Но с Алькой надо что-то делать. До окончания срока пари осталось семь месяцев, и за эти семь месяцев доченька может натворить такого, что все предпринимаемые отцом меры окажутся напрасными. Миносяну, адвокату Пименова, только дай повод прицепиться хоть к чему-то, и он вытащит Мартина из ловушки.
Да, в условиях пари ничего не говорилось о моральных и поведенческих запретах для обеих сторон, но если будущая мадам Пименова вляпается в откровенный криминал, проблемы будут.
Он, Степан Петрович, криминалом, разумеется, и сам не брезгует, во всяком случае, по отношению к этому долбаному стрингеру, которого нанял Мартин. Фотограф, конечно, ничего снять не сможет, призраков и привидений не бывает, но рисковать Кругликов не хотел. Мало ли! Не зря ведь этот Олег Ярцев считается одним из лучших стрингеров, способным сфотографировать пьяного в сопли Джорджа Клуни, выписывающего на снегу свои желтенькие инициалы. Хороший индеец – мертвый индеец. То же самое можно сказать и об этом фотографе. Устранить его физически не получилось – попробуем устранить с помощью Уголовного кодекса. Наркотики в багаж подбросить, к примеру…
В общем, с этим он разберется, а вот с дурищей своей что делать? И ведь запирать ее бесполезно, пробовал уже – убегает. Мамаша, кретинка тупая, жалеет детоньку и отпускает на волю. А детонька после домашнего ареста еще распущенней становится, вообще кошмар начинается.
И он махнул рукой на загулы Альбины, ограничившись материальной помощью и контролем за здоровьем.
Но так было раньше, когда на горизонте не маячил брачный контракт с Мартином Пименовым. Теперь же выходки Альбины совершенно неуместны, он, Степан Петрович, не допустит срыва столь долго планируемой и тщательно продуманной акции, нет.
Тем более после того, как дочурой уже заинтересовались органы правопорядка. Пусть пока и по мелочи (хотя и эта «мелочь» обошлась в кругленькую сумму), но такими темпами мелочь может стать неразрешимой проблемой. Еще и домработнице платить снова придется! Конечно, он основательно запугал эту хохлуху, пригрозив устроить бяку с детьми, но в отношениях с людьми Кругликов придерживался метода кнута и пряника. Одним кнутом человека удержать в нужных рамках сложно, страх и ненависть – не самые лучшие союзники, всегда следует ожидать удара в спину.
– В общем, так, Альбина, – процедил Степан Петрович, отпустив плечи дочери, – собирай свои манатки, ты отсюда уезжаешь.
– С какого перепугу? – недовольно скривилась мадемуазель Кругликова.
– С такого. До свадьбы с Пименовым будешь жить в моем доме, под охраной.
– И не подумаю! – фыркнула дочь.
– И не надо, думать ты все равно не умеешь. Собирайся!
– Все равно сбегу, ты же знаешь.
– Не сбежишь, я твою мать на полгода отправил в Испанию, на нашу виллу.
– Так и меня туда отправь! – оживилась Альбина, у которой сладко заныло в низу живота лишь при одной мысли о страстных испанских мачо.
– Отправлю, – ласково кивнул отец. – На Колыму, лес валить! Правда, ты сама туда всеми силами стремишься, кобыла тупая!
– Ты о чем ваще?
– О том! На тебя сегодня заявление в милицию поступило!
– Какое еще заявление?
– Об избиении. И побои у потерпевших зафиксированы, и показания соседей, которых ты уже достала своими гульбищами, имеются!
– Че ты гонишь! Ай! – Альбина прижала ладонь к мгновенно вспухшим после шлепка губам и с ненавистью посмотрела на отца.
– По-другому ты, милочка, все равно не понимаешь. Рано я прекратил тебя пороть, ох рано! Еще раз посмеешь разговаривать со мной в таком тоне – посажу на хлеб и воду в подвале, поняла?
