Но потом дорога поворачивает – и перед нами возникают ворота.
Ну конечно.
Грифф-парк огражден.
Сетчатые створки закрыты весьма небрежно, наверное потому, что в Посольстве знают: никто не может прожить достаточно долго, чтобы войти в них, а если кто-нибудь и войдет, то все равно не сможет подняться по холму к обсерватории.
Лукас стоит на дороге, уставившись на вершину холма или на то, что мы можем видеть сквозь коричневые кучи сухой листвы, накопившейся у ворот. Похоже, что когда-то здесь все было просто чудесно, стояли милые домики с нарядными лужайками и, наверное, жили хорошие семьи. А теперь вокруг пустынно и живут лишь воспоминания, только нет тех, кто мог бы помнить.
Я не хочу здесь находиться. Я не хочу быть призраком. Я поворачиваюсь и смотрю назад. Преследующий нас парень теперь гораздо ближе, он находится там, где минуту назад была я.
– Зачем мы здесь? В этом нет смысла. Мы ничего не можем сделать. – Я раздражена.
Фортис просто стоит на месте, сунув руки в карманы, выжидая. Но чего именно – я не знаю.
– Значит, это и есть периметр, полагаю. – Эти слова Лукас произносит странным тоном, и его взгляд все так же устремлен вперед.
Фортис кивает, точно так же глядя в одну точку:
– Видимо, так.
А потом я понимаю, куда они оба смотрят. Не только кусты умерли здесь.
Вокруг меня, сваленные кучами у основания изгороди, лежат скелеты – четыре, шесть, десять, – привалившиеся к проволоке, словно обычный мусор на обочине дороги.
Один скелет прижал руку к горлу.
Мое сердце подпрыгивает.
Я смотрю на останки людей, которые пытались проникнуть к Иконе, пытались сделать что-то, как-то изменить положение вещей. Людей, более храбрых, чем я.
И все они умерли.
Я поворачиваюсь к Лукасу и Фортису:
– Нам лучше вернуться. Мы не можем… Они же везде тут!
– Да, – вздыхает Фортис, – вот что случается с нами, обычными людьми, когда мы пытаемся подобраться поближе к Иконе. Как я и говорил.
– Но почему их так много?
Фортис смеется, но при этом не улыбается:
– Хочешь насыпать мне соли на раны, милая? Зря. Подумай вот о чем. С тех пор как все случилось, люди постоянно пытаются что-то сделать – и умирают. Мы постоянно пытаемся как-то протестовать. Мы постоянно пытаемся добиться того, чтобы нас услышали. Все то время, пока Иконы стоят на своих местах, Лорды контролируют все, что мы говорим и делаем. Все вокруг – Безмолвные Города, каждый день, снова и снова. – Он пожимает плечами. – Через какое-то время мы просто прекратили попытки. И теперь приняли наши номера и выстроились в один ряд с остальными живыми мертвецами.
Лукас хранит молчание. И вдруг идет вдоль периметра, что-то высматривая.
– Что ты делаешь? Ты же можешь погибнуть!
Я хватаю Лукаса за руку – я должна его остановить. Я думаю о выпусках новостей. Я думаю о пустых улицах и лицах умерших. Как же иначе? Мы ведь прямо сейчас смотрим на тех, кто был здесь. А теперь мы на этом самом месте.
На меня наваливается панический страх. Может, здесь и не Безмолвный Город, но все равно здесь Икона. Она может просто убить нас.
И мы все это знаем.
– Вот. Смотри. – Лукас показывает туда, где сетчатая изгородь согнулась под напором кустов. Сетка порвалась, образовалась дыра, недостаточно большая для Лукаса, но, в общем, вполне подходящая для меня. – Ты меньше меня. Ты можешь туда пролезть. А потом вернешься к воротам и впустишь меня внутрь.
Я недоверчиво качаю головой:
– Что? Я не собираюсь умирать ради тебя!
– А я и не прошу тебя умирать ради меня.
– Да ты посмотри на эти груды костей! Именно это ты мне и предлагаешь!
– Нет, не так. Посмотри на меня, посмотри на нас. Разве тебе не кажется, что тут что-то не так?
Я таращусь на него во все глаза.
– Мы не устали, – продолжает Лукас. – Голова у нас не болит. Сердце не сбивается с ритма.
«Говори за себя», – мелькает у меня в голове, но тут я замечаю, что Фортис выглядит неважно, что он в который уже раз отирает со лба пот.
– Ты еще не поняла? На нас это не действует.
– Но такое невозможно. Иконы действуют на всех. В этом их смысл.
– Этого мы не знаем, – говорит Фортис. – И именно потому пришли сюда. Каждый мозг уникален. Ваши, похоже, и вовсе отличаются от прочих. Возможно, на вас не действует то, что подействует на всех остальных. По крайней мере, я делаю ставку именно на это. Скрестив пальцы. – Фортис поднимает руку со скрещенными пальцами.
