Лик Победы - Вера Камша 25 стр.

– А если ты решишь Андия порадовать, – встрял Дерра-Пьяве, – отправляйся к женщинам!

– Какой странный святой, – пожал плечами Алва.

– Просто вы родились не в Фельпе, – уточнил Уголино, – к сожалению. Имейте в виду, что в ночь святого Андия холостяки и вдовцы идут к женщинам, мужья – к женам, а старики пьют и вспоминают молодость.

– Что ж, – хмыкнул Алва, – первый раз в жизни я не намерен сердить святого, если он, разумеется, святой. Муцио, а куда лежит ваш путь?

– Я женат, – улыбнулся красавец-адмирал.

– И, между прочим, по любви, – уточнил Джильди.

Да, по любви. Когда Муцио взял в жены Франческу Гампана, все удивились, но они счастливы. Именно поэтому Луиджи Джильди после боя ни разу не был у друга. Он не завидует, совсем не завидует, просто чужое счастье сдирает с раны присохшие повязки.

Валме переминался с ноги на ногу, как застоявшийся конь, ему не терпелось куда-то идти. Рокэ что-то шепнул мастеру Уголино, горбун затрясся от хохота, в разговор немедленно влез Дерра-Пьяве, отец пожал руку талигойцу… Закатные твари, кто-кто, а Ланцо с Уголино вряд ли закончат ночь в своих кроватях! Талигоец еще раз кивнул мастеру и повернулся к Валме:

– Марсель, надеюсь, мы идем не к птице-рыбо-девам?

– Что вы, – возмутился капитан, – мы идем к вашим пленницам. Между прочим, с вашей стороны весьма невежливо ни разу их не посетить.

– Судя по всему, – заметил Ворон, – вы меня с успехом заменили.

– Я старался, но, увы… София жаждет видеть вас, и только вас…

Леворукий и все его кошки! Они идут к пленницам с «Морской пантеры», к подругам Поликсены. Можно было и догадаться, Марсель своих подвигов не скрывал.

– Луиджи, тебя кто-то укусил? – участливо поинтересовался Дерра-Пьяве.

– Все в порядке, – капитан Джильди торопливо подхватил Валме под руку. – Я готов.

Даже правда может быть полезной. Иногда и не всем, но может. Во всяком случае, на Савиньяка она подействовала благотворно. Маршал перестал упираться, честно продырявил Манрику предплечье и умчался на границу с Каданой. Теперь Яков Каданский вряд ли полезет в Надор даже за все павлинье золото!

– Агний, тессорий здесь?

– Да, ваше высокопреосвященство.

– Подайте нам шадди и можете быть свободны до утра.

– Благодарю, ваше высокопреосвященство.

Еще б не благодарил. Когда такие зануды влюбляются, у них весь мир дыбом встает. Франциск был прав, разрешив клирикам жениться, а то девять из десяти были бы грешны плотью, а десятый – мыслями, что еще хуже.

Влюбленный секретарь, однако, о своих обязанностях не забыл. Все нужные документы и книги были приготовлены, равно как и присланные лекарем тинктуры. Какая все-таки гадость, но куда ж без них! Его высокопреосвященство стоически проглотил сладкую жижу, прикрыл записки Ремигия Паванского картой Торки, величаво опустился в кресло у камина и взял отчет из адмиралтейства. Как раз вовремя! В кабинет вплыл тессорий, следом Агний нес поднос с дымящимися чашечками.

– Садитесь, граф, – Сильвестр кивнул на второе кресло, – и грейтесь. Сегодня прохладно, но, к счастью, сухо. Надеюсь, Савиньяк доберется до Надора благополучно. Благодарю, Агний.

Секретарь поклонился и вышел. И это будущий кардинал! Хотя сам виноват, защищал свою власть, вот и дозащищался. Змей нет, но и орлов тоже, сплошные лягушки да воробьи.

– Граф, шадди следует пить горячим.

Тессорий торопливо схватил чашечку.

