Я не знаю подробностей возвращения Андрея в нормальную жизнь, он не очень разговорчив, но Мартина мужик буквально боготворит.
Странный он, Мартин Пименов. Непонятный.
По пути домой мне надо было еще заехать в ближайший супермаркет, прикупить кое-каких мелочей в дорогу. Андрей, как обычно, вызвался меня сопровождать, он не любил ждать в машине.
Я отправила его за парой банок пива для Олега (братцу это завтра ох как понадобится, уж я-то знаю), а сама занялась выбором зубной пасты и щеток. Таскать в командировку домашние я не люблю, всегда покупаю новые.
Стеллаж со стоматологическими прибамбасами находился в малопосещаемом левом крыле супермаркета (по сравнению с продуктовыми отделами малопосещаемом), и это хорошо – не люблю толпу.
Я как раз принимала судьбоносное решение – взять «Аквафрэш» или «Колгейт», – когда за соседним стеллажом, доверху забитым стиральными порошками, послышались голоса.
Нет, голоса в супермаркете звучали отовсюду, все же вечер, люди с работы возвращаются, но эти – эти были совершенно иными. Дрожащий от слез, до смерти перепуганный женский и шипящий по-змеиному мужской:
– Тебе, сука, что было велено, а? – шипение буквально сочилось угрозой.
– Но мне… Я…
– Что «мне»? Что ты блеешь? Какого… ты до сих пор в Москве?!
– Но я ведь говорила Степану Петровичу – я еще не насобирала нужную на операцию сумму, мне нельзя домой!
– Да нас…ть Степану Петровичу на твои проблемы! Ты еще месяц назад должна была свалить в свою Хохляндию, и вдруг – нате вам! Захожу в магазин за сигаретами и вижу твою наглую морду!
– Но почему я должна уезжать, почему? Я нашла новую работу, няней, хозяевам не говорила, у кого служила раньше, платят мне хорошо…
– А ты не подумала, сучка драная, что твоя физиономия известна журналюгам? И если кто-то из них тебя узнает…
– И пусть! Я все равно ничего не знаю! А домой мне нельзя, у меня дочь… Ах!
Женщина словно захлебнулась словами. Ее что, ударили?! И куда смотрят магазинные секьюрити, интересно? Здесь повсюду видеокамеры натыканы! Или избиения женщин бравых парней не интересуют? Вот если бы женщина пачку печенья умыкнуть попыталась, тогда сюда вмиг прискакал бы батальон гусар в черной униформе.
А за стеллажом послышался еще один звук пощечины, и тихий плач, и еще более угрожающее шипение:
– Чтобы завтра же твоего духу в Москве не было! Иначе твоей калеке никакая операция уже не понадобится!
И покупателей вокруг вдруг совсем не стало, хотя пара человек только что ошивалась вокруг. Вот же гадство, а? Какая-то скотина у всех на глазах избивает женщину, и никому нет дела!
Я схватила с полки соседнего стеллажа первый попавшийся лак для волос и решительно направилась к месту скотства.
Которое и не думало прекращаться. Здоровенный бритый качок угрожающе навис над невысокой заплаканной женщиной, прижимающей ладонь к красной распухшей щеке.
– Ты все поняла, курва?
– Эй ты, кабан убогий! – окликнула я милягу, предусмотрительно сняв крышку с баллончика с лаком.
– Чего-о-о? – возмущенно хрюкнуло раскормленное парнокопытное, поворачиваясь. – Ты это мне?!
– Тебе, тебе, кому же еще. Тебя никто не учил, что поднимать руку на женщину – признак нетрадиционной сексуальной ориентации?
– Чего-о-о? – По-моему, он повторяется. – Ты че, из психушки сбежала? А ну, пошла вон отсюда, крыса облезлая, пока кости целы.
Один-один. Он – кабан, я – крыса.
– Я бы настоятельно рекомендовала именно вам покинуть это место во избежание дальнейших эксцессов.
