И нужно держаться вместе и строить новые отношения между работниками художественного труда. Мы не организуем никакого быта, если наши взаимоотношения похожи на взаимоотношения богемы Запада. Вот в чем зло. Первое – это наш быт. Второе – подбирать и держаться твердо вместе и верить друг в друга…
Алешка индивидуалист, и, как Татлин, начал думать, что он есть чистый конструктивист!
Чем же мы тогда отличаемся от художников Запада, если один не признает другого? Тем только, что здесь даже – и то умеют подбирать и уважать некоторых…
Лицензию на свой аппарат, вероятно, достану здесь.
Целую всех. Привет Виталию и Жене, Алеше и Эдди и пр.
До того много хожу, что свои московские ботинки сносил – ношу французские.
Ну, пока. Целую. Анти.
23 мая 1925 г. ПарижКажется, твердо решено открыть выставку 28 мая, правда, еще не все будет готово, но это уже неважно. 1 июня я буду уже свободен.
Напрасно ты посылаешь деньги и папиросы. На них огромный налог, и получать страшно канительно.
По воздуху письма из Парижа не принимают, а только до Берлина.
Сегодня развесил «Тарелкина»30, сделал очень хорошо.
С текстилем ничего не вышло (с продажей), т. к. здесь нужна парча с очень крупными рисунками, а твои кажутся совсем маленькими и малоцветными.
Если получу с Госторга 1500 фр., куплю себе зеркалку «Ика», 6x9, если не получу, то куплю лишь бумаги и тебе кое-что, чулок и т. д., и больше не хватит ни на что.
О продаже мечты отлетели и об издании книг тоже.
Вообще, Париж из Москвы один, а в Париже он совсем другой.
Анти.
24 мая 1925 г. ПарижЯ очень рад, что Володя наконец выехал – это очень мне поможет, но, наверно, и задержит.
Письмо № 19 и телеграмму получил.
«Септ» куплю, к нему футляр и к нему бобины-кассеты, футляр с 12 кассетами и, если найду, добавочный объектив. И все это вышлю почтой по адресу Госкино, пусть достает лицензию.
Что я тебе куплю:
1. Пояс резиновый.
2. Шляпу.
3. Ботинки, т. е. англ. туфли.
4. Шесть пар чулок.
5. Костюм, осеннее или летнее пальто.
Свой аппарат я сам повезу и в торгпредстве достану бумагу, а до Себежа сдам в багаж транзитом.
Выставка откроется 30-го, все откладывается из-за неготовности.
К счастью, в Париже все дожди и нежарко. Шляпу так истаскал, что на Себеже повешу на пограничный столб пугать Латвию.
Мориц живет со мной в одном отеле. Рад, что пишешь про Мульку.
Ваш Хомик.
25 мая 1925 г. ПарижЯ купил граммофон маленький и четыре пластинки с модными джаз-бандами.
Может быть, вместо зеркалки купить фотоаппарат, который заряжается пленкой кино на 60 снимков, который стоит всего 50 фр.
Жалко, что нельзя в номере завести граммофон, только сижу и рассматриваю его. Радуюсь, что скоро конец, 30-го открытие нашего павильона.
Граммофон – это для матери.
Получил от брата Васи письмо, послал ему еще. Он очень рад.
Кино не снимаю. Нельзя без разрешения, а его еще не дали.
Целую всех. Анти.
26 мая 1925 г. ПарижОпять печальное известие. Выставка, т. е. наш отдел СССР, откроется только 4 июня по распоряжению Красина; значит, я выеду 10-го, не раньше.
Сегодня узнал, что завтра приедет Володя.
Получил письмо со снимками. В одном ты такая хорошая, а в другом сердитая. Мулечка такая вкусненькая, а матерь тоже хорошая.
Граммофон молчит, хочется его послушать, слышал только в магазине, но пусть молчит до Москвы.
Утром в 9 ч. разбудил Мориц и начал плакать. Жене отказали в визе, а он здесь будет до конца выставки, т. е. до декабря. Он изнервничался, что с ним делать…
Развесил свою рекламу. Завтра повешу свои 30 обложек, 11 монтажей и 6 знаков.
