– Мальчики входят в азарт, – включила личный канал связи Роза. – Особенно Слава.
– Пусть порезвятся, это правильная реакция правильных пацанов, – усмехнулся Маккена. – В команде должен быть позитивный раздражитель, способствующий поднятию духа и укрепляющий интерес к жизни. Насколько я помню, Вячеслав не женат, а Вероника девушка видная.
– Ох, боюсь, получит он отлуп.
– Не бойся, чтобы завоевать расположение таких крутых гёрлз, надо держать себя в хорошей форме, это ему пойдёт на пользу.
Маккена связался с пассажирским отсеком:
– Всеволод Дмитриевич, как самочувствие?
– Нормально, заканчиваю анализ последствий запуска Дженворпа, вам тоже будет интересно взглянуть на выводы.
– Сбросьте мне файл. – Маккена выбрался из кокона, подошёл к креслу жены. – Пойдём и мы посидим с молодёжью, послушаем их трёп, а заодно попьём чайку.
Роза с готовностью разблокировала кресло.
Через час сорок минут спейсер достиг Нептуна, завис над ним, постепенно снижаясь.
Экипаж занял свои места.
– Предстартовая подготовка! – объявил Маккена.
Несколько минут на борту спейсера царила полная тишина.
«Ра» опустился на тысячу километров под слой верхних облаков Нептуна, по-прежнему не видимый всесолнечными средствами наблюдения за пространством.
Маккена медлил.
В прошлый раз они летели к Оси Зла, совершая «мелкие» калибровочные прыжки длиной в сотни и тысячи световых лет, нынешний полёт не требовал предварительной разведки и «ощупывания» космоса впереди, но риск принципиально был такой же: никто не знал, что ждёт корабль впереди, так как никто не знал, как взорвалась Ось Зла – сто одиннадцать гигантских звёзд, соединённых одной «фермой», и никто не знал, что случилось со звёздным скоплением.
– Руди, – прилетел тихий голос жены.
Маккена встрепенулся.
– Зря я всё это затеял.
– Что?
– Ты не должна была лететь!
– Глупый, я не могу без тебя. И не отпущу одного! К тому же мне вшили сильное сердце, я чувствую себя великолепно, да и медики разрешили мне лететь.
– Так-то оно так…
– А что не так?
– У меня странное предчувствие…
– А у меня наоборот – положительное, мы долетим, всё узнаем и вернёмся. Хочешь совет?
– Слушаю.
– Мы должны подойти к Оси Зла…
– Чтобы убедиться в правильности вывода физиков.
– Сделай промежуточную остановку.
– Зачем? Потеряем время.
– Зато не потеряем более важное – жизнь. Сделай, прошу тебя.
Маккена помолчал и неожиданно признался с огорчением и сожалением:
– Старею, однако.
– Ты о чём? – удивилась Роза.
– Будь я моложе, никогда не попросил бы совета у женщины, а тем более – не последовал бы ему.
Роза рассмеялась.
– Ты не стареешь, любимый, ты становишься мудрее.
Маккена включил интерком:
– Всем внимание! Поступила дополнительная вводная: выход из «струны» просчитать с одной промежуточной остановкой – десять эсвэ[17] до границ скопления. Клиффорд, время пошло.
– Выполняю, – отозвался инк.
– Командир, что за мажор? – после паузы корректно поинтересовался бортинженер.
– СРАМ, – коротко ответил Маккена, не желая объяснять своё решение.
Остальные космолётчики промолчали.
На расчёт дополнительного варианта траектории потребовалось совсем немного времени. Через восемь минут инк доложил:
– Расчёт готов.
– Артур.
– Указание принял.
– Поехали!
Клиффорд включил системы «струнного» преобразования вакуума, а вместе с ним и самого спейсера.
Глаза членов экипажа перестали что-либо видеть.
Вместе с атомами и элементарными частицами, из которых состояли их тела, люди превратились в «пакет струн информации», пронзивший космос от границ Солнечной системы до точки выхода, находящейся в семнадцати тысячах световых лет.
Прыжок длился ничтожные доли секунды. Точнее, «струна» пронзила пространство мгновенно, остальное время потребовалось на дифференциацию материального объекта – спейсера со всем его содержимым и обратную интеграцию его в тот же объект. Но люди приходили в себя дольше, почти полчаса.
– Шестнадцать тысяч восемьсот девяносто эсвэ, – расслышал Маккена голос инка сквозь гул крови в ушах. – Системы корабля работают в штатном режиме. Внешний фон в пределах допустимых значений.
– Экипаж? – позвал Маккена.
Все дружно ответили, в том числе Роза:
– Видим, слышим, чувствуем.
