– Приставай, – разрешила Лида. – Ей полезно. Она стала очень хорошо выглядеть. Да и ты ничего.
Глава 13
Сергей шел к своему дому, насвистывая мамину любимую мелодию – «К Элизе» Бетховена. Марина Евгеньевна часто играет эту вещь. И, что характерно, именно она и стала вершиной и финалом его музыкального образования. Это было в пятом классе. И во втором – музыкальной школы. Перед следующим этапом Сергей воспользовался дедуктивным методом. Он оценил сложность того, что играют другие, старшие ребята, затем картину в целом – нет предела совершенству, так можно и погибнуть под непосильным величием Гайдна или Баха… И он сделал единственно верный вывод: «К Элизе» – станет его лебединой песней. Он нормально сыграл ее на академконцерте и сообщил маме, что больше в музыкальную школу не пойдет. «Я боюсь, что мне разонравится музыка, понимаешь?» – сказал он, глядя на нее честными голубыми глазами. Марина Евгеньевна вздохнула и согласилась. Главное, чтобы ее мальчик не разлюбил музыку, даже если играть будут другие. Сергей, конечно, тогда откровенно манипулировал мамой, но впоследствии действительно насвистывал эту мелодию в самые значительные моменты жизни. Их на самом деле было немного. Или просто мало. Сейчас, когда он шел от дома любимой девушки к дому самой лучшей мамы, ему было очень хорошо. Настолько, что пришлось поставить себя в рамки. «Главное – не жениться сдуру. Тут-то все и кончится. Все сказки на этом кончаются».
Он вошел в прихожую, вдохнул запах выпечки и решил, что в этот вечер – никаких дел, никаких разговоров о делах. После ужина они с мамой найдут какой-нибудь глупый фильм и будут, как когда-то, придумывать разные варианты финала. Кто угадает. Очень часто создатели их ставили в тупик, что и было особенно смешным в их развлечении.
Марина Евгеньевна вышла к нему из кухни, когда он снимал туфли и надевал тапки, Сергей взглянул на нее и понял, что «кина не будет».
– Мама, что? Ты больше ничего, в смысле – никого не нашла? У тебя такое лицо, как тогда, когда ты нашла труп.
– Нет, не нашла. Сережа, я ужасно встревожена. Приходила Татьяна Назарова. Мы говорили о Геннадии. Я скажу тебе в прихожей, потому что мне страшно это нести туда, где мы едим и спим. Таня говорит, что он ведет себя, как… нелюдь. Она описала мне одну сцену. Он и его менеджер пригласили девушку по вызову. Они истязали ее! Татьяна видела кровь! Девушка была такой серой, с темными кругами под глазами, что Таня уверена: если бы она не ворвалась на ее стон, они бы ее замучили. Тане страшно с ним. Ей снятся ужасные сны. Она говорит, что чувствует беду.
– Может, ей все это приснилось? Тут у вас какой-то вирус. Все смотрят сны вместо телевизора.
– Сережа, мне не до шуток. Ей эта сцена не приснилась. А кому еще снятся страшные сны?
– Насте. Я не буду тебе рассказывать это на ночь. А насчет Генки, конечно, тут не до шуток на самом деле.
– Вот и я о том же. Тане просто не может это присниться, поскольку она ничего подобного в своей жизни не видела. Она рассказывала такие детали… что я пила сердечные капли. Она тоже.
– Капли еще действуют?
– Не поняла тебя.
– Мама, расскажи мне, пожалуйста, детали. Это может быть очень важно.
Они так и остались в прихожей. Марина Евгеньевна присела на банкетку и постаралась спокойно, четко, по порядку изложить то, что услышала от Татьяны. Когда она закончила, они оба довольно долго сидели молча.
– О чем ты думаешь? – спросила Марина Евгеньевна.
– О том, что Генка – однозначный, классический подонок. О том, что это большая головная боль для его матери, для девушек по вызову, для Насти, отца которой он убил. Но это не обязательно криминал, понимаешь?