В клубе решил выкрасить пол черным.
Работаем вовсю, и все еще не готово.
Привет Жемчужному и Жене. Скажи ей, что «ваши» лучше «наших». (Ваши, т. е. московские.) У наших (парижских) нет ни грудей, ни бедер.
Целую, Анти.
В. Ф. Степанова – А. М. Родченко
27 мая 1925 г. МоскваДорогой Родченко, получила письмо от 19 мая № 25, где ты меня успокаиваешь и говоришь о затяжке в отъезде. Я серьезно и не думала, что ты можешь приехать раньше 15 июня, это были только приятные мечтания. Я прошу тебя не расстраиваться и крепиться, а уехать тогда, когда позволят твои дела. Тем более что Володька приехал и может еще тебя задержать. Поэтому я крепко беру себя в руки до конца июня и никаких трагических писем ты больше не получишь.
Алешка затеял Ассоциацию работников по рационализации Художественного Труда. Куда войдут конструктивисты (все и разные), Киноки, Леф и Чужак31 с Пролеткультом. Пока все настроены доброжелательно и не ругаются. Всем ясно, что такая организация необходима.
У Овена плеврит, ничего опасного нет.
Милая парижская Мулька, ты столько много работаешь, наверно похудел. На фото такой задумчивый взгляд.
Мулька здоровенькая и теперь весит 12 и… ф. С завтрашнего дня ей будем давать кисель, так что она у нас большая, и к твоему приезду будет вставать и хватать тебя за ухо.
Лиля Брик сегодня мне звонила и предлагала взять у нее в долг денег до твоего приезда, какая любезность.
Целую, твоя собачка.
А. М. Родченко – В. Ф. Степановой
29 мая 1925 г. ПарижМилая Котя! Получил через Полякова 102 доллара.
Скажи Дзиге, что никакого «Септа» 15-метрового нет в Париже, есть в Германии, но дрянь.
Я уже заказал ему аппарат, как получу первые деньги по почте, сейчас же вышлю.
Володя приехал вчера, с ним бродил вечером и ночью по Парижу, сегодня не ходил на выставку, голова болит.
Сегодня купил фотоаппарат 4x6 «Ика» с объективом 2,7 за 1800 франков. Завтра буду снимать.
Купил сегодня подкладку под кожаное пальто и перчатки, тебе купил пояс. Хочу купить тебе юбку и вязаную кофту на зиму.
Володя даст адрес издательства, где ты получишь деньги, которые он забыл тебе отдать.
Больше никуда не пойду, насмотрелся всего.
Целую. Ваш Хомик.
31 мая 1925 г. ПарижМилый Котик! Получил письмо № 22. Посылаю открытку. Не говори Лиле, что мы с Володей пили. Володя меня не задержит, а задержат попутчики. Аркин, кажется, едет 7-го, а Дурново 15-го.
По почте еще не получил, как получу – вышлю аппарат Дзиге и телеграмму тебе.
Аппаратик замечательный, маленький, светосила 1:2,7, шторный затвор до l/1000 сек. с футляром. Ходил вечером на выставку смотреть, как горит у нас электричество, народу масса.
Завтра, может быть, поеду с Володей в Версаль после обеда. В воскресенье нет возможности работать, всюду народ.
Все развешиваю. Плакаты мои заняли две стены, графика еще стену, костюмы еще стену. Рисунков текстиля твоих четыре. Любкиных много.
Познакомил Володя с Леже, во вторник придет смотреть мои работы. Как освобожусь, пойдем к нему.
И я уже привык к Парижу, хожу один. Сам обедаю и покупаю вещи, могу ездить на «метре», бродить всюду: в кино, в цирк. Вообще, французы умеют понять иностранца, что ему нужно.
Картины Мориц упакует вместе с клубом.
Я тут какие хочешь деньги истрачу, аппаратов купил на 6000 фр., т. е. на 60 червонцев. Ты только не рассказывай всем.