– Я в норме, Руди, – добавила Роза по личному каналу.
– Всеволод Дмитриевич?
В наушниках послышалось неровное дыхание Шапиро.
– Стар я стал для таких кунштюков.
– Сейчас подключится медикор…
– Не надо, я уже глотнул успокоительного.
– Клиффорд – обзор!
Стены рубки растаяли, все одновременно оказались в чёрной пустоте, пронизанной потоками света от близких звёздных скоплений. Прямо перед спейсером сиял красивый переливчатый шар, состоящий из миллионов оранжевых и красных звёзд.
– Вау! – донёс интерком голос Вероники Солнышко.
Маккена усмехнулся, представив блеск изумления в глазах девушки. Несмотря на весь свой жизненный опыт (впрочем, у двадцатипятилетней девчонки он не так уж и велик) и стаж оператора ЗУ, Вероника никогда не была за пределами Солнечной системы и могла позволить себе выразить восхищение великолепной картиной иного звёздного неба.
– Круто! – подхватил Слава Терёшин, решив поддержать новичка команды.
– Нравится? – спросил Иванов, ревниво относящийся к инициативам приятеля.
– Красиво.
– Мы уже были здесь год назад.
– Наслышана.
– Отставить разговоры! – оборвал их Маккена. – Осматриваемся.
– Господа, мы промахнулись? – послышался голос Шапиро. – До скопления по меньшей мере с десяток парсеков.
– В три раза меньше, – уточнил Артур.
– В чём дело?
– Решаем СРАМ.
– Отсюда мы ничего не увидим. Струнник запустили год назад, за один год свет сюда ещё не дошёл.
Маккена хотел напомнить физику, что никто не знает, чем закончился взрыв звёзд Оси Зла, но счёл это лишним.
– Будем идти калибровочным штрих-пунктиром, с шагом в два эсвэ. Час на проверку систем и анализ полевой обстановки.
Шапиро уловил в голосе командира корабля металлические нотки и дискутировать не стал, проворчал только:
– Что ж, ваше право, бережёного Бог бережёт.
Через час инк запустил генератор «струны», и спейсер прыгнул вперёд ещё на два световых года.
Пришли в себя, осмотрелись.
Скопление звёзд Омега Кентавра приблизилось, занимая почти всю полусферу обзора перед кораблём.
– Рудольф, давайте сразу прыгнем к границам скопления, – предложил Шапиро. – Если что-то там и происходит, отсюда мы всё равно ничего не определим.
Маккена ответил не сразу.
В Омеге Кентавра было много красных и оранжевых звёзд, что говорило о приличном его возрасте, а этот цвет не вызывал у командира спейсера положительных эмоций.
– Час на контроль среды.
– Командир, – недовольно запротестовал Иванов, – тут всё тихо как в могиле. Чего мы боимся? Машина защищена от всех мысленных катаклизмов. Да и Вероника не даст пропасть. Да, Верочка?
– Занимайтесь своим делом, – сухо отрезала Вероника.
Маккена мысленно улыбнулся, представив вытянутое лицо бортинженера, получившего не совсем ожидаемый ответ.
– Руди, не торопись, – вызвала мужа Роза, – мы не на соревнованиях по биатлону.
– Я не тороплюсь, но и ребят понимаю, они считают, что СРАМ разработан не для них. Как сердчишко?
– Пока ничего, хотя эти прыжковые встряски я не люблю.
– Кто ж их любит, терпи.
Через час прыгнули к скоплению ещё на два световых года, потом ещё на два.
Звёзды окружили спейсер со всех сторон, превращая космос в грандиозный сверкающий алмазный шатёр. Впереди стали видны звёзды Оси Зла, расположенные на одной линии. Впечатление было такое, будто со времени первого похода «Ра» ничего не изменилось, хотя все понимали, что видят панораму скопления прежних времён: из этой точки пространства до Оси Зла было около двенадцати световых лет.
– Готовность ВВУ! – объявил Маккена. – Идём на последний оверспейс! Предельная концентрация!
Космолётчики примолкли. Тон командира подействовал на них как обвинение в разгильдяйстве, хотя все знали свои обязанности и не сбрасывали с плеч бремя ответственности, лежащее на каждом.
– Артур!
– Готов к овер… – Пилот не договорил.
Звёзды мигнули – все разом! И начали распухать, превращаться в бледные зыбкие пятна.
Казалось – сферу обзора заволокло туманом, хотя ему неоткуда было взяться в космической пустоте.
Маккена почувствовал дурноту в желудке, во рту появился вкус крови, глаза застлала пелена слёз.
Кто-то охнул, Терёшин выругался.
