– Где-то там, в альпийских предгорьях, как мне подсказывает прозорливый и опытный внутренний голос, зарыта разгадка всего этого сволочного и воровского бардака, который творится в нашей многострадальной России. Поэтому и отрабатывать данную, безусловно, перспективную линию должны люди, которым «Народная Воля» безоговорочно доверяет…. Кроме того, ты прекрасно говоришь по-немецки. Да и Алина, как мне – намедни – доложили, владеет этим языком в должном объёме. Даже переводами – прямыми и обратными – регулярно подрабатывает. Так что, всё сложилось «в ёлочку» само собой…
– Уже и справки навёл?
– Очень надо! – обиделся Хрусталёв. – Это наша мамка – на правах главы семейства – подсуетилась. Мол, интересно же – кого это выбрал в жёны любимый сыночек? Чего ждать от будущей невестки? Дело, как не крути, житейское. Не на что обижаться.
– Ну, и как?
– Что – как?
– Понравилась будущая родственница? – настороженно прищурился Алексей. – То бишь, будущая мать ваших обожаемых внуков и внучек?
– Не волнуйся, отрок. Кандидатура мадмуазель Ветровой одобрена. Причём, однозначно и искренне…. Я и говорю, что всё сложилось самым естественным образом. Что, на мой вкус, просто замечательно.
– А, как же мы найдём Алину? Ведь, до сих пор неизвестно, где они с Егором прячутся.
– Так и найдём. Самым обыкновенным и многократно-проверенным способом…
Сергей достал из бокового кармана сумки громоздкий, явно старомодный мобильник и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по кнопкам, поднёс тёмно-синий брусок к уху.
– Горыныч? Узнал? Понятное дело…. И ты, алаверды, будешь долго жить. Обещаю…. Ну, да. Ну, да…. Гы-гы-гы! Слушай…. А, то! Спрашиваешь…. Понял. Да, не стоит благодарностей. Обычное дело. Свои люди, сочтёмся…. Как ответить? Чтобы всё было по-человечески? Вот, по этому меркантильному поводу я и звоню…. Короче говоря, завтра с утра к тебе подъедет мой сынок…. Чего? Алексей, понятное дело. Подскочит и всё объяснит, мол, что да как…. Ну, ну. Молоденькая сексуальная связисточка? Рыженькая, надеюсь? Молчу, молчу. Типа – удач. Не опозорь – чести погон…. Значит, завтра Алексей подъедет? Понял. Заранее – спасибо…. Давай, родной, отдыхай. Всех благ! Роджер….
– Что это было? – задумчиво помешивая аметистовые угли сучковатой палкой, засомневался Лёха.
– Ни «что», а «кто». Генерал-лейтенант Михаил Юрьевич Горюнов, армейское прозвище – «Горыныч», – охотно пояснил Хрусталёв. – Командующий Псковской воздушно-десантной дивизией.
– Причём здесь десантура?
– Притом. К «фээсбэшному» объекту «Б-03» с северо-востока примыкает многопрофильный полигон, на котором постоянно тренируются сотрудники различных спецслужб и всяческие армейские деятели. Вот, по этому поводу, чтобы не усложнять ситуацию, и «Б-03», и учебный полигон охраняет батальон псковских десантников. Подскочишь к Горынычу, обрисуешь ему – по сути – сложившуюся картинку. Он обязательно поможет. В том плане, что когда Иван Иванович придёт в сознание, тебя к нему проводят. Представишься, передашь от меня привет. Глядишь, старик тебе поверит и расскажет, где искать Алину.
– Спасибо, батя, – повеселел Алексей. – Всё сделаю, не сомневайся. И дедулю разговорю, и Альку с Егором вытащу из леса…. Слушай. Может, стоит – ликвидировать полковника Назарова?
– С каких это подгоревших пирожков?
– Ну, как же…. Он, всё-таки, враг…
– Насмешил, право, – укоризненно покачал головой Сергей. – Чего такого плохого сделал Игорь Игоревич? Бюджетные деньги не разворовывает. Живёт – в бытовом плане – скромно. Отличный семьянин, счастливый муж и отец. Людей – в свободное от основной деятельности время – не убивает. Женщин и маленьких детишек не насилует…. Какие к нему, честному служаке, претензии?
– «Фээсбэшный» сатрап, как-никак. Верный сторожевой пёс и всё такое прочее…
– Ерунду болтаешь, сынок. «Народная Воля» никоим образом не заинтересована в смене существующего государственного строя. И национально-религиозный вопрос «народовольцам» не интересен. Мы боремся лишь за реальное равенство и всеобъемлющую справедливость. А ещё отстаиваем – изо всех сил – неделимость нашей великой страны. Не более того.