Можно, я не буду воспроизводить очередное «чего» и последующий спич? Тем более что литературными в этом спиче были только предлоги и союзы.
Избитая женщина испуганно вжалась в угол между стеллажами, а детина, замахнувшись, двинулся на меня.
А ничего, действует! Лак для волос, направленный в глаза некорректного собеседника, действует более чем убедительно.
Громила совершенно неожиданно заверещал тонко и пронзительно, подтверждая тем самым данное мной определение. Он растирал руками глазоньки, визжал, матерился, обещал мне весьма затейливые сексуальные приключения, но дожидаться, пока он очухается, я не стала. Схватив за руку перепуганную незнакомку, я поволокла ее к выходу, но там нас уже ждали те самые бравые секьюрити:
– Женщина, а кто лак для волос оплачивать будет?
Пи-пец.
Правда, в кассу меня пропустили без очереди, и на том спасибо.
У выхода топтался взволнованный Андрей. Увидев рядом со мной заплаканную, с распухшей щекой женщину, он встревожился еще больше:
– Варя, что произошло?
– Да так, пришлось объяснить одному типу, что бить женщин – нехорошо.
– Вас кто-то избил? – побледнел Андрей.
– Не меня, ее. А вон, кстати, и наш герой, – кивнула я на свирепо оглядывающегося по сторонам красноглазого свина. – Идем отсюда.
– Еще чего! Я сейчас этому уроду…
– Андрей, этому уроду уже досталось, не стоит затевать драку и привлекать к себе внимание, иначе Мартину придется вытаскивать нас из милиции, а мне завтра улетать. Хотелось бы отдохнуть.
– Ладно, – нехотя кивнул водитель.
Мы вышли из супермаркета и направились к парковке. Послушно шедшая следом незнакомка вдруг остановилась и, робко улыбнувшись, произнесла:
– Спасибо вам большое. Теперь я пойду.
– И куда, интересно? – полюбопытствовала я. – Насколько я поняла из вашей милой беседы с тем дебилом, вам в Москве не рады? А значит, будут искать?
– Ой! – Глаза женщины вдруг налились слезами. – Степан Петрович ведь знает мой адрес в Житомире! И он сказал, что, если я поведу себя неправильно, он…
Она вдруг судорожно всхлипнула и начала медленно заваливаться набок. Андрей подхватил несчастную и вопросительно посмотрел на меня:
– Что делать будем? Может, «Скорую»?
– Не стоит. Отнеси ее в машину, на заднее сиденье, и едем ко мне. А я пока Мартину позвоню.
– Зачем?
– Ты, похоже, не обратил внимания на упомянутое женщиной имя – Степан Петрович. Может, это простое совпадение, но сейчас лучше перестраховаться.
Обморок незнакомки оказался довольно глубоким, мы успели доехать до моего дома, потом Андрей донес ее до квартиры, уложил на диван в гостиной, мы сняли с нее сапоги и пальто, потом приехал Мартин, я ему все рассказала, вскипела вода для чая, и только тогда женщина медленно открыла глаза.
Обвела нас всех взглядом, сначала мутным, ничего не соображающим, потом прояснившимся.
И когда прояснившийся взгляд дошел до Мартина, женщина вскрикнула и прижала ладошку ко рту:
– Мамочки! Теперь он меня точно убьет! И деток моих!
– Стоп-стоп, – поднял обе ладони Мартин. – Кто – он? Уж не господин Кругликов ли?
Незнакомка лишь молча кивнула, не отводя огромных, переполненных слезами карих глаз от лица Мартина.
– И вы знаете, кто я?
Снова кивок.
– Тогда давайте по порядку. И ничего не бойтесь, я сумею защитить вас и ваших детей, поверьте.
– Обещаете?
– Обещаю.
– Меня зовут Наташа. Я почти два года служила домработницей у Альбины Кругликовой…
– Два года?! – покачал головой Мартин. – Как же вы выдержали?