– А если Фортис прав? – Лукас смотрит на его руку. – Что, если мы и есть способ добраться до Иконы? Прорваться в него?
– Да ты же не доверяешь Фортису! Ты ему никогда не доверял! И нельзя ему верить! Посмотри на все эти скелеты, а потом повтори, что Фортис прав…
– Эй, вы там! Полегче. Я ведь рядом. – Фортис усмехается.
Мои слова ничуть его не задели. И даже то, что он стоит в тени Иконы, Фортиса не беспокоит, ну разве что он немного вспотел. Как будто все это просто игра.
– Я не знаю, прав ли Фортис, но знаю, что-то происходит. Они нам лгут, там, в Посольстве.
– Твоя мать?
– Моя мать. В особенности она. Она скрывает результаты исследований. У нее сплошные тайны. Мы должны сами выяснить, узнать, что именно мы знать не должны.
– И что, ты поэтому сюда пришел? Чтобы выяснить, может Икона тебя убить? Или, возможно, тебе просто вообще жить надоело?
– Это ты мне скажи. Почему ты пошла за мной и стоишь вот здесь?
И тут я понимаю, чту именно я должна сделать.
Не Лукас должен все выяснить.
Я должна.
Ради падре.
Моих родных.
Моей судьбы.
Я должна все узнать ради себя самой.
Но почему я?
Почему я здесь и что я должна здесь сделать?
Почему я – Дитя Иконы, что сделало меня такой?
Прежде чем кто-нибудь успевает сказать хоть слово, я поворачиваюсь и протискиваюсь сквозь дыру в нижней части изгороди.
И лежу на земле, в грязи, ожидая смерти.
Но не умираю.
ОТЧЕТ ОБ ИССЛЕДОВАНИИ: Проект «Человечество»Гриф: совершенно секретно / Для Посла лично
Кому: Послу Амаре
Тема: Происхождение Детей Икон
Подтема: Заметки в ходе исследования
Приложение: Свидетельства, обнаруженные во время рейда в убежище бунтовщиков
Вырванная из книги страница
Заглавие книги: «Сила мозга. Открой свою внутреннюю энергию»
Автор: Пауло Фортиссимо
ВВЕДЕНИЕ
Энергия есть основа жизни.
Энергия управляет, создает, изменяет и разрушает.
ПРИМЕРЫ
Радиация может убивать – быстро или медленно. Инфракрасный свет может проникать сквозь тьму. Электромагнитные волны можно использовать для того, чтобы заглянуть внутрь вашего ума и тела. Звуковые волны, как музыка или голос, могут вызвать чувства грусти или радости. Свет дает нам возможность видеть и может пробуждать разные ощущения.
ЛЮДИ ПОСТОЯННО ПРОИЗВОДЯТ ЭНЕРГИЮ
Звук, потрясение, чувство. Однако теперь мы выяснили, что человеческий мозг обладает скрытой возможностью производить куда больше энергии, чем мы предполагали.
Запертые в себе, мы все обладаем некоей внутренней звездой, которая может разгореться ярче, чем мы могли бы вообразить.
Нам нужно только найти ключ.
Глава 23 Обсерватория
Должно быть, он тронулся с места еще до того, как я упала на землю, потому что не прошло и секунды, как он напал.
Тот парень.
Лукас бросился на него с одной стороны, Фортис с другой. Но оба опоздали. А я только и увидела, что нож.
Ножи.
Я визжу и колочу руками и ногами изо всех сил. Мгновением позже нападавший скатывается с меня. Сверкающее лезвие падает в пыль.
– Пресвятая Дева! – визжу я снова и снова. Просто не могу остановиться.
– Дол! – Лукас бросается к изгороди, но Фортис хватает его за ворот рубашки.
– Погоди-ка.
Я наконец умолкаю. И сдерживаюсь, подавляя все еще рвущийся наружу крик. Мое дыхание становится быстрым и прерывистым, но все-таки теперь я молчу.
Парень лежит неподвижно. Хотя его лицо наполовину уткнулось в землю, я различаю, как закатились его глаза. Я придвигаюсь поближе к нему. Он не дышит. Как будто жизнь покинула его тело.
– Похоже, он мертв.
– Любой, кто пересекает линию этой изгороди, умирает. Такое Икона проделывает с любым из нас, – громко сообщает Фортис, но, говоря это, сам пятится от изгороди. Его лицо теперь выглядит изможденным, нервным. – Думаю, мне лучше держаться немного подальше.
Я во все глаза смотрю на внезапно умершего парня, лежащего под сеткой изгороди. Он даже не успел полностью пробраться под нее.