Дочь угрюмо кивнула и пробубнила:
– И все равно я не знаю, о чем ты говоришь. Я никого не била. Ну да, была в клубе, потом мы с друзьями сюда приехали, продолжили. А утром они повели себя неправильно, ну я их и прогнала.
– Прогнала, говоришь? Да ты их избила, исцарапала, одежду всю изрезала и перепачкала! Ваши вопли уже никакая звукоизоляция выдержать не смогла, соседи все слышали и с удовольствием подтвердили показания потерпевших, лишь бы избавиться от тебя, наконец!
– Так че, эти суки заявление на меня накатали?!
– Сообразила, браво! Эти, как ты говоришь, суки, оказались довольно ушлой парочкой. У меня вообще сложилось впечатление, что они специально напросились к тебе в гости, чтобы подзаработать. И подзаработали очень даже неплохо, стоит отметить. Как, впрочем, и менты.
– Ты еще скажи – и соседи.
– Нет, соседям пришлось клятвенно пообещать, что ты отсюда уедешь. Квартиру я выставлю на продажу.
– Так мне че, навсегда к тебе перебираться?
– Не навсегда, а до свадьбы. Потом переберешься к мужу, а когда родишь ребенка, я куплю тебе дом. Но если ты, дрянь такая, попробуешь выкинуть какой-нибудь фортель – сбежать там или еще что, – посажу на цепь. Я не шучу, учти. Слишком много на кон поставлено, чтобы позволить тебе резвиться. Не забыла еще, что в случае, если я проиграю пари, ВСЕ наши деньги уйдут к Пименову?
– Ой, да не говори ерунды! Не сфоткает он призрак! А если и сфоткает, ты его грохнешь, вот и все дела!
– Заткнись, дура! Забыла, что мы не одни в доме?
– Ты че, Наташки боишься? Так она сама тебя боится. Кстати, а Наташку мне с собой брать?
– Зачем, у меня в доме своей прислуги хватает. Пусть катится на все четыре стороны, она и так неплохо заработала.
ГЛАВА 32
Ненависть. Густая, черная, кипящая, словно чан смолы. Со дна чана периодически поднимаются пузыри, наполненные смрадом злобы, отчаяния, жестокости. Они лопаются на поверхности, делая атмосферу вокруг еще более отвратительной.
Очень хотелось кого-нибудь убить. Хорошо бы папашу, но это потом, позже, а сейчас сойдет любой фигурант.
Но, увы, бессловесных жертв, которых можно мучить и убивать безнаказанно, в поместье господина Кругликова не было.
И Альбина маялась, Альбина томилась. Ненависть ко всем и вся душила ее, отравляла кровь, выносила мозг. Больше всего это было похоже на ломку наркомана, но самой ломкой не являлось. Мадемуазель Кругликова хоть и употребляла наркотики, но на иглу пока не подсела, стойкой зависимости не приобрела.
А вот зависимость от секса, от загулов, от вседозволенности как раз приобрела. За окном бушевал белоснежной пеной цветущих садов май, в прошлые годы весной Альбина вообще шла вразнос, пугая случайных партнеров по койке своей ненасытностью. А сейчас что?!
Она вынуждена торчать в папашином доме под замком, гулять ее выпускают только во двор, да и то под бдительной охраной. За спиной постоянно маячат два здоровенных лба, не отходящие от хозяйской дочки дальше чем на метр. Орать и прогонять их бесполезно, соблазнять – тоже. Альбина попробовала совместить приятное с полезным, прямым текстом предложив перепихнуться по-быстрому в кустах.
С таким же успехом она могла предложить незатейливый секс одной из мраморных статуй, распиханных папашей на участке. Эти долбо… лобы сделали вид, что не слышат. Оглохли, суки накачанные, ага. Или брезгуют?
Не-е-ет, такой вариант Альбина даже не рассматривала. Да все они просто мечтают трахнуть хозяйскую дочку, чтобы запустить лапу в кругликовские миллионы, но папаша явно провел разъяснительную работу, пообещав вместо миллионов оторванные без наркоза яйца. Вот они и воротят нос.
