Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5 - М. Маллоу 4 стр.

Саммерс с сожалением смотрел, как растворяются в красной жидкости три куска сахара. Вчера два таких же составили его обед.

— И что? — поинтересовался он. — Вы не сможете дать нам четыре черных машины?

— Четыре машины на растерзание, — уточнил Фриде.

— Оно того стоит. Собственно, я не понимаю. Страховое общество, контракт с которым — обязательное условие ралли, вас не утешит? Нет?

Представитель «Форд Мотор» тяжело задумался. Он смотрел в окно.

— Саммерс, вам не кажется, что Мордвинов нанял шпиков?

— Это вы про тех откормленных дяденек, которые делают вид, что у них важные дела в метель от угла до угла и обратно? — уточнил Саммерс. — Ну что вы, конечно, нет. Они висят у меня на хвосте с первого вечера, чему же тут казаться. Ну и что?

— Как это «что»! Они наверняка знают, что вы получили телеграмму и тут же поехали ко мне!

— Ерунда, отобьюсь.

— Вы-то отобьетесь. Но только вы уедете обратно в Соединенные Штаты, а мне придется эту кашу расхлебывать!

— Расхлебывать ничего не придется. Мы с компаньоном возьмем все на себя.

— Вообразите, как будет подозрительно, если в день гонок объявятся целых четыре участника на новеньких «Моделях-Т»!

Коммерсант пожал плечами.

— Закономерный результат рекламной кампании.

— Да, но пожертвовать четыре новых автомобиля на эту вашу аферу! — мистер Фриде обнял ладонями свою седую голову. — Вы не находите, что это слишком?

— Я нахожу слишком проиграть пари.

Представитель компании Форда посмотрел на молодого человека.

— Пишите расписку.

— О чем?

— О том, что покупаете у меня четыре автомобиля в рассрочку на свое имя.

— Не буду.

— Тогда все летит к чертям.

— Кто в этом виноват?

— Да, но что мне делать?!

— Откуда я знаю, что вам делать? — взорвался Джейк. — Это вы начали дело — и струсили! На «Форд Мотор» не может быть такой проблемы — «четыре машины», там говорят о партиях. Возьмите свои таксомоторы и покрасьте их, черт подери!

План Джейка в действии

Первого февраля вернулся утренним поездом Маллоу. А восьмого на двенадцатой версте Петербургского шоссе, где планировался завтрашний старт, собралась, кажется, половина города. В сером, туманном небе уже парил невероятный, гигантский, как четырнадцатиэтажный небоскреб, аэростат с надписью «Фордъ» по правому и левому борту. Чудовищный по размерам, он вдобавок рвался и дергался от ветра. Под аэростатом висел казавшийся игрушечным автомобиль — «Форд-Т».

Вскоре прибыли автомобилисты. Автомобилисты издавали ахи, охи и восклицания.

— Бред сумасшедшего, — сказал с усмешкой Мордвинов. — Вы и теперь будете утверждать, что не имеете к этому отношения?

Маллоу перевел эти слова так, будто не имел отношения к происходящему.

— Не буду, — охотно согласился Д.Э., все еще стоя с задранной головой — не ждал, что его идея примет такие грандиозные формы. — Там, по маршруту, еще два, мы будем их спускать по мере нашего продвижения. Неплохо, правда?

— Чисто американское отсутствие вкуса.

Маллоу перевел. Д.Э. Саммерс выслушал его слова и улыбнулся.

— Ох, граф, как я вам сочувствую, — он вынул сигареты. — Надо же быть таким подозрительным. Ладно, только для вас.

Маллоу потянул трос. Махина в небе пошевелилась. Выглядело это, словно на Петербург собирались совершить нашествие жители Марса или Венеры. Маллоу потянул с силой. К нему на помощь бросились автомобилисты.

— Переведи ему это: «Сейчас вы скажете, что автомобили под аэростатом настоящие?»

За спиной американцев послышался сдавленный смех. Саммерс продолжал смотреть в небо.

— Я скажу, что вы мерзавец, — голос Мордвинова звенел. — Не трудитесь.

И граф повернулся, чтобы уйти.

— Нет уж, не уходите, — Джейк тоже взялся за трос, — теперь уже я настаиваю! Нам их спускать, мы должны потренироваться.

— Позвольте, господа! — пропыхтел Маллоу.

