А вот Семеновы деревню покинули. Как только мать оправилась, Елена заявила - уходим. Навсегда. Мол, вы все тут зло сеете, и Господь гневается. Собрали спасенные из пожара пожитки, и пошли. Глеб предложил хотя бы до шоссе подвезти - отказались наотрез.
- Не по-христиански думают, - возмущалась Кожемятова. - Ее с того света вернули, а они обвинили нас во всех бедах, да еще и божий гнев приплели.
Кожемятова имела полное право обижаться. Лишь ее искусство травницы вытащило несчастную женщину из могилы.
- Они земли боятся, - заявила Тамара, игравшая на завалинке с котиком. - А Елена ребеночка Вовкиного ждет, и тоже боится. И нас боится, и матери боится, и бога своего боится. Пусть идут с миром. Земля их стерпит.
Девочке не ответили, но у женщин появился новый повод для перетолков.
Пока разгребали пепелище и ладили новые стены, пока бушевала уборочная страда, Глебу некогда было заниматься собой. На практике он установил только одно: выносливости и физических сил в обновленном организме не убавилось. Эпизод с выброшенным через забор мотоциклом он в расчет не брал: в экстремальной ситуации и человек способен был на чудеса.
Зарядили дожди и потянулись промозглые осенние дни. У Глеба появилось время для экспериментов. Более всего его беспокоил вопрос иммунитета. Испробовав все доступные способы создания неблагоприятных для организма условий, он пришел к выводу, что свалить его с ног довольно сложно. В мальчишеском порыве он на радостях полчаса проплавал в студеной реке. И добился "положительной реакции": к вечеру голова налилась горячим свинцом. Стыдясь своей выходки, Глеб уединился на сеновале и принялся разбираться в себе. Во всех предыдущих ситуациях он шел на риск и при этом подсознательно выстраивал защиту, а теперь, как говорится, бесшабашно отпустил тормоза. Получалось, незримый контроль управлял и человеческим телом. Но исходил он не от аналитического модуля, а от целого комплекса скрытых источников, напрямую связанных с землей. "Спутник" в рассудке перестал быть спутником, и превратился в часть собственного "я".
Исправление ошибки заняло несколько часов. Глеб сосредоточился внутри себя и методично расставил по местам каждую частичку организма. Научные знания, сохранные в памяти, не потребовались. Он открылся земле и доверился своим ощущениям.
Следующим шагом стало исследование регенеративных процессов. Оседлав Гнедого, Глеб ускакал по первому снегу через поле в лес, подальше от деревни и Тамары, которая проявляла излишнее беспокойство, хотя и не знала о его рискованных самопроверках. Усевшись на поваленном дереве, он достал нож. Остановить кровь оказалось значительно сложнее, чем справиться с лихорадкой, поскольку сделать это необходимо было в течение одной-двух минут. Решив, что для подобных действий нужна основательная тренировка, Глеб замотал порезанную руку платком.
Рана не осталась без внимания. Когда Димка, вдоволь наигравшись и наслушавшись всяких историй, угомонился, его мать кивнула Глебу из кухни, мол, зайди. Ни слова не говоря, она обработала порез едко пахнущим настоем и проронила напоследок: скоро заживет. Парень отважился продолжить разговор, хотя Кожемятова славилась в деревне непревзойденной молчаливостью: больше трех-четырех фраз за день от нее никто не слышал. Но на этот раз женщина охотно откликнулась. Объяснила, как делается отвар, какие травы и когда следует собирать.
- Но не спрашивай меня, как выглядит цветок папоротника, - закончила она затянувшуюся лекцию по фитологии.
Предполагалось, что это прозвучит шуткой, но Глеб не понял.
- У папоротника нет цветков. Он же размножается спорами! - удивленно воскликнул он.
Женщина от души расхохоталась. Видимо, ее смех был чем-то из ряда вон выходящим, поскольку Кожемятов испуганно сунулся за занавеску, отделявшую кухню от горницы.
С тех пор Глеб частенько беседовал с травницей, познавшей многие тайны природных кладовых. Теперь он не просто слышал голос земли. Он учился принимать из ее рук вещественную помощь. Неписаные премудрости органично влились в память, и парень не однажды порадовался про себя, что не потерял способность усваивать и хранить любые объемы знаний.
Темными декабрьскими ночами лежа на полатях и слушая спокойное дыхание Тамары, Глеб чаще и чаще задумывался над вопросом: зачем? Зачем и ради чего Алексей Андреевич Жулавский, которого не интересовало развитие и будущее индивидов, создавал альтернативную жизнь в глиняной капсуле из мертвых природных элементов? И где то крошечное звено, которое вопреки всем законам природы формировало живую материю из неживой?