– То есть как?
– Просто. Он обращается жестоко с девушками, которым платит, но они же не пишут на него заявления. И не напишут. Потому что он такой не один. Они на это идут добровольно. Ну, и профессия их не предполагает обнародования подобных секретов. И потом, мама, делай все же скидку на то, что такие сцены не рассчитаны на столь неподготовленных зрителей, как Татьяна. Она видела кровь, ей показалось, что они ее мучают. А у них могли быть ролевые игры. Или у девушки были критические дни. Она наверняка знает Назарова как клиента, раз он легко ее нашел днем. И раньше она уходила живой от него без вмешательства Татьяны. И возвращалась. Что касается ДТП, тут другое… Большая подлость даже для него. Надо, конечно, остановить кампанию по дискредитации Настиного отца. А из дела по наезду он вывернется.
– Он, наверное, уже вывернулся. Татьяна говорила, что они с этим менеджером Эдуардом обсуждали, как найти какую-нибудь женщину с ребенком, которая бы подтвердила, что он ее спасал, когда Олег на него летел. Из-за нее якобы Генка не мог свернуть.
– Суки. Извини. Да, так это и бывает. И он найдет такую.
– Но мы же знаем, что это неправда. Почему ты говоришь, что его действия не криминал?
– Потому что они все – шестерки, которых технологи разного толка вытаскивают на некую ступеньку, – так себя ведут на дороге. Это стало практикой. Они не собираются убивать людей, они их просто не видят. Для них людей не существует. Им никто не должен мешать. Его не посадят за Олега Краснова. Да Насте это и не нужно. Она хочет, чтобы он заткнулся. Не пачкал имя ее отца. Мы можем действовать только в этом направлении.
– Ты считаешь, что история с Олегом – единственный плохой поступок Назарова?
– Смешно, – грустно сказал Сергей. – Плохой поступок. Нет, он не единственный. Но по-настоящему Генка станет нам интересен, когда мы не обнаружим кого-то из тех, с кем он общался, в живых.
– Ты думаешь…
– Ничего не думаю. Никаких улик. Никаких мотивов. Просто он знал убитую и найденную тобой женщину. Ксению Семину.
– Ты говорил, что она приходила к Никите Кичину.
– Да. А Генка ее знал. Вот и все. Больше ничего против него нет.
– И что делать?
– Искать. Мама, что-то мне пока есть не хочется. Хотел с тобой кино посмотреть, но сейчас почувствовал, что устал. Я пойду спать, ладно? Не пугайся, если я ночью на кухне чем-то загремлю. Приду есть.
– Да, конечно. Мне, наверное, тоже лучше лечь. Я просто обессилела от рассказов Татьяны.
Вирус точно залетел в их дома и мозги. Сергею сразу стал сниться яркий, горячий сон. Он был с Настей. Долго. Как-то полусознательно растягивал этот сон. Тонул в блаженстве. А потом вдруг Настя отодвинулась, стала отдаляться, он не мог до нее дотянуться. И тут появился Генка Назаров. Он скалился и хватал Настю. Сергей рванулся, преодолел трясину сна… Через минуту он с мокрым лбом и открытыми глазами разжимал кулаки. Он только что во сне превращал Генкину физиономию в блин. «Ну, что ж. Сон в руку, как говорится, – подумал Сергей. – По морде дать придется однозначно. Настя говорила, что он к ней лез. С остальным будем разбираться».
Глава 14
К Лидии и Насте приехала Инна, гражданская жена Олега, чтобы поговорить о похоронах, посоветоваться, кого из его друзей и знакомых приглашать на поминки, решить другие проблемы. Она сидела в гостиной с оскорбленным видом, разговаривала, не глядя им в глаза.
– Насчет памятника я еще не договаривалась…
– Я все оплачу, – поспешно сказала Лидия. – Если хотите, мы с Настей выберем камень.