Странная пронизывающая вибрация потрясла корабль.
Маккена хотел крикнуть: старт вслепую! – но Артур опередил его, отдав мысленный приказ инку экстренно перейти в режим «струны».
Странная пронизывающая вибрация потрясла корабль.
Маккена хотел крикнуть: старт вслепую! – но Артур опередил его, отдав мысленный приказ инку экстренно перейти в режим «струны».
Сознание померкло…
Глава 9 Меж грехом и добродетелью
Получив задание от Грымова начать тихий поиск зомби-агентов Вируса, Руслан первым делом проанализировал список и составил план встреч.
Ярославу он решил не проверять, безоговорочно доверяя своей интуиции. Он не считал себя суперэкстрасенсом, однако многое видел – в поле психофизических взаимодействий – и ошибался редко. Теперь же ему помогал «эол» – особая программа оценки поступков и действий людей, «вшитая» в память терафима, поэтому он мог быть спокоен за адекватность своих реакций и анализ ситуации, что бы вокруг ни происходило. «Эол» должен был отсеять найденную нелогичность в поведении окружающих и сообщить ему об этом. И всё же решение не анализировать поведение Яры было твёрдым, несмотря на предупреждение Грымова «искать чужое даже среди родственников». Для этого надо было разлюбить жену… или стать законченным циником.
Первым в списке поиска стоял нынешний начальник отдела ФАК Люсьен Леблан. Руслан хотел разобраться, может он доверять этому человеку или нет.
Случай представился, Леблан неожиданно вызвал Горюнова к себе в офис двадцать четвёртого июля, и Руслан, собравшийся навестить квартиру родителей в Корсуни и встретиться там с Ярославой, вынужден был подчиниться. А потом обрадовался, подумав, что лучшего момента для определения адекватности начальника ему не найти. Да и «эол» нуждался в тестировании и проверке в реальных условиях.
В начале четвёртого ночи по времени Таиланда, где располагался офисный комплекс ФАК, Руслан вошёл в кабинет Леблана, превращённый аппаратурой видеопласта в ледяной грот.
Руслан огляделся, ища глазами хозяина кабинета среди прозрачно-снежных глыб и кристаллических плоскостей. В прошлый раз Леблан превратил кабинет в уголок амазонской сельвы, его пристрастие к экзотике было очевидным.
Но Леблан не дал гостю времени на созерцание грота. Он появился из-за «сталагмита» пирамидальной формы, похлопал Руслана по плечу и первым направился к двери.
Грот исчез, превращаясь в яйцо с мерцающими медово-золотистыми стенами.
– Идёмте, инспектор, нам с вами предстоит небольшая прогулка на тройной Кеплер, там через час хотят провести эксперимент с новым «сусликом». Будем оценивать, насколько эксперимент опасен и стоит ли вообще заниматься усовершенствованием «сусликов».
Руслан молча направился вслед за энергично шагавшим французом, одетым в щегольский бело-сине-красный уник с меховой оторочкой.
Речь шла о слим-модуляторе, деформирующем вакуум до появления в нём многомерных «трещин». В просторечии такие модуляторы назывались «сусликами», а использовались они везде, где была нужда в «струнных» технологиях, в том числе – в генераторах хода космических кораблей.
Тройным Кеплером[18] Леблан назвал звёздную систему в созвездии Лебедя, состоящую из двух небольших тусклых звёзд и трёх планет, каждая величиной с Сатурн, вращающихся вокруг общего центра тяжести системы. Все три планеты представляли собой гигантские каменистые шары, усеянные песчаными пустынями, и давно использовались людьми в качестве полигонов для высокоэнергетических экспериментов.
ФАК имел собственное метро, поэтому путешествие с Земли до планеты у двойной звезды Лебедя – более чем на шестьсот световых лет – потребовало не больше времени, чем путешествие с Земли на Луну.
Руслан на Кеплере-три не был ни разу, отчего с любопытством рассматривал ландшафт планеты, пока прозрачная капсула лифта поднимала пассажиров из «подвала» метро на вершину башни контроля.
По-видимому, здесь в настоящий момент наступало утро: из-за немыслимо далёкого зубчатого горизонта медленно росли две исполинские округлые горы огня, одна – оранжевого цвета, вторая красного. Это были звёзды, вокруг которых и вращались Кеплеры, образуя удивительный хоровод.
Купол поярче был окутан «травинками» протуберанцев.
Купол потусклее, красный, был весь в тёмных оспинах и шрамах, будто его изгрызли черви-древоточцы.
Кроме того, в небе планеты виднелись ещё два диска, совсем тусклые, подёрнутые дымкой, – соседние планеты «тройного» Кеплера, а также узкие серпы колец.