Ответы канули в небытие вместе с трагической смертью создателя и гибелью всех его творений. Всех. Это слово заставило Глеба вздрогнуть. Подумав, он грустно усмехнулся: я не творение Жулавского. Раул Рут затерялся в прошлом, показав мне направление к горизонту. А я сын земли.
Точка не желала вставать на указанное место. Требовалось что-то еще, и бесконечность продолжала манить человека своей туманной далью.
Что хочет от меня земля? - мысли качались в полусне. - Идти вместе с людьми, открыть свое "тепло" обществу, как она открылась мне? Найти и показать Диво?
Абстрактный образ развернулся под слипающимися веками в облике гигантского дерева с перламутровой кроной, корни которого утопали в черной непроглядной бездне. Глеб встряхнулся. Корни.
"Помнить свои корни - значит хранить память поколений", - сказал как-то раз Борис Сергеевич, листая перед ним и Тамарой старый семейный фотоальбом.
Глеб бесшумно спрыгнул на пол и подошел к темному окну. Вчера весь день валил снег, и пушистый зимний плед развернулся над палисадником, заботливо укрыв цветочную клумбу и комель юной рябины.
Диво вырастает из земли. Оно - тот дом, который ищет Тамара, и дорога к нему - это дорога к горизонту. Антон именно так интерпретировал высказывание Ольги Жулавской, - Глеб силился объяснить себе, что прячется под мягким огромным словом, но подобия выводов тонули в чувствах и не добирались до ума. - Кем же на самом деле была жена Алексея Андреевича? Не она ли является потерянным звеном в парадоксальном открытии альтернативного начала жизни?
Он не понял, как пришел к этому вопросу, но явственно узрел новую тропу, которая протянулась к забытому коттеджу, где всё началось.
___________________
Торжественный перезвон курантов наполнил гостиную.
- С Новым годом, милая, - Игорь поднял бокал.
Хрусталь неуклюже звякнул.
Анна натянуто улыбнулась и пригубила шампанское.
- Холодное...
"Дорогие сограждане! - неслось из динамиков. - Поздравляем вас с Новым..."
Она нажала "стоп", и веселый диктор на видеокассете замер с разинутым ртом.
- Кому нужен этот цирк, Игорь? Сегодня уже четвертое января.
- Я хотел, чтобы мы отпраздновали Новый год вместе.
Анна отставила бокал и перебралась на диван.
- Тогда почему ты не приехал, как обещал? Неужели твоя проклятая статья важнее, чем я? Почему у нас, журналистов, все ненормальное?
- Прости, - Игорь подсел к девушке, нежно поцеловал в висок и взял ее руки в свои. - Это для тебя...
Она почувствовала, как ее палец мягко сжало тонкое кольцо.
- Игорь!
В зеленом, в тон ее глазам, камушке играли отражения свечей.
- Изумруд?!
- Да, дорогая. Ты выйдешь за меня?
Она подняла влажный взгляд.
- Игорь... Так... Это так неожиданно.
- Я не тороплю с ответом, Анюта.
Она смотрела в пол и покусывала губы. Эмоции переполняли, хотелось обхватить друга, расцеловать, закричать - да, да, да! Но что-то не пускало. Может быть потому, что этот "новый год" они отмечали спустя четыре дня? Может быть потому, что раньше всерьез не говорили о любви? Или потому, что Игорь сейчас был таким странным: напряженным, грустным, тревожным.
- У тебя что-то случилось? - невнятно спросила она. - Это связано со статьей?
- Случилось? Да бог с тобой! Все прекрасно!
- Игорь, мы вместе уже полтора года. Я знаю все твои увертки! - она изобразила премилую улыбку. - Ну, давай, колись!
Он обнял девушку. Когда они встретились, Анна казалась юным, непосредственным, любопытным созданием с детскими пушистыми ресницами и круглыми румяными щечками. И вот она - журналист. Его ученица, мечтающая стать его соратником и помощником: хитрая, ловкая как уж, нетерпеливая, настойчивая. И он, репортер с двадцатилетним стажем, не может скрыть от нее ровным счетом ничего!
- Так и быть, - вздохнул Игорь. - Скажу. Да, у меня кое-какие неприятности.
- Тебе угрожали?
- Мне велено подумать о новой теме. Ради этого меня сослали в отпуск.
Анна тяжело вздохнула.
- Значит, ты шел по верному пути. Вот мерзавцы!.. И что теперь?
- Пока не решил. Я боюсь потерять тебя, Анюта.
Она встала и в раздумье прошлась по комнате. Выключила огоньки на новогодней елке.
- Я хотела показать тебе план новой статьи.
- Значит, ты шел по верному пути. Вот мерзавцы!.. И что теперь?
- Пока не решил. Я боюсь потерять тебя, Анюта.
