Это была его уже третья ходка. Букет обвинительных статей наличествовал такой же, как и в предыдущих двух случаях: изнасилование, развращение малолетних, педофилия.
Правда, на этот раз, Правосудие, так его и растак, вынесло неожиданно-суровый вердикт – десять лет общего режима. Пронин даже затосковал и начал всерьёз задумываться о самоубийстве, мол: – «Десять лет без секса с малолетками – невыносимая пытка…». Но, вот, и трёх с половиной лет не прошло, а его выпустили.
Почему выпустили? Василия Павловича, честно говоря, этот вопрос мало интересовал. То ли вышла очередная предпраздничная амнистия. То ли российский Президент, известный поборник либеральных принципов и устоев, распорядился – сократить в два раза количество заключённых…. Какая, собственно, разница?
Он посмотрел вниз, расстроено сплюнул под ноги и неодобрительно покачал головой: у подножия холма – во всей своей красе – раскинулся затрапезный городишко Урюпинск.
«Гадкое местечко», – трогаясь в путь, мысленно поморщился Пронин. – «В том плане, что на улицах этого городка, благодаря всеобщей и тотальной безработице, всегда многолюдно. Даже пописать незаметно не получится, не говоря уже о более серьёзных вещах…. То ли дело – родимый Краснодар! Там большинство населения при деле. Даже пенсионеры не по лавочкам бестолково сидят, а в огородах да садах впахивают по полной и расширенной программе. Следовательно, и детишки, оставленные без присмотра, слоняются – и компаниями, и поодиночке – по пустынным улочкам…. Ладно, сейчас дошагаю до железнодорожного вокзала и куплю билет на ближайший поезд. Завтра уже буду дома. Отъемся, понятное дело, отосплюсь. А потом и делом займусь. Сейчас лето, Краснодарский край буквально-таки наводнён попрошайками, прибывшими в российскую житницу из других, менее богатых регионов. Причём, многие нищие – ради более жалостливого вида – и детишек привозят с собой…. Присмотрю себе маленькую девчушку лет семи-восьми. Обязательно светленькую, кудрявую, с доверчивыми небесно-голубыми глазёнками. Куплю, или – по-простому – украду…. О, что я буду с ней делать! Уже слюнки, заранее, текут…».
Пронин, чтобы сократить дорогу, свернул в кривой проулок и, пройдя порядка ста пятидесяти метров, замер – словно кокер-спаниель, почуявший жирную осеннюю куропатку.
По одну сторону от дороги наблюдались густые заросли ракитника. По другую – располагались обгоревшие развалины длинного барака. А перед серо-чёрным каркасом здания, рядом с высокой кучей светло-жёлтого песка, играла, опустившись на корточки, маленькая худенькая девочка – лет семи-восьми от роду, светленькая, кудрявая, с доверчивыми небесно-голубыми глазами…
«Не иначе, подарок судьбы», – жадно сглатывая слюну и старательно оглядываясь-озираясь по сторонам, решил Василий Павлович. – «Вокруг ни души. А тело потом можно будет спрятать в обгоревшем бараке, закидав досками и углями. Или, к примеру, закопать в ракитнике…».
– Здравствуй, малышка! – бесконечно масленым и тягучим голосом поздоровался Пронин. – Хочешь – вкусную и сладкую конфетку?
– Конечно, хочу, – выпрямившись, подтвердила девчушка, после чего неожиданно предложила: – Дяденька, может, поиграем в салочки?
– Это как?
– Очень просто. Догоняй!
Девочка шустро побежала вдоль чёрной барачной стены и скрылась за углом.
– Конечно же, догоню, – ставя на землю чемодан, пообещал Василий Павлович. – Тогда только держись, чертовка!
Он завернул за угол и, споткнувшись, упал.
– Чёрт побери, брюки запачкал, – недовольно пробормотал Пронин, а ещё через секунду, почувствовав, как под четвёртое ребро входит холодная и острая сталь, заорал благим матом. Впрочем, вскоре крик преобразовался в глухой предсмертный хрип…
Выключив телевизор, Хрусталёв отправился на кухню.
– Почему, милый, ты такой встревоженный? – нарезая парную телятину на порционные куски, спросила Ирина. – Опять с телевизионного экрана «Народную Волю» поливали грязью?
– Трудно сказать однозначно, – непонимающе пожал плечами Сергей. – Просто по Первому каналу объявили, что, мол, сегодня утром кровожадные «народовольцы» подло убили заслуженного генерал-полковника Свиридова Николая Ильича. Даже показали кадры, на которых запечатлён остов сгоревшего автомобиля, принадлежавшего погибшему руководителю легендарного ГРУ.
– Но мы же не имеем отношения к этому происшествию? – доставая из кухонной тумбочки сковородку, уточнила супруга.