– Ваше высокопреосвященство. – История с дуэлью почти превратила Манрика в человека. Как ни странно, он любил сына, кто бы мог подумать! – Я должен… Мы должны выразить вам свою признательность.

– Пустое, – махнул рукой Дорак, – у бывшего капитана Личной королевской охраны возникли определенные сомнения насчет своего преемника. Ему не нравилась замена проверенных полков новыми, причем набранными на деньги, изысканные отцом нового капитана. Мне пришлось его успокоить.

– Благодарю, ваше высокопреосвященство, – Манрик снова был сам собой: хитрый, настороженный, скрытный.

– Я объяснил маршалу Савиньяку, – медленно произнес кардинал, – что вести большую войну на юге можно, лишь обезопасив границы на севере и северо-западе. Там боевые генералы и обстрелянные солдаты нужней, чем в Олларии и ее окрестностях. Мне пришлось развеять опасения графа, объяснив ему, что все, что делалось вами, делалось по моей просьбе.

– Но это действительно так, – позволил себе напомнить Манрик.

– Разумеется, Леопольд. Я заверил Лионеля Савиньяка, что во время его отсутствия их величества будут в полной безопасности, а в Олларии не произойдет никаких неожиданностей. Вернее, – кардинал внимательно посмотрел на тессория, – никаких неприятныхнеожиданностей. Да, как продвигается, если продвигается, расследование покушения на улице Мимоз?

– Герцог Алва, – с неодобрением произнес тессорий, – счел уместным отправить Ричарда Окделла за пределы Талига, это весьма затруднило расследование. К тому же мы не имеем показаний графа Ариго, графа Энтрага, графа Килеана-ур-Ломбаха и графа Штанцлера, которые могли о чем– либо знать или догадываться.

– Разумеется, это осложняет дело. – Сильвестр с наслаждением пригубил шадди, жаль, что его пьют из таких наперстков, – но не делает его безнадежным. Напротив. Я полагаю, у покойных остались слуги, которые ищут новое место. То же относится и к тем, кто служил в канцелярии Штанцлера.

– Я завтра же займусь этими людьми, – кивнул Манрик.

– Если вам понадобится помощь, обратитесь к герцогу Колиньяру. Я уже отдал соответствующие распоряжения.

– Благодарю, ваше высокопреосвященство. Осмелюсь спросить, нет ли новостей о местонахождении Штанцлера?

– Мне на сей счет ничего не известно. А что удалось узнать вам и Колиньяру?

– Мы полагаем, Штанцлер пересек границу, однако куда он направился, пока неизвестно. Его нет ни в Агарисе, ни в Алате, где находятся Матильда Алати, ее внук и Робер Эпинэ.

– Который отныне по закону является герцогом. На следующем совете Лучших Людей предстоит решить судьбу майората Эпинэ. Удивительно щекотливое положение. Мы имеем государственного изменника, который не был предан суду, а не будучи осужденным, он не теряет права на титул и майорат. С другой стороны, Робер Эпинэ не может приехать в Талиг, так как находится вне закона. Лучше всего для него было бы погибнуть на охоте…

– Для него или для Колиньяров? – бесстрастно уточнил Манрик.

А господин тессорий ревнует. Очень хорошо. Манрики будут следить за Колиньярами, а Колиньяры уже следят за Манриками. Они никогда не сговорятся, зато быстро подметут столицу. Если что-то нечисто, они найдут. А если чисто, найдут все равно. Через несколько месяцев в Багерлее будет очень тесно, а ее величеству – очень одиноко.

– Вы полагаете, – значительно произнес его высокопреосвященство, – Робер Эпинэ может остаться герцогом без герцогства? Разумеется, при условии рачительного управления его владениями.

Хорошо бы сейчас оказаться в Эпинэ, в замке Дорак. Между прочим, неплохая мысль, он все равно собрался «болеть», пока Манрики будут доедать Алисин выводок.

