Так вот, после этого миланского удара Наполеон пишет Жозефине пронзительные строки: «Требуя от тебя любви, подобной моей, я был не прав: разве может кружево весить столько же, сколько золото?»
…Если кто и вбил первый клин в их отношения, то явно не Наполеон.
«Я прибыл в Милан, спешу к тебе, я бросил все, чтобы обнять тебя. Тебя нет! Ты путешествуешь и веселишься. Я пробуду здесь до девятого. Не беспокойся: пользуйся удовольствиями, счастье создано для тебя…»
«Я принял курьера, присланного из Генуи. У тебя, конечно, не нашлось времени написать мне. Твоя жизнь, полная наслаждений, не позволяет тебе пожертвовать для меня хотя бы пустяком. Я не хочу расстраивать твои планы и мешать тебе развлекаться, я не стою этого, а счастье или несчастье нелюбимого тобой человека не может интересовать тебя…»
Потом он узнал и о ее изменах. И не только он. О том, что покоритель Египта и Италии — рогоносец, писали даже английские газеты. Но Жозефина того периода была настолько «не в материале», что умудрилась изменить Наполеону даже с учителем танцев Ипполитом Шарлем, который, пока Бонапарт воевал, просто нагло поселился у нее в доме.
Парижские друзья Наполеона предупреждали его потерявшую последний разум жену, что она слишком заигралась. Один из директоров Директории говорил этой шалаве: «Вы утверждаете, что между вами и господином Шарлем нет ничего, кроме дружбы; но если эта дружба так исключительна, что заставляет вас пренебрегать светскими приличиями, то я скажу вам, как если бы это была любовь: разводитесь с Наполеоном, потому что такая самоотверженная дружба заменит вам все! Поверьте, у вас будут неприятности».
Но Жозефина разводиться не хотела: Наполеон был герой. И все то сияние, в лучах которого она грелась в парижских салонах, было только и исключительно отражением его сияния. Без него она была бы никем. Почему же она вела себя столь нагло? Просто, начитавшись пылких писем Наполеона, она была абсолютно уверена в своей власти над ним. Но Наполеон быстро учился.
Поэтому, вернувшись из Египта в Париж, он запретил пускать к нему Жозефину и объявил о разводе. Его не столько беспокоило общественное мнение (во Франции оно довольно легко относилось к изменам), сколько терзала обида. Да и не видел он более смысла в этом браке. У него была масса других, во сто крат более важных дел — решалась судьба Франции.
Только в этот момент Жозефина поняла глубину той пропасти между ними, которую выкопала собственными руками! И пришла в ужас. И перешла к осаде. Она понимала: если ей только удастся проникнуть к Наполеону, добиться с ним личной аудиенции, броситься в ноги, пустить слезу, загородиться детьми, которых Наполеон успел полюбить, она сломает эту стену. Наполеон это тоже знал, именно поэтому и запретил пускать к нему жену. Все-таки под толстым слоем горького серого пепла в его сердце еще теплились искорки того чувства, которое. Да что я вам говорю! Просто перечитайте его письма!..
Поэтому первыми к нему в ноги со слезами бросились посланные Жозефиной дети — Евгений и его сестра Ортанс, которые умоляли не оставлять их снова сиротами. Ну, это уже ниже пояса! Наполеон, который всю жизнь любил детей, разволновался и разрешил запустить к себе Жозефину, которая, как это водится у путан, кинулась в ноги и была прощена.
И вот с этого момента, друзья мои, у них началась совершенно другая жизнь! Чтобы понять перемену, которая стала происходить с Жозефиной, нужно вспомнить некоторые детали. Во-первых, она была старше Наполеона на пять лет. А это известная проблема: если в браке женщина старше, то со временем ее начинают терзать муки ревности, поскольку женщины стареют и дурнеют гораздо быстрее мужчин. У них начинается паника, что их вот-вот бросят и все такое… Это во-первых.
А во-вторых, Жозефина раннего периода Наполеона почти и не знала. Он был нужен ей как паровоз в великосветскую жизнь. Она чувствовала в молодом генерале огромный потенциал. Вот и все. Через два дня после свадьбы он уехал на войну, и она его почти не видела. И только потом, когда они начали плотно жить вместе, Жозефина, приближаясь к этому утесу все ближе и ближе, с каждым шагом все больше и больше поражалась масштабу личности, который начал перед ней открываться. И постепенно, к своему, быть может, удивлению, начала все больше и больше влюбляться в него.