– Хорошо. А то все оказалось очень дорого… И с этими поминками…
– Я считаю, что нужно пригласить несколько человек, кого Олег любил.
– Тогда вы и пригласите, пожалуйста, своих. А у меня несколько подруг домой к нам ходили. Вот и все. Ладно, я пойду, – сказала Инна, не поднимаясь. – Дел много. Я тут с адвокатом поговорила. Ну, вроде как не один год с Олегом в этой квартире прожила. А он говорит, могут возникнуть проблемы. Мы ж не поженились, я там не прописана. Адвокат говорит, собственница – первая жена, жилье куплено на ее деньги, Олег был там только зарегистрирован… Сейчас… Ну, типа мне выезжать, что ли?
– Господи боже мой! – воскликнула Настя. – Мама, разве ты не на папино имя квартиру купила?
– Он сам так решил. Ситуация была такая: Олег сам себе не верил. Боялся, что опять попадет в историю, квартиры лишится. Или мы все лишимся.
– Но потом почему не переписали!
– Настя, как-то было не до того постоянно.
– Тогда сейчас надо решить это. Вы же не будете судиться из-за квартиры?
– Почему ты так волнуешься?
– Потому что папа… Жизнь к нему была несправедлива. Это не может продолжаться и после его смерти. Мне больно из-за этого.
– Почему ты думаешь, что папа не хотел, чтобы его квартира стала твоей? Я как раз думаю, что хотел.
– Знаешь, мама, может, вся его беда началась из-за того, что ты сомневалась в его порядочности? Но он был честным человеком. Он жил с Инной, он бы ее не обидел.
– Хорошо. Успокойся. Мы все решим в общих интересах. Я провожу вас, Инна.
Лидия проводила ее, они о чем-то поговорили в прихожей, вернулась к Насте, которая тревожно смотрела на нее.
– О чем вы говорили?
Лидия проводила ее, они о чем-то поговорили в прихожей, вернулась к Насте, которая тревожно смотрела на нее.
– О чем вы говорили?
– Я спросила, где она жила до того, как переехала к Олегу. У них с матерью нормальная трехкомнатная квартира. Там Инна зарегистрирована. Мать живет одна. Настя, мы небогатые люди. Кто она нам, эта Инна, чтобы делать ей такие щедрые подарки? Ты – единственная дочь Олега. У тебя нет даже машины. Да что машины! У тебя ни одной дорогой вещи нет. Я думаю, мы можем в самом крайнем случае рассматривать следующий вариант: я продаю эту квартиру, часть денег отдаем Инне, остальное кладем тебе на счет, который мы наконец-то откроем. Что ты завелась? Ты очень изменилась после смерти папы. Ты раньше никогда не вникала в такие дела. Эта Инна… неприятная вообще-то тетка. Как она на нас смотрит! Мягко говоря, без любви. Ты к ним ходила. Она хорошо к тебе относилась? Я так не думаю.
– Это абсолютно несущественно, как она ко мне относилась и относится. В чем я изменилась, мама? Можешь хватать трубку и звонить психотерапевту. Мне кажется, я сейчас озвучиваю папины мысли. Ну, вроде бы у меня такая миссия. Быть за него.
– Даже против меня? – грустно улыбнулась Лидия. – Я знаю, ты считаешь, что я жестоко с ним поступила. На самом деле мало кто из бывших жен так заботится о заблудшем супруге. И я на самом деле его жалела. Сейчас моя забота – думать о тебе. Как и раньше, впрочем. Эту заботу со мной никто не делил.
– Я все понимаю. Мама, ну что мне рассказывать, как я ценю то, что ты со мной возишься, словно с ребенком? Ты знаешь, что ценю. Просто мне противно, что все вокруг что-то делят, хватают, отнимают друг у друга. Я хочу быть как папа. Ему ничего этого было не нужно. Он хорошо относился к Инне. Он старался, чтобы она была довольна. Я видела.