Скажи матери, что Ваське (брату) я написал и получил ответ, и снимок с павильона послал.
Целую вас, ваш Родченко.
31 мая 1925 г. ПарижСегодня воскресенье. До обеда работал в клубе. В 7 ч. пришел Дурново. Володю сегодня не видел.
Начал развешивать фото и плакаты в клубе.
В Гран-Пале32 еще нужно развесить за эти дни кино, и фото, и текстиль. Хорошо, что Мориц будет до конца выставки, он же и упакует все. Я уверен, что, если бы я не поехал, Давид ничего не выставил моего…
Проявил снимки, очень хорошо. Теперь пришлю с «Клуба».
Устроил в комнате маленькую лабораторию, хорошо, что есть электричество и вода.
Целую. Анти.
1 июня 1925 г. ПарижМилая Варвара!
Вот, наконец, тот месяц, когда я уеду в Москву. Пока изменений нет. 4-го открытие.
Был у Леже, после 4-го буду ему показывать живопись33 и обменяюсь вещами. Он очень славный парень.
Пойди и получи деньги, которые тебе Володя должен, это «Военный вестник», Неглинная улица, изд. ОДВФ34.
Посылаю негатив «Рабочего клуба», хотя он еще в мелочах не готов. На фото мой новый приятель Дурново. Это пробные снимки, проявлял сам.
Возможно, что с Володей сделаем эскиз для окраски Лавки Внешторга.
…Ну, клуб готов, посылаю снимки. Правда, он такой простой, и чистый, и светлый, что в нем поневоле не заведешь грязь. Все блестящий риполин, много белого, красного, серого… Каждый день туда забираются русские и читают журналы и книги, несмотря на то, что вход загорожен веревкой.
Поговорил с Леже и зазнался. Я художник… Что делает Леже, так я это давно бросил. А если бы я был в Париже, то у меня имя было бы больше Леже. И все же я не хотел бы жить здесь… Чем мы – московские – хуже…
Вот он работает, работает, а живет-то не лучше меня, может и хуже, и вещей [работ] мало, все продано.
А я люблю не только чтоб писали, издавали, хвалили… Я еще люблю полежать на солнце и ровно ничего не делать…
А еще, вдруг, заняться кино-фото и черт знает чем… и быть ребенком, забыть все… и заняться починкой замка, и читать ПИНКЕРТОНА.
Завтра второе! Скоро буду свободен! Восток!
Я теперь понял, что не нужно ни в чем подражать, а брать и переделывать по-нашему.
Ну, скоро увижу всех Мулек.
Ваш Анти.
В. Ф. Степанова – А. М. Родченко
1 июня 1925 г. МоскваДорогой Родченок, получили твое письмо № 28 от 24.05, где ты пишешь, что хочешь купить Вертову аппарат. Он очень доволен, особенно просит добавочный телеобъектив.
Как только ты получишь аппарат, пошли Дзиге письмо, что купил такой-то аппарат, №, фабрику и т. д., это нужно, чтобы получить лиценз.
Интересно, получил ли ты что-нибудь из тех денег, что я послала.
Вообще, насчет подарков мне, можешь ничего не покупать, т. к. мне будет больше приятно, если ты в свободное время отдохнешь, чем просить кого-нибудь покупать дамские вещи.
Ты дорогой и самый любимый, как будет приятно ехать с вокзала с тобой домой…
Твоя Собака.
Мать тебя целует, она ходит с Мулькой по комнате.
А. М. Родченко – В. Ф. Степановой
3 июня 1925 г. Париж
Милый Котька! Сегодня получил жалованье, последний раз, с 5-го я свободный человек. 4-го открытие в з часа дня. 5-го буду спать до 11 ч. и совсем никуда не пойду. Клуб вышел такой простой, и чистый, и очень опрятный. Сегодня заплатил, как всегда, за комнату в отеле за 1/2 месяца и сказал, что 15-го уеду.
Деньги почтой не получил и папиросы тоже, если до отъезда не получу, то Вертову ничего не куплю…
Пусть он не печалится, Поляков купит и так же вышлет, как я хотел.