– Я не вижу необходимости вводить в герцогское достоинство Альбина Марана и его супругу, – резко бросил Манрик и закашлялся. Нечаянно или нарочно? Манрик честно пил шадди, пил, но не любил. Глупец. Иметь здоровое сердце и не хотеть ни шадди, ни женщин.

– Пожалуй, вы правы, – кардинал значительно посмотрел на тессория, – но слишком многое зависит от проводимого вами расследования. Как здоровье вашего сына?

– Рана не причиняет ему особых хлопот. Он уже приступил к исполнению своих обязанностей.

– Надеюсь, сыновья вам помогут.

– О да. Они прекрасно разбираются в людях и преданы трону и вашему высокопреосвященству.

– О последнем можно было и не упоминать, – кардинал улыбнулся, – а первое очевидно, ведь они дети своего отца, а вы отменный знаток людской натуры. Кстати, как вы нашли внебрачную дочь графа Крединьи? Вы ведь с ней встречались?

– Она кажется разумной женщиной. К сожалению, наш разговор прервало появление ее величества.

– Прерванные разговоры следует заканчивать, – небрежно произнес Дорак, – но так, чтобы их больше не прерывали. Я был рад вас повидать, но, к сожалению, я не могу распоряжаться своим временем по своему усмотрению. Так же, как и вы.

– О да, – тессорий поднялся. – Разрешите еще раз выразить вам нашу с сыном признательность.

– Лучшей благодарностью будет обеспечение порядка в Олларии, – кардинал поставил чашечку на поднос.

– Мы займемся этим. – Манрик поклонился и вышел.

Кардинал потянулся за четками и откинулся на спинку кресла. Партия началась успешно, но до коронации Рокэ еще далеко, хоть и ближе, чем до луны. Бедный Ворон, он еще не знает, что его ждет.

Днем вилла Бьетероццо утопала в пышных цветах, ночью над ней переливались звезды, но всего лучше она была вечером. Часовой при виде гостей торопливо вскочил и сделал вид, что даже не собирался ужинать. Его стараний не заметили, и Марселю стало смешно: Луиджи думал о чем-то своем, он вообще сегодня был каким-то странным, а Рокэ, наоборот, таким, как всегда. То есть непонятным и ироничным. Хорошо хоть согласился заглянуть к морским кошечкам, а то София была бы разочарована.

Днем вилла Бьетероццо утопала в пышных цветах, ночью над ней переливались звезды, но всего лучше она была вечером. Часовой при виде гостей торопливо вскочил и сделал вид, что даже не собирался ужинать. Его стараний не заметили, и Марселю стало смешно: Луиджи думал о чем-то своем, он вообще сегодня был каким-то странным, а Рокэ, наоборот, таким, как всегда. То есть непонятным и ироничным. Хорошо хоть согласился заглянуть к морским кошечкам, а то София была бы разочарована.

Красотка с «Пантеры» с первой встречи подарила Марселю свое расположение, с успехом заменяя Марианну, но и та и другая вконец свихнулись на Вороне. Марсель не ревновал, он же не жениться собирался, а женщин вечно тянет к тем, кто поопасней. В конце концов, что София и ее подружки, что милейшая баронесса строгостью нравов не отличались, и лучше делить их с Алвой, чем с каким-нибудь старым пнем или желторотиком вроде молодого Окделла.

– Вы не торопились, – вынырнувшая из напоенных цветочными ароматами нежных сумерек София недовольно выпятила губку.

– Сударыня, – Валме завладел ручкой пленницы, – я полон раскаяния, но я задержался, исполняя вашу просьбу. Разрешите представить: Первый маршал Талига Рокэ Алва. Капитан Луиджи Джильди.

– Счастлив видеть столь прелестную особу, – Рокэ галантно поклонился. Похоже, он и впрямь собрался радовать святого Андия. Вот и славно… Начнем в Фельпе, закончим в Олларии. Правду говорят, война сближает.