– Когда деньги очень нужны, и не такое выдержишь. У моей младшей доченьки, Оксаночки, – я заметила, как при звуке этого имени вздрогнул Андрей, – ДЦП, она инвалид детства. Но ей пообещали помочь в одной клинике, в Германии, сказали, что после операции она сможет ходить! Поэтому я и терпела все. Мне осталось собрать уже совсем немного, десятую часть необходимой суммы, но месяц назад меня уволили.
– Это когда Альбину перевезли в отцовский дом?
– Да. А мне было велено убираться вон из Москвы, иначе с моими детьми случится беда. А как я уеду, как?! Ведь совсем чуть-чуть осталось собрать! Меня посадили на поезд до Киева, но я вышла на первой же станции и вернулась в Москву. Нашла работу, все было хорошо, на улицу я особо не выходила, и вот сегодня – на тебе! Нос к носу столкнулась с начальником охраны Кругликова, Сергеем! И если бы не ваша знакомая…
– Но зачем им так нужно, чтобы вы уехали?
– Потому что я многое слышала и много знаю. Например, знаю, что Кругликов подготовил какую-то гадость с наркотиками для вашего фотографа. Вроде бы в последний момент кто-то подсунет ему в чемодан пакет с героином.
– И я, кажется, знаю этого, вернее, эту «кто-то».
ГЛАВА 36
– Обалдеть! – Я в очередной раз не смогла удержать щенячьего восторга от открывавшихся за окном видов. – Невозможно поверить, что это все настоящее!
– И правильно, и не верь, это все искусные декорации, расставленные вдоль железнодорожных путей с целью заманить глупых туристов, – проворчал Олег, не отрываясь от просмотра прихваченного из самолета журнала.
– Да хватит тебе киснуть! – Я пересела на его диванчик и толкнула угрюмого брата в бок. – Ничего ведь не произошло, Мартин ловко прищучил эту твою Сашеньку, ты на свободе, мы едем на поезде, следующем из Монтре в Роше де Нэ через Глион и Ко. Ты только вслушайся в эти названия! Музыка! А за окном какая красотища!
– Да хватит тебе киснуть! – Я пересела на его диванчик и толкнула угрюмого брата в бок. – Ничего ведь не произошло, Мартин ловко прищучил эту твою Сашеньку, ты на свободе, мы едем на поезде, следующем из Монтре в Роше де Нэ через Глион и Ко. Ты только вслушайся в эти названия! Музыка! А за окном какая красотища!
– Варька, хватит кудахтать! – Олег раздраженно отбросил журнал и вцепился обеими руками в свою шевелюру (она хоть и не достигла пока прежней длины после ранения, но вцепиться уже было во что). – Черт, противно-то как! Снова выставил себя в глазах Мартина законченным ослом!
– У нас не купе, а ферма получается – курица и осел, – хихикнула я. – Что же касается Мартина – поверь, братец, наш работодатель меньше всего думает сейчас о твоих умственных способностях, его гораздо больше волнуют твои профессиональные навыки. Тем более что он никогда не заблуждался особо на твой счет, иначе не нанял бы меня, дабы я удерживала тебя в рамках приличий.
– И все равно – одно дело прослыть гулякой и бабником и совсем другое – доверчивым кретином, уверовавшим в собственную неотразимость!
– Тогда, прости за пафос, но, может быть, хотя бы это послужит тебе уроком и ты перестанешь таскать в постель всех подряд.
– Может быть, – буркнул Олег, пустым взглядом уставившись в окно поезда.
На самом деле нам действительно феерически повезло. Не знаю, чей именно ангел-хранитель так постарался – мой, Олега или Мартина, – впрочем, скорее всего, они работали в команде. По-другому такое удачное стечение обстоятельств и не объяснить.