Это не было легким делом. Общий гам, ветер и завязанные уши кепи мешали услышать, что говорит Джейк. Долгорукая кричала: «Но мистер Саммерс, ваша травма!». Рыцарь без стыда и совести со смехом ей что-то отвечал, а сам, между прочим, сделался так же зелен, как в то утро, когда Маллоу, вернувшийся из Риги, вошел в номер гостиницы «Бостон» и застал компаньона двигающим комод: Джейк уронил монету. Когда ее достали, выяснилось, что это рубль. Один рубль. Никаких других денег у двоих джентльменов не было, и Маллоу немедленно отправившийся к Фриде, и едва из шкуры не вывернулся, выпрашивая у представителя «Форд-Мотор», заявившего, что более не даст ни копейки, «в последний раз двадцать пять». Ему, вероятно, не удалось бы даже и этого, но М.Р. уж очень искренне внимал воплям Фриде. Он тоже не понимал теперь, как позволил втянуть себя в эту авантюру, тоже считал ее бредом своего сумасшедшего компаньона, но сумел убедить российского представителя, что именно в существующих обстоятельствах имеется только один выход: выиграть ралли.

Короче говоря, спуск аэростата занял не меньше часа. Но, наконец, серый и мокрый, подобный фантастической летающей сардельке, он оказался на снегу, подпрыгивая, заставляя шарахаться собравшуюся толпу и издавая запах резины. «Модель-Т», достаточно похожий на тот, что стоял неподалеку, влекся за аэростатом. Стропы путались под его колесами, ни одно из которых не крутилось.

— Вот, убедитесь, — Д.Э. Саммерс со звоном похлопал по борту автомобиля, — надувная модель в натуральную величину. Ну что, ваше сиятельство, хотите совершить небольшую поездку, посмотреть на остальные?

«Дорога до Gatchina, — думал он про себя, — заняла бы слишком много времени. Теперь я выгляжу и вовсе свински. Судя по вашей каменной роже, граф, сейчас вы должны подумать о том, чтобы послать кого-нибудь туда. Или настоять на публичной проверке, чего лично я не стал бы делать на вашем месте — будут смеяться. С другой стороны, выглядеть шпионом тоже не ахти, как красиво. Особенно, если до того уже попал в комичное положение. Отлично. Courage!»

— Мне нравится ваше предложение, — ответил ему Мордвинов. — Павел Николаевич, я настаиваю на публичной проверке. Мы ведь можем послать кого-нибудь, чтобы убедиться в том, что здесь нет обмана?

— Простите, Александр, — растерялся Беляев, — ей-Богу, на вас досадно повлиял эпизод с немцами. Вы серьезно считаете, что автомобили под аэростатом — настоящие?

Прежде, чем ответить, Мордвинов выждал, пока стихнет смех.

— А почему нет? — сказал он. — Ведь именно на это и расчет: слишком экстравагантно. Разве вы не понимаете?

— А по-моему, очень по-американски, — рассмеялся барон фон Лерхе. — Чувствуется размах!

Барон слыл прекрасным мотоциклистом и владел двенадцатисильным «Наганом дубль-фаэтон».

«Хороший мальчик, — порадовался Джейк, который был старше барона года на три, не меньше. — Я в твоем возрасте тоже не слушал взрослых. Ну-с, нам покамест везет. Продолжаем игру».

— Благодарю за комплимент, — он поклонился. — Хотел бы я иметь такую фантазию, какую вы мне приписываете. Но, однако, если вы настаиваете — пусть будет проверка.

— Впрочем, полагаю, вы и к этому тоже успели подготовиться, — граф усмехнулся. — Смотрите, мистер Саммерс, не забудьте о нашем пари.

Д.Э. вскинул брови.

— Вот почему вы передумали насчет проверки! — рассмеялся он. — Боитесь разоблачить нас раньше времени!

Лицо Мордвинова приняло выражение сочувственной снисходительности.

— Ах, да, — сказал он негромко. — С той демократичностью нравов, которой мы здесь пользуемся, все как-то забываешь, что сумма нашего пари для вас так значительна, что вы готовы на любые авантюры. А, кроме того, я просто уверен, что даже, решись мы на проверку, по дороге непременно произошел бы какой-нибудь досадный инцидент. Не так ли, мистер Саммерс?

«Вот тут вы правы, граф, еще как правы, — подумал Саммерс. — С вами еще не раз произойдет досадный инцидент. Но не сейчас. Сейчас я занят».

— Господин Мордвинов, — сказал он вслух, — могу я поинтересоваться — просто так, из любопытства, — почему вы испытываете к нам с компаньоном такую враждебность? Мы вас чем-нибудь обидели?

— Вы знаете это лучше меня, — отрезал его собеседник. — «Форд-Т» ни при каких обстоятельствах не сможет выиграть гонку.

— В таком случае, — коммерсант развел руками, — вам и расстраиваться нечего. Выигрыш в ваших руках.

Детали

Итак, гонка должна была состояться завтра утром.

— Главное, — сказал Д.Э. Саммерс, — точно следовать плану.