Завтра, наверно, не буду писать.
Целую всех, Анти.
6 июня 1925 г. ПарижМилый Котька! Все дело теперь за визами, которые завтра отдам, и за попутчиками.
Володька меня не задержит, я от всего отказался, т. к. устал. Все же, видимо, выеду не раньше 15-го. Все деньги получил.
Дзиге аппарат завтра покупаю, ибо только сегодня получил по почте его деньги.
Посылаю в этом письме снимки, которые снимал Эренбург и мне подарил.
Что – Алешка кино бросил? Значит, буду работать с Вертовым. Сегодня я свободный человек, спал до 12 ч.
Вчера видел знаменитого киноартиста Тома Микса (ковбоя), очень хорош!
В цирках всех был по 2 раза.
Целую говорящую Мульку.
6 июня 1925 г. ПарижЖара адская. Сегодня получил посылку, папиросы. И купил летний костюм. Дзиге аппарат будет послан в понедельник.
В понедельник иду к консулу за паспортом и буду собирать вещи. Не так легко выбраться, как и въехать в Париж.
Заказал фотобумаги и пленки.
Сижу и курю «Герцеговину»35.
Тебе покупать пойду с женой Морица.
Нет попутчиков, все хотят побыть побольше в Париже: Дурново до 18-го, Аркина еще не видел. Ну, пока, целую всех. Анти.
7 июня 1925 г. ПарижМилая Мулька!
Воскресенье, ходил купаться в Сене, такая жара.
Сижу, курю. Аркин, кажется, поедет 15-го. Но он хочет прямо из Франции в Кенигсберг, а из Кенигсберга морем в Ленинград. Можно из Франции прямо в Ригу.
Одному не хочется ехать, вдруг отберут аппараты.
Теперь и делать нечего, а уехать нельзя… Завтра получу документы.
Привет всем, ничего писать не хочется.
Ваш Мулька.
8 июня 1925 г.Посылаю Дзиге Вертову аппарат СЕПТ № 0905 с объективом Цейса 1:3,5 см, в кожаном футляре с шестью бобинами.
Не знаю, когда уеду, все зависит от попутчиков, которым не хочется ехать, как мне. Право, сейчас интересно еще побыть в Париже, так как я сегодня получил билет на право производить съемку на выставке от Генерального комиссара и буду каждый день снимать.
Боюсь, что раньше 20-го не уеду, т. к. всем хочется отдохнуть. А я уже отдохнул, скучаю по тебе, как никто из них.
Сегодня консульство закрыто, хотел получить паспорт.
Завтра увижу брата Кауфмана. Володьку давно не вижу.
Жалко, что ты не пишешь, я все еще буду писать, а ты пишешь, это последнее…
Привет дочурке Муле, Жемчужному, Жене.
Целую. Анти.
10 июня 1925 г. ПарижМилая Мум!
Получил в консульстве выездную визу, должен переехать Себеж до 9 июля.
Дня через 2–3 пойду собирать визы стран, через которые проеду, завтра узнаю маршрут. Хочу ехать морем, через Голландию в Питер, или иначе.
Выеду, наверно, числа 17-го или 18-го; если морем, то 9 дней, если поездом, то 4 дня.
Море-то я хочу видеть, очень люблю его. 12-го отправлю Дзиге аппарат.
Сам купил печатную машинку к «Септу», набралось чемодана три.
Получил разрешение снимать на выставке, чем и увлекаюсь, сам проявляю, а печатать буду дома.
Был Кауфман… Парень он славный и настроен советски, но при чем тут я…
Дзига спрашивал у тебя, зачем я купил с «Септом» треножник. Ну и дурак же он. Я купил, конечно, к фото. Я купил еще один – снимать архитектуру, в комнате, с выдержкой, ведь здесь треножники чудные и дешевые.