Их отношения наладились, они не вспоминали о былом, но Наполеон никогда уже не горел тем огнем, который сжигал его в Италии. Он стал обычным мужем-мещанином. Он перегорел. И это особенно ярко видно в его последующих письмах к Жозефине. Они так спокойны.
«Я получил для тебя из Лондона растения, которые послал твоему садовнику. Если в Пломбьере так же скверно, как здесь, то пребывание на водах не понравится тебе. Тысяча любезностей матушке и Ортанс…» (Вместо тысячи прежних поцелуев. — А. Н)
«Я получил твое письмо, милая Жозефина. Вчера я был на охоте в Марли и, стреляя в вепря, слегка поранил себе палец. Кажется, сегодня играют „Севильского цирюльника“…»
«Всю неделю, милая Жозефина, я утомлялся больше, чем следовало, по целым дням с окоченевшими ногами мокнул под дождем, но сегодня я отдохнул, так как никуда не выходил…»
Любил ли он ее тогда? Конечно. Он был семейный человек, ценил очаг. Годы, которые они прожили вместе, затянули ту трещину, которую проделала Жозефина в фундаменте их брака в самом его начале. Но когда Наполеону нужно было для спасения дела всей его жизни развестись с Жозефиной (политика!), он долго колебался, но все-таки решившись, сломал брак.
А Жозефина? К концу жизни она уже совсем не любила шум светских раутов, а любила только его. И когда Наполеона сослали на остров, когда Бонапарта быстро позабыла его вторая молодая жена, Жозефина настойчиво просилась к нему, чтобы вдвоем встретить старость и смерть. Это было именно то, о чем когда-то, будучи 27-летним мальчишкой, он писал ей: «Приезжай ко мне хотя бы для того, чтобы, умирая, мы могли сказать: мы так долго были счастливы!»
Увы, не сбылось.
Часть IV ДВА ГОДА И ДВА ВЕКА
Екатерина II не зря назвала неизвестного Цезаря, который должен был прийти к власти во Франции, человеком, стоящим «выше уровня века». Те установления, которые Наполеон ввел во Франции за дарованные небом два мирных года, продержались два века. Многие наполеоновские институции действуют во Франции по сию пору. И речь не только о «мелочах» типа ордена Почетного легиона, префектурах, жандармерии, но и о вещах более фундаментальных. Наполеоновская система народного образования сохранилась неизменной в своих принципиальных основах по сей день. Госбанк Франции был создан декретом Наполеона. Гражданский кодекс Франции до сегодняшнего дня официально так и называется Наполеоновским кодексом. Ассоциация содействия промышленности была основана в 1801 году по декрету Наполеона Бонапарта, и до сих пор многие фирмы мира (в том числе российские) награждаются медалью этой ассоциации.
Его главной задачей было модернизировать страну, и он занимался этим по 18 часов в сутки, не давая спуску ни себе, ни аппарату. После того как Наполеона сослали, французские чиновники вспоминали работу при нем как страшно тяжелую, но, вместе с тем, и удивительно «духоподъемную». В работе наполеоновского аппарата царила атмосфера творчества. Наполеон был прирожденным лидером и умел создавать в людях тот запал, который был нужен для решения любой задачи.
Один из адъютантов Наполеона, генерал Рапп писал: «Нужно быть железным, чтобы устоять на нашей работе. Едва мы сходим с коляски, нам нужно садиться на лошадь и в таком положении мы остаемся с первым консулом иногда до 10–12 часов подряд».
Да, он гонял людей нещадно, выжимал чиновников, как лимоны. Да, он полушутя говорил: «Не давать людям состариться — в этом и состоит искусство управления». Но, чувствуя командную атмосферу, где любая новая идея принимается на ура, где с первым консулом не страшно спорить (напротив, самых ярых спорщиков он часто приглашал к себе на обед), люди горели энтузиазмом. Один из старых чиновников позже писал, что Наполеон обладал искусством «увеличивать в людях преданность делу той фамильярностью, с которой он умел, при случае, обращаться с низшими, как с равными», что «порождало увлечение, равное тому, которое он порождал в армии. Люди истощались в работе точно так же, как умирали на поле битвы.
Власть его, как и власть Цезаря, основывалась на личном обаянии».