Она встала и в раздумье прошлась по комнате. Выключила огоньки на новогодней елке.
- Я хотела показать тебе план новой статьи.
- Сейчас? - в голосе Игоря прозвучала нотка обиды.
- Да. Мне кажется, она тебя заинтересует. И это не менее важно, чем те аферы, которые ты раскопал.
- Ты считаешь, я должен отказаться от своей работы?
- На время. Игорь, я не хочу, чтобы что-то у нас менялось. И я предлагаю тебе в качестве нового материала... себя.
- То есть?
- Ты помнишь шумиху вокруг биороботов профессора Жулавского?
- Да, что-то припоминаю... - Игорь внимательно следил за девушкой. - Но насколько я понял, там городили откровенную чушь.
- Нет. Все было правдой от начала до конца. Я дочь Алексея Жулавского.
Игорь поднялся с дивана на негнущихся ногах.
- Я дарю тебе эту тему, милый, - добавила Анна. - Тему, и еще кое-что. Диск с данными об одном единственном индивиде.
Сигаретный дым висел под потолком неподвижной пленкой. Свечи потухли, и оплывший воск залепил скатерть с нетронутым новогодним ужином. Горел ночник на стене. Игорь слушал спокойный размеренный рассказ Анны Жулавской и верил. Все ее статьи о подозрительных предсказаниях, блуждающих душах, вурдалаках, энергетических вампирах и прочей чепухе казались забавными детскими сказками. Анна-настоящая сидела перед ним здесь, в темной душной комнате, и бесстрастно излагала историю таинственного профессора Жулавского, своего отца.
- Это всё, - она глубоко затянулась и притушила окурок в переполненной пепельнице.
- Анюта, а как же ты потом? Одна?
- До Екатеринбурга, куда направил меня Антон, я добралась без приключений. Училась целый год на картографа, потом перевелась на факультет геодезии, и бросила всё к чертям. Как раз в это время за мной стал ухлестывать Николай. Я пожила с ним два года, и тоже бросила. Роскошь роскошью, а тупой муж - это не для меня! Хотела вернуться к родным берегам, но так получилось, что остановилась здесь. Волга - она всегда Волга. Значит, тоже родина! Пришла в издательство, работала курьером, потом секретаршей. А дальше ты знаешь.
- Ты упомянула, что у тебя был брат. Его ты искала?
- Видела пару раз в новостях. Кажется, он защитил докторскую по биологии. Я хотела ему написать, но все как-то времени не находилось. Впрочем, мы с ним особо не дружили. Он старше на восемь лет, интересы разные, сам понимаешь... Чего молчишь?
- Я не могу взять эту тему.
- Почему?
- Анюта, это твоя тема. А я буду тебе помогать.
- Ты? Помогать мне? - глаза Анны загорелись.
- Раз меня временно отстранили от дел, я поступаю в твое распоряжение, Игорь обезоруживающе улыбнулся. - Берешь?
- Ничего себе... Конечно! Игорь, я тебя люблю!
В распоряжении молодой журналистки по факту оказался не помощник, а руководитель. Для начала Игорь заставил ее закончить две заготовленные статьи и выдать их редактору с дистанцией в две недели. Получалось, что девушка упорно трудилась на благо любимой газеты все отведенное ей время. Сам наставник плотно засел за компьютер и углубился в информационную сеть. Через шесть дней на свет божий из небытия был извлечен ворох репортерских творений девятилетней давности. Собрав материалы в приличное по величине досье, Анна и Игорь путем умозаключений восстановили картину происшедшего. При этом Анну ждали два приятных открытия.
- Похоже, Глеба не нашли, - сообщила она другу.
- Почему ты так решила?
- Смотри, тут сказано: "Конфискованы все диски с данными на каждого робота..." Тьфу, ненавижу это название! Робот. Сами они...
- Ну-ну, милая, давай без эмоций.
- "Все диски"! А ведь диск Глеба был в этот момент у меня!
- А копии?
- Слушай дальше: "Очевидно, профессор Жулавский, готовясь к побегу заграницу, позаботился об уничтожении своих электронных архивов. Специалистам не удалось восстановить данные, однако..." И так далее. Понимаешь, что это значит?
- Если добропорядочный гражданин, купивший твоего Глеба, не сдал его властям, парень где-то живет и здравствует.
- Именно! Итак, первое: мы должны найти Глеба.
Игорь скептически поморщился.
- Как ты это себе представляешь? И что с ним сделают, если мы его продемонстрируем?... Не спеши. Меня больше интересует личность Антона. Отец хорошо разбирался в компьютерах?
- Нет, как я думаю, - Анна насторожилась. - За него всё делал Антон... Минутку. Ты хочешь сказать, что информацию уничтожил он?
