– А, ясно, – кивнул Гущин.
– Одновременно вашу книгу будет читать художник. Кстати, у вас есть дискета?
– Дискета? Нет.
– Но у вас же компьютерный набор.
– Ну да. В принципе дискету я могу хоть завтра принести. Я просто не знал…
– Прекрасно.
Зазвонил внутренний телефон.
– Наталья, запускай Гущина! – распорядился главный редактор.
– Павел Арсеньевич, идите в соседний кабинет, Олег Степанович вас ждет.
– А вы разве не со мной?
– Да нет, вы и без меня справитесь.
– Ну я пока не прощаюсь.
– Счастливо вам. Он ушел.
– Татка, ты про этого Гущина спрашивала? Красавчик, просто киногерой. И неужели талантливый?
– Очень.
– Бывает же… Он, наверное, шизофреник.
– Почему?
– Понятия не имею, просто он как-то не похож писателя.
– Сказать по правде, я его совсем другим представляла, – призналась Тата.
– Постарше, поуродливее?
– Точно. Мне очень хотелось с ним работать, а сейчас…
– Расхотелось?
– Ну не то чтобы расхотелось, но…
– Энтузиазма не ощущается, да?
– Именно.
– Странно.
– Мне самой странно.
– А вообще-то случается, что молодые хорошо пишут. Вон Томас Манн «Будденброков» в двадцать четыре года написал, а непохоже… такая книга, кажется, ее мог создать только умудренный жизнью, пожилой человек.
– Ну на Томаса Манна Гущин все-таки не тянет, – усмехнулась Тата.
Прошло, наверное, не меньше получаса, прежде чем Гущин появился вновь. Вид у него был не такой победительный. Ага, подумала Тата, видно, Олег не слишком-то расщедрился.
– Ну как? – спросила она. – Вас обсудили?
– В общем, да. Хотя я не думал, что за книги такие гроши платят.
– Да, в наше время быть писателем совсем не выгодно, – сочувственно заметила Рина.
– Но вы подписали договор? – осведомилась Тата.
– Нет пока, я взял проект договора с собой, хочу показать понимающим людям, а то обштопаете меня, обдерете как липку! – Он весело подмигнул Тате.
– Но ведь договор – коммерческая тайна!
– Ну о цифрах там пока ничего не говорится! Только о всяких закавыках, в которых я несилен!
– Ну что ж, желаю удачи.
– А удачу я, похоже, уже поймал за хвост! – проникновенно глядя в глаза Тате, произнес он. – Всего доброго, Наталия Павловна.
У Таты как-то неприятно заныло сердце.
– Слушай, Татка, а он, по-моему, к тебе клеится, – заметила Рина, едва за Гущиным закрылась дверь. – Имеешь шанс!
– Да ты что, он же мне в сыновья годится!
– Ну если только родить в одиннадцать лет. Хотя бывает и такое! Но я бы на твоем месте не упустила своего. Думаю, он классный любовник.
– Рина, ты рехнулась, что ли?
– Почему? Ты слишком добродетельная, Татка! Тебя давно пора развратить!
– Слушай, мы здесь уже все говорим какими-то цитатами… Меня, кстати, Илья в этом много раз упрекал.
– А показаться бы тебе с таким парнем Илюше на глаза, лопнул бы с досады!
– Мне он не нравится.
– Кто, Илья? – фыркнула Рина.
– Да нет, Гущин. Какая-то в нем червоточина. Я чувствую.
– Говорю же, шизофреник! Но это неважно, если от него не рожать. А в постели, я думаю, он хорош…
– Займись, разрешаю!
– Да я-то тут при чем? Он тебе глазки строил.
…Когда вечером Тата вышла из издательства, ее окликнул из своей машины Олег Степанович:
– Наталья! Садись, подвезу!
– Спасибо, Олег. – Она была очень удивлена. Видно, ему совсем плохо.
– Ну и типчик этот Гущин, – сказал Дюжиков выруливая со стоянки.
– А что?
– Хватка бульдожья, хоть и прикидывается таким неопытным.
