Да и продается всякому, кто сильнее или у кого кошель толще.
И нет никакой любви в этой шлюхе— жизни.
И все это вполне устраивала Рана, но то, что он видел через мутное стекло, не укладывалось в черно-белую картину его восприятия.
Здесь что-то было не так. Слишком нежные материнские объятия. Слишком искренние улыбки. Слишком откровенное счастье и грусть расставания во взглядах.
Это словно было окно в другой мир. Тот, которого Ран никогда не знал и даже не задумывался о том, что он есть. Не знать — легче. Не зная, ты не стремишься получить то же самое, и тебя не сжирает изнутри понимание, что никогда, ни при каких обстоятельствах и никакими силами ты этого не получишь.
Словно в насмешку, небесные показали ему то, чего никогда не было у Рана. И странно, что эта картина так зацепила его, так сильно ударила, так болезненно проникла в душу.
Он еще долго стоял там, у того окна.
И ловил себя на мысли, что хочет убить этого мальчика. Так было бы проще. Он ощущал ненависть к нему — незнакомому и чужому, не виноватому в том, что ему повезло родиться у любящих родителей.
И темный дар застилал глаза, требуя ворваться в этот домик и вонзить нож в глотку каждого, словно это могло избавить Рана от какой-то болезненной тоски, что посилилась внутри и мешала дышать.
Он вернулся в башню цитадели уже в темноте, а утром Мастер был доволен, потому что Ран отрабатывал удары с сокрушительной яростью, а его дар за ночь стал сильнее.
Повзрослев, Ран понял, что хитрый мастер намеренно послал его в то место и показал картину чужого счастья. Для десятилетнего мальчика, выросшего без любви, это оказалось той тетивой, что выпустила наружу дар Рана Лавьера, делая его убийственным снарядом.
Мастера цитадели всегда знали, как сделать больно.
А мальчик из той семьи через месяц попытался убежать. Его, конечно, поймали и пустили сквозь строй. Если бы строй был из взрослых людей, у него был бы шанс выжить. Но он шел сквозь строй подростков — злых, жестоких, не знающих жалости.
Ран тоже был в том строю и тоже бросил свой камень, уже зная, что вихрастый мальчик не дойдет до конца.
* * *…Снежная круговерть колет снежинками, обжигает холодом губы. Оседает на руках и лице белыми хлопьями. Он стоит за пеленой снега, смотрит. Не приближаясь, не двигаясь, не говоря ни слова. Лишь зелень глаз темнеет до цвета грозовых сумерек. Он спрашивает, снова спрашивает, хотя раяна не слышит вопроса.
Смотрит, и взгляд оставляет в ней зияющую дыру там, где недавно было сердце… От его взгляда, от молчаливого вопроса — больно. И хочется подойти, хочется протянуть ладонь…
— Отпусти меня…
Кто говорит это? Он? Или она?
Оникс проснулась, жадно хватая ртом воздух, заталкивая внутрь стон. Сползла с кровати, добрела до столика с графином, напилась прямо из горлышка. Вода оказалась слишком холодной, зубы заломило. Но прогнала сонное оцепенение и ощущение его присутствия.
Таких снов она боялась больше, чем тех, в которых аид занимался с ней любовью. После тех она приходила в себя изнывающей от желания, после этих — от тоски. Она не хотела ни того, ни другого, желала забыть, не думать, похоронить память! Днем это ей почти удавалось. Почти. Но ночью… ночь с ее темнотой и тишиной напоминала, шептала, рассказывала. Ночь — время хищников, его время, и Лавьер снова приходил в ее сны. Ждал ответа, не задавая вопроса. Но она знала его.
Оникс сжала ладонью кольцо, что висело на ее шее. Дверь, которую она могла открыть в любой момент… но так и не сделала этого. Идти ей было некуда. К нему?
Внутри все сжалось.
Отпусти меня…
Нет. К нему она не пойдет.
Оникс босиком пробежала по полу, радуясь, что стылые доски укрыты коврами, зашла в купальню. Здесь вода тоже успела остыть, но раяну этим не напугать. Она быстро умылась и вернулась в комнату.
Легла, закрыла глаза, пытаясь снова уплыть в страну сновидений. Но не получалось.
И от того, что не спала, Оникс различила негромкий скип двери. Неужели прислужница? Оникс поворачиваться не стала, надеясь, что служанка просто уйдет, забрав грязное платье или обувь. Но кровать неожиданно прогнулась под тяжелым телом, и раяну обняли горячие руки.
Она вскрикнула, перевернулась. С ужасом уставилась в голубые глаза, что блестели хмельным блеском при свете тлеющих в камине углей.
— Оникс… Не могу забыть твои губы…
— Ошар! Мой повелитель, что вы здесь делаете?