– Пожалуйста, не надо быть как папа. Этого нам только не хватало.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю. Из нас двоих ты выбрала более порядочного, более беззащитного и уже безгрешного. Хорошо. Твое право. Мое – решить, что делать с моей собственностью, как позаботиться о своей дочери.
– Да, – жалобно сказала Настя. – Я буду ждать твоего решения. Мы с папой хотим, чтобы ты отказалась от этой собственности.
В дверь позвонили, Лидия пошла открывать и вернулась с Сергеем. Тот быстро взглянул на расстроенное лицо Насти и спросил:
– Я не вовремя? Просто мимо проезжал.
– Вовремя, – сказала Лидия. – Нам не хватает еще одного мнения. Юрист подойдет.
Сергей выслушал ее, посидел, помолчал. Потом посмотрел самым преданным взглядом на них по очереди.
– Можно озвучить мнение? Все готовы?
– Можно не озвучивать, – вздохнула Лидия. – Все видно по твоему притворно-честному взгляду. Притворному – по отношению ко мне. Ты поддержишь все, что скажет Настя. Зря я спросила.
– Страшно аж жуть с этими учеными. Считывают все с подкорки, – сказал Сергей. – Лидия, мнение мое вам не интересно, оказывается. Это срочно нужно решать? Вроде бы есть другие проблемы. Похороны, дело о ДТП, Генкина кампания…
– Да, тут ты прав. Вы закроетесь от меня шушукаться или вместе будем чай пить?
– Давайте чай, – бодро ответил Сергей. – Едой вы не злоупотребляете?
– Сделаю бутерброды, – рассмеялась Лидия. – Мы на самом деле вечером не едим. Разве что с тобой за компанию.
После ужина она достаточно громко включила телевизор, создавая им звукоизоляцию, а сама села за компьютер работать. Этот парень вовремя снимает напряжение. В конце концов ее идея фикс как раз в том и состоит, чтобы снять напряжение дочери. Может быть, потерянная квартира, которую она в принципе не собиралась получать обратно – смерть Олега была трагической случайностью, – не такая уж большая плата за душевное равновесие Насти. Она хочет что-то решать, это уже серьезный прогресс. Лидии это понятно даже как врачу. Именно как врачу.
– Спасибо, – Настя бросилась на шею Сергею, когда они закрыли дверь. – Ты все разрулил… Ты пришел что-то сказать? – Ее взгляд опять стал тревожным.
– Да. Девочку, похожую на Олю, привозили в одну районную больницу. У нее была довольно серьезная рана на виске. Привез мужчина. Назвался отцом. Сказал, что она случайно упала дома и ударилась об угол стула. Назвал ее Асей Ивановой. У него с собой документов не оказалось. Сказал, что забыл их в спешке. Ей оказали срочную помощь, и он ее сразу увез.
– А как ты узнал? А почему ты думаешь, что это Оля?
– Просто это случилось в день исчезновения Оли, сотрудники больницы сообщили в полицию, поскольку им показались странными и эта рана, и другие гематомы. Но полиция их уже не застала в клинике, догонять не помчались. А заявление осталось. Так я и узнал. По своим каналам. Съездил в больницу, показал фотку Олину. Они почти уверены, что это она. Я даже насчет ямочки на подбородке уточнял. На фото не очень видно, но Алла сказала, что она заметная. Ну, так они ее заметили.
– А что за мужчина?
– Было предположение, что это ее биологический отец. Петр Голиков. Мой помощник сейчас как раз пасет его во Владимире, где он живет и, как мы предполагаем, может прятать девочку. Но описание внешности человека, который привез Олю в больницу, не совпадает с этим Голиковым. Что пока тоже ни о чем не говорит, поскольку это мог быть исполнитель.
– Но если родной отец… То откуда рана? И при чем тут Нина Ивановна?
– Настя! Нина Ивановна тебе приснилась после рассказов Аллы. Откуда рана – большой вопрос. Как и все остальное.
– А как выглядит тот мужчина? Он на кого-то похож?