А тут еще и эти сволочи пернатые, соловьи, булькать по ночам стали! Совсем пипец! Заснуть без снотворного не получалось, мастурбация не помогала, нужен был нормальный самец.
После того как Альбина садистски замучила до смерти кошку с котятами, жившую на участке, отец заволновался и отвез прелестное создание к психиатру.
Особых отклонений эскулап не обнаружил, диагностировав лишь бешенство матки. Ну а жестокость на грани садизма – воспитывать надо было дитятко тогда, когда оно поперек кровати лежало, а не вдоль с кем попало.
Контроль за Альбиной был усилен, теперь ее не просто запирали на ключ в комнате на третьем этаже без балкона и пожарной лестницы поблизости, теперь у двери в ее спальню и под окнами несли круглосуточный дозор секьюрити.
И месяц, проведенный под домашним арестом, показался мадемуазель Кругликовой годом. Потому что оказалось, что когда не тусишь каждую ночь, не дрыхнешь потом полдня, чтобы снова отправиться на гульбище, то делать совсем нечего! Читать Альбина не любила, даже сладкий женский сироп типа «Страсть под секвойей» осилить не смогла, после трех подряд прочитанных страниц у нее начинала жутко болеть голова. Листать журналы быстро надоедало, смотреть бесконечные сериалы – тоже. А впереди были еще целых шесть, ШЕСТЬ таких жутких месяцев!
И убить некого…
Только одно слегка отвлекало от болезненно нудного существования – планы мести папаше.
Он, пень старый, думает, что все и дальше будет так, как он запланировал? Ага, счаз!
Значит, использует ее, Альбину, как инкубатор для вынашивания правильного наследника, а потом выкинет за ненадобностью на помойку, как мамашку? Купит виллу где-нибудь на побережье Средиземного моря, а то и подальше, в Бразилии, предположим, чтобы не видеть и не слышать ничего больше о ссыльной дочери, и выпроводит вон, назначив определенное содержание.
Значит, использует ее, Альбину, как инкубатор для вынашивания правильного наследника, а потом выкинет за ненадобностью на помойку, как мамашку? Купит виллу где-нибудь на побережье Средиземного моря, а то и подальше, в Бразилии, предположим, чтобы не видеть и не слышать ничего больше о ссыльной дочери, и выпроводит вон, назначив определенное содержание.
Причем содержание это будет ничтожно малым по сравнению с доходами папаши.
Каким же дебилом надо быть, чтобы искренне верить в беспрекословное послушание дочери!
Да, она сейчас вынуждена быть послушной, но именно вынуждена. Потому что папаша так составил завещание, что его смерть оставит жену и дочь вообще без копейки денег.
Но когда она, Альбина, из мадемуазель Кругликовой станет мадам Пименовой, послушание отправится в задницу!
Не собирается она разводиться с Мартином, как только родится ребенок! Во-первых, она постарается как можно дальше оттянуть момент зачатия, уж больно не хочется вынашивать спиногрыза. А во-вторых, постарается привязать к себе мужа покрепче.
Потому что Мартин Пименов ей очень, ОЧЕНЬ, до дрожи нравился. Конечно, не настолько, чтобы стать единственным мужчиной в ее жизни, но главным самцом он будет!
И Альбина сделает все, чтобы Мартин не смог без нее жить. Она сможет, будьте уверены, она ведь виртуоз секса, мегапрофи. Стоит ей только применить все свои навыки, и ни один мужчина не устоит!
А потом, когда Мартин будет есть у нее с руки, можно и ребенка завести. И вместе с мужем придумать, как избавиться от папаньки, прибрав к рукам все его капиталы.
Альбина не сомневалась, что Пименов согласится на это. Кто ж откажется от такой возможности – удвоить свое и без того немаленькое состояние!
И то, с каким упорством отец претворяет в жизнь собственный замысел, забавляло Альбину все больше и больше. Ишь, старается, пыхтит, козни против фотографа строит, старая сволочь!