Крылатые бедолаги совсем замучились, наверное, сводя в одном месте меня, Наташу и кабана Сергея. Причем сделали это вовремя, как раз тогда, когда милая девушка Сашенька пришла в гости к своему новому бойфренду, имея в сумочке пакет с килограммом героина. А таможенникам в Домодедове, как успел выяснить Мартин, уже успели стукнуть, что некто Олег Ярцев, вылетающий в Женеву, везет в багаже особо крупную партию наркотиков.
И я больше чем уверена, что Сашура, дождавшись, пока любовник уснет, наставила бы его отпечатков пальцев на весь пакет с отравой, чтобы уж наверняка.
И никакие деньги Мартина Пименова не смогли бы вытащить моего брата из тюрьмы.
Да и стал бы Мартин его вытаскивать?
Но – господину Кругликову в очередной раз обломилось. Причем сейчас служба охраны Мартина прихватила нанятую дражайшим Степаном Петровичем девицу с поличным, и именно она сидит теперь в СИЗО по обвинению в распространении наркотиков. А Миносян, адвокат Пименова, думает, как использовать эту ситуацию в пользу своего клиента.
Ох, как же Олежка психовал, когда в ту ночь к нему в квартиру ввалились ребятки Пименова! Но еще больше – когда открылась правда.
Вон, до сих пор дуется. Хотя до сих пор включает в себя не такой уж большой временной интервал – всего несколько часов. Из Москвы мы вылетели в одиннадцать двадцать, а сейчас – половина шестого. Или семнадцать тридцать, кому как понятней.
Европа – не Россия, масштабы совершенно иные. Глион, конечная точка нашего путешествия, находится совсем недалеко от Женевы. По нашим, российским меркам, недалеко, эдакое Подженевье. Но между крохотными городишками Швейцарской Ривьеры курсируют настоящие поезда, а не пригородные электрички с писающим в тамбуре электоратом.
И как же тут красиво! Одно дело – слышать о красотах этой страны, и совсем другое – видеть их. Я даже на какое-то время забыла обо всем, полностью растворившись в восторженных эмоциях.
Чем немало раздражала злого на всех и вся брата. Ну и ладно, ну и пусть дуется, я его знаю – завтра уже обо всем забудет.
На чистеньком, каком-то игрушечном вокзальчике (назвать этот пряничный домик солидным словом «вокзал» язык не поворачивался) Глиона нас, оказывается, еще и встречали. Во всяком случае, в руках молодого парнишки, озабоченно вглядывавшегося в лица немногочисленных сошедших с поезда пассажиров, имелась табличка с нашей жутко исковерканной фамилией. Что-то типа «Иарцефф». Я, если честно, вообще не обратила на парнишку внимания, поскольку ни о какой встрече речи не шло, погрузившийся во вселенскую тоску Олег – тем более, но парнишка окликнул нас сам:
– Мадемуазель Барбара? Месье Олег?
– А ты кто, отрок? – вяло пробулькал из океана тоски братец.
– Простите? – во французском я не очень сильна, говорю плохо, но почти все понимаю.
– Але, гараж. – Я, мило улыбнувшись парнишке, ощутимо врезала локтем в бочару так не вовремя вообразившего себя осликом Иа брата. – Переходи на французский, твой нижегородский тут не понимают.
– Можно подумать, твой понимают, – проворчал Олег и заговорил наконец на понятном встречающему языке: – Добрый вечер, месье. Судя по смешной надписи на вашей табличке, вы ждете именно нас?
– Почему смешной? – смутился тот. – Тут неправильно написано? Просто по телефону трудно разобрать, вот и…
– Да ладно, ничего страшного. Вы, собственно, кто? Мы не ожидали, что нас тут кто-то будет встречать, никакой договоренности на этот счет не было.
– Да, сначала просто пришел заказ на два одноместных люкса, но сегодня днем, буквально два часа назад, позвонили из офиса господина Пименова и попросили вас встретить. Боятся, что вы заблудитесь, хотя у нас очень сложно заблудиться, городок маленький… Ох, простите, – совсем еще молоденький, так забавно краснеет. – Это не мое дело, конечно. Хозяйка отеля поручила мне вас встретить, вот я и встречаю.