Он рассмеялся, притягивая девушку к своему почти обнаженному телу. На владыке были лишь штаны.
— А ты как думаешь? Зачем нам ждать бракосочетания, Оникс? Ты станешь моей женой, думаю, мы можем начать знакомство уже сейчас.
Он вновь притянул девушку к себе, осыпая поцелуями лицо. После минутного замешательства, Оникс забилась, вырываясь.
— Отпусти меня!
— Да в чем дело? — в голосе Светлейшего появилась злость. — Ты не девственна, а я умею доставлять женщинам удовольствие, не сомневайся!
— Может, для начала стоит спрашивать их согласия?
— Разве ты против? — владыка изумленно приподнял бровь. — Но ты моя невеста, Оникс! А я твой повелитель!
Раяна едва сдержалась, чтобы не заорать на весь дворец.
— Ну же, не упрямься, — кажется, ему происходящее казалось игрой. Наглые ладони уже оглаживали раяне тело, забирались под сорочку. — Небесные, какая у тебя кожа! Словно шелк… Понимаю Лавьера, кто перед тобой устоит?
Оникс застыла, зажмурилась. А потом резко вывернулась, оттолкнула Светлейшего и скатилась с кровати.
— Не приближайся ко мне, — с угрозой бросила она. — Не смей!
— Полно, Оникс, — Ошар поморщился. — Мы все равно будем делать…это. И часто, — он усмехнулся, жадно разглядывая девушку. — Ты слишком красива, чтобы я позволил тебе спать по ночам. К тому же понравилась мне с первой встречи. — Он тоже встал, раяна отступила. — Прекрати убегать, обещаю, что буду нежным.
Она сделала глубокий вдох.
— Я прошу вас уйти, мой повелитель, — голос сорвался, но слова Оникс произнесла твердо.
— Увы, я уже увидел достаточно, чтобы остаться, — он снова сделал к ней шаг, и Оникс кинула быстрый взгляд на кочергу камина. Заставила себя остановиться, подышать.
— Мой повелитель, — она старалась, чтобы в голосе не слышно было ярости, — уйдите. Сейчас…не время. Я… не готова.
— Прекрати, Оникс! Чего ты боишься? Я тебе не нравлюсь?
Не нравится? Она надеялась, что на лице не отражается отвращение. Нет, владыка был вполне привлекателен внешне. Даже красив. Но все внутри Оникс восставало при одной мысли о том, что он прикоснется к ней.
Владыка вновь сделал шаг, и раяна снова отступила, уперлась в кресло.
— Вы обещали! — она не спускала глаз с почти облизывающегося владыки. — Обещали! Что позаботитесь обо мне!
— Это я и хочу сделать!
— Пожалуйста, Ошар, — Оникс сжала ладони. — Я всего лишь прошу дождаться свадьбы! Дай мне время! Мне необходимо привыкнуть… Ведь столь сильный и мудрый повелитель не опустится до насилия, не так ли? Не уподобится… псам?
Ошар скривился. Слова Оникс ему определенно не понравились, и его желания вполне явно читались во взгляде.
— Всего лишь до свадьбы, — прошептала Оникс. — И поверьте, я смогу вас удивить.
На лица Светлейшего отразилась мучительная борьба плотского вожделения и желания соответствовать образу правителя.
— Это будет слаще втройне, чем сегодня, — Оникс смотрела, не отрываясь. — Поверьте мне…
— Ну что же, — он недовольно вздохнул. — Ты меня уговорила. Я подожду. Хотя это непросто, — Ошар окинул ее еще одним голодным взглядом и пошел к двери.
Оникс следила не отрываясь за его движениями, пока не хлопнула створка. Выдохнула и рухнула в кресло. Слез не было, была злость на владыку, который оказался таким ничтожным. Она задумалась, подперев кулаком подбородок. Возможно, она выиграла время, но что будет делать после свадьбы? Надежда на то, что их отношения с Ошаром станут просто дружескими — испарилась. Владыка определенно потребует исполнения супружеского долга. И Оникс однажды перережет ему глотку во сне.
Бежать?
Она привычно тронула пальцем кольцо на шее.
Бежать. Но не сейчас. Раз она попала во дворец, надо использовать это время с умом. Решительно поднявшись, Оникс надела теплое платье из бордовой шерсти, накинула безрукавку из меха белой лисы, обулась.
— Куда? — Сумеречные Псы шагнули из теней коридора. Оникс твердо встретила их взгляды.
— В хранилище знаний. Светлейший владыка разрешил, он должен был распорядиться.
— Приказ есть, но… ночью? — во взгляде светловолосого стража появилось сомнение.