Правда, пока Степан Петрович отвлекался на нейтрализацию дочери, Олег Ярцев успел смотаться вместе со своей белесой то ли помощницей, то ли сестрой в Англию, на экскурсию по старинным замкам, где, как всем известно, постоянно ошиваются привидения.
Месяц там проторчали, объездили практически все «призрачные» замки – ничего. Этого и следовало ожидать.
Сейчас вот вернулись, отдыхают и разрабатывают вместе с Мартином новый маршрут. Люська, секретарша Мартина, которая давно уже состоит на довольствии у Кругликова, доносит о каждом шаге своего шефа.
В этот раз вроде решили не кидаться наобум, по принципу «где-нибудь, да найдем», а сначала тщательно прошерстить Интернет на предмет чего-то более, если это можно применить к призракам, свеженького. То есть найти место, где загадочные происшествия начались относительно недавно и продолжаются до сих пор.
А папаша тем временем не менее тщательно готовит провокацию против красавчика фотографа. Вроде что-то там с наркотиками связано, Альбина не вникала.
О, машина просигналила за воротами. Папаня, кажется, явился. И чего это он в такое время? Пять часов – обедать уже поздно, ужинать рано, да и вообще раньше восьми вечера отец никогда в будние дни не возвращается.
Странно.
Альбина лениво поднялась с дивана в гостиной, оставив на эксклюзивной обивке порножурнал и рассыпанный пакет с чипсами, и, зевая и потягиваясь, двинулась навстречу отцу. Охранники не шелохнулись, по-прежнему изображая гипсовых собак у входа.
– Ты че так рано? – провыла Альбина сквозь смачный зевок. – Случилось че?
Степан Петрович, не проронив ни слова, обошел неопрятную, пованивающую потом груду плоти, по какому-то дикому недоразумению являвшуюся его дочерью, хотел было сесть на диван, но, заметив устроенный барышней срач, брезгливо поморщился и устало опустился в кресло.
Откинув голову на мягкую спинку, он какое-то время молча рассматривал висящую под потолком многоэтажную хрустальную люстру, не обращая внимания на плюхнувшуюся обратно на замусоренное ложе Альбину.
Та пару минут понаблюдала за отцом, потом пожала плечами и вернулась к прерванному занятию – листать порножурнал и жрать чипсы, роняя крошки на силиконовую грудь.
– Как мне все надоело, – еле слышно проговорил Кругликов, не отрывая глаз от третьего ряда переливающихся всеми цветами радуги висюлек. – За что меня господь покарал, а? Ведь когда женился, еще не успел особо нагрешить! Да и позже, если что и делал неправильно, так только ради семьи, ради того, чтобы мои жена и дочь ни в чем не нуждались!
– Хрен ты ради семьи чего делал, – ухмыльнулась Альбина, с удовольствием разглядывая голого негра, обладателя весьма выдающегося достоинства. – Для себя бабки заколачивал, для любимого. А нам с матерью крохи с барского стола доставались.
– И ведь родилось же такое у…бище! – Степан Петрович выпрямился в кресле и с омерзением посмотрел на дочь. – Ни толку, ни ладу, ни единого повода для радости и гордости, один сплошной геморрой.
– Ну так и родил бы кого другого, получше, – моментально окрысилось у…бище. – Чего ж с мамашкой не развелся, а? Или выб…ков настрогал бы, выбрал кого получше и радовался!
– Байстрюков плодить глупо, они потом за наследство передерутся, все состояние по кускам растащат. А деньги должны быть в одних руках, тогда они приносят новые деньги. Да кому я это говорю! – презрительно махнул рукой Кругликов. – Ты же тупая, не смыслишь ни хрена! И ведь сразу было ясно, еще в младшей школе, что ты умом не блещешь, но ведь думал – дочка не сын, пристрою замуж за ушлого парня, и все будет в порядке!