– Не могу его за это осуждать. Дай вам волю, вы бы вообще авторам не платили, – усмехнулась Тата.
– Ну ясное дело, у них задача побольше с нас содрать, а у нас – поменьше им заплатить, таков закон жанра, как говорится.
– Тогда что ты удивляешься Гущину?
– А черт его знает…
– Он тебе не понравился?
– Ну он не баба, чтобы мне нравиться… Но, боюсь, мы с ним еще нахлебаемся. Если книга будет иметь успех…
– Будет, ни минуты не сомневаюсь.
– Вот и наплачемся. Ладно, черт с ним. Ты будешь его вести?
– А больше некому?
– Некому, Наталья.
– Значит, буду. Раз уж взялась. К тому же там редактору почти нечего делать..
– Наталья, а что, если я тебя приглашу куда-нибудь поужинать, а? Так есть хочется… А одному тоскливо как-то.
– Поужинать? В ресторан, что ли?
– Ну да.
– Нет, Олег, поедем лучше ко мне, я тебя покормлю, – сжалилась Тата.
– А выпить у тебя найдется?
– Ты же за рулем!
– Плевать. У меня алка-зельцер с собой.
– Не помню, наверное, есть коньяк.
– А водки нет?
– Может, и есть.
– Ладно, купим. Не проблема, слава богу. Помнишь, водку по талонам давали, во мрак был!
– И сигареты тоже.
– Я, к счастью, никогда не курил.
– А я помню, Алиса тогда курила, и вот мы с ней пошли в ЖЭК за талонами на водку и табак, а на обратном пути заглянули в большой универсам, где во всем громадном помещении продавался только сироп из красной смородины, и ничего больше.
– Какой год-то был?
– Кажется, девяностый.
– Смотри, как мало времени прошло… Я тогда уже жил в Москве, правда, в такой вшивой коммуналке… А эта твоя Алиса что, сейчас не курит?
– Нет, давно бросила.
– Слушай, а почему она одна? Красивая ведь…
– У нее была великая любовь.
– И что?
– Олег, зачем тебе это?
– Ну интересно просто… Да ты не бойся, я не болтун, ты же знаешь.
– Да тут, собственно, ничего такого нет… Она в молодости влюбилась в человека на двадцать пять лет старше нее, бросила мужа. А он не смог жену оставить. Но они все равно были счастливы, а потом он умер. И Алиса с ним вместе… умерла.
Олег Степанович озадаченно взглянул на Тату:
– Вдовствующая королева?
– А что? Пожалуй, это очень точно… – задумчиво проговорила Тата. – Ты не представляешь себе, Олег, какой прекрасный человек наша Алиска. Только она в чувствах максималистка. Уж если полюбит…
– А не полюбит, то что – со свету сживет?
– Если ты не станешь путаться у нее под ногами, то просто не обратит внимания. Но если ее задеть, то может и не поздоровиться…
– М-да, чую, перспективы мои не слишком радужные.
– Олег, тебе нужно что-то другое, поверь мне, – мягко заметила Тата, – а ты все не по плечу деревья рубишь. Вот твоя «мисс Ставрополье» и кинула тебя.
– Наталья, а у тебя суп есть?
– Суп?
– Ну да, обыкновенный суп?
– Есть, я по привычке варю. Илья всегда требовал суп…
Поздно вечером, когда они поели, выпили, поговорили по душам, Олег Степанович сказал:
– А Восьмого марта я все-таки с тобой пойду. Чем черт не шутит! Хорошая ты баба, Наталья, я всегда это знал.
С этими словами он удалился.
– Мам, чего это он приперся? – полюбопытствовала Иришка.
– Да грустно человеку. Его жена бросила.
– «Мисс Ставрополье»?
– Да. Супчику захотелось, оголодал мужик.
– А что, «мисс Ставрополье» ему супы варила? – безмерно удивилась Иришка.
– Представь себе! Он уверяет, что она потрясающе варила борщ.
– Чего только на свете не бывает. А у вас, значит, СБС?