— Разве приказ как-то ограничивает время посещения? — бросила Оникс. И развернувшись, пошла по коридору. Спину — ровно, голову так, чтобы видеть портреты, висящие выше ее головы. Все-таки леди Олентис кое-чему ее научила! И стражи не остановили, как втайне боялась раяна, а молча догнали и пошли рядом, отступив на два шага. Один двинулся впереди, держа в ладони мерцающий шар.
— Приказ есть, но… ночью? — во взгляде светловолосого стража появилось сомнение.
— Разве приказ как-то ограничивает время посещения? — бросила Оникс. И развернувшись, пошла по коридору. Спину — ровно, голову так, чтобы видеть портреты, висящие выше ее головы. Все-таки леди Олентис кое-чему ее научила! И стражи не остановили, как втайне боялась раяна, а молча догнали и пошли рядом, отступив на два шага. Один двинулся впереди, держа в ладони мерцающий шар.
Оникс подавила облегченный вдох. Она не была уверена, что сможет найти дорогу к хранилищу.
Дворец ей представлялся каким-то запутанным лабиринтом, хотя она и видела лишь его малую часть. Ее поселили в северном крыле, и парадной части дворца, где располагались залы для приема послов, балов и торжеств, Оникс не видела. Ее прогулки ограничивались несколькими коридорами и небольшим двориком, где она дышала воздухом.
Поэтому сейчас раяна втайне радовалась сопровождающим, что уверенно вели ее через длинные галереи, переходы и лестницы. Лестниц было много, ступенек еще больше, и когда они подошли еще к одной, закрученной спиралью, Оникс вздохнула и подобрала юбку, наплевав на распоряжения Олентис.
— Кажется, мы направляемся не в хранилище знаний, а прямиком на небеса, — пробурчала Оникс, но решительно полезла наверх. Стражи по своему обыкновению промолчали.
И возле огромной двери остановились.
— В хранилище нам входить запрещено.
— Благодарю, что проводили, — Оникс с легким трепетом толкнула створку. Темно- фиолетовый камень на ней вспыхнул, признавая ее право войти.
Раяна шагнула и попала…
— Вот это да, — прошептала она. — Кажется, это действительно небеса!
Она стояла на небольшой площадке, огороженной резными периллами, и насколько хватало ее взгляда, везде были стеллажи. Вверх — до самого потолка башни, вниз — во тьму, и в стороны, куда ее взгляд даже не проникал. Оникс медленно пошла по ступенькам вниз, чувство восторга смешивалось с растерянностью и даже страхом. Как она сможет здесь хоть что-то отыскать? Это невозможно!
По мере ее продвижения вниз по лестнице в стене загорались светло-фиолетовые камни, освещая ей дорогу.
— Магия, — проворчала Оникс. — Ненавижу магию. И магов!
— Напрасно. Насколько я вижу, вы тоже часть магии нашего мира, прекрасная раяна, — тихий голос заставил ее подпрыгнуть и обернуться, прищурившись.
— Кто здесь?
— Не пугайтесь, — в нескольких шагах от нее вспыхнуло на стене пламя и тут же взметнулось во множестве светильников, словно волна света опоясала все хранилище, освещая пространство ровным желтым светом. Оникс непроизвольно закрыла глаза ладонью, а когда проморгалась, увидела высокого мужчину в белой мантии.
— Вы целитель?
Он склонился в поклоне.
— Можно и так сказать. Только я исцеляю не человеческие тела, а… книги.
— Исцеляете книги? — Оникс не смогла сдержать восторженного возгласа. — Небесные! Это потрясающе!
Мужчина улыбнулся.
— Вероятно. Насколько я знаю, таких, как я, больше нет, никто не обладает подобным даром. Иногда трудно быть не таким, как все, очаровательная раяна, не правда ли?
Оникс склонила голову и тоже улыбнулась. Кажется, ей нравился этот человек, живущий в темной башне и разговаривающий с древними фолиантами.
— Мэрт Виорант, — он склонил голову.
— Оникс, — девушка улыбнулась. — У меня нет второго имени, я выросла в Обители Скорби, там оно было ни к чему.
— Все наслышаны о вашей судьбе, — целитель повел рукой, приглашая ее следовать за ним. — Хотя я думаю, что эта история гораздо… интереснее, чем ее рассказывают. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь напишет ее на желтом пергаменте.
— Не хотела бы, чтобы кто-то это прочитал, — пробормотала Оникс. Мужчина улыбнулся.
— Но что привело невесту светлейшего владыки в это хранилище?
— Необходимость узнать, кто я, — Оникс стала серьезной. — Вы поможете мне в этом? Мне нужно все, что есть о раянах и цветке лори.
МэртВиорант задумался.
— Я постараюсь помочь. Но даже у нас осталось очень мало сведений о прекрасных созданиях с цветком на спине. По приказу темнейшего владыки было уничтожено почти все.
— Почти? — Оникс с надеждой заглянула в темные глаза мужчины.