– Так ведь и пристроил уже почти, в чем проблема, не понимаю!
– А в том! – заорал Степан Петрович, изо всех сил грохнув кулаком по подлокотнику. – В том, что ты постоянно оказываешься на пути всех моих замыслов! В том, что ты все портишь, все и всегда!
– Да что я порчу-то? Месяц уже торчу тут безвылазно, что еще я не так сделала?!
– То, что вообще родилась на свет!
– Я не просила!
– Но родилась! И гадишь мне даже из прошлого!
– В смысле?
– Знаешь, куда Мартин решил отправить Ярцева?
– Куда?
– В Швейцарию, в один заброшенный пансион, расположенный неподалеку от Глиона.
– Что?!
ЧАСТЬ 4
ГЛАВА 33
– Тоже мне, выбрали местечко! – проворчал Олег, разглядывая авиабилеты до Женевы. – Захолустье какое-то! Да местным аборигенам туман над озером призраком покажется, особенно после употребления пары литров горячительного.
– Маленькое уточнение – швейцарское захолустье, – усмехнулся Мартин. – Это не деревня Красный Лапоть, закиснувшая на просторах российского Нечерноземья, это, на минуточку, Глион. Пусть и небольшой, но город, к тому же в Швейцарской Ривьере находится, на берегу Женевского озера. Чистенький, ухоженный, горячительное там пьют отнюдь не литрами, состояние «в слюни» если и знакомо кому-то из местных жителей, то этих особей можно по пальцам пересчитать. И вряд ли воспитанницы дорогой частной школы-пансиона для девочек входят в число этих пальцев.
– Все равно дыра, – не сдавался мой братец. – И ехать туда не имеет смысла, я чувствую! Подумаешь, экзальтированным барышням что-то примстилось, ай-ай-ай!
– Из-за «ай-ай-ай» школы не закрывают. – Мартин поднялся из-за своего рабочего стола, подошел к огромному, вполстены, окну и, заложив руки за голову, гибко потянулся.
Я немедленно почувствовала себя той самой экзальтированной барышней, готовой упасть в обморок от любого волнения. И желательно упасть так, чтобы Мартин успел подхватить. И обнять. И взволнованно спросить: «Ты как, родная?» И… Завязывай, Варька! Хватит отвлекаться! Слушай лучше, что там босс говорит.
А босс, повернувшись к нам, продолжил:
– К тому же местная пресса до сих пор пишет о загадочных явлениях, звуках и видениях, случающихся в необитаемом теперь здании. И вообще, Олег, хватит ныть! Мы же все вместе выбирали место очередной охоты на призрака, все решили…
– Ага, мы тут посовещались, и я решил, – никак не мог угомониться братец. – Между прочим, если кто не помнит, я предлагал Хеллтаун, заброшенный городишко рядом с Бостоном. Вот это да, это местечко! Тут тебе и кладбищенская жуть, и пропадающие периодически люди, и сбежавший псих, и тупичок под милым названием «Конец света», и…
– Бостон с его ночной жизнью, – закончил за него Мартин. – А в Глионе никаких развлечений, да? Олег, ты явно забываешь о конечной цели ваших путешествий. Я трачу деньги вовсе не для того, чтобы вы с сестрой посмотрели мир, мне нужна фотография призрака, ясно?
– Чего ты завелся? – почти искренне удивился Олежка. – Какие еще развлечения, брось! Рядом с Варькой фиг развлечешься, она меня ровно в десять вечера в койку отправляла, причем одного. И я, прошу заметить, послушно шел! И ни одного паба Великобритании толком не посетил, вот! Мотались, как проклятые, по этим дурацким замкам, днем я аппаратуру устанавливал, а ночью мы дежурили, ждали появления широко разрекламированных привидений старых замков. И я сидел в засаде, как дурак, хотя моя аппаратура и без меня вполне справилась бы! Но Варьку же не переспоришь! А я так надеялся дать моим вкусовым сосочкам почувствовать разницу между ирландским и шотландским пивом!