Пейзаж был красив, необычен, экзотичен, и Леблан тоже какое-то время любовался им, не спеша покидать кабину лифта, а затем несколько минут обходил холл наверху башни, где гостей ждала тройка вежливых молодых людей в служебных униках. Все трое походили друг на друга как братья, а может быть, как сёстры, и Руслан признал в них трикстеров.
Представители «третьего пола» предпочитали образовывать семьи из трёх и более человек и стремились жить и работать подальше от Земли, преимущественно в замкнутых небольших коллективах.
– Двойной закат здесь красивее, чем восход, – рассеянно заметил Леблан, бросив последний взгляд на повисшие над горизонтом пламенные шары звёзд. – Вы раньше не были на Кеплере?
– Нет, – односложно ответил Руслан, прислушиваясь к мысленному голосу терафима. Шустрый делился с ним сведениями о планетах и звёздах Кеплера, которые по сравнению с Солнцем являлись карликами: оранжевый имел массу всего в ноль и семь десятых массы Солнца, красный и вовсе был в пять раз меньше.
Гостей провели в зал визинга, в котором собрались руководители инженерно-испытательного комплекса полигона и ответственные за проведение эксперимента. Всего Руслан насчитал пятнадцать человек, из которых лишь двое были «настоящими» женщинами.
Командовал парадом сурового вида джентльмен с сухим морщинистым лицом и глубоко посаженными чёрными глазами. Его представили как профессора, доктора физико-математических наук из Европейского института нестандартных физических проблем Стэнли Цирулиса. Инспекторов ФАК познакомили и с остальными специалистами, присутствующими в зале, но Руслан их не запомнил, полагаясь на память терафима, который не терял из виду ни одну деталь из происходящего вокруг.
– Прежде чем эксперимент состоится, – сказал Леблан, – я бы хотел получить обстоятельные разъяснения его сути. Плюс анализ возможных последствий, плюс оценку степени риска.
– Риска никакого, – поспешил заявить спутник Цирулиса, толстый, с жирными щеками и тройным подбородком. – Все необходимые материалы мы направили в ваше ведомство ещё месяц назад.
– Я читал их, но целесообразность эксперимента вызывает у наших экспертов большие сомнения, поэтому не теряйте времени.
– Я сам просчитал все варианты процесса, – надул щёки толстяк, – и они не вызвали у нас никаких опасений.
«Кто это?» – спросил Руслан.
«Универсалист Тимошенко, – ответил Шустрый. – Спец по теории многомерных расслоенных пространств. Родился в Донецке, но уже много лет живёт и работает в Хельсинки».
«Выглядит безобразно, тебе не кажется? Поесть, наверно, любит либо пивком балуется».
«Без комментариев», – вежливо сказал терафим. В его компетенцию не входило обсуждение личных качеств людей, с которыми контактировал хозяин.
– И всё же, месье, прошу вас доходчиво ввести нас в курс эксперимента, – сказал Леблан непреклонным тоном. – Я изучил ваши расчёты, и меня они не убедили, так же, как и экспертов Агентства.
Толстяк-универсалист выпучил глаза, покраснел, лоб его покрылся испариной.
– Я попросил бы вас…
– А я вас! Необходимость «рыть ямы» в вакууме с помощью слим-модуляторов весьма призрачна, а опасность непрогнозируема. Вот мы и хотим разобраться в этой проблеме.
– «Рыть ямы» в вакууме никто не собирается, – скривил губы господин Цирулис. – Слим-модулятор лишь увеличит вероятность расширения метрики пространства с трёх до десяти измерений. К тому же мощность процесса невелика, всего два тераджоуля, это мощность небольшого ядерного взрыва типа Нага-два.
– Совсем пустяк, – усмехнулся Леблан.
– Мы экспериментировали на Кеплере с гораздо большим энерговыделением, – пожал плечами спортивного вида здоровяк с гипертрофированно накачанными мышцами, что было заметно даже сквозь обтягивающий его торс уник.
«Ван дер Ваальд, начальник полигона», – заметил Шустрый.
– Это ни о чём не говорит.
– Хотел бы напомнить, – сделал деревянное лицо Руслан, – что существует такое понятие, как «спусковой механизм» физического процесса. Энергетический импульс, включающий процесс инициации ядерного распада, ничтожен, а взрыв бомбы способен уничтожить город. А то и целую планету.
Собравшиеся вокруг главы европейской делегации специалисты переглянулись.
Руслан поймал внимательный, колючий взгляд Цирулиса, постарался ответить честным взглядом полного идиота.
«Шустрый, займись этим чуваком».