— Остались лишь крупицы знаний и то, в виде легенд. Вам придется потрудиться, чтобы найти нужные вам сведения.
Оникс решительно вздернула подбородок и осмотрела бесконечные стеллажи.
— Для этого я и пришла. А работы я не боюсь.
Рассвет Оникс пропустила, как и наступления обеда. Целитель разместил ее в углу, за широким столом, а сам отправился за свитками. К полудню саму раяну уже не было видно за нагромождением книг, талмудом, фолиантов, свитков и даже каких-то обрывков, заключенных в слюду для сохранности. Все это необходимо было просмотреть, чтобы найти крохи упоминаний о раянах. Время пролетело незаметно, и оторвалась она от книг, лишь когда поняла, что живот сводит от голода, а буквы расплываются перед глазами.
— Я скоро вернусь, господин Виорант, думаю, надо сделать перерыв.
— Что-нибудь нашли?
— Пока лишь легенду о том, что однажды из-за большой воды приплыла серебряная лодка, и спустились на берег прекрасные девы. На них были легкие цветные одежды, их волосы струились по плечам, а на босых ногах звенели драгоценные браслеты. И у каждой на спине цвел изумительный цветок, чей аромат заставил природу пробудиться среди зимы. Распустились деревья, растаял снег, и из-под проталин показалась трава. К девам вышли люди и поклонились жрицам… — она покачала головой. — Это старая песня, и сколько в ней правды — один сочинитель знает.
Она улыбнулась хранителю знаний и покинула хранилище. Уже привычно ее окружили стражи, но на них Оникс уже не обращала внимания. Только вот ей совсем не хотелось возвращаться в свои покои и к занятиям, хотелось сбежать хоть ненадолго. Поэтому вместо того чтобы пойти к северному крылу, Оникс двинулась в противоположную сторону.
— Вы ошиблись, госпожа, — один из псов, тот самый, бородатый, попытался ее развернуть.
— Я хочу прогуляться, — сказала она резче, чем собиралась. — Я ведь не в плену? И хочу осмотреть… свои будущие владения.
— Но…
— Вы приставлены, чтобы охранять меня? — она резко развернулась и уставилась в лицо стража. Тот медленно кивнул, не сводя с нее настороженных глаз. Оникс кивнула. И даже пожалела, что ее не видит наставница, Олентис бы понравился этот высокомерный взгляд. — Вот и охраняйте. А куда мне идти, я сама разберусь.
— Но вы направляетесь в южное крыло, — процедил страж.
Раяна взмахом руки отмела его недовольство.
— Вот и замечательно. Мне туда и надо, — сказала она, понятия не имея, что находится в этом крыле.
Но уверенно пошла вперед. Солнце уже успело подняться, пока она сидела в хранилище, и вовсю заливало галерею сквозь витражные окна, разукрашивая стены и пол в желтый, синий и розовый цвет. Это крыло было светлее и ярче северного, где проживала Оникс, здесь оказалось много полотен на стенах, с изображениями охоты и пиров. Из-за высокой створки, украшенной вырезанными листьями и камнями, доносилась музыка и женский смех, и Оникс улыбнулась. За время ее проживания во дворце она не видела никого из придворных дам, возможно, она найдет их здесь? За чашечкой травяного напитка?
— Дальше нам нельзя, — проскрипел страж. Псы обменялись какими-то странными взглядами, которые Оникс не поняла. Бородатый нахмурился. — Простите, госпожа… но вам тоже не следует туда идти. Поверьте мне.
Она покачала головой и толкнула дверь.
Поначалу раяне показалось, что она попала в еще один зимний сад. Здесь также было много цветущих растений, где-то впереди слышался шум падающей воды, и Оникс отправилась на звук.
Деревья расступились, открывая ей вид на округлую чашу, наполненную водой. Сверху падала вода искусственного водопада, а у чаши…
Оникс сглотнула. Там были девушки и парни. Не менее десятка. Без одежды. Гладкие, золотистые тела блестели от капелек воды и золотых цепочек, что покачивались на них. Оникс моргнула, поняв, куда эти цепочки крепятся. К колечкам, что были вдеты в соски. К ошейникам. К браслетам на ногах и руках. Рабы…
Красивые настолько, что каждый похож на произведение искусства. Парни почти не отличались от девушек, такие же стройные, холеные, без растительности на телах, и если бы не очевидные мужские признаки, Оникс их приняла бы за дев. И все они терлись, целовали и пытались ублажить мужчину, что лежал у края чаши. Оникс попятилась, стараясь не дышать, чтобы даже вздохом не выдать своего присутствия в этом месте порока, но АнрейИтор ее каким-то образом услышал и приподнялся, отталкивая черноволосую девушку, что почти лежала на нем. Развернулся, вставая с ложа и делая шаг к раяне.