняку приглашающий жест.
— Только после вас! — Темняк церемонно раскланялся. — Женщины и достойнейшие из мужчин проходят в первую очередь.
Тыр вошел в клапан, словно в стену дождя, действительно исчез на какое-то время, но спустя минуту, еле различимый сквозь муть мембраны, уже призывно размахивал руками на той стороне.
— Приступим, — тяжко вздохнул Темняк. — Ну чем, спрашивается, я хуже других?
Распадаться в ничто, а потом вновь складываться в нечто ему не нравилось, тем более что во время предыдущей аналогичной процедуры он лишился зубной пломбы, на которую когда-то была дана пожизненная гарантия.
Темняк, уже неоднократно умиравший и всерьёз, и понарошку, знал, что дело это мучительное, страшное и противное, но таких страданий, как на сей раз, ему испытывать ещё не доводилось.
Попав в клапан, он даже не успел завершить свой первый шаг, как неведомая сила вывернула его наизнанку, заставив, кроме всего прочего, отведать и сладость собственной крови, и горечь желчи. Сознание, словно шрапнель, разлетелось на множество осколков, каждый из которых продолжал ощущать и боль, и страх, и отвращение.
Вот в таком совершенно исковерканном состоянии Темняк начал свой второй шаг, и тут все обломки его тела угодили под пресс, который немедленно начал выковывать из них нечто совершенно новое, будто бы это была вовсе не хлипкая человеческая плоть, а по меньшей мере колокольная бронза.
Неизвестно, какие муки обещал ему третий шаг, но в помутившемся сознании Темняка последовал пробел, а может быть, прочерк, и он вновь ощутил себя живым человеком лишь в объятиях широко улыбающегося Тыра.
— Ну как? — поинтересовался тот. — В первый раз это, несомненно, производит впечатление.
— Уф! — только и смог произнести Темняк, но чуть погодя всё же выдавил из себя: — Когда пойдем назад, будет то же самое?
— Конечно, — охотно подтвердил Тыр.
— А как мы найдем нужный клапан? Клопы-то уже почти закончились.
— Не забывай, что назад мы пойдем не одни, — как ни в чём не бывало напомнил Тыр.
— Ну ты и палач! — изумился Темняк. — Живодёр!
— А что ты прикажешь делать? Клопы нынче наперечёт…
Завершающий отрезок пути был, можно сказать, цветочком в сравнении с уже продегустированной горькой ягодкой. Парочка крутых спусков, несколько лабиринтов, вибрирующий мост над черной бездной, прыжок через кипящий ручей, ну и ещё кое-что по мелочам. В общем, ничего особенного.
Скоро им стали встречаться люди, в прострации и растерянности переходившие с места на место. Это были дезертиры, бросившие свою работу и обреченные тем самым на медленную смерть. Тыр сразу предупредил, что с такими лучше не связываться, они материал отработанный.
— Сейчас я познакомлю тебя с отличными ребятами, — пообещал он. — Потом благодарить будешь.
— Не беспокойся, в таких делах я привык обходиться без посторонней помощи, — вежливо отказался Темняк, и впрямь полагавший, что при выборе женщин, скакунов, оружия и соратников чужому мнению доверять нельзя, — ведь в конце концов общаться с этими людьми доведётся мне, а не кому-нибудь другому.
— Как хочешь, — с недовольным видом произнес Тыр (по-видимому, строптивость Темняка нарушала какие-то его планы). — Я и забыл, что ты у нас сам себе голова.
— Разве это плохо?
— Тебе, может, и неплохо, а другим людям по-разному… Где тебя ждать?
— Прямо здесь и жди.
— Только не задерживайся. До ночи мы должны обернуться.
— Постараюсь, — уже на ходу бросил Темняк.
Пользуясь старыми метками, которые он когда-то оставил повсюду, Темняк быстро отыскал место, много дней подряд служившее для него каторгой.
За время его отсутствия здесь мало что изменилось. Более того, придуманные им трамбовки исчезли, а “глину”, как и прежде, проталкивали сквозь решетчатый пол при помощи шестов. Вокруг было много новых лиц, но и знакомые попадались. Особенно обрадовала встреча с Бальзамом.
Собрав на нарах старых друзей — а таковых набралось больше полусотни — Темняк без обиняков заявил:
— Мне нужно полтора десятка верных и крепких парней, которых я незамедлительно уведу в чертоги Хозяев. Жизнь там, конечно, полегче, чем здесь, но очень уж скучная. Жратва, безделье, дрязги да ещё драки на потеху Хозяевам. Иногда, правда, случается прижать в укромном уголке какую-нибудь бабенку, но и в этом радости мало.
— Зачем ты тогда зовешь нас с собой? — криво ухмыльнулся один из работяг. — Оставайся с нами и наслаждайся работой.
— А зову я вас потому, что задался целью положить конец подневольной жизни острожан, — продолжал Темняк. — Я ничего не имею против Хозяев, но вместе вам не ужиться. И главное, что вас разделяет, это, как ни странно, разум. Дурак с дураком поладят, а умный с чересчур умным — никогда. Поэтому я и решил увести всех желающих во внешний мир, на волю, туда, где всё можно начать сначала, полагаясь только на свой ум и свои руки. Тех, кого подобные перспективы не устраивают, прошу зря не беспокоиться.
С репликами типа: “Обойдемся мы без вашего внешнего мира” и “Поздно нам уже всё сначала начинать” кое-кто из работяг покинул нары и вновь взялся за шесты. Число охотников оставить каторгу уменьшилось, но не настолько, чтобы Тыр согласился принять всю эту ораву под свою руку. Да и Стервоза столько слуг никогда не возьмет.
Пришлось повести дело пожестче.
— Жизнь, к которой я вас зову, сопряжена со множеством опасностей, — сообщил Темняк. — И одна из них — дорога на верхотуру. Одолеть её сможет лишь каждый второй, а то и третий. Тот, кто не уверен в себе, пусть сразу откажется. Тяжелая жизнь всё же предпочтительнее легкой смерти.
Эти слова заставили отколоться ещё одну группу, однако и сейчас на нарах оставалось слишком много охотников до новой жизни. Или они посчитали недавнее заявление Темняка обыкновенной страшилкой, или действительно утратили страх перед смертью.