Он имел в виду вот что. На каждом из четырех участков, начиная от Gatchina, компаньонов ждал «Модель-Т». Все эти автомобили любезно предоставил скрипящий зубами мистер Фриде, тщательно отобрав самые старые. После того, как двое джентльменов прибывали в нужный пункт поездом, из условленного места извлекался подставной экипаж, они проходили отметку у Технической Комиссии, затем оставляли машину на ближайшем постоялом дворе и следовали далее. Компаньонам следовало всего лишь успеть на поезд, следующий в направлении Санкт-Петербург — Рига.

План и в самом деле был сложен. Чего стоил один тот факт, что подставные автомобили следовало где-нибудь держать! Мало того, что три машины спрятали в сараях местных пейзан. Для этого М.Р. Маллоу в сопровождении репортера пришлось объехать весь гоночный маршрут и наметить дорогу по карте. Последний, самый важный автомобиль ждал двоих джентльменов в трех versta от финиша. Он висел под рекламным дирижаблем под видом надувной модели. Подозрения графа совсем не были плодом его воспаленного воображения.

В Михайловском манеже вот-вот выйдут на старт автомобили, приготовленные для гонки. Им предстоит нелегкий путь: ведь еще никогда подобные соревнования не устраивались зимой. Подготовка началась затемно. Автомобили участников выстроились стройным рядом: они совсем готовы.

Испытательная комиссия старается не выдать охвативших ее чувств: из-за снега невозможно проверить состояние дорог, гонка чревата поломками. Автомобилисты действуют на свой риск. Как всегда, испытываются шины фабрики «Проводник», бензин и масло «Товарищества Бр. Нобель» и «Вакуум Ойл Компани».

В последнюю минуту к пробегу присоединились четыре экипажа на «Фордах-Т» из Риги: гг. Я. Пидрикс, М. Розе, Г. Пукис, Р. Какис. Привлеченные американским рекламным дирижаблем господ американцев, который с некоторых пор реет над Петербургом, они решили участвовать в ралли.

По лицам автомобилистов трудно что-нибудь сказать относительно охвативших их чувств. Они быстро надевают свои видавшие виды шофферские шлемы, опускают на лицо шофферские очки и закутывается до самых глаз шарфами: на улице мороз и метель. Американцы, со свойственным им апломбом, захватили с собой репортера: для них пресса прежде всего.

Честь и слава отважным автомобилистам!

Другая статья была такая:

Молодые американские гонщики, участвующие в пробеге, представляют, надо сказать, некоторую загадку для читателя: они не жуют резины, не хлопают всякого по плечу, одеты совсем по-европейски, не считая своих экстравагантных шуб, чей мех производит интригующее впечатление, и кепи, по которым всякий узнает американца. Такое удивительное сочетание европейского и американского снова наводит на мысли о русском происхождении мистера Сандерса. Иоанн Оттович Сандерс, настоятель Евангельско-лютеранской Мариинской церкви, нескольких учебных заведений и заведующий сиротским приютом для девочек при Евангельско-лютеранской церкви Хр. Спас. продолжает все отрицать, хотя редакции удалось узнать из достоверного источника, что супруга пастора устроила мужу грандиозный скандал.

Невероятная скромность

Под крышей манежа стоял гам, раздавалось фырканье моторов, пахло лошадьми, бензином и маслом. Только что закончили позировать для фотографирования. Фотограф, старый Карл Булла прищурил один глаз: теперь он снимал кинохронику и как раз выбирал следующий объект. М.Р. Маллоу снял кепи с ушами, завязывающимися на макушке, снял водительский шлем, пригладил свои драгоценные кудри. Он хотел обратить на себя внимание незаметно, но репортер все испортил: высунулся с заднего сиденья и дружески обхватил обоих джентльменов за плечи. Дюк посмотрел на компаньона и увидел, как тот стиснул зубы. В таком виде всех троих и запечатлела кинематографическая камера.

Прошла Долгорукая. Ее сопровождал муж — светлоглазый и светлоусый гвардейский полковник Sergey Alexandrovitch.

Двое джентльменов поклонились обоим и снова обратились к плану местности. Указательный палец Маллоу как бы в рассеянности ткнул в два карандашных крестика.

Пока Д.Э. в последний раз старался возможно лучше запомнить раположение дорог вокруг названия «Pleskau», находящегося на полпути, подошли Всеволожский с Мордвиновым. Всеволожский был назначен председателем Технической Комиссии.

— Видите, Василий Павлович, как интересно, — Мордвинов обмахивал перчаткой шубу. — Вы только взгляните.

— Но я ничего не вижу, — удивился тот. — К чему вы клоните?

Граф медленно обходил вокруг автомобиля компаньонов.

— Вот именно, — нехорошим голосом сказал он.