Капитан Мейтланд, командовавший английским судном, на борт которого поднялся Наполеон после Ватерлоо, позже говорил: «Этот человек обладал потрясающим умением нравиться…»
Но и Наполеон, в свою очередь, относился к ребятам из своей команды соответственно. Сохранились несколько листков, на которых он машинально черкал во время заседаний. Так вот, на одном из них восемь раз написано: «Вы все — разбойники!» А на другом — десять раз: «Боже мой, как я вас всех люблю!»
Был случай, когда в присутствии одного из министров Наполеон начал искать на столе своего секретаря какую-то записку. Ему показалось, что он нашел искомое и вслух начал машинально зачитывать записку министру. Но это оказалась записка наполеоновского секретаря к жене, и начиналась она так: «Вот уже тридцать шесть часов я вынужден безвыходно торчать в кабинете…» Прочитав это, Наполеон расхохотался и сказал: «Видите, они еще находят время писать женам нежности. И после этого говорят, что я нещадно эксплуатирую людей!»
Как-то госсекретарь военного ведомства Пьер Дарю, которого сам Наполеон называл «рабочим волом», уснул за столом, уронив голову на бумаги. Удивленный Наполеон растолкал его, и выяснилось, что Дарю провел в рабочем кабинете три ночи подряд. Что неудивительно, поскольку дня обычно не хватало. И если совещание затягивалось за полночь, Наполеон хлопал в ладоши: «Ну, граждане-министры, просыпайтесь, еще ведь только два часа утра, нам нужно заслужить те деньги, которые мы получаем от французского народа».
Доктор Корвизар и мать Наполеона Летиция пытались ограничить первого консула в работе и заставить его больше отдыхать. Но он раздраженно восклицал: «Несчастный Корвизар! Он вечно твердит одно и то же! Но я ему доказал как дважды два четыре, что для ведения моего дела мне необходимо заниматься ночью, так как дня мне не хватает».
При этом вечным фоном заседаний и вообще работы наполеоновской команды были перманентные подколки, шутки и хохот… Однажды на смех был поднят Талейран. Причем всем Парижем. Нет, эту историю я просто не могу не рассказать. Любознательный Наполеон часто приглашал к себе на обед известного географа и путешественника Денона. Талейран тоже решил пригласить Денона к себе в гости и заранее предупредил жену, что к ним на обед придет великий путешественник. А жена Талейрана была дура дурой, в своей жизни она прочла одну-единственную книгу о путешествиях — «Приключения Робинзона Крузо». И решила, что к ним в гости придет сам Робинзон Крузо!.. В присутствии многочисленных гостей она начала заинтересованно расспрашивать географа о его жизни на далеком острове. Денон сначала не мог понять, о чем речь, и только когда хозяйка дома поинтересовалась, как здоровье его слуги Пятницы, он расхохотался вместе со всеми гостями. Эта история распространилась по Парижу со скоростью пожара, и потом везде, где бы ни появлялся Талейран, его встречали понимающие ухмылки. Что приводило министра в крайнее смущение.
Четкую работу аппарата Наполеон всегда отмечал. Однажды, прочитав некие бумаги, присланные ему военным ведомством, он пишет военному министру: «Я с интересом прочел обе ваши большие ведомости. Укажите мне, каким образом я могу выразить благодарность тому чиновнику, который их составлял. Ведомости составлены чрезвычайно точно. Я не нашел в них ни одной ошибки».
Бездонная память и огромный запас знаний в самых разных областях часто позволяли Наполеону находить неожиданное решение какого-либо вопроса. Но при этом он ни на день не переставал учиться. Часто, выслушав на госсовете доклад министра, он просил, чтобы к нему прислали того человека, который готовил этот доклад, и уже вместе с ним вникал в курс дела. Наполеон обожал говорить со специалистами, потому что получение новых знаний доставляло ему огромное удовольствие.
Поскольку приоритетным направлением в деятельности первого консула была экономика, вскоре он полностью овладел вопросами тарифов, таможен, условий фрахта, разбирался в отличиях оснастки французских и английских кораблей.
Он вникал даже в такие мелочи, как разница в технологии плетения английских и французских канатов. Как отмечают историки, «…он знал о причинах удешевления или вздорожания лионского бархата не хуже лионских купцов и мог уличить в мошенничествах — и определить, в каких именно! — подрядчика, строящего шоссейную дорогу на конце колоссальной империи, был в состоянии не только разрешить своим властным словом пограничный спор или покончить с путаницей чересполосиц между отдельными германскими государствами и князьями, но и мотивировать свое решение ссылкой на историю этого спора и этих чересполосиц».