– Да, я всё понимаю…
– Понимает он, видите ли, – нахмурился Хрусталёв. – У «Народной Воли» единственная конечная цель – избавить Россию от преступников всех мастей. И от уголовных, и от экономических. Вернее, подстегнуть государство, чтобы оно, родимое, отбросив в сторону весь слюнявый либеральный мусор и закатав рукава, принялось бы отстаивать интересы законопослушных россиян. Реально отстаивать, без дураков, мягкотелых компромиссов и дешёвого трёпа. Жалости ко всяким жадным сволочам и моральным уродам не ведая…. Ладно, будем собираться. Затушим костёр и тронемся в путь. Рассвет приближается…
Дорогин, меланхолично глядя в окно и пуская ртом идеально-круглые табачные кольца, курил.
Вообще-то, он был некурящим человеком. Много и с удовольствием занимался спортом, и даже каждое утро делал получасовую обще-оздоровительную зарядку. Но события последних дней здорово расшатали премьер-министерские нервишки. Не захочешь, а закуришь…
Распахнулась – без предварительного стука – дверь, и в кабинет вошёл всклокочённый и слегка помятый Зайцев.
– Интернет наводнён роликом, где показано, как Матвей Валентинов и Диана Казакова убивают друг друга, – напустив на лощёную физиономию целое море брезгливости, сообщил Президент России. – Гадость невероятная и страшная. У меня по спине до сих пор – через каждые тридцать-сорок секунд – пробегают ледяные мурашки…. Б-р-р-р!
– Я видел, – невозмутимым голосом откликнулся Премьер-министр. – Зрелище, действительно, не для слабонервных.
– Что будем делать?
– В смысле?
– Ну, это…, – нерешительно замялся Зайцев. – Может, стоит позвонить полковнику Назарову?
– Зачем?
– Хотя бы для того, чтобы слегка – в свете последнего наглого и кровавого происшествия – подкорректировать задание.
– Стоит ли? – аккуратно туша сигаретный окурок в стандартной хрустальной пепельнице, лениво зевнул Дорогин. – Ничего экстраординарного, на мой скромный взгляд, не произошло. Погибла парочка зарвавшихся и в корягу обнаглевших воров? Подумаешь. Воздух будет чище. Всё, что называется, «в ёлочку». Самим рук пачкать не пришлось…. Пускай полковник работает в штатном режиме. Не будем его отвлекать эмоциональными окриками и бессмысленными нравоучениями. Ни к чему это. Пусть операция проходит по заранее утверждённому плану.
– Слушай, а зачем мы таких вороватых личностей назначаем в Губернаторы?
– А, где других-то взять? Очень похоже, что в современной России честных людей почти не осталось. Ты, я, Евгений Яковлевич Тёщин да «народовольцы»…
Глава двенадцатая Лесные будни и перипетии
На ветреном бордовом закате путники выбрались на болотистый берег Борового озера. Солнце равнодушно пряталось в пухлых тёмно-сиреневых облаках, по озёрной глади размеренно передвигались-перекатывались высокие грязно-серые волны, гребни которых были украшены белыми «барашками».
– Да, в такую ненастную погоду рыбачить бесполезно, – с сожалением вздохнула Аля. – Вся крупная рыба, со стопроцентной гарантией, ушла на глубину.
– Ну, сестрёнка, ты и даёшь, – по-взрослому неодобрительно усмехнулся Егор. – Скоро за нами целая свора «фээсбэшных» цепных псов, высунув от усердия на сторону розовые языки, будет гоняться, а она, чудачка законченная, думает о рыбалке. Смех, да и только…. И чему только вас, студентов недоделанных, учат в знаменитой Финансовой академии? Ага, подожди…. Вон же он, длинный-длинный мыс, слегка напоминающий очертаниями хитрую лисью мордочку. За мной!
Через полчаса они подошли к гигантскому корневищу старой сосны, поваленной много лет тому назад ураганным ветром.
– И, где же землянка? – принялась рассеянно озираться по сторонам Алина. – Ничего не понимаю!
– Наши деды и прадеды знали толк в маскировке, – с нотками гордости в голосе пояснил Егорка. – Правее смотри, правее…. Видишь, низенький продолговатый холмик? Это она и есть, землянка. А вход в неё расположен со стороны выворотня. Давай, перебирайся через ствол…
Минут сорок-пятьдесят туристы поневоле, запалив две восковые свечки, старательно занимались уборкой. Егор очистил твёрдые земляные стены от лохматой бело-голубой плесени, и отремонтировал-подправил старенькую узкую дверь, сработанную из толстых осиновых жердей и рубероида. Аля же, наспех изготовив берёзовый веник, подмела пол, нарубила пышных еловых лап и застелила ими широкие нары.
После этого они – уже в лилово-скорбных вечерних сумерках, совместными усилиями – собрали приличный запас сухих сосновых дров и растопили уродливую печурку, сложенную из разноцветных гранитных валунов.