– Что? – не поняла Тата.
– Союз брошенных супругов.
– Ирка, тебе не совестно?
– Ни чуточки. Смотри не выскочи за него замуж по запарке. Он тебе не подходит. Вернее, ты ему не подходишь.
– Ирка, у тебя бред. По-твоему, если я его накормила, то это достаточное основание для брака?
– С этого все и начинается. Ты его пожалела, сегодня накормила, завтра пуговицу пришьешь, потом поедешь к нему уборку делать, а там, глядишь, и замуж выйдешь. Но это будет роковая ошибка.
– Какая жизненная мудрость! Просто поразительно! Но я не в его вкусе. Ему, если хочешь знать, не я нужна, а Алиса, так что успокойся.
– Алиса? У него губа не дура.
– Ладно, умница, спать пора.
– Не пора еще. Завтра суббота, между прочим.
– Ох, какое счастье, можно выспаться!
– Мам, а все-таки не зря я с тобой утром работала. Сразу мужик образовался, пусть неподходящий нам, но все равно.
– Ирка!
– Что – Ирка? Я неправа?
– Ты неправа абсолютно.
– Мам… Я хотела тебе сказать…
– Что?
– Я завтра с папой встречаюсь.
– Где?
– У него.
– Где?
– У него дома… ну там, где он живет…
– А где он живет?
– На Лесной. Мам, мне интересно…
– Вполне понятно. Ладно, Иришка, я спать хочу, устала сегодня.
И она ушла в ванную.
Иришка осталась в легком недоумении. Я думала, она истерику закатит… Не поймешь этих родителей. Только я не хочу, чтобы она за этого мистера Ставрополье выходила, а то задолбают профессиональными разговорами.
Алиса устроила себе маленькие каникулы – в пятницу не пошла на работу, чтобы покончить в этот день со всеми делами, которые обычно делала по субботам, тогда два дня можно будет нормально отдохнуть. Утром поеду по магазинам, решила она, на рынок, надо еще какие-то мелкие подарки к Восьмому марта купить. Берте Яковлевне, девочкам на работе, Марьяне Григорьевне, приходившей к ней убирать квартиру, тете Наде.
Сама Алиса этот праздник любила только потому, что вот уже лет двадцать пять они всегда собирались у Сони. Седьмого вечером помогали Берте Яковлевне готовить ее чудесные яства, а восьмого праздновали. Состав гостей, конечно, менялся. Даже Эрик один раз побывал там. Эрик…
Нет, не буду вспоминать, больно. А еще говорят, время лечит…
Она встала, сделала свои «сто восемь шагов по ручью» – положила шланг душа на дно ванны, пустила как можно более холодную воду и сделала сто восемь шагов. С тех пор как Алиса этим занялась, она забыла о простудах. И даже в эпидемию гриппа оставалась неуязвимой, не говоря уж о том, что эта процедура здорово бодрит.
Выпив кофе с тостами, Алиса начала одеваться. Она уже стояла в дверях, когда зазвонил телефон.
– Алло!
– Алиса Витольдовна?
– Я. – Она сразу узнала бархатный голос Курбатова.
– Алиса Витольдовна, это Курбатов, я оставил вам сообщение…
– Я вчера поздно вернулась. А в чем дело?
– Да, собственно, ничего особенного, просто вы мне очень понравились. Видите, я достаточно откровенен… Мне хотелось бы с вами встретиться.
– Действительно, откровенно, – засмеялась Алиса.
– В таком случае и вы ответьте всю правду.
– Попробую.
– Вы любите балет?
– Очень!
– Тогда я надеюсь, вы не откажетесь пойти со мной в Большой театр на «Жизель» с Ананиашвили?
– Боже, как заманчиво!
– Значит, согласны?
– Согласна. Только когда?
– Завтра.
– Хорошо.
– Вы позволите за вами заехать?
– Не стоит. Лучше встретимся у театра.
– Ну как скажете. Видите, какой я смирный?
– Вижу, вижу!
– Тогда без четверти семь у входа?
– Договорились. Спасибо за приглашение.