Работа была огромная, и она приносила нации видимые результаты, поэтому ничуть не удивительно, что, когда перед французами поставили вопрос, а не избрать ли первого консула не на десять лет, а пожизненно, нация подавляющим большинством голосов ответила: избрать! Все равно никто лучше него с государственными делами не справлялся.
Глава 1 «ОТКРОЮ КОДЕКС НА ЛЮБОЙ СТРАНИЦЕ И НЕ МОГУ — ЧИТАЮ ДО КОНЦА…»
Что выстраивал Наполеон во Франции?
Наполеон выстраивал во Франции абсолютно соответствующую времени и существующим технологиям социальную структуру, в которой наиболее предприимчивые, умные и оборотистые люди могли бы зарабатывать деньги, то есть развивать производство и торговлю. Это прекрасное общество, согласитесь…
Что же является основой прекрасного общества?
Основой прекрасного общества является нечто священное, а именно — право на собственность. Никакого другого священства Наполеон не признавал. Он, ликвидировав революционные перегибы, выпустил священников из тюрем, подписал с римским папой конкордат, согласно которому во Франции восстанавливается институт католической церкви. Но сам он в религиозные сказки не верил, римского папу считал пройдохой и прощелыгой. Зато он прекрасно разбирался в массовой психологии и понимал: быдло имманентно склонно верить в сказки. Без сказок оно начинает тревожиться, ему нужна ментальная успокаивающая пилюлька. И пусть лучше это будет пилюлька от крупного проверенного производителя, нежели сляпанная в подвале на ляжке сектой экстремистов. На экстремистов Наполеон уже насмотрелся… Именно поэтому говорил: «Уж лучше попы, чем шарлатаны, вроде Калиостро или Канта…»
(Канта он не любил. Наполеон предпочитал конкретику. Наполеон предпочитал цифру и практический результат. А не пустопорожнюю болтовню, каковой отличаются философы. Именно поэтому изобретателя консервов он назвал благодетелем человечества, а Канта — шарлатаном.)
А поскольку церковь продажна и ее легко заставить служить любой власти, Наполеон этим умно воспользовался, отняв христианский козырь у Бурбонов и поставив его на службу себе. И с той поры попы как миленькие проповедовали в своих церквях, что «бог сделал Наполеона орудием своей власти» и «кто противится Наполеону, тот противится господу». Проститутки.
Впрочем, мы отвлеклись. В конце концов, религии могут быть разные, а частная собственность есть священная основа любого нормального общества. Увлекаясь в молодости революционными идеями, Наполеон, повзрослев и понаблюдав за неизбежными спутниками всех революций — анархией, развалом и террором, понял, что болтовня о полном равенстве — очень опасная и разрушительная глупость. Поэтому, закрывая революцию, он преобразовал знаменитый лозунг французской революции «Свобода, равенство и братство».
Свобода? В первую очередь, экономическая.
Равенство? В первую очередь, юридическое. Чтобы были равные стартовые условия для всех граждан, способных к наращиванию капитала. Богатейте! И с вами будет богатеть страна.
Братство? А что это такое? Если под братством понимать равные условия жизни для всех, как о том грезили некоторые радикальные коммуно-революционеры, то — хрена вам!
Считается, что по сравнению с декларациями революции Наполеон кое в чем отступил назад, закрутил гайки. Имущественный ценз, введенный Наполеоном, о котором мы говорили, — из ряда «гаек». Откат в правах женщин — тоже. Женщина при тогдашнем развитии технологий не являлась самостоятельным экономическим агентом, так зачем ей лишние права? Права — это инструмент для зарабатывания денег. В противном случае они превращаются в чистое хулиганство и пустую болтовню. Кто не участвует в экономической деятельности, тому голосовать и решать судьбы общества нечего. Пусть высказывается дома.
Поэтому лозунг революции был подкорректирован. Равенство? — Сегодня! Свобода? — Завтра! Братство? — Никогда!..
Наполеон «отныне и вовеки» закрепил незыблемость собственности. Все старые феодальные права собственности уничтожались. Все, кто успел купить феодальные, монастырские или церковные земли, объявлялись их полноправными и священными владельцами навсегда и бесповоротно.