Впереди раздался шаловливый смех, и с террасы сбежали еще три девушки. Цветные шали делали их похожими на бабочек.

– Надеюсь, вы счастливы видеть не только меня? – мурлыкнула София, ловя взгляд маршала. – Вот мои подруги. Пленницы должны знать своего победителя.

– Но победитель не может претендовать на близкое знакомство со всеми пленницами, – в тон откликнулся Ворон.

– А лишь с самыми прелестными, – закончил Валме.

– Это Ариадна, Латона и Клелия, – произнесла София.

Ариадна и Латона испустили глубокий вздох и томно покосились на герцога. И это при том, что девицы были неразлучны не только днем, но и, как намекала София, ночью. Вот она, настоящая слава! Затянешь Ворона на час в постель, и тебе всю жизнь будут завидовать, а женщина цветет от женской же зависти, что роза от навоза. Но это не повод презирать розы и восхищаться бешеными огурцами.

– Господа желают пройти в дом или же насладиться вечерней прохладой? – спросила София. Корнет Кратидес была такой же пленницей, как и остальные, но вела себя как хозяйка. Марселю это нравилось.

– Я уверена, господа желают поужинать, – неожиданно низким голосом произнесла Клелия. – Мужчины всегда голодны, не так ли?

Валме оглянулся на своих спутников: Алва с готовностью целовал протянутые ему ручки, а вот Луиджи словно палку проглотил. И что с ним такое, с отцом поругался, что ли?

Фоккио принадлежал к тем родителям, которые могут устроить хорошую трепку, но адмирал пошел к Уголино, а значит, о нем можно до утра забыть. Марсель подхватил капитана под руку, предоставив женщин Рокэ, тем более что «пантеры» не могли оторваться от именитого красавца. Будь девиц поболе, им пришлось бы расталкивать друг друга, а четверым в самый раз.

Глава 7 Оллария. Фельп

Черные ветви на золотистом закатном шелке казались гоганской вышивкой. Красиво, изысканно и тревожно. Закат всегда тревожен, уж не потому ли древние привязали к нему все мировое зло и все страхи? И все равно были и есть безумцы, не страшащиеся пылающего неба и рвущиеся к неведомому. Он и сам такой, хоть и не водил в бой конницу, не лазил по гальтарским стенам, не плыл в неведомые земли. Хотел бы он, чтоб его жизнь сложилась иначе? Пожалуй, что и нет, хотя иногда он ошибался, а иногда проигрывал, но его последняя ставка будет беспроигрышной.

Его высокопреосвященство Сильвестр с трудом оторвал взгляд от вечернего золота и вернулся к столу. Без четверти восемь… Скоро придет Лили. Он сам назначил этот день и это время, когда Агний доложил, что баронесса Саггерлей просит аудиенции у его высокопреосвященства и прилагает письмо, в котором его высокопреосвященство дает ей такое право. И он велел пригласить баронессу, хотя предпочел бы избежать встречи. Глядя на подружек детских игр, понимаешь, во что превратился ты сам, а чужие морщины перечеркивают молодость сильней своих.

Лили… Лилиана Эстен, почти сестра, верткая, смешливая девчонка, выросшая в решительную, жадную до жизни девицу. Несколько раз они бурно целовались в старом парке, а однажды поцелуями не обошлось. На следующий день семнадцатилетний Квентин уехал в Олларию, а Лили Эстен стала сначала госпожой Супре, а затем баронессой Саггерлей. Младший секретарь его высокопреосвященства Диомида узнал о замужестве приятельницы только через год. Тогда он был до одури влюблен в хорошенькую жену пожилого мужа, пользовался взаимностью и желал счастья всем и каждому. Послав от избытка чувств супругам подарок, достойный герцогини, Сильвестр забыл о Лилиан и вспомнил, только обнаружив в своей приемной ее сына.