Восторгов держал наготове блокнот. Он качал ногой в ожидании старта.

— Гм, — сказал господин Всеволожский, обнаружив репортера. — Вы записали этого человека в качестве члена экипажа?

Восторгов учтиво раскланялся.

— Нет-нет, — поспешил его успокоить М.Р. Маллоу. — Он только представитель прессы.

— Гм, — опять сказал господин Всеволожский, но возразить не мог. Правила, специально разработанные комиссией для гонки, занимали двенадцать листов, и ни в одном пункте не было ни слова про такие вот случаи.

— Господа, где же ваши памятные знаки? — спросил Мордвинов громче, чем следовало, и повернулся к остальным. — Обратите внимание, как странно: ни памятных дощечек с других пробегов, ни наклеенных на борта этикеток из отелей. Ни единого знака прочих автомобильных клубов, в которых эти двое джентльменов, как мне представляется, должны состоять. Где все это, джентльмены?

Саммерс наблюдал за его маневрами, приподняв правую бровь.

— Переведи-ка ему, — сказал он компаньону. — Видите ли, господин Мордвинов, прислуга в моем доме не украшает кухню премиальными картинками из торговых каталогов. Мы с партнером не имеем привычки уродовать свой авто багажными наклейками. Равно как и таскать за собою свои коллекции регалий — нам иначе пришлось бы нанять izvozchik. Если следовать вашим рассуждениям, так получается, что мы и выигранные кубки должны помещать на нос машины?

Мордвинов изобразил крайнее удивление: как, мол, может быть иначе? Д.Э. посмотрел на него, на заинтересованные лица автомобилистов и повернулся опять к графу.

— Видели вы когда-нибудь американский «Гран При»? Нет? Это очень большая вещь.

Он показал руками.

— Помилуйте, как же тогда ездить?

Княгиня Долгорукая выразительно вздохнула. Лицо ее мужа, и без того озабоченное, приобрело окончательно нерадостное выражение.

— О, этот пресловутый американский прагматизм, — усмехнулся Мордвинов. — И какая невероятная скромность! Скромность, в которую невозможно поверить!

Маллоу небрежно протер капот тряпкой.

— Ваше сиятельство, — сказал он спокойно, — все мы здесь люди опытные. Каждый ярлык из отеля, любая регалия расскажут больше всяких слов. Мне не хотелось бы напоминать вам о нашем инкогнито.

Мордвинов постоял, повернулся и ушел к своему восемнадцатисильному «Руссо-Балту». И хотя вслед графу послышалось чье-то досадливое: «nemcy», и атмосфера вокруг двух джентльменов сделалась ощутимо прохладней.

К счастью, до начала пробега остались считанные мгновения. Один за другим автомобили выезжали из манежа и с промежутком в две минуты давали старт.

Два аршина шесть вершков

Фантасмагорический аэростат реял над Петербургом. Серая его тень накрыла Михайловский манеж.

Первой ушла машина инженера Кузнецова с репортером Кузьминым и фотографом на борту. Затем «Паккард», «Бенц» и «Делоне» графа. Затем проскочили под транспарантом «Старт» господа на «Эксцельсиаре». Молодой фон Мекк немного задержался на старте, но довольно быстро устранил неполадку и уехал тоже.

— Ну? — мрачно сказал Д.Э. Саммерс.

«Форд» продолжал пыхтеть, рычать и всячески демонстрировать готовность. Еще несколько секунд — и машину снимут с дистанции. Д.Э. грязно выругался. Вот тронулся «Пип». С его борта Виктор Булла, сын старого фотографа, крутил ручку кинематографической камеры. Камера проехала мимо. «Модель-Т» поперхнулся и встал.

— Джонни О’Коннор купил автомобиль… — вполголоса пропел Джейк, но тут же заткнулся.

Дул ветер, мела метель. Маллоу безнадежно смотрел, как совещается Техническая комиссия.

— Что же, сэр, — философски сказал он, — ползите за руль. Я буду толкать.

И он полез из машины.

Сидя со стиснутыми зубами за рулем, Саммерс дергал рычаги. Тщедушный М.Р. в роли тягача был для автомобиля столь же полезен, как восхитительная зубная паста «Созодонт» для клиентов похоронной конторы. Боли коммерсант почти не чувствовал. Автомобиль судорожно дергался, и так же судорожно дергалась в мозгу мысль: «Сорок тысяч рублей!»

Саммерс слышал за спиной французскую речь — это спорила Техническая Комиссия, слышал слово «старт» и догадывался, что машину сейчас снимут с гонки. Какой, к черту, кураж, когда…

— Давай на свое место, быстро! — заявил Маллоу, распахивая дверцу и нетерпеливо ожидая, когда компаньон переберется на свое место.