После этого они – уже в лилово-скорбных вечерних сумерках, совместными усилиями – собрали приличный запас сухих сосновых дров и растопили уродливую печурку, сложенную из разноцветных гранитных валунов.
Печка, как и было обещано информированным Иваном Ивановичем, первое время отчаянно и коварно дымила. Но уже минут через восемнадцать-двадцать, когда ребристые печные камни слегка нагрелись, ситуация нормализовалась.
– Доставай рис, галеты и вскрывай две банки с тушёнкой, – берясь за дужку походного котелка, велела Алина. – А я, пожалуй, прогуляюсь к озеру, наберу водички.
– И фляги прихвати с собой, – посоветовал брат. – Они почти пустые. Первым делом мы вскипятим водички и разольём кипяток по кружкам, а потом уже сварим рисовую кашу. Подожди, я фляжки сложу в полиэтиленовый пакет, чтобы тебе было сподручней…
Девушка, держа в правой ладони дужку котелка и ручки полиэтиленового пакета, а в ладони левой – карманный фонарик, выбралась из землянки и насторожённо замерла. Небо было затянуто плотными облаками, скрывавшими Луну и звёзды, а сверху – из вязкой черноты – доносился тревожный далёкий гул.
– Похоже, что нас уже ищут, – насмешливо прошептала Аля. – Подняли в воздух вертолёты и отправили их высматривать подозрительные ночные костры. Ну-ну, деятели шустрые. Высматривайте – сколько хотите, если делать нечего…
После скромного ужина, подбросив в печурку очередную порцию дров, они завалились спать. День выдался очень трудным и беспокойным, поэтому молодые люди уснули практически мгновенно.
Алине снился светлый и бесконечно-радостный сон. Симпатичный европейский городок, застроенный невысокими аккуратными коттеджами под красно-терракотовыми черепичными крышами. С круглой городской площади, на которой располагалось элегантное здание ратуши и приземистый католический собор, прекрасно просматривалось длинное узкое озеро, неподвижная гладь которого тускло отливала благородным старинным серебром. На серо-серебристых озёрных водах виднелись многочисленные белые и чёрные точки.
– Это лебеди, символ верности – сообщил Лёха Хрусталёв, красовавшийся в шикарном чёрном смокинге – с белоснежной манишкой и тёмно-фиолетовой бабочкой на толстой шее. – Правда, симпатично?
– Очень-очень, – с удивлением осознавая, что на ней одето белое, сильно декольтированное длинное платье, щедро украшенное многочисленными кружевами и оборочками, подтвердила Аля. – Как, кстати, называются высокие и скалистые горы, разместившиеся на противоположном берегу озера?
– Конечно же, Альпы, моя любопытная фройляйн Мюллер.
– Мюллер?
– Ага, Герда Мюллер, – загадочно улыбнулся Алексей. – Тебя, любимая, теперь так зовут. Производственная необходимость, знаешь ли.
– А, как нынче величают тебя? – спросила Алина-Герда.
– Бернд Вагнер.
– Симпатичный вариант. Мне, по крайней мере, нравится.
– Мне тоже, – мельком взглянув на высокую башню ратуши, украшенную огромными круглыми часами, Лёха забеспокоился: – Без семи минут два. Можем, заболтавшись, опоздать.
– Куда – опоздать?
– На процедуру бракосочетания. Ты, Герда, сегодня выходишь замуж.
– За тебя?
– Конечно. За кого же ещё? Надеюсь, ты не раздумала?
– Нет, не раздумала. Пошли быстрее…
Утром Аля проснулась от навязчивого холода. Печурка давно потухла, и в землянке явственно ощущалась противная болотная сырость.
– К-как промозгло, – зябко передёргиваясь всем худеньким телом и торопливо натягивая толстый свитер, тихонько, чтобы не разбудить спящего брата, пробормотала девушка. – А утром и днём, как назло, печку топить нельзя. Дымок могут заметить с вертолёта. Ещё очень хочется писать…
Она наполовину приоткрыла дверь, но покидать землянку так и не решилась – снаружи доносился бодрый стрекот, перемешанный с ритмичным потрескиванием.
– Разлетались, морды беспокойные, – возмутилась Алина. – Даже в туалет, сатрапы бдительные, не дают сходить…. Ага, новый круг, сволочь винтокрылая, заложил…
Тем не менее, приходилось, помня об осторожности и конспирации, покорно ждать.
Только через двенадцать-пятнадцать минут все посторонние шумы стихли, и Аля, облегчённо вздохнув, выбралась из землянки и торопливо зашагала к молодому густому ельнику.
Справив естественную нужду, она тронулась в обратный путь. Неожиданно над головой громко застрекотало и загудело.
Алина тут же бросилась под разлапистую сосну и, обняв-обхватив обеими руками толстый ствол дерева, затаилась.