Лукас тащит его за ноги, выволакивая наружу. Потом распахивает на парне куртку, проверяет карманы. И достает какой-то помятый лист бумаги, сложенный пополам. Но прежде чем Лукас успевает его развернуть, Фортис выхватывает у него лист и читает сам.
Лукас тащит его за ноги, выволакивая наружу. Потом распахивает на парне куртку, проверяет карманы. И достает какой-то помятый лист бумаги, сложенный пополам. Но прежде чем Лукас успевает его развернуть, Фортис выхватывает у него лист и читает сам.
– Судя по всему, это награда за твою голову. Всего тысяча монет? Дешево. Они так нам весь рынок обрушат. – На лице Фортиса написано отвращение. – Грабитель с большой дороги, вот он кто.
– Фортис!
– Да. Должно быть, он тебя узнал и подумал, что может срубить несколько монет.
– Да кто бы стал платить за мою голову?
Лукас тянется к бумаге, но Фортис отводит руку в сторону. И листок исчезает, как и многое другое, в необъятных складках его длинной куртки.
– Думаю, за этим стоит вовсе не Посол. Она, скорее всего, и не знает ничего.
– И что в таком случае это означает? – хмурится Лукас.
– Возможно, ничего. Разве что тебе следует помнить Юлия Цезаря.
– Почему бы это?
– Не врагов в Сенате следует бояться. Больше шансов получить удар ножом в спину от кого-нибудь из самых близких.
– Отлично. Мне сразу стало гораздо легче. – Лукас явно рассержен.
– Не стоит благодарности. Но тем не менее я буду присматривать за тем, что происходит вокруг тебя, и сообщу, если что-то пойдет не так. Пожалуй, стоит заплатить Каталлусу. Он уж точно головорез, это я отлично знаю. – Фортис сминает в ком свой носовой платок и засовывает его обратно в карман. – Бедняга. Он, наверное, решил, что это и для него безопасно. Он ведь видел, как Дол сунулась под сетку. – Фортис еще немного пятится, подальше от меня. – Ну, давайте не будем больше тратить на него время. Вам пора идти, вам обоим. А уж я к вам не присоединюсь, спасибо за приглашение. Придется вам самим о себе позаботиться.
Я чувствую, как стремительно работает его мозг. «Они могут войти внутрь, – думает он. – Они могут выжить внутри Иконы. У них иммунитет. На них Икона не действует».
Я ощущаю все это, и на моем лице отражается сомнение.
Фортис смотрит на меня с усмешкой:
– Ох, извини. Иной раз я забываю, с кем имею дело. Что ты можешь заглянуть в мое сознание так же легко, как в хрустальный шар.
– Это не так действует. Не всегда.
– Вот и отлично. Значит, как в симпатичный большой стеклянный стакан. Малость треснувший, как и сам старый Фортис.
– Фортис, что все это значит? – Я внимательно смотрю на него. Мне хочется, чтобы он хоть разок был просто с нами откровенен.
– Что все это значит, я элементарно не знаю. – Фортис ни на мгновение не задумывается. – Может, ты мне скажешь, когда вернешься. Так что вперед! Вверх по склону, моя храбрая малышка Грасси! – Он делает жест в сторону Лукаса. – Впусти в ворота своего дружка – и вперед!
– И что мы будем делать там, наверху? – Я смотрю в сторону Иконы, хотя и не могу ее видеть. Не отсюда. Нам нужно подняться вверх по склону.
– Не знаю.
Лукас поднимает руку и обращается к своему запястью:
– Док, хоть ты имеешь представление о том, что мы ищем?
Голос Дока потрескивает – связь плохая:
– Основываясь на том, что нам известно, ты должен суметь отыскать некое физическое пространство, ориентировочно – пункт управления, Лукас. Некий источник энергии, который связан со всем зданием. Даже если технология не имеет ничего общего с техническими характеристиками энергоснабжения Посольства.
Фортис хватает Лукаса за руку и сдвигает повязку с запястья:
– Старина Хакс прав, но он не слишком-то сможет тебе помочь, особенно за оградой. Там зона радиомолчания. Влияние пульсации Иконы.
– Все понял.
Лукас окончательно освобождает свое запястье. Потом нажимает кнопку на манжете, и вокруг становится как будто еще тише.
Док исчезает.
Фортис хлопает Лукаса по плечу:
– Помни вот что. Там все не из нашего мира. Не ожидай, что увидишь нечто такое, что будет похоже на знакомые тебе вещи.
– Я уже сказал: понял!
Лукас так же злится, как и я. Когда я отпираю ворота изнутри, он едва не спотыкается о какую-то старую кость.
– Поосторожнее, – предостерегаю я, но он лишь ожигает меня бешеным взглядом.
Что ж, ситуация такова, что у кого угодно испортится настроение.