Настроение после звонка Курбатова неожиданно улучшилось. «Жизель» с Ниной Ананиашвили – это просто восторг. Я так давно не была в Большом. А Курбатов? Что – Курбатов? Ну понравилась я ему, что в этом удивительного. Он вроде не противный. И в конце концов, меня это ни к чему не обязывает. Кстати, я правильно сделала, что не позволила за мной заехать. А то начнутся провожания, намеки, нельзя ли чашечку кофе и вообще вся эта ненужная канитель. Не хочу… Я уже забыла и вспоминать не желаю. А он, кажется, не дурак. Понял, что просто в ресторан я бы с ним не пошла… Да, кстати, надо сегодня заехать к тете Наде.
Надежда Михайловна была подругой ее покойной матери. Она жила одна на пенсию, подрабатывала уроками французского, и Алиса частенько ей помогала. Сегодня она ввалилась к пожилой женщине с огромной сумкой и с большим букетом розовых с темно-красными прожилками гвоздик.
– Алиса! – воскликнула Надежда Михайловна. – Ты опять как Дед Мороз!
– Сказали бы уж как Снегурочка, а то сразу дед! – засмеялась Алиса, целуя хозяйку в нос.
– Раздевайся, детка, идем на кухню, я испекла для тебя хачапури.
– Ну зачем? А фигура?
– У тебя прекрасная фигура. Как теперь говорят, ноги от ушей. Только ты, дурочка, этим совсем не пользуешься. Смотри, поздно будет.
– А мне не надо. Я, тетя Надя, если хотите знать, вполне счастлива. У меня есть любимая работа, за которую к тому же прекрасно платят, что в наше время уже само по себе счастье. У меня уютная квартира, чудесные подруги… А от мужчин одни неприятности.
– Погоди, ты еще встретишь своего…
– Я его уже встретила, но он умер. А два раза такого не бывает. Паллиативы мне не нужны.
Надежда Михайловна с грустью смотрела на Алису.
– Тетя Надя, не надо меня жалеть, ей-богу. Лучше давайте есть хачапури!
– Одно другому не мешает, детка. Но женщине обязательно нужна любовь.
– Зачем? Для здоровья? Это не проблема. А все остальное… Боже мой, да от этой любви сплошные страдания, постоянные сомнения, неуверенность… Позвонит – не позвонит, придет – не придет? Почему он так сказал, а если сказал, то почему поступает наоборот? Я не понимаю их логики. Да и вообще… Нет, не хочу!
Надежда Михайловна грустно улыбалась:
– Алиса, деточка, ну что же делать, так устроен мир…
– В наше время, тетя Надя, можно себе позволить наплевать на такое дурацкое несправедливое устройство. Понимаете, всегда хотела быть слабой, а жизнь мне этого не позволяет. Ну я стала сильной. Даже, говорят, крутой. И мне хорошо!
– Ты можешь пообещать мне кое-что?
– Запросто!
– Когда ты все-таки влюбишься и отбросишь свои феминистские бредни, ты мне первой об этом сообщишь.
– Ладно, обещаю.
Часа через полтора Алиса попрощалась с Надеждой Михайловной. Разговор немного разбередил ее, и она не стала ждать лифт, а побежала пешком с шестого этажа. Едва она открыла дверь на улицу, как сразу увидела, что двое парней лет двенадцати лупят третьего. Они повалили мальчишку на грязный снег и мутузили что было сил. Алиса, недолго думая, подскочила к ним и, заложив два пальца в рот, свистнула. Свист получился поистине молодецкий. Парни шарахнулись в сторону.
– А ну убирайтесь вон, трусы! Говнюки! Двое на одного!
Они переглянулись и не спеша, засунув руки в карманы, побрели прочь.
– Ты как? – наклонилась к избитому Алиса.
– Нормально, – шмыгнул мальчик расквашенным носом. Его лицо и куртка были в крови.
– Вставай, а то простудишься.
Алиса протянула ему руку. Он с трудом, болезненно морщась, поднялся.