– Но откуда вы знали, где нас встречать? – нахмурился Олег. М-да, после случившегося этой ночью моему брату передалась, похоже, паранойя Мартина. Наверное, Пименов его укусил. Тоже мне, нашел бандита – мальчишка краснеет и заикается от волнения. – Мы ведь никому не сообщали, когда и на чем приедем. И никто нам по этому поводу тоже не звонил.
– А к нам из Женевы либо на поезде, либо по озеру на катере, а потом на фуникулере. Но второй вариант – для туристов, с чемоданами это не очень удобно. А поезда я встречал все, ваш – третий.
– Олег, отвяжись от парня, – прошипела я. – Он что, похож на дона Корлеоне?
– Нет, я сначала позвоню Мартину, пусть он подтвердит, что поручил нас встретить!
– Параноик!
– Простите? – С лица парнишки не сходила смущенная улыбка, оттопыренные уши пылали. – Что-то не так?
– Все нормально, – буркнул Олег, вытаскивая мобильный телефон, – мне просто надо позвонить.
– Да-да, конечно.
Но позвонить не получилось, телефон Мартина торжественно сообщил нам, что абонент временно недоступен.
– Ну, и что дальше? – насмешливо поинтересовалась я. – Будем ждать доступности абонента или все же поедем наконец в гостиницу? Я, между прочим, устала, хочу принять душ, поужинать и лечь спать. В общем, ты можешь оставаться тут, на вокзале, а я пойду. – Я ласково улыбнулась заскучавшему было парнишке.
– ОК, идем, – тяжело вздохнул Олег, перекинув через плечо ремень дорожной сумки с аппаратурой. Это сокровище он никому не доверял.
Мой чемодан подхватил оживившийся парнишка, сообщивший, что его зовут Марсель, и мы покинули наконец удивленно смотревший на нас фонарями – и чего торчат тут столько времени? – вокзальчик.
ГЛАВА 37
Заказанный для нас отель полностью вписывался в общий игрушечный облик городка. И поэтому его хотелось назвать не отель, а отельчик. Двухэтажное здание, увитое по самую крышу девичьим виноградом, кокетливо смотрело на нас из-под нарядной черепичной шапочки. Уютный чистенький дворик, вымощенный плиточкой… тьфу ты, уменьшительные суффиксы в этом городишечке липнут на язычок сами.
В общем, мне понравился и сам отель, и его хозяйка, уютная пожилая дама с седыми кокетливыми букольками на голове. Мадам Жозефина Гранье как истинная француженка мгновенно оценила внешние данные нового постояльца и хлопотала вокруг продолжавшего дуться Олега, словно заботливая маменька. А я превратилась в неодушевленное дополнение к милому месье Ярцефф. Тем более что разговаривать на родном языке мадам Гранье все равно пока не могла.
Заподозрить эту седенькую кокетку в злом умысле было бы высшим пилотажем паранойи, но брат мой дал себе не так давно исчерпывающую характеристику: осел. В данном случае у серого ушастого парнокопытного было позаимствовано упрямство.
Поэтому Олег терзал свой вконец одуревший мобильник до тех пор, пока не дозвонился наконец до Мартина.
И только когда Пименов подтвердил полномочия мадам Гранье, а также то, что лично попросил нас встретить, брат успокоился и даже соизволил спуститься на ужин в небольшой ресторанчик при отеле.
А потом рассмотрел, что в наличии имеются не только ровесницы нашей хозяйки, но и прелестницы гораздо более перспективного возраста.
И сразу повеселел. А его веселье означало только одно: Варвара, бди!
К счастью, Олежка за этот длинный день вымотался не меньше моего, поэтому первая ночь в Глионе прошла спокойно. После сытного ужина, да еще и с великолепным красным вином, мадемуазель и месье Ярцефф осоловели настолько, что едва смогли добрести до своих номеров.