– Ни малейшего.
– Что же это означает?
– Есть два варианта. Возможно, у «Народной Воли» появились последователи.
– А, второй?
– Не исключаю, что мы имеем дело с обыкновенной инсценировкой. Мол, опытный генерал-полковник всерьёз испугался за собственную жизнь и решил, пустив нас по ложному следу, спрятаться-скрыться…
Глава семнадцатая Новые обстоятельства
– Ты, любопытная девушка, ещё долго будешь терзать бесконечный и бескрайний Интернет? – спросил Лёха.
– Посижу какое-то время, – неопределённо передёрнув узкими плечами, откликнулась Алина. – Во-первых, ознакомлюсь со свежими общемировыми новостями. А, во-вторых, подожду ответа от тётушки Изауры. Вдруг, старушка оперативно отреагирует на моё послание?
– Ладно, тогда не буду отвлекать.
Алексей, бесшумно притворив за собой дверь, прошёл в столовую-гостиную и принялся внимательно, с искренним интересом знакомиться с разнообразными рекламно-познавательными материалами о провинции Каринтия, размещёнными на антикварной книжной полке.
Вскоре он добрался до пухлых картонных папок, заполненных разномастными вырезками из австрийских газет и журналов.
– Интересное дело, – ошарашено пробормотал Лёха, беря в руки одну из папок. – Очень интересное…
На сером картонном корешке красным фломастером было начертано – «Amatov».
Вернувшись в номер, он, с гордостью демонстрируя неожиданный трофей, известил:
– Посмотри, любимая, чем я разжился!
Аля повела себя неадекватно. Сделав «страшные глаза», она проворковала беззаботно-нежным голосом:
– Любимый, очень хочется искупаться. Жарковато здесь. Я уже и ноутбук выключила, и купальник надела, и полотенца сложила в пляжную сумку. Так что, облачайся в плавки и пошли. А мобильники отключи и здесь оставь, чтобы не отвлекали от полноценного отдыха…. Давай-давай, не тормози! Я тебя подожду на улице…
– Слушаюсь и повинуюсь, – непонимающе хмыкнул Алексей. – Как скажешь, так и будет.
Он по-быстрому переоделся, отключил телефоны, запихал картонную папку в полиэтиленовый пакет, повесил на плечо сумку с полотенцами и, заперев дверь на ключ, покинул номер.
Взявшись за руки, молодые люди направились – по узкой аллее – в сторону пляжа.
– Ну, и что случилось-приключилось? – поинтересовался Лёха.
– Потом расскажу, – краешком рта шепнула Алина, после чего – уже нормальным голосом – поделилась ощущениями: – Здешний воздух, клянусь моей любовью к футболу, самая натуральная амброзия. А от озёрных вод явственно веет теплом…. Подходим к пляжу, который – по нашим…э-э-э, парагвайским понятиям – является необычным. То бишь, идеально-стриженый изумрудный газон, обрывающийся в воду. Никакого, понимаешь, песочка…. Вода очень чистая и прозрачная – каждый камушек на дне виден. А по озеру – в разных направлениях – рассекают-плавают многочисленные яхты под парусами, обычные вёсельные лодки и неуклюжие водные велосипеды.
Пляж был заполнен отдыхающими только на одну треть. Пожилые люди беззаботно загорали. Молодёжь увлечённо играла в пляжный волейбол. Детвора, громко визжа, резвилась на мелководье.
– Здесь останавливаемся, – решила Аля. – Расстилай большое пляжное полотенце-покрывало поверх травки.
– Почему ты выбрала это место? – засомневался Алексей. – В южной части пляжа народа гораздо меньше…
– Потому, что рядом с пунктом проката. Сумку оставляем здесь. Раздеваемся…. Берём в аренду водный велосипед (вот, держи десять Евро, заплатишь сотруднику), и поплыли. Полиэтиленовый пакет с картонной папкой прихвати с собой.
– А, маленькие полотенца?
– Не надо. Искупаемся позже…
Водный велосипед, не смотря на внешнюю неуклюжесть, оказался весьма быстроходным средством передвижения.
– За восемь-десять минут мы прошли больше километра, – обернувшись в сторону пляжа, сообщил Алексей. – Надеюсь, это полностью безопасное место? То бишь, здесь можно говорить спокойно, ничего не опасаясь?
– И я надеюсь на это, – вздохнула Аля.
– Итак, что случилось?
– Питер – по моим фотографиям – опознал супружескую пару Наливайко. Вернее, у этих опытных сотрудников ФСБ совсем другие имена-фамилии. Более того, они проходят службу в составе «Департамента по борьбе с экстремизмом», возглавляемого приснопамятным Игорем Игоревичем Назаровым.