– Спасибо. Ой!
– Что?
– Нога…
– Дойти по подъезда сможешь?
– Зачем?
– Надо же кровь смыть и вообще…
– Не надо, я домой.
– А ты где живешь?
– Далеко… На Ленинском.
– Ничего себе! Нет, в таком виде нельзя. Пошли, обопрись на меня.
– Ничего, я сам.
Однако, сделав два шага, паренек вскрикнул от боли.
– Постой немножко, я сейчас подгоню машину. И отвезу тебя в травмопункт.
– Не надо, лучше домой, если не трудно…
– Сначала в травмопункт, а потом посмотрим, – не терпящим возражений тоном заявила Алиса. Она подогнала свой «мицубиси», помогла мальчишке сесть, достала аптечку и первым делом промыла ссадину на скуле.
– Вот теперь ты похож на человека, хотя и отдаленно. Ну где тут может быть травмопункт, ты не в курсе?
– Нет, откуда…
– Ничего, сейчас узнаем.
Она схватила мобильник и набрала номер Надежды Михайловны:
– Тетя Надя, это Алиса, где у вас поблизости травмопункт?
– Что с тобой, деточка? – всполошилась Надежда Михайловна.
– Не со мной, тут человек один ногу подвернул… Надежда Михайловна сказала, где травмопункт, и Алиса рванула с места.
– Извините, пожалуйста, а можно я домой позвоню, а то там, наверное, волнуются.
– Звони! – протянула ему мобильник Алиса. Мальчик набрал номер:
– Привет, это я. Я задержусь еще на часок, ладно? Нет, все в порядке. Ну пока.
– Слушай, а как тебя звать?
– Рома. Роман.
– Какое красивое имя! А я Алиса Витольдовна, но можно просто Алиса.
К счастью, в травмопункте народу было немного и вскоре врач уже осматривал Рому.
– Повезло тебе, малый. Просто растяжение. Сейчас сделаем повязку, а дома будете ему холодные ванночки делать. Ничего страшного.
– А ушибы? – поинтересовалась Алиса.
– Благодаря вам он отделался только испугом.
– Почему благодаря мне? – удивилась Алиса. Они ничего не рассказывали врачу.
– Куртку прекрасную сыну купили, вот она его и защитила. Правда, вид у нее теперь не слишком роскошный. Ну да ничего, отчистится.
А, доктор принял меня за его мать, – сообразила Алиса, но возражать не стала. Рома тоже промолчал.
– Ничего, парень, синяки да шишки мужчине к лицу! Вот маме твоей такой фингал не пошел бы… А сын на вас очень похож, очень!
То же самое твердила и пожилая медсестра, промывая и заклеивая ссадины на лбу и скуле.
У Ромы были хоть и не рыжие, но золотистые волосы, аккуратно и даже элегантно подстриженные, и одет он был хорошо. Наверняка мальчик из небедной семьи. И если бы не следы драки, он был бы очень красив. А ведь у меня и вправду мог бы быть такой сын, – вздохнула про себя Алиса.
Наконец их отпустили. С повязкой Роме было легче идти.
– Может, я теперь сам доеду?
– Ну вот еще! Ноге нужен покой, ты же слышал, что сказал врач. Рома, ты не голоден?
– Нет.
– А то я могу чего-нибудь купить тебе…
– Спасибо, не надо.
По дороге они мало говорили. Подъехав к дому в начале Ленинского проспекта, Алиса спросила:
– Тебе влетит?
– Наверное.
– А что тебя занесло в те края? И почему они на тебя напали?
– Сейчас это уже неважно. Спасибо вам за все.
– Хочешь, я с тобой поднимусь, отмажу тебя?
На мгновение огромные зеленоватые глаза Ромы зажглись благодарной радостью, но он тут же отказался:
– Нет, спасибо, это будет не по-мужски.
– А! Ну извини, корешок!
– Ой, как вы смешно это сказали! Спасибо вам еще раз! Вы… Вы очень клевая… просто супер! До свидания!
Он вылез из машины и скрылся в подъезде.