Гул уверенно и однозначно отдалялся.
– По-видимому, всё же, не заметили, – облегчённо выдохнула девушка. – Надо будет Егорку предупредить, чтобы был поосторожнее.
Аля, подойдя к густым зарослям ракитника, раздвинула ветки кустарника ладонями и восхищённо прошептала:
– Вдоль противоположного берега Борового озера бодро чешет бело-синий вертолётик. Наверняка, импортный. Эстетичная и элегантная штучка, надо признать…
Вертолёты гудели и стрекотали над округой целый день и угомонились только ближе к вечеру.
– Дедуля, в очередной раз, оказался прав, – констатировал Егор. – Ай, да старикан! Натуральный патентованный провидец. Кассандра с генеральскими погонами…. Давай-ка, сестрёнка, собирать шмотки. Солнышко уже приближается к линии горизонта. Пора в дорогу.
В девятнадцать пятнадцать они, дальновидно поменяв кроссовки на резиновые сапоги, покинули сырую опостылевшую землянку и вышли на маршрут. То есть, двинулись – через топкое мшистое болото – строго на север.
Под подошвами сапог противно и настойчиво чавкало. Неисчислимые стаи голодных комаров, злобно жужжа, надоедливо клубились над путниками. Через каждые двадцать-тридцать минут приходилось останавливаться и тщательно мазаться антикомариной эмульсией.
– Зверюги натуральные и ненасытные, – заворачивая пробку на флаконе, жалобно ворчала Алина. – Откуда их столько взялось? Чем они, гниды несимпатичные, здесь питаются?
Уже на самом излёте печального заката брат и сестра Ветровы выбрались на твёрдую почву, поросшую молодым березняком.
– Это же, как я понимаю, заброшенная лесная дорога? – беспорядочно водя узким лучом карманного фонарика по мелколесью, неуверенным голосом спросил Егор. – Больше похоже на самую обыкновенную тропу, проложенную по древней-древней просеке…
– Всё правильно, – заверила Аля. – Дорожка ведёт на северо-запад?
– Ведёт.
– Тогда – какие сомнения? Двинули!
Первое время шагать было непросто – молоденькие рябинки и осинки, выросшие на просеке, приставуче цеплялись тоненькими ветками за одежду, берёзовые толстые корни, выступавшие из лесной почвы, так и норовили подставить подножку.
Но потом путники приноровились, дело пошло гораздо веселее, скорость передвижения постепенно возросла. До утра они, сделав три коротких привала, продвинулись на северо-запад километров на двадцать пять с небольшим.
Вокруг властвовала чуткая, слегка диковатая тишина, изредка нарушаемая лишь загадочным уханьем ночного филина. Да незадолго до рассвета, где-то на севере, несколько раз надсадно прогудел вертолётный двигатель.
– Не спится им, собакам, – неодобрительно пробормотал Егор. – Где же этот заброшенный лагерь дровосеков? То бишь, лесозаготовителей? Пора, помня дедовы инструкции, делать дневную остановку…
Ещё через сорок минут, когда через листву деревьев уже пробивались первые скупые солнечные лучи, Алина, шедшая по тропе первой, резко остановилась.
– Что-то случилось? – забеспокоился парнишка.
– Т-с-с-с. Пока не знаю. Стоим и слушаем.
Вскоре девушка призналась:
– Ничего странного и подозрительного не слышно. Но, всё равно, присутствует смутное ощущение близкой опасности…. Отходим, на всякий случай, метров на семьдесят-восемьдесят в сторону от тропы и дальше идём по компасу. Бережённого, как известно, Бог бережёт.
– Чего ты опасаешься? Засады?
– И этого, конечно, тоже. А ещё в богатом арсенале спецназа, как я читала в толстых книжках, числятся и так называемые шумовые гранатные растяжки. Их устанавливают на дорогах и тропинках, по которым могут перемещаться беглецы…
Впереди заметно посветлело.
– Останавливаемся, – на правах старшей сестры скомандовала Аля. – До поляны осталось всего-то метров шестьдесят. – Сбрасывай, Егорша, рюкзак. Сползаем на разведку.
Они выбрались на пологий холмик, заросший низенькими кустиками цветущего вереска.
С вершины холма заброшенный лагерь лесозаготовителей был виден – как на ладони. Два старых, наполовину разобранных трактора, несколько десятков мятых двухсотлитровых бочек из-под дизельного топлива, прочие заржавевшие металлоконструкции непонятного предназначения. Чуть правее кучи металлолома наблюдался непрезентабельный строительный вагончик на железных полозьях.
А ещё дальше, на ровной площадке, располагался элегантный бело-синий вертолётик. От вертолёта – к строительному вагончику – целенаправленно шагали два рослых камуфляжника, вооружённые короткоствольными автоматами.