Но мы не останавливаемся. Мы не можем. Поэтому мы молча шагаем. Наконец пустые дома расступаются перед идущей вверх дорогой, потом дорога превращается в широкую тропу, а тропа переходит в узкую стежку на склоне горы. Мы идем и идем, пока все вокруг не дичает окончательно. Высохшие остатки некогда густого мха и сгнивший папоротник навалились на мертвые деревья по обе стороны извивающейся тропинки. Теперь я понимаю, откуда взялось название той улицы – Мшистый Папоротник.
В висках у меня начинает стучать.
Лукас показывает на остатки деревянного указателя. Видна часть стрелки и буквы «РИЯ».
– Там. Там самый крутой подъем, должно быть, он и ведет к обсерватории.
– Что ж, веди.
Лукас прав.
Мы пришли, только я не понимаю, на что смотрю. За пустой парковкой, за несколькими остовами заржавевших автомобилей – это.
Обсерватория. Прежде люди отсюда наблюдали за небом. А теперь небеса захватили ее, и это наблюдает за нами, видимое за много миль. Оно напоминает мне форт Санта-Каталины, вот только перед этим не раскинулся океан, а есть только огромный потерянный город. И я вижу причину того, почему мы здесь. Она врезается в небо над старым зданием. Почерневший металл Иконы раскрывается, как зловещая тень, надо всем впереди нас.
– Просто шагай дальше, – бормочет Лукас – он тоже видит.
Я киваю.
По мере того как мы приближаемся к зданию, все становится более темным, непонятным и еще сильнее разрушенным. Стук в голове усиливается. Здание уже вовсе не выглядит похожим на обсерваторию. Оно выглядит как заброшенный военный завод.
Мы поднимаемся по растрескавшимся бетонным ступеням, что ведут к центральному комплексу. Двери обмотаны цепями. Лукас трясет их, но я не теряю времени зря.
Я обхожу здание сбоку и оказываюсь на бетонной платформе за обсерваторией, на самом краю холма, возвышающегося над городом.
Хоул.
Я вижу море зданий, белую дымку на горизонте, где дома наползают друг на друга, и все кажется таким, каким давно перестало быть на самом деле. Оболочки пустых деловых центров вздымаются, как древние обелиски и артефакты того времени, которое уже не имеет никакого значения. Ближе к холмам под обсерваторией бледная растительность заползает на склоны вперемешку с чахлыми деревьями и узкими тропинками. Я вижу все пространство – от холмов на востоке до воды на западе.
А кроме того, я вижу едва различимые неровные очертания острова Санта-Каталина, который выглядит небольшим пятном на горизонте.
Я смотрю на Хоул, на весь город, и он именно таков. Хоул, Дыра. Я пытаюсь вообразить его живым, снова свободным от непрестанного страха смерти.
Но не могу.
Не могу избавиться от чувства, что все кончено, что этот некогда великий город никогда уже не станет чем-то прежним. Потому что, стоя здесь, рядом с обсерваторией, единственное, что я могу видеть, – это то, что город умирает.
Икона – машина, пульсирующая прямо возле меня, – убивает его, убивает те остатки, что еще можно убить.
Это как пустые дома на склоне холма, только везде и гораздо хуже.
– Вот ты где.
Лукас нашел меня, но он нашел и кое-что еще. Он пятится, задрав голову.
Я прослеживаю его взгляд, неохотно повернувшись к обсерватории.
К Иконе.
Я почти ожидаю увидеть каких-нибудь стражей-нелюдей, или солдат-симпов, или какое-то инопланетное приспособление, которое не позволит нам войти внутрь. Потом вспоминаю, что ни одно человеческое существо не может добраться сюда, где стою я, и что вряд ли те, кто управляет Иконой, поставили здесь охрану.
Но когда я подхожу к Иконе ближе, я вижу то, что пугает куда больше, чем любая охранная система. Земля перед нами полностью засыпана обломками. Остатки стен с разбитыми окнами выглядят так, словно здание тряхнуло землетрясением. Парадные двери широко распахнуты. Одна створка вообще упала, вторая криво висит на сломанных петлях.
– Совсем несложно, – мрачно вздыхает Лукас.
Ни одному из нас не хочется идти дальше.
Но мы идем.
Мы направляемся прямиком к самому большому строению центральной части.
Лукас идет первым, покачивая головой, как будто пытается что-то уловить.
– Чувствуешь это?
Из его уха выскальзывает капелька крови и ползет вниз.
Я киваю. Потому что все мое тело дрожит – и даже сердце вибрирует. Нам с трудом удается устоять на ногах. Никто не в силах выдержать поток энергии так близко к Иконе.
Даже мы.
– Лукас, нам не следует находиться здесь, – говорю я, протягивая руку к его уху.