На открытии собралась огромная толпа французских рабочих, которые встретили Красина криками «Да здравствуют Советы» и запели «Интернационал». Полиция попросила Красина войти в здание и рассеяла толпу, а де-Монзи, сказав: «Я извиняюсь, но я не уполномочен своим правительством присутствовать на демонстрации», – быстро ушел.
Когда Красин в речи сказал, что в искусстве всюду есть Ленин, так как для нас его память велика, де-Монзи ответил: «Мне очень приятно, что вы тоже чтите великие могилы»…
Все почти газеты пишут о русском павильоне, ни об одном так много не писали и не пишут, это – определенный успех.
Ряд предпринимателей предлагают за деньги везти выставку в Голландию и др. страны.
Ну, не скучай, целую и хочу целовать.
Анти.
10 июня 1925 г. ПарижМилый Хомик!
Коган завтра выезжает в Москву, но я с ним не поеду…
Сейчас жара, сижу в пижаме, буду проявлять и попробую печатать.
Скорей хочу получить разрешение на вывоз и уехать. Ходил в посольство, подал заявление о провозе вещей, вычеркнули духи, за них нужно все равно платить пошлину.
Сегодня новость, Бельгия не дает визу русским, придется ехать через Страсбург.
У Володьки несчастье. Вытащили из кармана все его деньги для Америки, 130 долларов, он теперь без копейки. Но ему одолжат в посольстве, мне он был тоже должен 280 фр., наверно, уже не отдаст.
Либерману привезу ручку, а Копыловой еще не знаю что. А тебе самого себя, одетого в ю рубашек, три костюма и с чемоданом аппаратов. Веселого, здорового и радостного.
Пришлю телеграмму о выезде и где нахожусь.
Целую. Анти.
14 июня 1925 г. ПарижПолучил разрешение на провоз вещей.
Купил чемодан, во вторник укладываюсь.
Получил повестку о деньгах – 15 фр. Это, вероятно, Эдди. Взять их смогу, а купить – нет. Женщин нет. Не могу без них купить… Мориц уехал на неделю на море вместе с женой.
Еду с Аркиным, завтра получаем визы, если их не задержат. Выедем 18-го, поездом.
Счастлив, что все идет к отъезду.
Картины оставлю, Мориц пришлет с экспонатами.
Целую и скоро буду целовать.
Писем нет от тебя. Твой Хомик.
______________1 Эрдман Борис Робертович (1899–1960), художник театра.
2 Алексей Ган (1893–1942), художник-конструктивист, режиссер, дизайнер, член «Общества современных архитекторов» и группы «Октябрь», оформлял журналы «Кинофот» и «Современная архитектура».
Снял несохранившийся фильм «Остров юных пионеров» (1924), который демонстрировался в советском павильоне на парижской выставке. Был женат на режиссере-документалисте Эсфири Шуб (1894–1959).
3 В своем багаже Родченко вез более 200 номеров (судя по таможенной описи) различных работ для выставки: проекты мебели и оборудования, фотомонтажи и плакаты, архитектурные проекты, проекты театральных костюмов, рисунки для ткани, книги и журналы, как свои, так и Степановой. Все это потом вошло в состав экспозиции по разным разделам: Искусство книги, Искусство улицы, Искусство мебели, Театр, Искусство текстиля и т. д.
4 В. Мориц, искусствовед, отвечал за подбор экспонатов в целом и за развеску театрального раздела на выставке.
5 Георг Гросс (1893–1959), немецкий художник, график и карикатурист. Дадаист, член компартии Германии, которую покинул после посещения Москвы. В серии своих журнальных статей и карикатур создал портрет Берлина 1920–1930-х годов. С приходом Гитлера к власти эмигрировал в Нью-Йорк.
6 Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка в Москве (1923) явилась первым смотром новой советской архитектуры. Основные павильоны были построены по проектам И. Жолтовского и его учеников, среди других новаторских архитектурных произведений – павильон «Махорка» К. Мельникова, павильон Дальнего Востока И. Голосова, ряд построек Иностранного отдела В. Щуко, павильон «Известий ЦИК» А. Экстер и Б. Гладкова, киоск А. Лавинского и др.