- Тебя он "стер" из всех банков данных, поменял тебе личность да еще и зачислил в институт. Я не знаю ни одного програмёра, способного на такое. К тому же нигде не говорится, что вместе с Жулавским арестовали его помощника. Вашей домработнице посвятили целый абзац, а Антону - ни слова. Думаю, он тоже сумел удрать.
- Антон болел. Вернее, как он объяснял мне однажды, из-за какой-то ошибки отца он быстро старел, если находился на улице. На моей памяти, Антон никогда надолго не выходил из дома. Иногда отец куда-то его уводил, и он пропадал на сутки, а то и больше. Это называлось лечением.
- В таком случае, мы с тобой должны посетить твой родной дом. Я постараюсь устроить эту командировку, когда выйдет первая статья.
- А почему не сейчас?
- Ты должна сначала оживить интерес публики, то есть - забросить удочку. Назовем статью, к примеру,... м-м... "Так ли страшны были творения Жулавского?". Затем мы разработаем тему в трех направлениях: "Портрет творца", "Верные рабы или умные друзья?" и, наконец, "Кто откроет тайну альтернативной жизни". Нам понадобятся семейные фотографии - вряд ли их конфисковали, а заодно хорошо бы достать снимки вскрытий индивидов. Это я беру на себя. Если найдется Антон, мы сделаем с ним интервью.
- А если нет?
- Сочиним. Слушай дальше. Предстоит самое сложное: отыскать людей, которые покупали индивидов. Хотя, одного такого я уже обнаружил.
- Игорь, ты гений!
Он шутливо поклонился.
- Ловкость рук и никакого мошенства. Ее данные были приведены в прессе. У старушки слишком впечатляющее имя: Кристина Сталинаровна Крон, и я легко ее нашел. Она до сих пор жива, мы с ней поговорим на следующей неделе. Про отца напишешь сама. А вот с последней статьей придется повозиться. Требуется воссоздать картину работы Жулавского.
- Стоп. Погоди. Куча институтов билась над этим несколько лет, но так ничего и не уразумели.
- А твой брат? Думаешь, он украл у отца детали и поставил на полку, как сувенир? Он работает над созданием индивидов. Где, как - не знаю. Но нутром чую: работает! С ним придется общаться тебе. Я смогу только прикрывать. Кстати, пока ты налаживаешь родственные отношения с братиком, у меня будет время заняться поисками Глеба. Ну, Анюта, соберись с духом. Мы - журналисты.
Приподнятое настроение Игоря и радовало Анну, и пугало. Ей казалось, что друг не совсем понимает, насколько сложным будет задуманное дело. С другой стороны авторитет Игоря среди коллег и в ее собственных глазах был непоколебим. Анна допускала, что Игорь усмотрел в ее истории нечто большее, чем горячую сенсацию, которую с воплями восторга заглотнут читатели. В разговорах несколько раз прозвучало "генная инженерия", "секретные лаборатории", "клонирование суперлюдей". А это попахивало скандалом на государственном, если не на международном уровне.
___________________
Автопилот прочирикал механическую мелодию, и женский компьютерный голос вежливо сообщил о необходимости перехода на ручное управление. Магистраль заканчивалась. Впереди показался шлагбаум дорожного поста. Стас торопливо достал портмоне, долго возился с защелкой, уронил карточку, чертыхнулся и пошарил рукой под сидением.
- Одну минуту, - спокойно ответил Орион ослепляющему глазу фонаря, бесцеремонно уставившемуся в салон.
Стас пропихнул в щель манипулятора документы. Патрульный отступил, лишь взглянув на код удостоверения, и селектор просипел дежурное: все в порядке, счастливого пути.
Благоустроенная столичная трасса осталась позади. За окнами автомобиля разлилась ночная морозная мгла. Электрическим дулам фар удавалось отобрать у темноты не более десятка метров асфальтового полотна, а дорога мчалась вперед, замысловато подмигивала люминесцентными знаками и ныряла в темноту, как в неведомое будущее.
- Стас, позвольте, я поведу машину, - произнес Орион.
- А в чем дело? - вздрогнул тот и опомнился. - Извини, малыш, я задумался.
- Вы нервничаете, - констатировал индивид.
- Пожалуй. Черт их побери! Никогда не знаешь, где тебе подставят подножку. Хоть бы намекнули, что на заседание приглашены восточные партнеры!... Слушай, ты, кстати, заметил, что прием давно закончился?
Орион обратил на человека внимательный взгляд.
- Я понял тебя.
Стас воздержался от очередного поминания черта и вздохнул.
- Орион, я борюсь с твоим машинным поведением уже полгода. Ты же не компьютер. Как ты этого не понял до сих пор! Хотя бы со мной оставь эту идиотскую манеру изъясняться!