Герман Супре оказался неглупым и начитанным, и его высокопреосвященство с удовольствием взял его младшим секретарем. Если б не необъяснимый интерес к старине, Герман пошел бы очень далеко, но молодой человек выбрал старые книги и старые стены. Казалось, что может быть безопасней, но историк погиб, а старый интриган живет и почти что здравствует. Если б не Герман, он бы постарался избежать встречи с Лилиан, но есть вещи, которые обязывают.

Что же все-таки искал Герман в Лаик? И что нашел? Связана его смерть с какими-то тайнами? В бумагах священника было много любопытного, но ничего, что стоило бы убийства. Сильвестр не мог отделаться от мысли, что чего-то не хватает. Какой-то тетради, в которую Герман записывал свои выводы, или дневника. Впрочем, это можно занести на счет Арнольда Арамоны. В свой последний приезд сын Лили настоятельно советовал сменить капитана Лаик. Арамона, по его мнению, был способен вызвать ненависть к себе и Олларам даже у бергера. Если дневники священника содержали похожие мысли и если они попали в лапы к капитану, тот не мог их не уничтожить. Тогда куда делся он сам? Отец Герман, унар Паоло, капитан Арамона… Что связывает их, кроме Лаик?

Сейчас старое аббатство пустует и ждет новых унаров. Прошлый выпуск прошел благополучно, ни капитан Деззариж, ни капеллан Ионас не замечали ничего необычного, хотя вышколенный фок Варзовом служака честно составлял рапорт за рапортом, отмечая каждую мелочь, вплоть до разбитых тарелок и обнаглевших крыс. На первый взгляд все было в полном порядке, только требовалась замена подавшему в отставку ментору. Обычное дело, но Сильвестр взял перо и приписал «узнать подробности», после чего извлек из груды бумаг список тех, кому предстоит отправляться в «загон» этой осенью. Пятьдесят два человека, чуть ли не в два раза больше, чем в прошлом году, и ни одного наследника значительной фамилии, сплошь вторые и третьи сыновья.

Эскрибаны [49] из канцелярии Высокого Совета не подкачали, дотошно перечислив всех, кому, согласно Реестру Франциска, надлежало пройти обучение. Еще одна традиция, которую давным-давно нужно менять, причем лучше в тот год, когда в Лаик не направляют сыновей мятежных герцогов. Насколько было бы проще, если б того же молодого Окделла оставили в его Надоре… Сильвестр обмакнул перо в чернильницу и сделал соответствующую пометку в деловом журнале.

– Ваше высокопреосвященство, – доложил дежурный секретарь, – прибыла баронесса Саггерлей.

– Манлий, передайте в канцелярию: список унаров на утверждение герцогу Алве пока не отсылать. Будут некоторые изменения.

– Хорошо, ваше высокопреосвященство.

– А теперь пригласите баронессу.

Для своих пятидесяти восьми Лилиан выглядела неплохо. Высокая, полная женщина в темно-красном… Красивая прическа, морисские благовония, умело подведенные глаза, и все равно старуха! Старуха, убившая жившую в памяти семнадцатилетнюю хохотушку.

– Квентин!

Как давно его так не называли.

– Или, – Лилиан вздохнула, – я должна называть тебя ваше высокопреосвященство?

– Необязательно. Проходи, садись, рассказывай.

Надо бы сказать что-то про внешность, Лили так старалась, но язык не поворачивается. А он считал себя великим лицемером!

– О чем рассказывать? – Лилиан плюхнулась в кресло и слегка склонила голову набок, этот ее жест он помнил.

– Ты и раньше так держала голову.

– А ты всегда смотрел так, что хотелось убежать, – она улыбнулась. – Сначала…

Это потому, что он не понимал, чего она хочет, и боялся ошибиться. В семнадцать девушка смелей и опытней юноши, тем более при такой матери. В Дораке поговаривали, что Лили и Полина не воробьи, а морискиллы, но кто из гостей графа осчастливил жену капитана замка дочерьми, не знал никто. Или все это досужие сплетни и прелестная Альбина хранила верность своему однорукому супругу?