– Полковник Назаров – та ещё штучка, – загрустил Лёха. – От этой хитрой и опытной бестии всего можно ожидать.
– Полковник Назаров – та ещё штучка, – загрустил Лёха. – От этой хитрой и опытной бестии всего можно ожидать.
– Центр придерживается того же мнения. Нам рекомендовано соблюдать осторожность по максимуму. Мол, подслушивающие «жучки» могут быть спрятаны – где угодно. Даже бирки на наших пляжных полотенцах, выданных в пансионате, могут оказаться – на самом деле – записывающими устройствами. Вот, поэтому я тебя – в одних плавках – и вытащила почти на самую середину Вёртерзее…. Давай-ка ещё отплывём немного. Активней, лентяй, шевели помидорами! Активней!
– А ещё какими инструкциями нас порадовало высокое и мудрое начальство?
– Порадовало, конечно, – сварливо проворчала Аля. – Как можно обходиться без расплывчатых руководящих инструкций? Они, как известно, всему голова…. Короче говоря, велено – форсировать события. А если, мол, такой возможности нет, то следует незамедлительно покинуть гостеприимный Клагенфурт. Естественно, по второму варианту. Звучит примерно так: – «Оформляйте законный брак, благо в Австрии и иностранцев регистрируют, после чего незамедлительно вылетайте в Парагвай, где вам всё окончательно объяснят – относительно дальнейшего маршрута…». Ладно, останавливаемся. Доставай свой трофей. Изучай информацию и комментируй…
Лёха извлёк из полиэтиленового пакета картонную папку, развязал тесёмки и принялся аккуратно перелистывать бумажки, размещённые в скоросшивателе.
Над Вёртерзее царило полное безветрие. Тёмные воды озера, подсвеченные вечерним солнышком, замерли. Было очень тихо. Только беспокойные чайки, методично кружа над далёким крохотным островком, изредка лениво «переговаривались» между собой.
– Ну, нашёл что-нибудь интересное? – минут через десять-двенадцать поинтересовалась нетерпеливая Алина. – Рассказывай уже. Не тяни кота за пушистый хвост.
– Подожди немного. Только – мысленно – разложу информацию по полочкам. Проведу, так сказать, элементарную классификацию…
– Тоже мне, ботаник выискался. Ха-ха-ха!
– А ты – язва, каких ещё поискать, – парировал Алексей. – Ладно, слушай…. Во-первых, здешние журналисты считают, что господин Аматов является забубённым жуликом и отпетым мошенником. Мол, именно он контролирует всех украинских и молдавских проституток, наводнивших в последние годы крупные западноевропейские города. Он же снабжает гадких колумбийских наркобаронов современными вертолётами и миниатюрными подводными лодками. А, кто, угадай с первого раза, представляет в Австрии интересы вьетнамской мафии? Конечно же, наш драгоценнейший Александр Михайлович…. Впрочем, всё это только голимые и призрачные слухи. Никаких реальных и конкретных доказательств своей правоты болтливые журналюги так и не предоставили.
– Ничего не понимаю, – призналась Аля. – Аматов, как мы знаем, является глубоко-законспирированным «серым» банкиром российской вороватой элиты, обеспечивающим скрытый транзит в оффшоры преступно-нажитых капиталов. Причём же здесь такая скандально-известная аура? Как-то одно не вяжется с другим…
– Наоборот, всё, как раз, вяжется и сходится. Поставлена элементарная дымовая завеса. Мол, человека держат за мелкого жулика и скользкого прохиндея? И пусть себе держат, лишь бы не догадались об его истинной сущности. Классическая маскировка, не более того…. Во-вторых, господин Аматов слывёт записным и махровым бабником. То бишь, считает себя тонким ценителем прекрасного пола. Волочится за всеми юбками подряд. Один жаркий скандал сменяется другим. Судебные процессы тянутся нескончаемой и надоедливой чередой…
– Может, стоит воспользоваться этим пикантным обстоятельством?
– Как только у тебя язык повернулся – предложить такое! – Лёха почувствовал, как его лицо медленно наливается багрянцем праведного гнева. – Если бы я только знал…
– Остановись, пожалуйста, – ледяным голосом попросила невеста. – Лично я имела в виду только лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт. Причём, флирт – сугубо как повод для личного знакомства с фигурантом. А ты, Отелло питерской закалки, о чём подумал?
– Дык…. Ни о чём таком. Ляпнул просто, так сказать, не подумавши. Извини, пожалуйста…
– То-то же. Ладно, проехали. Излагай дальше.
Несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув и облегчённо проведя по лицу ладонью, Алексей продолжил:
– В-третьих, Аматов является рьяным коллекционером исторических рукописей, связанных – так, или иначе – с Великим Рейхом. Всякие там черновики произведений, вышедших из-под пера Адольфа Гитлера. Личные письма Мартина Бормана. Ну, и так далее.
– Полезная информация, – согласилась Алина. – Особенно в свете нашей парагвайской легенды. Мол, мечтаем – с младых ногтей – трепетно прикоснуться к святым раритетам…. Надо будет обязательно обыграть этот важный момент.
– Обыграем, не вопрос…. В-четвёртых, у многогранно-скандального Александра Михайловича имеется ещё одна приметная слабость. Несколько лет тому назад он открыл под Клагенфуртом шикарный ресторан с пафосным названием – «Москва». Мало того, что название у заведения слегка вызывающее, так ещё и наружные стены ресторана – по указанию взбалмошного герра Аматова – маляры выкрасили в кроваво-красный цвет. Что тут началось, и пером не описать. Пикеты, протесты, вопли, иски…. До сих пор тянутся – с переменным успехом – склочные судебные тяжбы, и конца им не видно. А стены ресторана, не смотря ни на что, красные. И это только добавляет заведению популярности. Кроме того, в «Москве» каждый вечер танцует знаменитое российское варьете, а также наличествует богатый внутренний интерьер, выполненный в классическом русском стиле – позолота везде и всюду, кресты, иконы, балалайки, антикварные портреты российских царей и цариц. Короче говоря, данный модный ресторан в последнее время посещали: российский вице-премьер, губернаторша Санкт-Петербурга, бывший канцлер Германии, австрийский министр культуры, влиятельный конгрессмен из США, знаменитый итальянский кинорежиссёр…. Аматов, по уверениям журналистов, без ума от своего ресторана. Пылинки, образно говоря, с пола сдувает. Официантов и поваров лично нанимает на работу. Да и ужинать предпочитает в «Москве». Если, конечно, не занят по серьёзному бизнесу…. Понимаешь, к чему я клоню?
– Не-а…
– Вот, наконец-таки, и я тебя уел, – обрадовался Лёха. – Ведь, после завершения процедуры бракосочетания-венчания не грех и ресторан посетить? Прямо завтра отвезём в «Москву» вежливое письмо. Мол, так и так: – «Чета молодых парагвайцев, выросших в старинном немецком поселении «Мартин Борман», почтёт за честь – отпраздновать в вашем знаменитом заведении счастливый момент вступления в законный брак. Будем польщены, если вы, уважаемый Александр Михайлович, почтите это мероприятие своим присутствием…».
– Думаешь, что Аматов клюнет?
– Уверен. Старинное немецкое поселение «Мартин Борман», как-никак. Заядлого коллекционера фашистских раритетов это обстоятельство, безусловно, должно заинтересовать. Согласна?
– Пожалуй, – кокетливо улыбнулась Аля. – Значит, мне будет позволено?
– Что, извини, позволено?
– Ну, немного пофлиртовать с этим таинственным и загадочным «серым» банкиром?
– Алька, я тебя придушу!
– Ой, боюсь-боюсь. Не делайте этого, добрейший господин Отелло…. Так, как? Можно? Типа – для пользы дела?
– Ладно, флиртуй, коль хочется, – махнул рукой Алексей. – Только, пожалуйста, меру знай. Иначе…
– Всех зарежешь, пристрелишь и порвёшь на мелкие части?
– Типа того.
– Смешно, конечно…. Меня, честно говоря, немного смущает один момент, – неожиданно загрустила девушка. – Такой…м-м-м, слегка щекотливый…
– Ну, в чём дело? Давай, рассказывай.
– Мы же с тобой православные. А венчаться должны по католическому обряду. Хотя, и под чужими именами. Нехорошо как-то получается…
– Ерунда, – широко улыбнувшись, заверил Лёха. – Лишних венчаний, на мой взгляд, не бывает. Здесь обвенчаемся по католическому обряду. В России – через некоторое время – по православному. Что там у нас ещё есть? В плане религий?
– Ислам, буддизм, иудаизм, язычество…
– Вот, и по их обрядам-правилам – на всякий пожарный случай – обвенчаемся. Для пущей крепости брака, так сказать. Ты же, любимая, не будешь против?
– Не буду…. Кстати, у меня имеется свежее предложение, подкупающее своей новизной.
– Внимательно слушаю.
– Предлагаю – искупаться, – целомудренно засмущалась Алина. – Естественно, пользуясь полным безлюдьем, голышом.
– Предложение безоговорочно принимается. Вот, только…
– Неужели, ты стесняешься?
– Ни капли. Просто я подозреваю, что этот увлекательный процесс может слегка затянуться. Например, на час. А то, и на все полтора.
– Ну-ну, это ты, родной, размечтался. Меньше чем на два часа я не согласная…
Уже поздним вечером, стараясь шагать по коридору пансионата бесшумно, чтобы не разбудить соседей, они вошли в свой номер.