– Да в том-то и дело, что он не похож на Рахима, которого подозревает в похищении Алла. И не похож на Назарова, которого подозреваешь ты. Довольно высокий, с седыми вьющимися волосами. Особая примета – неровная кожа на лице, как после оспы. Вот такая задача, которую может сейчас решить мой помощник Костя. В конце концов, девочка могла сопротивляться чужому человеку и случайно удариться. А этот тип выполнял заказ отца, которому в такой ситуации самому светиться нельзя.
– Почему?
– Бабушка Оли пойдет на него войной, доказывая, что ребенок нужен ему из-за ее квартиры. Оле принадлежит ее часть по закону.
– Опять квартира!
– Не факт. А вот и Костя звонит… Да. Да… Да? И что говорит? Ничего себе. Как тебе показалось, он не сочиняет? Ясно. Возвращайся. У нас тоже есть новости. Жду.
Сергей положил телефон и постучал пальцами по столу. Потом посмотрел в измученные глаза Насти.
– Не нашел Костя там Олю. Голиков говорит, что хотел бы ее забрать, но он до смерти боится свою несостоявшуюся тещу. Она, к слову, когда-то отбила его у собственной дочери. Говорит, Полина родила Олю, а он перебрался в спальню к ее матери. Мария Николаевна – леди Макбет Мценского уезда…
– Да ты что! Это какой-то ад!
– Бывает. Потом Петр мамаше надоел, она его выгнала, нашла себе богатого и респектабельного, Полина вышла замуж за Марчука.
– Где же Оля? Что ты думаешь?
– Я думаю про леди Макбет. У нее есть любовник. Сосед. Но и он не похож на человека, который привозил девочку в больницу. Но опять же – в любой ситуации лучше кого-то нанимать для таких целей.
– Каких?
– Не знаю. Надо искать.
Когда Сергей ушел, Настя позвонила Алле.
– Привет. Олю привозили в одну поселковую больницу. Сергей просил тебе рассказать.
– Это ты узнала или он?
– Сергею сообщили в полиции.
– И что?
– В общем, он туда поехал, Олю по снимку узнали врачи. Неизвестный мужчина назвался отцом, но это не биологический отец. По описанию. Назвал ее другим именем. Свои документы не показал.
– Настя, расскажи подробности.
Алла выслушала все не дыша. Спросила:
– Что думает Сергей?
– Что надо искать.
– Что ты думаешь?
– Что Оля жива. Иначе зачем ей оказывать профессиональную помощь, рискуя, что их найдут.
– А почему все-таки ее повезли в больницу? Причина?
– Кровотечение из раны на виске. Побоялись, что не смогут остановить, наверное. Или побоялся. Тот, кто ее похитил. Ты никогда не видела рядом с ней или вообще у нас человека, которого я описала?
– Нет. А ты?
– Я мало кого вижу…
Глава 15
Никита Кичин сидел у себя в прихожей на маленьком диване, сжав руки коленями, и пытался унять нервную дрожь. Он уже был на допросе в отделе по расследованию убийств, ему показали изображение убитой и расчлененной женщины, затем акты экспертизы и протокол опознания матерью. Это была Ксения. Он отказался на нее смотреть. Сейчас в его квартире ищут следы преступления, осматривают его машину и гараж. Следователь Земцов просмотрел звонки Никиты и заметил, что он не звонил Ксении примерно со времени ее убийства. Но они тогда поругались! Он чувствовал, как от страха у него просто слиплись мозги. Ему стало казаться, что они что-то найдут. Или что-нибудь сфабрикуют. Или…
У него уже нашли какие-то женские вещи и бижутерию, взяли зубные щетки и расчески, телефон Ксении, у которого сел микрофон, она его здесь оставила и купила новый. Эксперты работали вокруг Никиты в прихожей, собирая пробы грязи, покрывающей пол. Если тело выносили отсюда, то прихожую никак не обойти. Масленников тихо сказал Земцову: